Оперативная эскадра «Нибелунг»

Глава семнадцатая Карлик 936. Волчья погибель

Система коричневого карлика 936 была примечательна тем, что именно здесь якобы занималась разработками астероидов компания «Ресурсы Марбаса», а затем именно здесь состоялось памятное сражение между повстанцами и самонадеянным объединенным флотом четырех королевств. А если говорить напрямик, то произошел вероломный захват флота с циничным избиением как военных, так и сопровождающих их гражданских.

Космические битвы не оставляют братских могил и гекатомб подобно сражениям на поверхности планет. Ко времени прибытия конвоя система полностью опустела. Даже на дальней окраине нельзя было поймать отголоски переговоров. Радиоволны давно уже отправились в путешествие через бесконечность пространства, попутно искажаясь до неузнаваемости. Наверняка какие-то обломки кораблей ещё блуждали по нестандартным орбитам, захваченные гравитацией звезды, но вряд ли их можно будет легко найти. Тем не менее, само осознание факта, что именно здесь произошла бойня, вызывало у Ивора странную смесь ощущений. Тоска по погибшим знакомым, возмущение, торжество, что он всё же прибыл сюда; жажда возмездия. Многим чувствам он затруднялся дать четкое определение. И только догадывался, что могла сейчас чувствовать графиня, которая потеряла в сражении всю семью.

Что ж, во всяком случае, прямо сейчас «Нибелунг» имел возможность отомстить хотя бы одному из виновников тех событий.

На этот раз Ивор отнесся к делу ещё серьезнее, чем раньше. Перед выходом из гипера, он расставил морпехов в каждой секции корабля. Они недавно поймали фрегат на радиосигнале скафандра или какого-то иного малого устройства, и теперь Ивор пожелал исключить подобные случайности для «Нибелунга». По его приказу многие терминалы и оборудование просто обесточили, беспроводные системы отключили, а внутреннюю связь свели к «ламповому» проводному интеркому.

Радиотехническая разведка слушала пространство во всех возможных диапазонах, не забывая проверять и собственные рабочие частоты.

— Кроме маяков заправочных станций никаких сигналов, сэр, — отчитался Вдович.

— Отлично. ОКП, задействовать программу слежения за покрытием звезд в секторе поиска «Респаун». Кроме оптических, использовать инфракрасные сенсоры.

Как бы не притворялся корабль куском пустоты, после выхода из гипера он начнёт излучать тепло, а его корпус будет загораживать от наблюдателя звезды. И рецепт успеха поисков сводится лишь к тому, чтобы знать когда и где искать? Так как мониторить всю небесную сферу средствами корабля и даже эскадры технически невозможно.

Однако Ивор с большой долей уверенности предполагал, где именно появится Акела, а с ещё большей уверенностью мог сказать, когда он появится. Этот довольно узкий сектор неба получил кодовое название «респаун». Так в компьютерных играх называлась точка появления игрока после смерти.

Акела не разочаровал и вышел в точно рассчитанное время.

— Мать моя! — ахнул Райт, активировав громкую связь. — Когда мы сблизимся, до него будет не больше трёх тысяч километров! Руки чешутся проверить лазером, сколько именно.

— Даже не вздумайте, мистер Райт! — остерег Ивор скорее в шутку, так как предположить, что кто-то сейчас добровольно сорвёт операцию он не мог.

Дистанция мизерная для космических сражений. Даже их первый бой на орбите Барти начинался с куда большего расстояния. А на такой дистанции он мог бы наверное использовать лазеры и пушки ПРО, чтобы нанести ущерб противнику. А уж орудия прямой наводкой успеют сделать много дыр пока противник поймет, что по нему стреляют. Три тысячи километров — тридцать секунд для снаряда. Орудие, конечно, выдаст вспышку при выстреле, однако не такую большую, как если бы применялась гиперфаза. Тем более если подгадать время выстрела, когда противник будет занят чем-то другим.

Акела противника не видел и обнаружить не мог. Он ожидал появления эскадры в другом месте и немного позже. Там и будет искать. До прибытия консортов ещё оставалось время. И Ивор ожидал, что Акела отвлечется на них.

— Мы откроем огонь в момент максимального сближения и только после выхода нашей эскадры из гипера, — сказал Ивор. — Я собираюсь задействовать орудия прямой наводкой. Кроме того три торпеды ИЛ с гиперфазой, четыре фугасных без гиперфазы.

