Остров кукол

Елизавета

Елизавета помогла Розе забраться в постель рядом с Пеппером, который крепко спал, а потом подтянула простыню и ковер ей под подбородок.

— Что, если у меня не выйдет уснуть? — спросила Роза.

— А? — откликнулась Елизавета. Хесус и Зед говорили о чем-то за стеной, и ей пришлось напрячься, чтобы понять, о чем идет речь.

— Что, если я не усну?

— Попробуй считать овец.

— Это никогда не помогает.

— Тогда представь себе, как тает лед.

— Что?

— Так делают дети на Крайнем Севере. В России. Поверь, это работает.

— Я не знаю…

— Я скоро вернусь и разбужу тебя.

— Элиза? — окликнула ее девочка.

— Да?

— Я еще увижу тебя и Зеда?

— То есть?

— Кроме как сегодня?

— Да, если захочешь. Если мама тебе разрешит.

— Ну, меня, наверно, на месяц запрут дома.

Но потом — можно мне будет прийти к тебе и Зеду в гости? Давайте устроим ночевку со страшными историями! Только не такую, как сейчас. Веселую, с кино и всем прочим. Мне иногда разрешают ночевать в гостях.

— Ну… Даже не знаю…

— Почему нет?

— Мы с Зедом живем порознь.

— Правда, что ли?

Елизавета покачала головой.

— Зед живет вместе с Питой.

— А ты? Отдельно?

— Я живу одна.

— Класс! Тогда мы с Зедом сможем заночевать у тебя.

Елизавета усмехнулась:

— Постарайся уснуть, Роза.

Зед и Хесус наконец умолкли. Елизавета вернулась к своему прежнему местечку под стеной и уселась. Ее так и подмывало спросить у Зеда, о чем они тут говорили — ругались попусту, скорее всего, — и на минуту задумалась, могла ли речь идти о ней самой. Что, если Зед рассказал Хесусу о том, что было между ними? Вместо того, чтобы ощутить вину за свою неверность и испугаться возможной реакции Хесуса, она испытала нежданный прилив сил. Что, если Зед за нее вступился? Нет. Это лишь фантазия, разбушевавшийся эгоизм. Они занимались любовью, всего-то. И только потому, что она спровоцировала Зеда. Ничего особенного, плотские утехи, бегство от реальности. Что еще? Он богат и знаменит, может заполучить любую женщину — только выбирай. Она же вдали от дома, разочаровавшаяся в жизни школьная учительница из России, с полным шкафом скелетов и головой, набитой заморочками.

Но Хесус выбрал именно меня.

А что, если он сделал это только потому, что хотел заполучить экзотический трофей в качестве подружки, хвастаться ею перед приятелями? Кто она такая в его глазах? Очередная победа, не более. Да, так и есть. За целый год, проведенный вместе, он ни единожды не признался ей в любви. Не заводил разговора о детях. Брак? Сегодня она впервые о нем услыхала, этой самой ночью, и только потому, что он собрался двигать ее как пешку по доске, привлечь на свою сторону и заставить отречься от Зеда. Вся ирония в том, что Елизавета только сейчас смогла распознать его истинные намерения. Хесус попросту пользовался ею, удовлетворяя свои нужды и желания, поднимая собственную самооценку. Их отношения были фарсом. У них не было шанса. Глубоко внутри она это предвидела, всегда это понимала, но ей так отчаянно хотелось оказаться в безопасности, добиться хоть какой-то стабильности в жизни, что она отказывалась видеть то, что было так очевидно, практически било в глаза. У надежды обоюдоострое лезвие: она делает человека слабым, слепым, глупым…

Елизавета задалась вопросом, исполнит ли Хесус угрозу, отзовет ли выданную ей визу. Она понимала, что этот человек вполне на это способен, а ему стоит только пожелать. В Мексике, если у тебя есть деньги и связи, можно творить все что заблагорассудится, и плевать на законы. Недавний случай: как-то вечером они с Хесусом зашли в модный ресторан без предварительного заказа, и владелец отказался найти им свободное местечко. Взбешенный и растерянный Хесус позвонил своему другу, который управлял государственным агентством по защите прав потребителей, и на следующий же день его инспекторы закрыли ресторан.

