Они вернутся

День 31

Сергей проснулся и опять ничего не понял.

Вокруг — затянутые серым утренним сумраком лесные заросли. Сыро, промозгло. В спину давит древесный ствол. Закоченевшие пальцы сжимают весло…

Старпом помотал головой, чтобы встряхнуть задубевший мозг. Мало-помалу мысли очнулись, заворочались, начали кое-как оценивать обстановку.

Он сидит под сосной с веслом… Что это значит?.. А это значит, что ему опять всё приснилось! Весь этот дикий, несуразнейший вздор с виселицей на вокзале!.. Ну да, всё правильно: вокруг хоть и сыро, но не настолько, как бывает после ливня, да и одежда на нем сухая. А случись ночью гроза — он бы промок с ног до головы, да и вообще — проснулся бы сразу. Выходит, не было ничего. Уф… От сердца словно отвалили тяжелый камень, стало легче дышать.

Однако через секунду он вновь нахмурился, напряженно и мучительно соображая. Но ведь тогда… тогда получается, что сном не были ночные похождения по спящему городу! Пусть это был морок, хрен с ним, но блуждал-то Сергей под его воздействием взаправду!.. Да, по всему так и выходит…

Он тяжело поднялся, разминая затекшие руки и ноги. Голова была тяжелой, словно чугунный котел, в висках поламывало… Ладно, это всё очень занимательно, но что сейчас главное? Главное — разыскать лодку и поскорее убраться из этого злачного места. И хорошо бы еще чего-нибудь пожрать раздобыть… Но это потом, а сначала — свалить отсюда ко всем чертям!..

Отыскать место стоянки оказалось не так легко. Да, Сергей мог прикинуть направление и примерное расстояние, но когда он прошел, сколько требовалось (как ему показалось), то никаких следов лодки не обнаружил, хотя тщательно осматривал всё вокруг. Задача осложнялась тем, что утро выдалось хмурым и в лесу стоял сумрак, и это уже само по себе не играло на руку, а с учетом чудовищной Сергеевой близорукости — тем паче. Оно, конечно, и лодка — не иголка, но все-таки разглядеть ее среди зарослей при таких условиях можно максимум метров с десяти…

Оставалось одно — расширять зону поиска и прочесывать взад-вперед широкий участок леса. Но Сергей понимал, что при отсутствии ориентиров это очень трудно и рискованно: можно запросто сбиться и заплутать, да так, что потом уже вообще ничего не найдешь. А если еще вспомнить, что тут через раз происходят фокусы с пространством, то становится совсем печально… Эх, если бы хоть солнце было видно! Судя по времени, оно уже взошло, но из-за плотного слоя облаков не заметно ни малейшего намека… Сергей лишь знал, что светило должно сейчас находиться где-то по левую руку и чуть сзади, но стопроцентной уверенности у него уже не было… Самым правильным в подобной ситуации было бы сесть на одном месте и не рыпаться — ждать, пока солнце не выглянет. Но вот вопрос: а если затянувшая небеса густая хмарь так и не развеется до самого вечера?

Впрочем, был и еще один вариант: вернуться к речке, найти место вчерашней высадки и уже оттуда попробовать заново углубиться в лес — в том направлении, где стоял вокзал, то есть практически перпендикулярно речному руслу.

Сергей подумал-подумал — да так и решил поступить. Повернул налево — туда же, где, по его прикидкам, скрывалось солнце, — и зашагал сквозь заросли по прямой, стараясь не слишком глядеть по сторонам, чтобы не сбиться с направления.

И шагов через пятьдесят совершенно неожиданно увидел лодку — чуть левее курса следования. Окажись она на несколько метров дальше — и он прошел бы мимо. Хотел было радостно кинуться к ней, но ноги отчего-то плохо подчинялись, как будто на них налипло по несколько килограммов грязи.

