Оперативная эскадра «Нибелунг»

Глава восьмая Свора. Грейхаунд

Прежде чем наведаться на Алабай, Ивор решил заскочить в штаб системной обороны, который располагался на астероиде под названием Грейхаунд. Он считался частью той же Большой Своры, что Алабай и в настоящее время их разделяло десять миллионов километров.

Корабль разогнался на одном g до 425 км. в секунду и за 12 с небольшим часов пролетел 9 млн. км. Затем он перешли в гипер всего на тринадцать секунд просто, чтобы проверить работу оборудования и готовность экипажа. За это время корабль оказался на 147 млн. км. ближе к средним орбитам Своры. А затем еще 12 часов ушло на торможение, чтобы выйти в ноль у Грейхаунда в 165 млн. км. от Барти. Это был приятный перелет при нормальном ускорении. Хорошая тренировка для команды, много времени чтобы подумать в тишине космоса о предстоящей миссии.

Пользуясь искусственной силой тяжести, корабельный кок Рюттер кормил их с Маскарилем изысканными блюдами. Правда на этот раз во время обеда в капитанской столовой царила тишина. Обычно представитель принца любил поболтать о том, о сем, расспрашивая Ивора или провоцируя Рюттера на глупые жалобы. Но сейчас он грустил. Его пассия Паула Шелдон возглавила секцию связи на «Маршалси» и миллионы километров пустого пространства между кораблями терзали сердце королевского шута. И будут терзать на протяжении всей миссии, пусть даже миллионы километров превратятся в тысячи.

Ивор воспользовался дарованной тишиной, чтобы поразмыслить.

Он вез контракты флайт-офицеров и для Паулы Шелдон, и для Лоры Морган, которая заняла должность начальника секции связи на «Алькатрасе». В отличие от Маскариля, Ника Тавиани наверняка обрадует повышение в звании предмета его интереса, поскольку откроет дорогу к ухаживаниям, которые были невозможны в отношении нижних чинов.

А на «Нибелунге» появился новый начальник связи — баронет Алан Коллинз из Области Дофина. Он сразу понравился Ивору тем, что во-первых, оказался достаточно компетентным в своем деле (кажется раньше он занимался радиоконтролем стад скота, которым в пустынной Области Дофина позволялось пастись на коронных землях). Во-вторых, взяв пример с барона Вальха, он привел на корабль несколько компетентных сотрудников из собственного имения, что позволило «Нибелунгу» полностью укомплектовать секцию связи. Наконец, в третьих, он начисто был лишен дворянской спеси, может быть от того, что относился к первому поколению аристократов. Как и Ник Тавиани, он не родился на Барти, а эмигрировал по программе инвестиции в дворянство.

«Нибелунгу» пришлось щедро поделиться с крейсерами опытными матросами и офицерами, проведшими хотя бы одни бой. Одним из последних приказов адмирал с подачи Ивора назначил Пирсона старшим помощником на «Алькатрас». Тем самым корабль расстался с последним из троицы гвардейских офицеров, назначенных на него в первые дни войны. Все трое изрядно попортили Ивору нервы, но все же кое-чему научились и были полезны на более серьезных позициях. Из первого набора с ним остался только шевалье Дастис, перешедший из секции связи на должность старшего помощника. Все остальные вакансии заполнило свежее пополнение.

От новенькой с иголочки униформы рябило в глазах. Ради первого после ремонта полета, офицеры «Нибелунга» надели белые рубашки с погонами на плечах и обязательным галстуком. Хотя обычно сразу после торжественного прощания меняли их на повседневную темную рубашку с погоном на груди.

