Осколки. Объединение

16. Дар реки

Шорох где-то под полом стих практически сразу. Еще одна тварь⁈ А может и не одна. Стараясь ступать как можно тише, я попятился к двери, ожидая нападения. Но никто не спешил атаковать. Наоборот, под полом царила абсолютная тишина.

Может, это какой-то грызун? Мышь, крыса или кто тут еще водится? Проверять не хотелось, но придется. В этой деревне придется ночевать, больше укрыться негде. Значит, нужно обезопасить себя настолько, насколько вообще возможно в этом месте.

Поначалу хотелось выстрелить из Грозы прямо в пол. Но я решил так не делать. Мало ли, вдруг дом загорится? Тогда огонь охватит всю деревню, если раньше его не погасит ливень. Но риск все же имеется. По-хорошему стоило подумать об этом прежде, чем стрелять в «осьминога». Один раз повезло, но везение, рано или поздно, заканчивается. Лучше воспользуюсь Реквиемом и Эгидой. Грозу оставлю на крайний случай, если совсем припрет.

Вооружившись артефактами и призвав «светлячка», я начал осторожно исследовать дом. Надеюсь, что это все же грызуны. Приключений с меня на сегодня достаточно.

Спустя несколько минут поисков, мне удалось отыскать спрятанный под одной из циновок люк. Потянул за веревочную ручку — не поддается. Зачем закрывать изнутри подпол? Едва ли крысы так делают. «Осьминоги»? Возможно. Дверь в этот дом тоже была закрыта.

Я попробовал потянуть ручку люка сильнее, но просто оторвал ее. Придется решать вопрос иначе. Реквием без труда разрубил люк пополам. Под ним оказался лаз, по которому я мог передвигаться, только на четвереньках. Не лучшая поза для встречи с предполагаемым противником. Но и оставлять все как есть нельзя.

Впрочем, выход из сложившейся ситуации имелся. Реквием, разумеется, предпочитал рубить головы, а не доски с бревнами, но придется ему поработать. Как заправский дровосек я громил пол, отбрасывая в стороны обрубки дерева. Как и предполагал — это оказался подпол, для хранения припасов. Не особо большой, но попотеть все равно пришлось.

Работы оставалось все меньше, а противник так и не появлялся. Я уже собирался выдохнуть с облегчением и списать все на грызунов. Но вдруг, когда Реквием в очередной раз опустился на доски, раздался тонкий и пронзительный визг.

Твари так не кричат. Так кричат люди. Голос принадлежал ребенку.

Или это какая-то хитроумная ловушка одной из местных тварей? Я на миг замер в нерешительности, но уже спустя секунду опустил меч, послал «светлячка» вниз и сам спрыгнул в подпол. Пригнулся и сразу же встретился взглядом с широко раскрытыми и полными страха детскими глазами — один темно-карий, другой свето-серый.

Черноволосая смуглая девчушка лет семи забилась в самый угол — еще удар, и Реквием точно задел бы ее. Осознав это, я испугался едва ли не больше, чем девчонка — секунда отделяла меня от самого страшного, что только получалось вообразить. Кровь ребенка на руках не простит себе ни один нормальный человек.

— Спокойно, тебе ничего не угрожает, — я отозвал оружие и броню и показал девочке пустые ладони.

Она лишь недоверчиво зыркнула на меня и вжалась в угол так, как это только было возможно. Я не спешил приближаться, чтобы не провоцировать ее. Наоборот, сделал шаг назад.

Из-под спутанных волос девочка больше смотрела на «светлячка», чем на меня. В ее взгляде все еще читался испуг. Оно и немудрено, учитывая то, что здесь случилось.

— Я тебя не обижу.

Несмотря на все мои старания, ребенок мелко дрожал и никак не мог успокоиться. У детей своя психология, в которой попробуй разберись. А у меня никакого опыта. Своих детей нет, родителей не знал, а в детском доме с нами особо никто не нянчился. И что делать?

Может, нужно просто дать ей время успокоиться?

Возможно, не лучшая идея, но других у меня на данный момент не имелось.

— Подожду наверху. Помни, тебе ничего не угрожает, — осторожно пятясь назад, я выбрался из подпола, и сразу же уперся взглядом в комок слизи с застывшими в ней людьми.

Наверное, «осьминог» таким образом питался. По крайней мере, я не увидел у него зубов, только присоски. Мог ли он ими что-то впитывать? Не знаю и не хочу знать.

Несчастные уже наполовину разложились и являли собой жуткое зрелище даже для взрослого. Страшно подумать, что станет с перепуганным ребенком, если он такое увидит. Скорее всего, в этом месиве сейчас ее родственники. С этим нужно что-то сделать. Но что? Прикасаться к слизи и застывшим в ней телам не хотелось. К тому же, если они внутри нее быстро разлагаются, значит, она токсична.