Стало быть, если Хесус захочет отобрать у нее визу, ничто не сможет ему помешать. Хотя ее это не сильно волновало: действие визы и без того скоро закончится. В сухом остатке — то, что она упустила возможности, подаренные пребыванием в Мексике, бездарно потратила время, гоняясь за Хесусом, за жизнью, которая ей даже не светила… И теперь, чуть раньше или чуть позже, ей предстоит неизбежное возвращение домой.

Елизавета вздрогнула и подняла голову: она начинала клевать носом. Ею овладела вялость, и требовалось изо всех сил сосредоточиться, чтобы держать глаза открытыми. Она не могла понять, следствие ли это бессонной ночи или же симптом распространения по телу яда. В тысячный раз она покрутила больным плечом. Уже какое-то время плечо казалось одеревеневшим, область вокруг ранки болезненно покалывало, словно под кожей бежал низковольтный ток.

По всяком случае, аллергической реакции не последовало. Ни спазмов, ни избытка слюны во рту. Елизавета все еще была способна нормально дышать и говорить, — и это, будем надеяться, значило, что она не собирается упасть замертво от остановки дыхания. И все же укус скорпиона беспокоил ее. Она видела в каком-то журнале фотографию подростка, ужаленного змеей в голень. Вся его нога почернела и высохла, почти как у распеленатой мумии. И вполне вероятно, если она в ближайшее время не получит противоядия, то же случится и с ее плечом. Плоть омертвеет, вокруг зоны укуса начнет распространяться некроз — и постепенно поглотит плечо и руку, разрушая клетки и ткани, чтобы оставить бесполезную, дряблую конечность. И тогда единственным способом остановить этот процесс (в случае, если им удастся вырваться с острова) окажется ампутация.

Зед потянулся к Елизавете и накрыл ее руку своей — внезапно, неожиданно. Он повернулся, чтобы оказаться к ней лицом, придвинулся ближе. Его губы коснулись ее собственных, приоткрылись. Языки занялись поиском.

Сердце Елизаветы пустилось в галоп. В глубине ее сознания мелькнул вопрос, не наблюдает ли за ними Хесус — и она поняла, что ей все равно.

Значит, она все-таки нравится Зеду!

Его ладони соскользнули с ее талии на спину, просочились под резинку топика. Мягкие и теплые на ее обнаженной коже, они не остановились на достигнутом, продвигаясь все выше. Пальцы расстегнули лифчик. Лишь тогда ладони вновь устремились ниже, под поясок ее шортов, под резинку трусиков. С нежной страстью он поцеловал ее в шею — губы как крылья бабочки. Пощипал губами мочку уха. Вдоль ее позвоночника побежала зыбкая дрожь наслаждения.

— Зед…

И тогда его губы вернулись, чтобы унять ее собственные. Груди Елизаветы в чашечках расстегнутого лифа вжались в его грудь. Приподнявшись с пола, они оба сошлись и другими частями тел. Его возбуждение было очевидным.

Обе его ладони — теперь уже сильные, грубые — нырнули глубже под ремешок ее шортов, обхватили ягодицы, еще плотнее прижали ее к нему. Одна свернулась, чтобы опуститься вдоль внутренней поверхности бедра, подбираясь все ближе, щекоча и лаская…

Неожиданный шум заставил их отпрянуть друг от друга.

Елизавета распахнула глаза. В комнате непроглядный мрак, сплошная чернота. За то время, что она провела с сомкнутыми веками, кто-то потушил все свечи.

Хесус?

Где он?

Сердце так и неслось вскачь — но уже не от удовольствия, а от страха.

Шум повторился. Скрип ржавых петель?

— Что это было? — прошептала она.

— Дверца люка в полу, — пояснил Зед.

Зачем кому-то спускаться в подпол?

Или кто-то пытается оттуда выбраться?

— Зед…

— Тс-с!

Тяжелый удар: крышка люка отброшена на пол. Затем шарканье.