Доковылял до места ночлега, осмотрелся. Всё выглядело именно так, как и было оставлено: поверх продавленного лодочного днища — покрывало, тут же скомканное одеяло, у изголовья — рюкзаки. Сергей поглядел по сторонам. Вокруг — сплошные деревья. Не верится даже, что несколько часов назад здесь был вокзал… А впрочем, был ли? Скорее всего, он просто-напросто примерещился, как некое грандиозное наваждение. Старпому казалось, будто он бродит по безлюдным помещениям, а на самом деле он шатался туда-сюда среди зарослей. Да, вот это над ним подшутили так подшутили… Хотя пардон… а как же он тогда на крышу взбирался? Или не было этого?.. Ответ могла дать только фотопленка, на которую Сергей сделал несколько снимков с купола вокзала. Надо ее непременно сохранить…

Так или иначе, по положению всех лежащих вещей можно было легко понять, как располагалось иллюзорное здание, а это, в свою очередь, позволяло максимально точно определить, в какой стороне находится Бобровка. И получалось, что если бы Сергей не заметил лодку, то отклонился бы гораздо южнее. Конечно, к речке он бы всё равно вышел, но вот место вчерашней высадки разыскивал бы потом очень долго.

Сейчас следовало перетащить всё обратно на берег. Сергей хотел было начать с лодки, но вовремя сообразил, что потом будет долго искать по кустам рюкзаки. Нужен был ориентир, хорошо заметный издалека даже с его никудышным зрением. Поэтому старпом решил поступить иначе. Поставил лодку стоймя, прислонив к дереву, а рядом на кустах развесил одеяло и покрывало. Не увидеть такую «композицию» будет очень сложно. Сначала он отнесет к речке рюкзаки и весла, а потом вернется за всем остальным…

Однако весло нашлось только одно — то самое, с которым пришел Сергей. Спрашивается: где же второе? Оно должно быть здесь, он ведь никуда его не утаскивал… Или, может…

Ну да, он же брал весло с собой, когда в третий раз покинул свою «спальню», чтобы проверить наличие висельника в зале! Но ведь всё это ему приснилось, когда он уже спал под деревом… Или все-таки… Твою за ногу, уже совершенно невозможно понять, где явь, а где сон! И есть ли между ними какая-нибудь разница…

Он встряхнулся, глянул в ту сторону, где ночью ему мерещился зал ожидания. Надо пойти туда поискать…

Так и сделал. Прошел метров тридцать пять и принялся тщательно осматривать землю тут и там, раздвигать кусты, рыскать в траве. Весло — не лодка, так сразу не отыщешь. Но если расширить участок поисков метров на семь-восемь во все стороны…

Не прошло и полминуты, как набрел на то самое место. И остолбенел, не в силах сделать больше ни шагу. В груди протяжно заныло, по спине поползли мурашки, руки похолодели.

Перед ним высилась корявая осина. С самой толстой из ее нижних ветвей, точно фрагмент картинки из ночного кошмара, свисала веревочная петля.

Сергей мучительно сглотнул, проталкивая залепивший горло комок страха, облизал пересохшие губы.

Так это был не сон… Ночью он чуть было не повесился здесь, на осине. Словно какой-нибудь Иуда… Непонятно только: сам он приготовил для себя эту паршивую виселицу или ему любезно помогли?..

И что, интересно, сыграло роль кресел, на которые нужно было встать, чтобы дотянуться до петли? Вроде бы ничего подходящего вокруг не наблюдается. А впрочем… если приподнять вот этот березовый ствол, что валяется возле куста шиповника, да положить один его конец вон в ту развилину на осине, а другой — на этот пень…

Сергей помотал головой. Господи, о чем он думает! Надо сваливать отсюда, да поскорее, пока, чего доброго, новый морок не наслали…

Весло обнаружилось тут же, неподалеку, в траве. Старший помощник подхватил его и заспешил прочь…

Перенос вещей дался нелегко. По всему телу растекалась клейкая, цепенящая слабость, ноги были словно пластилиновые. Когда он закончил второй переход и дотащил до берега лодку, его уже шатало, точно пьяного. Мышцы набрякли свинцом и ныли, как будто он всю ночь ворочал тяжелые камни. Хотелось рухнуть в траву и не вставать. Но Сергей позволил себе лишь присесть на поваленный ствол, чтобы передохнуть несколько минут.

Ох, как тяжело было заставить себя снова встать! Получилось только с третьей попытки. Казалось, из тела вытекли остатки последних сил, как будто лес не хотел его отпускать, высосав из организма все соки.