Конечно Акела после начала боя мог выдать любое ускорение по любому направлению. Ивор однако надеялся, что у него не останется времени на серьезные размышления. Он рефлекторно выберет одно из простых решений. К тому же слишком большее ускорение не позволит его экипажу активно работать.

Башня развернулась и взяла прицел. На торпедах выставили таймеры и режимы разгона. Преимущество столь близкой дистанции для использования торпед с импульсным лазером — возможность целеуказания с материнского корабля и управление боеголовкой. Действуя самостоятельно, она нуждалась в ориентации, поиске цели и коррекции положения, что с её слабым оборудованием занимало около двенадцати секунд. Целеуказание и управление по радиоканалу с корабля сокращало время реакции вдвое.

От лазеров ради экономии энергии Ивор пока отказался. Расстояния не хватило бы для нанесения серьезного ущерба, а вывод из строя датчиков сейчас не имел значения. И ради такой малости он не хотел запускать энергетический реактор, опасаясь выдать себя тепловой сигнатурой. Пока не начнется бой, кораблю следовало излучать не больше, чем необходимо для поддержания жизнедеятельности.

Все накопители энергии он отдал под максимально частую серию выстрелов из орудий.

Шесть часов оба корабля дрейфовали в полной тишине. Акела думал, что поджидает «Нибелунг», а «Нибелунг» тем временем подкрадывался к нему со спины. Его скорость была чуть выше и дистанция понемногу сокращалась.

— Время, — сообщил Дастис.

Хотя они знали вектор и примерную локацию выхода эскадры из гипера, она оказалась немного дальше намеченного. Хотя для планов Ивора это не имело значения.

В условленный момент Ник начал передачу — запрос на оказание медицинской помощи. Это было сделано для того, чтобы привлечь внимание противника, если он по какой-то причине проморгает появление эскадры. Включение двигателей на торможение могло насторожить Акелу, так как обычно боевые корабли эскадры не проявляли себя до появления карибу.

Поверил Акела или нет, он достаточно отвлекся на определение точного местоположения эскадры, а затем выпустил четыре торпеды по направлению «Алькатраса».

— Башня, торпедный! Открывайте огонь! — распорядился Ивор.

«Нибелунг» начал содрогаться от выстрелов орудий, на которых сконцентрировалась вся его мощь. Торпеды благополучно отправились в полет и вскоре три из них, сбросив остаточную энергию, ушли в гипер, а четыре, расходясь веером, продолжили путь в тишине.

Акела заметил их стрельбу слишком поздно. Два первых снаряда добрались до крейсера через полминуты и вырвали кусок обшивки из кормовой части. Одна из боеголовок ИРЛ вскрыла носовую часть, выпустив облако испарившегося метанола. И только тогда башня крейсера начала разворот, а сам корабль запустил маршевые двигатели. Кажется оказались работоспособными только два из терёх.

— Акела разгоняется на одном g по прежнему курсу, — сообщил ОКП.

— Отлично.

— Может предложить ему сдаться? — запросил Коллинз.

— Это лишнее, — ответил Ивор. — Если он захочет капитулировать, то сообщит сам. И да, мы можем запустить энергетический реактор.

Акела не сдавался. Он успел выпустить в сторону «Нибелунга» десяток тройных залпов, но ему приходилось тратить ресурсы на ПРО и работу маршевых двигателей, а также маневрировать, что постоянно сбивало прицел орудий. А «Нибелунг» отправлял в его сторону пару снарядов каждые десять секунд и только три минуты спустя задействовал ПРО. Свою лепту вносили и вспомогательные крейсера. Хотя их огонь не отличался эффективностью, он вносил дополнительную сумятицу в систему обороны Акелы.

Через пять минут сдетонировали четыре торпеды с ядерным фугасом. Одна из них оказалась рядом с уже сильно поврежденным кораблем и завершила начатое. Из гипера она вряд ли бы вышла достаточно близко от цели, слишком велика погрешность, зато при полете в обычном пространстве подошла практически вплотную и никакой маневр противника не смог бы уберечь корабль. Правда он мог бы уничтожить её ещё на подходе. Если бы видел. Но большинство его датчиков и систем ПРО к этому моменту уже отказали, а торпеда летела в баллистическом режиме.

Последняя серия выстрелов «Нибелунга» оказалась лишней. Когда снаряды достигли цели на месте крейсера уже остывал шар разлетающейся плазмы и мелких осколков.

— Сигналов аварийных маяков нет, сэр, — доложил Райт из ОКП.

— Вспомогательные крейсера присылают поздравления, сэр, — сообщил Коллинз.