Кто-то поднимается по лестнице?

Елизавета запустила руку в кармашек шортов и вытащила оттуда зажигалку. Лихорадочно зачиркала. Металл трижды щелкнул о кремень, прежде чем искра подожгла струйку бутана, вызвав к жизни тоненький язычок пламени.

Вытянув перед собою руку с зажигалкой и подняв ее повыше, она ахнула.

Перед разверстым люком стояли две куклы. Они таращили на Елизавету свои стеклянные глазки, улыбаясь исподлобья. На одной была воздушная балетная пачка — и ничего больше, а голова казалась пересаженной от какой-то другой куклы: слишком велика для нее, да и оттенок кожи иной. На другой были грязно-белые ползунки, а лицо и конечности вымазаны сажей.

Они двинулись к Елизавете нетвердой походкой персонажей кукольного мультфильма.

Их брови поползли вниз, изображая гнев. Улыбки сложились в угрожающий оскал.

— Стреляй в них, Зед! — крикнула Елизавета, но с ее губ не слетело ни звука.

Полуголая кукла с пересаженной головой запустила пальцы в волосы Зеду и поволокла его назад, к черному зеву открытого люка. И исчезла там, унося жертву в свое логово.

Оставшаяся кукла склонила голову набок, изучая Елизавету.

Ползунки на кукле топорщились, заметила та. Они неплотно прилегали к телу — под ними было что-то еще. Множество бугорков двигались, извивались под мягкой тканью.

Из-за ворота ползунков выбрался черный скорпион. Он взбежал по лицу куклы и скрылся в ее волосах. За ним второй. Появились и другие — десятки, сотни скорпионов. Они сыпались из коротеньких рукавов и лезли через липучку клапана у промежности.

Зачумленная, сплошь покрытая насекомыми кукла подняла руки и открыла Елизавете свои объятия.

Елизавета проснулась со стоном: временно сбитая с толку, выведенная из равновесия. Клочья кошмара, шершавые и болезненные, еще клубились в ее сознании.

— Как ты? — тихо спросил Зед.

Елизавета оглядела комнату. Свечи еще горят. Хесус и Пита, кажется, спят, привалившись к стене напротив. Люк закрыт.

Она кивнула:

— Дурной сон приснился…

Потерла лоб кончиками пальцев. Это движение заставило Елизавету вспомнить о своем онемевшем плече, и она покрутила им на пробу.

— Еще болит? — спросил Зед.

— Немного, — призналась она.

— Все будет хорошо. Если ничего плохого не произошло за первые два часа после инцидента, ничего и не произойдет.

— Значит, ты — признанный эксперт по картошке и скорпионам?

Зед произнес, копируя ее акцент:

— Лас Фегас знает скорпионы.

— Ты прикалываешься?

— Самую чуточку.

— У тебя плохо выходит изображать русский акцент.

— Фиххня. Ниет нитшефо леххче.

— Вот и неправда. Нужно подтянуть горло. Я серьезно. И говорить прямо из глубины рта.

— Я ессъ цар Боррыс. Я заффоюу-у фею Эф-фрасию.

— Эффрасию?

— Евразию.

— Побольше тренировок, и у тебя получится… — Елизавета заметила, что Зед все еще прижимает свернутую в комок спортивную майку к ране в боку. И нахмурилась. — Кровь остановилась?

— Кажется, да.

— Кажется?

Морщась, он оторвал майку от раны. Елизавета склонилась взглянуть поближе — чистый разрез без опухших краев, заполненный черно-алой кровью, но, похоже, кровотечения больше нет.

— Все в порядке, — сказал Зед, снова зажимая рану майкой.

— Можно было бы продезинфицировать, но мы выпили всю водку.

— Все в порядке.

— Я могу принести немного воды, попробовать промыть…

— Ты сказала, тебе приснился дурной сон, — сказал Зед, меняя тему. — Что в нем было?

Елизавета замялась. Ей не нравилось быть отвергнутой. Она действительно переживала за Зеда, но тот явно не хотел, чтобы она тряслась над дырой в его боку. Может, тто и к лучшему.