И все-таки ему удалось стащить лодку вниз и спустить на воду. Правый борт у нее совсем одряб, но подкачать его, увы, было нечем…

Кое-как скидал в носовую часть рюкзаки, неуклюже забрался сам. Дрожащие пальцы легли на весла, а те словно превратились в чугунные балки — ворочать ими было невыносимо тяжело. С трудом Сергей выгреб на середину речки, но дальше руки безвольно опали. Тело отказывалось повиноваться — ощущение было такое, как будто на тебе полдня ездили верхом…

И измученному путнику не оставалось ничего другого, кроме как отдаться на волю течению. Слабыми, непослушными руками он едва сумел убрать заднее сиденье, переполз студенистой массой на корму, где зарылся в скомканное одеяло, и его тут же обволокло туманным сонным маревом…

Но это был не сон, а томительное полузабытье, из которого он то и дело выплывал, когда лодка ударялась в препятствие в виде очередной коряги, или по бортам начинали скрести ветки склонившегося над водой дерева, или возле самого уха раздавалось шуршание осоки. Иногда лодка застревала, и тогда приходилось делать над собой усилие — привставать и отталкиваться веслом. Обычно одного толчка было достаточно, чтобы течение вновь начинало увлекать неуклюжую посудину вперед, медленно разворачивая ее то одним, то другим боком, а то и вовсе вращая вкруговую…

Так продолжалось долго. Наконец он в очередной раз вздрогнул и вынырнул из влажно-холодных объятий забытья. Но теперь уже оттого, что услышал голос, который словно бы о чем-то скорбно вопрошал.

Сергей открыл глаза. Прямо над ним проплывало низкое, набрякшее сыростью небо — казалось, вот-вот на лицо упадут первые дождевые капли.

А в следующий миг он вздрогнул, потому что снова услышал тот же скорбный голос. Но на сей раз различил слова:

— Зачем ты нас бросил?..

Он похолодел. Неуклюже взмахнул руками, пытаясь приподняться и сесть. И тут же снова чуть не упал. Потому что увидел в нескольких метрах слева, на берегу, две фигуры.

Юлька стояла у самой воды, Леха застыл чуть сзади. Боже, какие у них были лица! Бледно-синюшные, изъеденные гнилью и тленом, а вместо глаз — темные провалы!..

Старпом в ужасе вскрикнул и схватился за весла, судорожно пытаясь отгрести подальше от страшной потусторонней парочки.

— Зачем ты нас бросил? — вновь донеслось вслед. И самое жуткое — голос действительно был очень похож на Юлькин. — Как ты мог оставить умирающего друга? И за что обрек на смерть меня?..

Сергей дернулся, как от удара плетью по спине. О чем говорит эта мерзкая тварь? Уж не намекает ли она на тот случай, когда Леху укусила гадюка? Ну да, так и есть: похоже, она утверждает, будто Сергей покинул спутников на произвол судьбы и поплыл дальше один! Господи, что за бред?

Ему хотелось обернуться и выкрикнуть в ответ что-нибудь оскорбительное, но отчего-то он этого не сделал. Лишь продолжал молча грести — с такой бешеной силой, что на лбу выступил пот, а из груди стали вырываться хрипы.

Сзади еще раздалось несколько скорбно-обличительных фраз, но Сергей их уже не слушал: сжав зубы, продолжал шуровать веслами, злобно бормоча вполголоса, точно в лихорадке:

— Нет, неправда! Это неправда! Не было такого! Вранье это всё! Вранье! Бред!..

…Он уже миновал два поворота, да так бы, наверное, и не остановился, если бы мышцы на правой руке не свело судорогой. Вскрикнув от боли, кинул весла, принялся растирать предплечье, в паническом трепете оглядываясь за спину. Но фигуры жутких визитеров давно скрылись из виду.

Сергей бессильно откинулся на борт, тяжело и часто дыша. Потом и вовсе сполз обратно на корму.

Сердце, беснующееся под ребрами, мало-помалу успокаивалось, горячечный жар спадал с лица. В горле сухо першило, хотелось хлебнуть воды, но сил не было дотянуться до рюкзаков, чтобы достать флягу. А в мозгу по-прежнему пульсировал, скребя по нервам, Юлькин голос:

«Зачем ты нас бросил?..»