Помимо новобранцев из аристократических семей, офицерские кольца на рукава получили и некоторые старожилы из нижних чинов. Вахтенным офицером теперь стала Ломка, вернее Анна Норман, потому что называть офицеров прозвищами не полагалось. После сражения у Майрхофена девушка к большой радости Ивора пересмотрела свои взгляды на космос и отношение к «плаванию» в пустоте, а адмирал, не желающий выдавать звание подростку, сдался, когда с ним поговорил лично принц. Впрочем подростком Ломке быть оставалось недолго. Между прочим только на её рубашке имелись планки, обозначающие две медали «за храбрость» и знак отличия гвардии. Больше никого из флотских принц так и не наградил.

Её брат Алекс пересел в кресло начальника РЭБ. Он долго отмахивался от должности, не желая выбираться из уютного мира боевых вирусов. Но всё же сдался и надел флайт-офицерский мундир.

Повышение получили друзья детства Ивора. Те, кто выжили в последнем бою. Раджан занял место главного инженера, а Ларри, получив серебряное кольцо на рукав, стал начальником ангара вместо Пирсона. На всём корабле лишь Маскариль обходился без униформы. Но по случаю торжества тоже явился на мостик в белой рубашке. Как принято у дворян с жабо и кружевом на рукавах.

С остальными секциями тоже получилось неплохо. На башню Ивор посадил молодого Джея Косту. Бывшего учителя Эрнеста Райта перевёл обратно в ОКП, но на этот раз на позицию начальника. И только торпедная секция оставалась без надежного офицера. Пришлось попросить боцмана Гарднера временно возглавить её.

Помимо тех, кто получил кольца, имелось на корабле и множество юнкеров и даже несколько юнкфрау. Примерно того же возраста, что и Ломка, но без её навыков. Прежде чем давать молодым людям постоянное назначение, их следовало обучить и ознакомить с хозяйством. Ивору раньше не приходилось выступать в качестве наставника. Он решил пропустить молодёжь через все секции корабля и посмотреть, кто на что способен.

Раджан получил в помощники двух завербованных монголов. Буга и Хулан оказались крайне полезным приобретением. Их опыт работы в промышленности немного отличался от флотских методов работы. Зато они много рассказывали о разных диковинках, не дошедших ещё до периферии. И между прочим поведали Ивору о некоторых новшествах в военном деле. Оказалось, например, что конструкторы Земли и Марса смогли значительно увеличить продолжительность пребывания боевого корабля в гипере. В качестве аккумулятора холода использовали метанол, охлажденный до минус девяносто градусов Цельсия. Это требовало некоторых конструктивных доработок — прокладки контура через все отсеки корабля, специальных узлов, рассчитанных на низкие температуры, особых баков выдерживающих увеличение объема, так как при столь сильном охлаждении метанол терял больше трети объема, а при нагревании возвращал утраченное.

Метод позволял проводить в гипере лишние две недели. Или охлаждать лазеры энергетического реактора в течении часа. Это давало возможность совершить короткий прыжок без отключения многих систем.

Всё это, конечно, при нормальном запасе топлива.

Конструкции некоторых кораблей предусматривали по словам монголов даже отдельные радиаторы, чтобы доводить топливо до нужной температуры. Потому что на коммерческих станциях метанол хранили и выдавали при температуре немного выше нуля, в расчете на стандартные топливные системы, которые не предназначались для работы с низкими температурами.

Ивор подумал, что с такими системами, караван мог бы проскочить всю Северную дугу в один-два прыжка. Если конечно снабдить ими коммерческие корабли. Он решил обсудить как-нибудь этот вопрос с инженером Джонсоном, хотя перестраивать корабли накануне операции, конечно, никто не будет. Но в будущем, новшество могло дать им больше возможностей для обхода блокады.

Маскарилю надоело грустить, а может быть насыщение разогнало сплин. Он оглянулся в поисках развлечений и наткнулся взглядом на Рюттера.

— Вы выглядите печально, Адриен, — заметил Маскариль с прежней легкомысленностью.

— Что ж, — произнёс Рюттер. — Жаловаться не привык, но вам скажу. Мне не нравится, что я должен запрашивать позволения у инженера Митры, чтобы срезать в оранжерее пару веточек базилика.