— Хорошо, ответьте им подобающим образом, — сказал Ивор. — Дастис, мостик ваш. Отведите «Нибелунг» на одномg к заправочной станции. Мне нужно передохнуть.

Он спустился в капитанскую каюту и сел на кровать. Тело едва заметно дрожало. Не от пережитого страха. Это напряжение последних недель отпустило его. Если бы он был верующим то сейчас поставил бы свечку, или отрубил бы курице голову, как это водится у королей Райдо. Ивор, однако, верующим не был. Он просто достал из шкафчика маленькую бутылочку бренди и залпом выпил. А потом не раздеваясь упал на койку и прикрыл глаза.

Он до сих пор не мог поверить, что ведёт настоящую космическую войну.

Не то чтобы конфликты в космосе не случались и раньше. Когда земные государства наперегонки с корпорациями рванули столбить новые территории, без трений не обошлось. Но в основном это была подковерная борьба, диверсии, тайные нападения из засад, взломы систем безопасности. В крайнем случае возникали отдельные стычки на поверхности.

Единственный известный космический бой между военными кораблями произошел за двести лет до восстания Марбаса. Тогда искусственный интеллект одного из земных крейсеров в результате серии сбоев (возможно вируса или прямой хакерской атаки) открыл огонь по эсминцу своей эскадры. Как ему удалось обойти ограничение на принятие решения об открытии огня, так никто и не узнал. Крейсер успел загнать в систему соседнего корабля (это был вспомогательный корвет) вредоносную программу и подчинить его управление своей воле. Вдвоем они ударили по остальной эскадре. Но её офицеры вовремя сообразили, чем это грозит, перевели боевые посты на ручное управление и открыли огонь по свихнувшемуся крейсеру из всего что имелось.

В результате короткого, но ожесточенного боя спятивший крейсер распылили на атомы ядерными торпедами. Однако тайну сбоя систем он унес с собой. Корвет, потерявший внешнее управление, просто прекратил стрельбу. В его компьютерах не нашли ничего кроме простейших вирусных программ.

У эскадры серьезно пострадало несколько кораблей, а более сотни флотских погибло.

В тактическом смысле тот бой ничего особенно из себя не представлял, но его изучали в училищах, как пример плохой организации охраны, мониторинга, служб борьбы за живучесть и других секций. Именно после этого случая функции ИИ на флоте свели к консультативным программам и отдельным модулям по контролю над реакторами.

Разгром объединенного флота и нападение на четыре королевства стало фактически первым актом полноценной космической войны. И теперь Ивор руководил одной из её сторон. И ведет настоящие бои, где человеческий разум противостоит другому человеческому разуму, стратегия стратегии и тактика тактике. Он внезапно осознал, что эта первая война наверняка войдет в историю, попадёт во все военные монографии. Независимо от исхода, все его действия, решения, промахи будут изучать, точно под микроскопом, анализировать, искать альтернативные решения. А ведь Маскариль заявил нечто подобное ещё перед первым боем, но тогда Ивор воспринял это как попытку ободрить команду.

Они делали историю и это вдохновляло его и стимулировало мысль даже больше, чем риск погибнуть или поставить под удар родной дом.

Ивор задремал и провалился в сон где-то на полчаса. Его разбудил вызов у входной двери (который имитировал привычный стук). Он поднялся, сполоснул лицо и дал разрешение войти.

Это оказался боцман Гарднер. Выглядел он смущённым. Работая в торпедной секции шефмастер немного запустил контроль над нижними чинами и это привело к определенным последствиям.

— Вынужден доложить, сэр, что ресурсы около трети наших скафандров на исходе.

— На исходе? — удивился Ивор, еще не окончательно проснувшись. — Как так получилось, мистер Гарднер? Мы не устраивали слишком много учебных тревог.

— Как сказать, сэр, — боцман почесал голову. — Многие предпочитают в гипере обувать мокасины от скафандра, вместо того чтобы обходиться носками. Это удобно, не спорю, но повышает износ. Однако, основная проблема скорее в возрасте, чем в чрезмерной эксплуатации. Ну, скафандры-то наши изначально были не слишком новыми. И пролежали в резерве довольно долго. И хранили их на орбитальных складах, где они подвергались воздействию космического излучения. Поэтому некоторые чувствительные соединения стали отказывать просто от деградации или старости, несмотря на то, что мы обновили расходники, как положено. Полимеры, знаете ли, вообще не долговечны.

— Что вы предлагаете?