Сергей из последних сил помотал головой. Нет, не могло такого быть! Это опять людоедские шуточки местных тварей…

Но где-то глубоко внутри зашевелился скользкий червячок сомнения. И словно бы тоненький голосок проговорил:

«А вдруг это правда? Вдруг ты и в самом деле их бросил? А всё, что было потом, — это просто-напросто игра твоего воображения. Защита психики. Тебе было тяжело признать свое предательство — вот подсознание и выдумало для тебя фантомных спутников. В компании которых ты и продолжал дальнейший свой путь. И поначалу всё казалось очень правдоподобным… но потом в психике начались какие-то сбои — вот и пошла карусель, чем дальше, тем хлеще…»

Сергею показалось, что тяжелое небо вот-вот упадет прямо на него. Ноги и руки похолодели, в груди заломило от нехватки воздуха. Нет… нет, невозможно!.. Это какая-то дичь!.. Не было ничего подобного! И быть не могло!.. Он еще не совсем из ума выжил!..

Впрочем, насчет последнего он давно уже утратил всякую уверенность. События минувших дней с их психоделическим флером совсем выбили почву из-под ног. Но поверить в то, что он бросил друга с сестрой и уплыл, было выше его сил.

Если же это все-таки правда — значит, он и в самом деле сходит с ума. И в таком случае участь его предрешена…

Он впал в тупую оцепенелость — лежал опустошенный и раздавленный, уставив немигающий взгляд в свинцовое небо. На лицо и на стекла очков упало несколько капель — кажется, начинался дождь. В глазах тоже стало мокро, зарябило и поплыло…

Лодка ткнулась во что-то и остановилась. Сергей с трудом приподнял отяжелевшую голову.

Увидел перед собой вздыбленные ветви коряг, наваленные вкривь-вкось стволы, груды колодника, мешанину из переломанного лапника, суковатых палок и прочего древесного хлама… Его накрыло таким отчаянием, что он лишь глухо и протяжно простонал, обессиленно откинулся на спину и долго лежал так, бездумно глядя в мокрое небо. Выбираться на берег, снова перетаскивать вещи, когда нет сил даже шевельнуть рукой, как будто тебя пропустили через мясорубку…

А потом вспомнил, что завалы нельзя обходить, что нужно продираться прямо через них… и совсем пал духом, погрузившись в тяжелое и тупое безразличие. Лежал, уставившись в небо, как в вечность, и в голове не возникало ни одной мысли, словно там обосновалась пустота… Вскоре он, кажется, опять заснул…

Впрочем, сон если и был, то через какое-то время его нарушили — резко и бесцеремонно. Как будто на лоб Сергею уселся дятел и принялся долбить клювом по черепу. Только удары были какие-то слишком уж неторопливые, размеренные…

Старпом встрепенулся и приоткрыл неподъемные веки. Где-то совсем рядом, чуть ли не возле самой лодки, раздавался стук топора. Сергей приподнял голову — и тут же торопливо подхватился, кое-как принял вертикальное положение, тараща глаза.

— Леха?!

В самом деле: перед ним, на толстом сосновом стволе среди переплетений коряг, сидел на корточках его дальневосточный друг. И с меланхолическим видом, опустив голову, как бы о чем-то задумавшись, постукивал обухом топора по стволу. Последнее обстоятельство, однако, как-то сразу наводило на подозрения.

А в следующую секунду у Сергея екнуло под ложечкой. Он увидел на ногах у Лехи кроссовки. Те самые, которые были благополучно им утеряны на второй день похода…

— Что-то ты совсем разомлел, — внезапно проговорил «лесоруб», прервав свое коронное занятие. Голос был похож на Лехин, но Сергей уже понял, что видит перед собой вовсе не закадычного друга детства. — Если будешь тут прохлаждаться, вообще никуда не успеешь.

— А? — только и выдохнул старпом.

— Бэ! — передразнил собеседник.

Он поднял взгляд, и Сергея прошибло судорогой. На него холодно и пытливо смотрели глаза. Не Лехины, карие, а чужие — пронзительно прозрачные, какого-то невероятного льдисто-синего цвета.

Визитер задумчиво поигрывал топором, точно прикидывая, как бы половчее проломить Сергею череп.

— Вот, оставлю тебе эту штуку, — сказал он вдруг, будто приняв внезапное решение. И с силой всадил топор в ствол. — У тебя полчаса, чтобы прорубить себе путь. Не справишься — я тебе уже ничем не помогу. Я и так слишком часто вмешиваюсь…

Старпом конвульсивно икнул.