Убрать этот ужас не получится. Убедить девочку бояться меня где-то в другом месте — тоже. И что теперь? В поисках ответов я то и дело поглядывал на комок слизи, пока меня вдруг не осенило.

Эта субстанция разъедает тела и кости, но при этом лежит на полу, который до сих пор цел. Даже дерево не потемнело. Значит, слизь действует не на все. Может, ее как-то прикрыть?

Я подобрал с пола все циновки, поставил боком стол и кое-как задрапировал весь этот ужас. Вышло паршиво. Нужны еще материалы. Но нельзя оставлять ребенка одного, чтобы искать их. С психикой девочки еще можно что-то сделать, но только если она сама останется в живых.

Кстати, об этом. Вокруг деревни плавали тритоны. Думаю, они боялись «осьминога» и довольствовались падалью. Но теперь они могут учуять его кровь и понять, что он мертв.

Я выглянул наружу и увидел стаю тритонов, которые беззвучно подбирались к двери. Они перли вперед целой толпой, как будто глядя мимо меня. Отступив на несколько шагов так, чтобы в дом через дверь не могли проникнуть сразу все, я приготовился к бою.

К несчастью, девочка решила вылезти из подпола именно в это время. Почему именно сейчас? Теперь придется еще следить за ребенком.

Тритоны уставились на девчонку немигающими глазами. Разинув пасти, они двинулись к ней. Первый упал на пол с разрубленной головой прежде, чем успел переступить порог. Второй получил кованым сапогом в нос и отпрянул, третий лишился половины морды и, заливая кровью все вокруг, вывалился куда-то наружу.

Реквием еще несколько раз поднялся и опустился, разя врагов, но те перли вперед так настырно, что плевать хотели на численные потери. Реквием разрубал одну, две, три туши за раз, но на их месте появлялись все новые и новые твари.

Самое жуткое — они не обращали внимания на раны. Просто шли и шли по направлению к девочке, пока не умирали один за другим. Пол стал скользким от крови, но я не отступил ни на шаг, зная, что за моей спиной беззащитный ребенок.

Но тритоны перли и перли, а за их спинами уже мелькали щупальца «осьминогов». Шансы выстоять стремительно таяли с каждой секундой. Враги начали обходить меня, чтобы сразить их, пришлось пятиться назад.

— Уходи! В окно! Я их задержу! — твари были повсюду уже повсюду.

Мне их не сдержать.

Бросив быстрый взгляд через плечо, я увидел, что девочка не сдвинулась с места.

Проклятье!

Реквием несколько раз стремительно рассек воздух, отгоняя врагов. Развернувшись, я бросился к девочке. Но она вдруг взглянула на меня и тихо спросила:

— Почему ты меня защищаешь?

— Потом, — бросил я, хватая ее за тощие плечи. — Все потом. Сейчас надо бежать!

В окно ввалилась туша «осьминога».

Поздно!

Я толкнул девочку в угол и встал перед ней, загораживая от наседающих существ. Никто из них не прикоснется к ней. Пока я дышу! Ни одна тварь не пройдет мимо.

Они уже близко!

Шаг…

Я занес меч для удара, но тритоны вдруг остановились, как и «осьминоги». Они просто застыли на месте, глядя сквозь меня, на спокойно стоявшую у стены девочку.

Что здесь происходит?

— Почему ты защищаешь меня? — повторила она свой вопрос.

Ни подобного вопроса, ни такого спокойствия я не ожидал. Девочка, которая несколько минут назад шарахалась от меня, сейчас спокойно стояла в окружении существ, уничтоживших целую деревню. Ее деревню!

— Потому что должен, — не спуская взгляда с замерших противников, ответил я.

— Кому?

— Себе, тебе, не знаю! — вспылил я и снова замахнулся на ближайших тритонов, те не шелохнулись. — Просто должен и все. Не могу иначе!

— Ты говоришь не как паладины.

Откуда она знает о паладинах? Хотя, Катерина же говорила, что Орден отправил отряды за артефактами еще до раскола. Стало быть, и здесь есть их представители.

— Потому что я не паладин.

— А откуда у тебя летающий свет? — не унималась девочка. — Ты можешь опустить оружие, — добавила она, — они не нападут.

— Почему? — я не спешил доверять словам ребенка.

— Потому что я им так велела, — просто ответила она.

— Ты что сделала?..

— Велела им не трогать тебя. — Повторила девочка, и ее светло-серый глаз сверкнул, как блик луны на воде.