— Это к капитану, — засмеялся Маскариль. — Что скажете, мистер Гарру?

— Скажу, что корабельные оранжереи включены в систему жизнеобеспечения, и именно Раджан Митра отвечает за это подразделение.

На самом деле Раджу приходилось носить несколько шляп одновременно. «Нибелунг» отдал всех инженеров на другие корабли и товарищу приходилось отвечать за энергетику, гиперпривод, системы жизнеобеспечения, но при этом быть главным инженером и отвечать за все сразу. С другой стороны, Радж знал, на что согласился, а тройной оклад требовалось отработать.

— Система жизнеобеспечения? — с легким возмущением переспросил Рюттер. — Много ли кислорода дадут вам две веточки базилика?

— Дело в установленном порядке, мистер Рюттер, — терпеливо пояснил Ивор. — Вам же не понравится, если матросы начнут шарить по вашим шкафчикам в поисках соли или специй, хотя от одной щепотки вам тоже не будет никакого убытка.

— Ещё бы они шарили по моим шкафчикам, сэр! Хорошо… но нельзя ли в таком случае передать в мое распоряжение одну из секций оранжерей. Самую маленькую. Только для зелени. Я не претендую на томаты или огурцы. Но базилик, розмарин, зеленый лук, кинза… хорошо, когда они под рукой.

— Всё дело в том, что это система, — вздохнул Ивор. — Полив и удобрение связаны с утилизацией отходов жизнедеятельности. Мы не можем выделить вам отдельные фильтры, свои гальюны, трубопроводы и прочее оборудование.

Повар вздохнул и умолк. Он открывал рот ещё несколько раз, порываясь вставить слово. Но Ивор такой возможности ему больше не предоставил и переключил разговор на более насущные вопросы.

— Что вы скажете о системе обороны, которую выстроил советник Дейч, милорд?

Во время полета до Своры ничего критического на «Нибелунге» не случилось, что уже стало достижением. Новенькие мундиры попрятались в шкафах, а рабочие комбинезоны покрылись понемногу потертостями, пятнами, заплатками. Всё как положено. И вот корабль висит рядом с огромным камнем, имеющим почти сферическую форму и высокое альбедо, что делало его похожим на настоящую планету.

Каковой он, конечно же, не был. Его сферическая форма сформировалась не в следствии сил гравитации, а по причине, обычно называемой капризом природы.

Тем не менее Грейхаунд входил в сотню крупнейших астероидов Своры и в настоящее время находился в удобном для обороны системы положении. А уж советник Дейч постарался превратить его в настоящую базу.

Где-то на поверхности располагались антенны, датчики и радары, радиатор энергетического реактора. Всё, однако, оказалось замаскировано, спрятано в кратерах и расщелинах, так что даже с тысячи километров в хорошую оптику заметить следы человеческой деятельности на «Нибелунге» не смогли. Хотя и пытались. Потому что Ивор объявил приз (упаковку пива) тому подразделению, что сможет распознать хоть какую-то цель и разрешил использовать для поисков любое оборудование рейдера.

Пиво осталось в целости, а базу пришлось вызвать кодом по радиосвязи.

Крупных сооружений на поверхности Грейхаунда не имелось. Вход в бункер Ивор увидел только когда его шаттл, ведомый указаниями диспетчера и приводным лучом, мягко сел на небольшую посадочную площадку из оливинового базальта. Площадку подсвечивали едва заметные огоньки, похожие на светлячки в темном лесу. Однако как только шасси коснулись поверхности, а из потаенных ниш выдвинулись фиксаторы, закрепив машину на стоянке, большая часть светлячков погасла. Вместо посадочных огней Ивор увидел светящуюся не сильнее далеких звезд цепочку, указывающую путь к пещеру, где и находился вход, или один из входов.

— Могли бы устроить герметичный телетрап, — проворчал Ивор, выбираясь наружу в скафандре.