— Да, чуть не забыл: топор потом брось в воду. Это непременное условие.

Сказав эти странные слова, пришелец встал и направился по стволу на берег.

Сергей схватился рукой за горло, словно сдерживая готовое вырваться проклятие.

— Погоди!.. — сипло выговорил он. — Объясни: что тут происходит?!..

— Полчаса у тебя, — коротко обернувшись, напомнил странный тип. — Не трать время попусту.

— Да кто ты такой? — с нервными нотками выкрикнул Сергей. — Скажи хоть это!

— А не всё ли равно? — небрежно заметил таинственный помощник. — Не о том тебе надо сейчас думать.

И снова развернулся, явно намереваясь вылезти на берег, подняться по склону и скрыться в зарослях.

И тут внутри у Сергея вскипела злость, он свирепо сплюнул.

— Стой! Стой, я сказал!

Рванулся было выбраться из лодки, чтобы догнать незнакомца и вытрясти из него всю подноготную, но «дровосек» вдруг оглянулся, окинул подопечного сочувственно-снисходительным взглядом.

—Если тебе так хочется, можешь звать меня Негоро.

И зашагал дальше, больше уже не останавливаясь.

А на Сергея нахлынула внезапная оторопь. Он словно присох к месту — остолбенело смотрел вслед загадочному субъекту, пока тот не исчез из виду.

Наконец с хрипом прочистил горло, помотал головой. Негоро? Если это шутка, то тупая и глупая…

Он прекрасно помнил жюль-верновского персонажа-антагониста из романа «Пятнадцатилетний капитан», который под видом кока проник на шхуну «Пилигрим» и устроил так, что корабль сбился с курса и долго блуждал по океанским просторам. Для этой цели негодяй подложил под компас топор… Нет, стоп! Топор — это в фильме, а в книге вроде был обычный железный брусок… Очевидно, загадочный «помощник» отдает предпочтение экранизации, а не оригиналу. А иначе выбрал бы какой-нибудь другой литературный псевдоним, более внятно ассоциирующийся с его любимым орудием. К примеру, назвался бы Раскольниковым…

К горлу подкатил тоскливый вздох. Ну ладно, черт с ним, с этим странным типом, напялившим на себя маску благодетеля… Дальше-то как быть?

Что он там говорил? Не тратить время попусту? Нет, все-таки какой паршивец! Не мог толком пояснить! Сплошь намеки, недомолвки, аллюзии какие-то дурацкие… Надо было, наверное, физиономию ему начистить! Ну или хотя бы попытаться…

Однако хватит рассиживаться, пора действовать! Полчаса — не так много. Непонятно, правда, что будет, если не уложиться в этот срок, но проверять отчего-то не хочется…

И старпом полез за топором. Как ни странно, после разговора с таинственным «доброжелателем» у него как будто даже немного прибавилось силенок. Или это он все-таки отдохнуть успел?

Сергей вскарабкался на ствол, обозревая завал и прикидывая, в каком месте будет проще проложить себе путь. Оставленный ему инструмент придавал немножечко уверенности, поскольку этим жестом неведомый «Негоро» как бы подтвердил верность гипотезы насчет обязательного прохождения всех участков речного русла.

— Мир — это стены. Выход — топор… — пробормотал он пришедшую на ум стихотворную строчку. И принялся за дело.

…Через полчаса, совершенно выбившись из сил, старпом лежал на корме, не в состоянии пошевелить даже пальцем. Чувство было такое, как будто его разжевали и выплюнули. С неба моросило, но это уже не волновало. Одеревенелые мускулы ныли, от усталости и слабости кружилась голова — казалось, что его несет куда-то намного быстрее, нежели позволяло ленивое течение. Но главное — преграда успешно пройдена, а топор, как и было велено, покоится на речном дне. Соблазн оставить его у себя, конечно же, возникал, но Сергей решил четко следовать инструкциям и не поддался искушению. Тем более что вчера он сам пожертвовал ценное орудие Великому Бобру — как знать, может, именно благодаря этому ему сейчас и помогли…