Сказать, что я ничего не понял — ничего не сказать. Как эта девочка может управлять водяными тварями? Но, даже если допустить подобное, почему она позволила им убить своих близких?

Или это не ее близкие?..

Догадка заставила нервно сглотнуть.

— Кто ты такая? — хрипло спросил я.

— Мое имя Ная. Таких, как я, называют дочерями реки. А кто ты такой? — несмотря на то, что она делала и говорила, девочка посмотрела на меня с самым настоящим детским любопытством.

— Меня зовут Александр, — представился я, все же опустив меч. — Я, вроде как, хранитель Нексуса.

— Нексуса? — Ная выпятила губу. — Никогда о таком не слышала. — А откуда у тебя это? — она указала пальцем на «светлячка».

— Это подарок. От одной хорошей знакомой.

— Она паладин?

Не знаю почему, но Ная проявляла какой-то нездоровый интерес к Ордену. Если вспомнить с каким испугом она раньше смотрела на «светлячка», то можно предположить, что паладины и на этом осколке натворили всякого. Или же они просто хотели защитить людей от дочери реки, которая может призывать себе на помощь водных тварей и управлять ими?

Мои пальцы крепче стиснули рукоять Реквиема. Насколько опасна Ная? Она вообще человек? Проклятый меч призывал покончить с ней, но это слишком быстрое и радикальное решение. Не в моих правилах поднимать руку на ребенка и начинать драку тогда, когда можно все решить разговором.

Погасив распаляемую Реквиемом злость, я мягко произнес:

— Нет, она не паладин. Она королева Деймоса. А еще ее называют святой Катериной. Слышала о ней?

Девочка покачала головой.

— Она хорошая. Бывает строгой, но всегда справедлива. А еще ей не нравятся плохие паладины. Мы вместе сражались с ними.

— Плохие паладины? — Ная нахмурилась. — А что, есть и хорошие?

— Встречаются. Но не так часто, как хотелось бы, — я улыбнулся.

Девочка тоже. Она немного расслабилась, а призванные ею существа отступили.

— Ты можешь сделать так, чтобы они ушли? — мне не нравилась подобная компания.

— Они тебе мешают? — в разных глазах девочки читалось непонимание. — Ты убил многих, а они тебя не тронули.

— Потому что ты им приказала, да? По дороге сюда местные обитатели нападали на меня. Один вот такой, — я указал на ближайшего тритона, — выпрыгнул прямо из воды. А вот этот, — пришла пора «осьминога», — хотел схватить меня щупальцами.

— Они непослушны, когда остаются без присмотра, — согласно кивнула Ная. — У меня не всегда получается говорить им, что делать. Они сами решают, когда слушаться, а когда нет.

Выходит, какими бы силами не владела Ная, она не всегда может их контролировать. Может, все произошедшее в деревне просто несчастный случай? Нужно во всем разобраться, но главное — не спешить. Начнем с малого.

— Так ты можешь их прогнать?

— А ты не станешь обижать меня? — она взглянула на меня, как загнанный в угол зверек.

— Обещаю.

— Ну ладно, сейчас попробую, — лицо девочки напряглось, на лбу появились маленькие морщинки, выступила испарина. Серебристый глаз снова сверкнул, и водные твари попятились к двери, но так и не ушли полностью.

— Не слушаются, — выдохнула Ная. — Слишком голодные. Их манит сюда запах еды.

— Еды? — я проследил за взглядами существ — все они были прикованы к тому, что укрыто циновками.

— А когда они поедят, они уйдут? — уже сама мысль о том, что сейчас произойдет, мне не нравилась. Но мертвым не помочь, они все равно почти разложились.

— Не знаю, — честно призналась она. — Но когда сытые — слушаются лучше.

— Тогда давай уйдем в другой дом, а они поедят тут.

— А что они будут есть? — девочка хотела оглядеться, но я загородил ей обзор.

— Что-нибудь найдут. Пошли. — Я отозвал артефакты, взял ребенка на руки и понес к двери.

Твари настороженно провожали нас взглядами, но не нападали. Наоборот, они расступались, очищая путь. Стоило нам покинуть дом, как существа внутри оживились и бросились к еде.

Невольно представив, как чудовища пожирают то, что осталось от людей, я стиснул зубы. К горлу подкатил ком тошноты. Но свежий воздух, ветер и дождь отогнали неприятные ощущения.

* * *

Мы с Наей расположились в самом крайнем доме. Она встала у окна и смотрела на рассекающие небо молнии. Я замер у двери наблюдая, что творится в злополучном доме, куда со всех сторон стекались водные твари.

Время тянулось мучительно долго. Наконец, Ная сказала:

— Они сыты, — она прикрыла глаза и снова напряглась. — Уходят, — выдохнула девочка.