— Ну в крайнем случае, сэр, часть людей, те что не заняты, могла бы занять место в спасательных капсулах во время боя. Кроме того, мы могли бы не трогать скафандры до начала стрельбы.

— Вы сами знаете, что регламент требует надевать их, как только существует вероятность встретить противника. А у нас она существует сразу по выходе из гипера.

— Так то оно так, сэр. Но пока никто не стреляет, нам ничего не грозит, верно? А каждый поворот руки или ноги продолжает изнашивать узлы.

— Противник может начать стрелять в любой момент, мистер Гарднер и вам это известно. Хотя случаев попадания с первого выстрела не припомню даже на учениях, но я смотрел на видео игру в гольф и знаете, всякое бывает в жизни. Мы не можем так рисковать…

Ему все же пришлось появиться на мостике раньше времени.

— Мостик мой.

— Мостик ваш, сэр.

— Коллинз, запросите капитанов вспомогательных крейсеров, пусть доложат как у них дела обстоят со скафандрами. Они получили скафандры с тех же складов, мистер Гарднер?

— Да, сэр, но «Нибелунгу» пришлось летать больше.

— А что до гражданских?

— Тюремные корабли не имеют скафандров для пассажиров, насколько я знаю. Из каждой камеры есть выход прямо в спасательную капсулу.

— И что никто не пытался бежать?

— Люк открывается только с пульта шкипера или охраны блока.

— Понятно. Хотя всякую систему можно взломать.

— На капсуле далеко не убежишь.

— Капитаны рапортуют, что сбоев в скафандрах не отмечено, сэр, — доложил Коллинз.

— Ладно, постараемся протянуть до возвращения.

История со скафандрами напомнила Ивору, что он давненько не делал капитанский обход корабля. В гипере это не имело смысла — большинство узлов не работало, отсеки пустовали, а во время боя не находилось времени. Однако теперь, пока «Нибелунг» тормозил с комфортным ускорением в чистой от противника системе, он решил пройтись по отсекам.

Разумеется, застать врасплох ему не удалось никого. Матросы с мостика быстро сообщили о предстоящей проверке по цепочке, и мастера секций успели замести под ковер самые вопиющие нарушения. Но Ивор и не ставил целью поймать людей на горячем. Его волновала общая атмосфера, настроение экипажа и боеспособность корабля. Он не желал повторения массовых травм от усталости после двадцатичасового боя.

В инженерном отсеке среди блоков с накопителями энергии сидели молодые аристократки из последнего набора. На экранах их терминалов менялись симуляции различных режимов работы рейдера. Расход энергии на орудие, на удержание плазмы маршевых двигателей, на генератор гиперполя, на риформинг. Вводились повреждения линий, разрушение отсеков и прочие неприятности, которые следовало оперативно решать прокладкой новых линий, отключением второстепенных систем, подключением резервных источников.

— Как наши юнкфрау? спросил Ивор у Раджа.

— Учатся отличать ампер-часы от фарад, — усмехнулся тот.

— Надеюсь не на оголенных проводах?

— Пока в теории, сэр. Но подумываю познакомить юных леди с электричеством поближе!

Спины девушек заметно напряглись.

— Думаю перевести их на стажировку в ОКП, а тебе пришлю столько же юнкеров. Подашь мне рапорт, кто из дам наиболее преуспел.

Слух о капитанском обходе достиг уже каждого, и когда Ивор добрался до жилых палуб, их вылизали до блеска. Два десятка матросов продолжали наводить лоск на так называемой Грязной поляне недалеко от столовой.

Роботы-уборщики жилой секции были запрограммированы ещё Джереми Кречманом, погибшим в сражении у Майрхофена. А поскольку руки у него росли из задницы, то роботы по какой-то причине пропускали часть третьей палубы. Её и прозвали Грязной поляной. Боцман не позволял новичкам исправлять ошибку в алгоритме. В память о молодом Кречмане, как он утверждал. Но большинство экипажа склонялось к мнению, что боцману требовалось место, которым можно пугать нерадивых матросов. Гарднер и правда с большим удовольствием выписывал наряды провинившимся на ручную уборку. Те брали салфетки, пропитанные моющим средством и протирали каждый квадратный сантиметр поверхности, полировали любые выступающие штуки, решетки вентиляции. Для борьбы с плесенью — настоящим бичом космических кораблей, использовали обыкновенный раствор винного уксуса, который на Барти получали в больших количествах из неудачных партий и излишков вина.

Понаблюдав немного за уборкой и вспомнив молодого юнкера, Ивор отправился на мостик.