Он лишь пробормотал «спасибо» — слабо, одними губами, но отчего-то не сомневался, что его услышат. Не обращая внимания на усиливающуюся морось, смежил отяжелевшие веки — и сознание тут же закачалось и поплыло куда-то, словно подхваченное быстрыми волнами. А потом навалилось глухое забытье…

…Поначалу ничего не было, кроме темной пустоты. И самого Сергея тоже не было. Так продолжалось долго… очень долго… Наконец посреди безликого небытия появилось нечто… микроскопическая песчинка, крупица первозданной материи, которую будто несло куда-то по волнам безбрежного первобытного океана. Через некоторое время стало понятно, что это — крохотная лодочка. А в ней темнеет муравьиная фигурка лежащего навзничь человека. Сверху на него падают струи дождя, напор их всё усиливается… и вот человек пошевелился, зябко поежился…

Вместе с ним очнулся и Сергей — но лишь для того, чтобы вытащить из-под себя одеяло и укрыться им от холодного, противного дождя. И тут же вновь провалился в забытье, словно в мутную и топкую пучину.

Перед ним проносились обрывки неясных образов — то мельтешили огоньки, похожие на стаи светлячков или оживших звезд, то вдруг начинали вертеться радужные круги, словно тяжелые скрипучие колеса, а потом возникала и сама колесница — гигантская, закрывающая собой полнеба… и похожая почему-то на локомотив, который с грохотом уносился в черную даль, — и вновь наступала тишина… Иногда в нее прорывался шорох дождя, бьющего каплями по дряблому резиновому борту… иногда где-то рядом раздавался негромкий плеск… или глухой стук о корягу…

Порой Сергей, мало что соображая в густой сонной пелене, тем не менее брался за весло и кое-как отпихивал застрявшую лодку… Один раз во время подобных манипуляций ему померещился отдаленный гул — казалось, будто где-то в лесу работает двигатель… а потом он понял, что это шумит кровь в ушах… Еще через некоторое время и вовсе начали слышаться словно бы чьи-то голоса, и тогда он посильнее натягивал на голову одеяло, надеясь, что это просто слуховые галлюцинации, потому что очень уж не хотелось еще раз встречаться с теми, кто выдавал себя за Леху и Юльку…

Потом был долгий провал… Похоже, Сергей все-таки крепко заснул и проспал без всяких сновидений неизвестно сколько времени.

Проснулся оттого, что было слишком мокро и холодно. Открыл глаза, увидел над собой корявую ветку с засохшими бурыми иголками. Приподнял голову и понял, что лодка уперлась в здоровенный сосновый ствол, полностью перегородивший речку. С неба по-прежнему моросило, промокшая одежда противно липла к телу…

И тут по мозгу словно скальпелем полоснули: стойте, а где же одеяло?

Сергей торопливо сел, растерянно шаря глазами вокруг себя. Ни одеяла, ни покрывала — ничего… Совершенно пустая лодка… если не считать одного-единственного рюкзака, сиротливо прикорнувшего у носового сиденья. Кажется, это Юлькин… А где остальные два?..

Какое-то время старпом так и сидел в тупом оцепенении, словно оглушенный. Неужели, пока он спал, его ухитрились обчистить? Но почему же тогда один рюкзак-то оставили? Не успели? Или это такое своеобразное проявление великодушия? Чтобы ему совсем тоскливо не сделалось… Судя по всему, его не собираются оставлять в покое — решили приготовить что-то новенькое.

— Гады… — в бессильно злобе простонал Сергей, озирая прибрежные кусты.

Но сквозь залитые дождем очки мало что было видно. Старпом чертыхнулся, сдернул их с носа и принялся протирать краем штормовки. Мокрая ткань плохо годилась для подобной процедуры, да к тому же почти сразу выпало правое стекло. Сергей попытался вставить его обратно, но оно совсем не держалось: должно быть, нитка, которой были стянуты ушки металлического обода, размокла и ослабла. В конце концов он плюнул и сунул очки в карман.

Ближе к правому берегу сосновый ствол поднимался над водой настолько, что можно было почти свободно под ним проскользнуть. Так Сергей и поступил — подвел туда лодку, откинулся назад, почти вровень с бортами, и, хватаясь руками за шершавую кору, довольно быстро пропихнул лодку в щель.