— Куклы, — сказала она. — Две куклы вылезли из того люка. Одна утащила тебя за волосы.

— Утащила?

— Туда, вниз, в подпол.

— Зачем?

— Не знаю, Зед. Это был сон. В снах происходят всякие странные вещи.

— И что же ты не бросилась мне на выручку?

— Сам виноват. Ты не сражался. Просто дал себя уволочь.

Зед покачал головой.

— Без боя бы я не сдался.

— Отпора ты не дал, — заметила Елизавета. — Так или иначе у меня имелись свои проблемы. Вторая кукла вся была покрыта скорпионами. И пыталась меня обнять.

— А ты? Ты-то дала ей отпор?

— Почему это тебя так волнует?

— Не волнует. Просто без борьбы я не дал бы утащить себя в подпол.

— Этот сон приснился мне, ясно? В своих снах можешь сражаться с куклой. Можешь разгромить целую армию кукол, если это даст тебе почувствовать себя мужиком.

— Вообще-то, мне тоже приснился сон про куклу, — сказал Зед. — Мне послышался шорох в комнате Люсинды. Я отправился посмотреть. Там была кукла, которая пыталась зажечь свечу…

Он бросил взгляд через комнату — туда, где спали Хесус и Пита. Заговорил тише прежнего:

— Куклой была Пита.

— Куклой?

— Она сказала, что Солано поймал ее и превратил в куклу.

— Да, это вполне в ее духе.

— Еще она сказала, что Солано поймал и тебя с Розой.

— Чтобы превратить в куклы?

— Ну да.

Елизавета немного об этом подумала.

— Ну, я хоть была миленькой куклой? — спросила она.

— Тебя я не видел. Проснулся с криком.

— Вот как… — заулыбалась Елизавета.

— Что? — спросил Зед.

— Я тебе снилась!

— Пожалуй. Хоть и не напрямую. Сама ты во сне не явилась.

— А как часто я тебе снюсь?

— Не задавайся. Ты видела меня в своем сне, — хохотнул Зед.

Елизавета почти отважилась поведать Зеду о событиях сна, предшествовавших появлению кукол, но все-таки не стала. Когда тебе кто-нибудь снится — это одно дело; когда сон превращается в фильм категории «X», — совсем другое. Вместо этого она сказала:

— Роза спрашивала, придем ли мы повидать ее снова.

— После того, как свалим с острова?

Она кивнула.

— И что ты ответила?

— Возможно.

Зед пожал плечами.

— Может, и навестим.

— Она мечтает о ночной посиделке в пижамах. Со страшными историями.

— Посиделке?

— Втроем. Ты, я и она.

Зед не ответил, и Елизавета ничего не могла прочесть по его лицу. Потом спросил:

— А где?

— У меня дома.

— Я слышал, у тебя шикарные хоромы.

— Простой гостевой домик.

— А тебе разрешено приводить своих гостей? — Ну конечно.

— Может, и я загляну как-нибудь?

В груди Елизаветы стало вдруг тесно. Пересохло во рту.

Зед просит о свидании?

— Если тебе захочется, — подчеркнуто беззаботно ответила она.

— Знаешь, — сказал он, — я тут подумал кое о чем…

Она заглянула Зеду в глаза.

— Да?

— Мне стало интересно, что ты об этом подумаешь…

— Да? — повторила Елизавета.

— Та газетная вырезка… Ну, про взрыв на фабрике фейерверков.

— А, ты про это… — Она постаралась не дать выплеснуться разочарованию.

— Мы решили, что Солано сам устроил тот пожар, убил всех этих людей, сбежал сюда, чтобы спрятаться от преследования, и в итоге остался тут навсегда. Ну а если его семья не погибла при взрыве? Что, если он не бросил своих домашних, а привез сюда, чтобы вместе жить на этом острове?

— Швейцарская семья Солано?[30]

— Не смейся, Элиза. Это вполне возможно.

— И никто никогда их не видел?

— Если Солано разыскивали копы, это даже логично, что он прятал родственников от чужих глаз. Единственный отшельник, живущий на далеком острове, выглядит далеко не так подозрительно, как целое семейство отшельников.