Притяжение здесь было мизерным. Меньше пяти тысячных g. Поэтому вдоль поля предусмотрительно натянули леер, за который Ивор держался, пока добирался до входа в пещеру.

Дейч встретил его по ту сторону шлюза.

— Добро пожаловать на борт, капитан.

— Рад видеть вас в добром здравии, советник.

— Прошу, — Дейч пригласил гостя в кабину лифта.

Ивор подумал, что при такой силе тяжести особой нужды в лифте нет. Подобно корабельному коридору в условиях невесомости, люди могли бы просто лететь, перебирая руками скобы. Даже в лифте им пришлось держаться за поручни, чтобы не улететь от малейшего изменения в движении.

— База хорошо замаскирована. Нам не удалось вас увидеть, — признал Ивор. — Я полагал, что уж в инфракрасном диапазоне она будет светиться, как приводной маяк.

— У нас низкое энергопотребление, — пояснил советник. — Нет ни двигателей, ни лазеров, как на корабле, довольно компактный реактор, большую часть тепла поглощает массив планетоида.

Пока они спускались на лифте на километр вглубь астероида, теряя по пути остатки веса, Дейч рассказывал о проделанной работе. Он решил разместить здесь центр управления всем сектором обороны. Для установки орудий Грейхаунд всё равно не подходил. Астероид был слишком массивен, чтобы менять положение с помощью маневровых двигателей.

— В принципе мы думали устроить барбеты и поставить в них башни, как на крейсерах, но прецизионных механизмов для наведения орудий в наличии не оказалось. А потом я решил, что центру управления лучше вообще находиться в тени. Пусть орудия и торпеды стреляют из других мест. Наше дело определять цели и осуществлять руководство.

— Логично, — согласился Ивор.

— Для размещения орудий мы ищем камушки в миллион тон, чтобы наводить всей массой, подобно эсминцу, с подходящей орбитой и достаточно прочные, чтобы не развалились от выстрелов или работы маневровых двигателей.

— И как успехи?

— Это оказалось довольно сложным делом, — признался Дейч. — Пока подобрали только четыре штуки. Большинство годных по размерам и массе астероидов оказались слишком рыхлыми и нестабильными. Зато на тяжелых камешках от ста миллионов тонн мы размещаем торпедные установки. Им не нужно маневрирование, а при желании можно даже выставить нужное вращение.

Дейч говорил много, но всё по делу и очень увлеченно. Ивор отметил, что советник как-то незаметно для многих, превратился из техника и работника штаба в настоящего военачальника. Во всяком случае адмирал не нашел никого кроме Дейча, кому смог бы поручить оборону сектора. А такая должность тянула на командора, а то и контр-адмирала. Дейч же не являлся даже лейтенантом и всё ещё числился техническим работником, хотя и имел непонятный ранг советника. Принцу стоило огромных усилий продвигать нужных людей, соблюдая при этом законы. То есть, не обладая полномочиями короля.

Лифт остановился и выпустил их в лабиринт из тесных коридоров с поручнями вдоль стен. Здесь пришлось и правда больше лететь, нежели идти.

— Пока не расширяем, — сказал Дейч. — Но со временем пробьем еще несколько штолен и наведем лоск.

Небольшой проходческий комплекс (стандартный шахтерский, предназначенный для астероидных разработок) добрался до глубины в километр примерно за месяц. И Дейч решил что этого будет достаточно, чтобы защитить центр управления обороной даже от прямого попадания ядерной боеголовки или пенетратора.

Подобрав подходящую полость в толще астероида, строители стабилизировали породу герметиком и возвели базу. Обстановка внутри выглядела довольно аскетично. В большом зале уже установили вычислители, кресла, тактическую проекцию. Но еще тянули кабели, трубы, обустраивали бытовые секции. Вырубку в штольнях ещё даже не закрыли декоративными панелями.