Выпрямился, усаживаясь на сиденье, бросил взгляд вперед. Справа вздымался обрывистый берег, слева над водой нависал густой кустарник. Ну что ж, пожалуй, хватит прохлаждаться… Кстати, и дождь почти прекратился — лишь редкие капли кое-где падают то тут, то там на матовую речную гладь. Небо, правда, по-прежнему затянуто плотной серой завесой, так что совершенно непонятно, где находится солнце…

Сергей хотел глянуть время, зашарил рукой по поясу… но пейджера нащупать не смог. Блин, куда он делся?

Поискал вокруг себя — безрезультатно… Вот тебе и раз, неужели в лесу посеял?.. Или, может, приборчик тоже умыкнули, пока он спал?.. Клептоманы, мать их в три оборота… Теперь даже времени не узнать… Долго он валялся, интересно? Может, уже вечер скоро…

Пожалуй, пора брать себя в руки. Прежде всего надо где-нибудь вылезти да еды поискать, а иначе вообще можно копыта отбросить от слабости… И тут по мозгу словно наждачкой шваркнуло: черт, так ведь котелок-то у него тоже сперли!

В груди захолонуло.

— Что ж вы делаете, сволочи! — в сердцах выкрикнул Сергей, добавив еще пару крепких матов в придачу.

От бессилия и злости на глазах выступили слезы. Похоже, его решили совсем доконать. Ведь теперь даже воду вскипятить не в чем! И кстати, фляг тоже нет — обе в его собственном рюкзаке лежали!..

Старпом долго сидел, обреченно ссутулившись и глядя на воду. Дождь совсем перестал, но от этого нисколько не становилось легче. Кажется, ему дают понять, что он зря не повесился минувшей ночью. Теперь предстоит умирать долго и мучительно…

Между тем лодку медленно несло течением вперед. Речка всё больше забирала вправо, только берега словно поменялись местами: теперь слева высился крутой обрыв, а по другую сторону топорщились густые ивовые заросли.

В одном месте русло наполовину перегораживал старый полузатопленный ствол. Сергею поневоле пришлось сбросить оцепенение и взяться за весла, чтобы обойти препятствие. Он уже сделал первый гребок, как вдруг взгляд его привлекло какое-то синеватое пятнышко у изгиба ствола. В памяти сейчас же всплыла картинка: три мертвых зимородка в воде у берега…

Однако это пятнышко было не очень-то похоже на зимородка. Сергей прищурился, вглядываясь… и тут его словно крапивой хлестнули. Он поспешно замахал веслами, подгребая ближе.

У самого ствола на воде колыхалась пустая пластиковая бутылка с синей крышкой — большая, литров на пять. Не веря глазам, Сергей схватил ее в руки и принялся рассматривать, точно какую-то невиданную диковину. Старая, покрытая грязным желтовато-серым налетом… откуда она тут взялась?

Может, это всё те же гады здешние решили ему «подарочек» подсунуть? Чтобы еще больше поглумиться. Вот, мол, тебе взамен котелка и фляг — пользуйся на здоровье, помни нашу щедрость. Или… или, может быть, всё объясняется проще?..

Сергей кинул бутылку в лодку — в его положении отказываться от подобной «тары» было бы неразумно — и, торопливо обойдя препятствие, приналег на весла. В груди отчего-то нарастал тревожный трепет…

А через минуту, вглядываясь вперед, старпом заметил под крутым обрывом среди травы что-то еще… какие-то пестрые ошметки, явно неприродного происхождения. Подгреб ближе… Сердце замерло и тут же заколотилось с удвоенной силой.

Мусор! Самый обыкновенный мусор, сваленный кем-то под обрыв! Пластиковые и стеклянные бутылки, консервные банки, обрывки разноцветных упаковок, скомканные целлофановые пакеты… До чего же странным казалось видеть на фоне природы подобные следы «цивилизации», от которых Сергей давно отвык!

Несмотря на неприглядную картину замусоренного склона, в душе у истомившегося скитальца всё пело и плясало от радости. Что это, если не признаки близкого человеческого жилья? Неужели он наконец-то подплывает к селу?..

Воспрянувший духом старпом распрямился, чувствуя внутри горячий жар. Мышцы словно налились новой силой — он с воодушевлением вспенил веслами воду. И очень скоро заметил на противоположном берегу еще одно свидетельство присутствия человека: на узкой полоске земли среди ивовых зарослей была сооружена грубая скамейка, а из воды торчала пара рогулек — как видно, кто-то облюбовал это место для рыбалки.