— Но держать их тут целых пятьдесят лет?

— Тут не совсем Таймс-сквер. Пеппер говорил, что никто даже не подозревал о существовании этого островка, пока городской совет не наткнулся на него лет десять тому назад. Думаешь, это сложно — прятать жену и дочерей от случайных визитов местных фермеров, приплывавших с куклами в обмен на овощи?

— То есть ты хочешь сказать, нас пытается убить не один Солано? Их тут целое семейство?

— Нет. Я хочу сказать, что мог ошибиться. Вероятно, Солано действительно умер. Но его жена и детишки все еще где-то здесь, или жена тоже умерла и остались только отпрыски.

— Так зачем же им было убивать Мигеля? И Нитро?

— Представь, что ты почти всю жизнь провела в бегах. Скрываясь от всех. Потом умирает твой отец — человек, защищавший тебя все это время. И тут на остров высаживается целая свора незнакомцев. Как бы ты поступила?

Она молча обдумала такую возможность. Наконец кивнула.

— Ты знаешь, Зед… Похоже, тебе удалось вторично раскрыть эту тайну…

И тут раздался истошный вопль Розы.

Полнейший дурдом. Роза продолжала кричать. Хесус и Пита проснулись, вскочили на ноги и желали знать, что тут творится. Зед наставил на них пистолет, требуя сохранять спокойствие, а Елизавету отправил посмотреть, как там Роза.

Она вбежала в комнату Пеппера. Несмотря на вопли, тот даже не проснулся и не оторвал голову от подушки.

Роза сидела рядышком, не отводя глаз с темноты за окном.

Елизавета присела на корточки рядом с кроватью.

— В чем дело, милая? Что случилось?

Роза повернула голову. Глаза выпучены от ужаса.

— Я ее видела… — пролепетала девочка.

— Кого? — переспросила Елизавета. По ее спине бежали мурашки.

— Она заглянула в окно.

— Кто, милая?

— Кукла, — был ответ.

Елизавета отказывалась этому верить. Начать с того, что окно расположено слишком высоко от земли, чтобы в него могла заглянуть кукла. Ну, может, если пять или шесть кукол встали бы друг другу на плечи, самая верхняя сумела бы подтянуться… Так или иначе, поверить в существование на острове целой труппы кукол-акробатов было непросто. А это значило, что Роза либо видела кого-то или что-то другое, либо — и это звучит куда правдоподобнее — все выдумала.

— Какая она была, милая? — спросила Елизавета.

— Ну… кукла, — ответила Роза.

— И… что еще?

— У нее были длинные волосы.

— То есть кукла была девочкой?

— Не знаю. Наверное.

— Она что-нибудь говорила?

— Она сделала мне ручкой.

— Что сделала?

Роза продемонстрировала королевское приветствие подданным: рука согнута в локте, ладонь ходит влево-вправо.

— А что было потом?

— Ты вошла.

— И кукла исчезла?

— Да.

Елизавета немного подумала и затем спросила:

— Может, тебе просто приснился кошмар?

— Нет, не приснился! Я не спала. Я ее видела!

— Тебе, наверное, показалось. Порой, когда человек видит сон, а потом вдруг просыпается, часть этого сна остается с ним. И человек уже сам не знает, спит он или нет. Путается.

Такое объяснение Розу явно не устроило. Она упрямо выпятила подбородок и уставилась на свои колени под складками ковра. Елизавета чуть не велела ей спать дальше, хотя какой в том был смысл? Девочка вряд ли сможет теперь уснуть. К тому же скоро рассветет.

— Хочешь пойти со мною, в общую комнату? — спросила она.

Мгновенно просияв, Роза закивала в ответ.

Елизавета протянула ей руку, и вместе они вернулись к остальным.

— ? Ей приснился страшный сон, — объяснила Елизавета.

Уголки губ Розы поползли вниз, выражая несогласие.

— Она не стала бы так орать из-за какого-то сна.

— Ей почудилось что-то за окном.

— Что именно?

— Кукла.

— Кукла?