Людям предстояло жить в небольшом объеме месяцами, как на космическом корабле, но без возможности создать искусственную силу тяжести. Поэтому повышенное внимание проектировщики уделили залу с силовыми тренажерами.

— До вашего Алабая отсюда примерно десять миллионов километров, это дает нам пинг в полминуты. Что приемлемо для координации действий.

— Боюсь, совсем скоро координация не понадобится. Я получил приказ и вскоре покину систему. Вам придется справляться тут одному.

— Могу я узнать, что за приказ? — Дейч нахмурился.

— Лично вы, советник, можете. Но больше никто. Нас отправляют провести конвой торговых судов на Надаль.

— Что ж, это усложнит мне все дело. Но я думаю справимся. На Мастифе мы создаем запасную базу. Он сейчас на краю сектора, но через шесть месяцев окажется уже в центре.

— Какие вектора закрывают ваши орудия?

Дейч вывел на проекцию схему.

— Ну в принципе от нас можно стрелять по всей полусфере. Разве что Нафанаил дает засветку. Однако эффективная стрельба, думаю перекрывает все вектора прибытия из сектора Майрхофена. Мы выбрали астероиды с долгим периодом. Так что год или около того они будут держать сектор под прицелом. Нам придется только сменить базу.

Ивор произвел в уме некоторые расчеты.

— При нормальном подходе и торможении, вражеский корабль выйдет в нормальное пространство примерно за пятьдесят миллионов километров от Барти, — сказал он. — А от этой дуги Своры до нашей планеты сейчас сто шестьдесят пять миллионов, а будут все двести. То есть вам придется стрелять со ста пятидесяти. Это довольно далеко.

— Да, это сделает стрельбу менее эффективной. Но мы обладаем рядом преимуществ. Во-первых, знаем точное собственное местоположение. И во-вторых, наши сенсорные поля дадут более точное положение противника.

— До тех пор, пока он не поймет, на каких именно астероидах расположены орудия и пусковые.

— Это так. Поэтому мы не станем открывать все карты в первом же бою.

— Логично. И вам придется переезжать каждые шесть месяцев или около того?

— Что поделаешь, зато через три-четыре года мы покроем все сектора. Были бы вооружения. А это, капитан, как я понимаю, теперь полностью в ваших руках.

Особенно меня интересуют большие ракеты для запуска со стационарных установок. Они разгоняются до 20 км в сек, что дает нам возможность стрелять, не демаскируя себя первым же выстрелом.

Стоящие на вооружении большинства флотов торпеды произошли от ракет систем противокосмической обороны. Отсюда их слабые боеголовки и недостаточная конечная скорость. В качестве ракет ПКО они могли стартовать с поверхности, достигая второй космической скорости большинства обитаемых планет. А затем атаковать противника на любых орбитах. Позже ими стали вооружать боевые корабли, а затем решили радикально увеличить возможности установкой накопителей энергии, генератора гиперполя, панелей контура для головной части, системой ориентации и прочим оборудованием. Всё это утяжелило конструкцию, снизив как дельту Вэ (а вместе с ней и конечную скорость), так и ускорение, несмотря даже на то, что преодолевать атмосферу надобности больше не было.

Зато стандартные изделия выходили дешевыми и доступными, а также помещались в сравнительно большом числе на боевых космических кораблях.

Чтобы увеличить конечную скорость всего на десять процентов требовалась в полтора раза более тяжелая ракета. Кроме удорожания и проблем с размещением такой ракеты на корабле, она получала и меньшее ускорение. А ускорение на ближних дистанциях зачастую оказывается более важным параметром, чем конечная скорость. И поскольку изначально предполагалось воевать на орбитах или сопоставимых расстояниях, то флоты предпочли большее число более легких торпед.

Тем не менее дорогие и толстые ракеты все же разработали и выпускали небольшими партиями для фортов орбитальной обороны. Именно такие по просьбе советника Дейча заказали люди принца. Их, однако, еще требовалось доставить на Барти. Как и особые пусковые к ним.