Весла жгли Сергею ладони: он исступленно греб и греб вперед — туда, где перед высоким песчаным обрывом, на котором высились раскидистые сосны, речка резко сворачивала налево. Внутри всё изнывало от нетерпения — старпом так и ерзал на сиденье.

Обрывистый крутояр всё ближе, ближе — нависает выщербленной стеной. По верхнему краю можно разглядеть россыпь черных точек — норы ласточек-береговушек… Слева приближается заостренный, поросший тальником обмысок: осталось только его обогнуть — и будет видно, что там за поворотом. Ну же, последние несколько метров…

Не успела лодка миновать обмысок, а Сергей уже всматривался в новую открывшуюся перед ним даль. И тут же сердце в груди скакнуло и забилось часто-часто, радостно отдаваясь в висках.

Сразу за поворотом крутой горб обрыва довольно резко сходил на нет, уступая место травянистой низинке, и сквозь эту выемку Сергей углядел вдалеке расплывчатое серо-желто-коричневое пятно… Что это? Неужели… крыши домов?

Он торопливо вытащил из кармана стекло от очков, приставил к глазу, словно монокль, прищурился…

Немного далековато, но… вроде бы так и есть! Да, очень похоже на дома!

Но тут пришлось снова взяться за весла, чтобы выправить лодку, которую прибило чуть ли не к самому обрыву.

А впереди уже открывался новый вид, который прежде заслоняли ивовые заросли по левому берегу, и там виднелось еще больше разноцветных пятен — светло-серых, ярко-зеленых, кирпично-красных… Сергей снова пустил в ход «монокль».

Дома! Заборы! Столбы!

Село!

Люди!

В груди всколыхнулась горячая волна, из глотки вырвался хриплый ликующий вой. Руки вновь схватились за весла, и он уже принялся стремительно грести, словно вышедший на финишную прямую спортсмен. До домов оставалось каких-нибудь триста метров… Но тут в висок кольнула тупая игла:

«А вдруг это всё опять морок? Мираж, дым, фикция…»

На него будто ведро колодезной воды вылили. Воодушевление тут же заметно поутихло. Нет, зря он обрадовался раньше времени… как бы разочароваться не пришлось…

И всё равно не стал медлить — проворно работал веслами: хотелось поскорее выяснить, что же его тут ждет. Несмотря на пробудившиеся сомнения, в глубине души все-таки трепетала животворная надежда. Ведь в самом деле: должно же когда-нибудь это закончиться…

Небо над головой по-прежнему оставалось непроглядно-хмурым. А вдруг и впрямь уже дело к вечеру? Вот черт, если бы он поменьше прохлаждался, если бы заставлял себя грести вопреки усталости — глядишь, прибыл бы сюда еще в обед!.. Ладно, не страшно. Главное — чтобы село оказалось настоящим, а не какой-нибудь бутафорией вроде вокзала!..

И тут слух его уловил отдаленный гул. Доносился он как раз со стороны домов и очень походил на шум проезжающего по ухабистой улочке автомобиля. Добрый знак!.. Ага, а это что у нас? Неужели собачий лай?.. Ну да, так и есть: в каком-то из дальних дворов брешет собака!.. Лицо у Сергея поневоле расплылось в улыбке. До чего же отрадно слышать эти звуки — самые обычные звуки заурядной сельской жизни! Разве это не свидетельствует в пользу того, что село — настоящее?.. А впрочем, старпом тут же вспомнил, как ночью его подобным же образом радовали звуки железнодорожной станции, которые точно так же казались вполне реальными… Так что слишком обольщаться, пожалуй, не стоит…

Однако дома приближались, и на душе у Сергея звенели литавры. Речка начала плавно забирать вправо, обмелев настолько, что стало видно дно с бахромой водорослей. Кустарник по левому берегу поредел и вскоре сменился открытым пространством — здесь располагался небольшой прибрежный лужок. В одном месте глинисто-песчаный спуск был так густо истоптан следами коровьих копыт, что даже дождь не смог их размыть и сгладить, — и эта незатейливая деталь сельского пейзажа тоже грела душу.

Сергей проплыл еще немного и, присмотрев подходящее местечко, причалил.