Действительно, существа покидали дом. Они ныряли в мутную воду и исчезали из виду, даже не глядя в нашу сторону. Но мне все равно было как-то неспокойно.

— Они не вернутся?

— Только если позову, — сообщила Ная. — Но могут и не прийти. Я же говорила — они не всегда слушаются.

— А как ты научилась ими управлять?

— Не знаю, — она пожала тощими плечами, — само получается. Иногда. А еще, — речь девочки прервало урчание в ее животе, — я хочу есть.

После увиденного в доме с «осьминогом» меня мутило при одной мысли о еде, но Ная была права — поесть следовало. Не знаю, что ждет меня на этом осколке, но силы точно понадобятся.

— В одном из домов я видел еду.

— Тогда пойдем, — она взяла меня за руку и вывела на улицу. — В каком?

Честно сказать, я точно не помнил, где именно видел еду. Пришлось обойти несколько домов, но вскоре мы нашли нужный. Ная с жадностью накинулась на какие-то зерна, похожие на рис. Я присоединился. Есть пришлось прямо руками. Каша оказалась очень пресной и почти безвкусной. Хотелось подсолить, но ничего похожего на соль или какие-нибудь приправы в доме не нашлось.

Ная поковырялась в шкафах и достала чашку с тонко нарезанными листьями. Протянула мне. Потом вытащила горшок с какими-то водорослями.

— Ты что, не знаешь, что можно есть? — удивилась она, когда я осторожно понюхал зелень.

— Я здесь совсем недавно.

— Здорово! — неожиданно обрадовалась Ная. — Я тоже!

— А сколько тебе лет?

— Лет? — она наморщила лоб. — Не знаю. Я проснулась на берегу несколько дней назад. Меня нашли люди. Привели к тем, кого называли паладинами. Они, — голос Наи дрогнул, — делали мне больно ярким светом. Я плакала и кричала, тогда пришли жители воды и спасли меня.

— У тебя нет родителей?

— Нет, — она покачал чернявой головой, — я дочь воды. Так меня называли паладины.

— Что они от тебя хотели?

— Чтобы я отвела их к духам Аиту.

— А это что такое? — словосочетания «дочь воды» и «духи Аиту» не говорили мне ровным счетом ничего.

— Не знаю.

Судя по поведению и голосу Наи, она или говорила правду, или очень искусно врала. Я склонялся к первому. Все же девочка не походила на злодейку. Но кое-что еще предстояло выяснить.

— А как ты оказалась здесь?

— Когда убегала от паладинов, — взгляд Наи затуманился, словно она смотрела в прошлое. — Прыгнула в реку. Дальше не помню. Помню лодку. Меня достали из воды и привезли сюда. Сначала все было хорошо, а потом… потом, — губы девочки задрожали, на глазах выступили слезы

Я погладил ее по голове.

— Ная, мне жаль, что тебе пришлось столько пережить. Ты еще ребенок, тебе тяжело. Но мне нужно знать, что здесь произошло.

— Люди спорили и ругались, — Ная шмыгнула носом. — Одни хорошо со мной обращались, говорили, что посланница духов. Но их было мало. Другие, злые, хотели отдать меня паладинам. Злые выгнали моих друзей. Посадили на лодку и запретили возвращаться. Меня они схватили, но я вырвалась. Спряталась, а потом позвала на помощь.

— И снова пришли существа?

Ная закивала.

— А ты говорила существам, что им делать?

— Нет, я просто позвала их и попросила меня защитить. Я плохо поступила?

Честно сказать, я не знал, что ответить. Плохо ли убивать людей? Как учит жизнь — все зависит от того, что это за люди. Плохо ли звать на помощь чудовищ? А что еще делать маленькой девочке? Она явно напугана и не понимает, как пользоваться своей силой. Она вообще мало что понимает. Несмотря на то, что случилось с жителями деревни, я не мог винить в случившемся Наю.

Я обнял девочку и погладил по длинным спутанным волосам.

— Ты ни в чем не виновата.

— Паладины сказали, что я плохая, — она шмыгнула носом и зарылась лицом в складки моей одежды. — Это правда?

— Не думаю. По крайней мере, мне ты плохой не кажешься.

Она благодарно кивнула и, вроде бы, успокоилась.

— Тебе нужно поспать, — предложил я. — Завтра утром мы решим, что делать дальше.

— А ты не уйдешь? — с надеждой спросила Ная. — Те люди бросили меня и уплыли на лодке. Ты не бросишь?

— Нет, — успокоил я девочку. — Я тебя не брошу. Теперь все будет хорошо.

— Правда? — с надеждой спросила Ная.

— Правда, — солгал я.