— Ей приснился…

— Нужно уходить! — огрызнулась Пита, вмиг изменившись — в позе, в лице, в тоне голоса. — Это уже слишком. Нам нужно бежать. Прямо сейчас. Гроза миновала. Мы сядем на каноэ. Уходим немедленно…

Зед покачал головой.

— Мы не поместимся в каноэ.

— Поместимся! Нас четверо, мы сядем…

— А как же Пеппер и Люсинда? И Роза?

— Роза тоже поместится. А за Пеппером и Люсиндой мы пришлем полицию.

— Их нельзя тут оставлять…

— Нитро мертв, Зед! — воскликнула Пита. — Что-то его прикончило! И Мигеля тоже! А теперь оно пришло за нами, чем бы оно ни было. О’кей? Может, это призрак, а может, и нет. Я больше ничего не понимаю. Но что бы там ни пряталось, что бы ни увидела Роза в окне, оно охотится за нами. Разве не ясно?

— И ты думаешь, в темноте снаружи нам куда безопаснее, чем здесь?

— Небо уже светлое.

— Прекрати корчить из себя героя, Зед, — сказал Хесус. — Подумай об интересах окружающих…

— Нет, — отрезала Елизавета, качая головой. Как бы ни хотелось ей поскорее сбежать с этого острова, она понимала, что Зед совершенно прав. Здесь никого нельзя оставлять. — Мы не можем уплыть.

— Тогда оставайтесь, — с презрением бросила ей Пита. — Оставайтесь и сдохните здесь. Мы с Хесусом забираем каноэ.

Она повернулась к Розе:

— Хочешь уплыть с нами?

— Ну… Если Зед говорит подождать. Наверное, я тоже подожду.

— Хочешь, чтобы та штука, которую ты видела в окне, явилась за тобой? Хочешь расстаться с жизнью, как Нитро? Хочешь умереть? Улечься в гроб?

— Довольно, Пита… — сказал Зед.

— А ведь именно это и случится! — продолжала та еще более резко. — Все вы окажетесь мертвы, и кто бы ни бродил в темноте, заберет себе ваши глаза. Этого вы хотите? Этого вы…

Елизавета влепила Пите пощечину. Громко и глухо, словно хлопнула в ладоши.

Хесус прошипел: «С-сука!» — и шагнул к Елизавете, видно намереваясь пихнуть ее плечом. Зед заслонил ее собой и, коротко размахнувшись, врезал Хесусу в висок рукоятью пистолета. Глаза у того закатились, с секунду были видны только белки, — а затем он рухнул на пол как подкошенный.

Ладонь Питы взметнулась к щеке, которая уже пылала красным. Ее нижняя губа дрожала, но вместо того, чтобы заплакать, Пита плюнула. Залп слюны расплылся по лицу Елизаветы.

Когда Елизавета отвернулась утереться, Пита высоко размахнулась, метя кулаком в лицо Зеду. Этот удар легко читался, и тот без труда его парировал.

— Хватит, Пита, — медленно и тихо произнес он. — Довольно.

— Почему ты это делаешь? — взвыла та, уже плача.

— Я пытаюсь спасти нас всех.

— Чушь! Из-за тебя нас всех убьют…

— Снаружи все еще темно. И опасно. Потерпи еще двадцать минут, и мы все вместе отправимся к причалу.

— И что мы будем там делать? Сидеть у всех на виду?

— При свете дня на причале ни одна тварь не подберется к нам незамеченной. Скоро появится лодочник, и мы все вернемся в город.

То ли поверив увещеваниям Зеда, то ли осознав, что он не изменит своего решения, Пита прекратила ненужный спор. Она присела на корточки рядом с Хесусом, разбитый висок которого начал кровоточить, и помогла брату приподняться с пола. Не без труда он смог усесться.

Роза шагнула к Зеду. Свободных рук у него не нашлось — одна прижимала майку к ране, вторая держала пистолет — и тогда она обхватила его ноги обеими своими руками, вжалась лицом в его живот.

Елизавета ободряюще прикоснулась к его плечу и уже собиралась что-то сказать, когда раздался стук в дверь.