Отражение стрекозы

Глава 14. Если суждено, то мы встретимся и за тысячу ли

*Если суждено, то мы встретимся и за тысячу ли — китайская пословица (有缘千里来相会), у которой есть продолжение: «если на то есть судьба, то встретимся вопреки большому расстоянию, если не судьба, то и сидя друг напротив друга, не познакомимся»

Благодаря господину Квону через пять дней мы добрались до столицы Михвы — крепости Хватан. Хосок оказался не таким мелочным, поэтому дал нам хорошее жалование в виде двадцати пяти золотых хва, дал именные таблички от его имени на вход и предоставил повозку до столицы.

«Квон Нэгым, ты жесток! Сколько мы тебе теперь должны? — как плачущий мемный котик до меня временно дошло. — Мирэ, скоро и это забудется, но ты же знаешь, что воспоминания все равно всплывут как говно весной», — мой внутренний кот заплакал сильнее».

Вообще в Михве существовала интересная система денег. Они представляли собой отчеканенные монеты — хва, имеющие на двух сторон опознавательный знак подлинности — цветок персика и номинал. Золотой хва больше всего зарабатывали чиновники, получая примерно десять в месяц. Три серебряных хва чаще служили обменной монетой в торговле на одну золотую. На неё саму обменивали из пяти бронзовых, три из которых обычно выдавались некой зарплатой в месяц для простого слуги. Если взять в расчет, что нормально поесть на одного человека обойдется в одну серебряную, то Хосок обогатил нас, не оставив жить нищими шаманками без определенного жилья.

«Интересно, а если бы нам не повезло и мы реально стали бомжевать то, как бы сложились нынешние дела?»

— Денежки, у нас есть денежки, — радостно пела Хани. — Как хорошо иметь денежки.

— Я вот призадумалась, а что если мы не встретились с другом гг, то как бы ещё заработали деньги?

Хани промолчала и продолжила вприпрыжку идти по улице. Повозка остановилась у главных городских ворот, поэтому мы медленно, пешочком добирались в сторону дома, который снова же любезно предоставил Хосок.

«Можно ли себя уже начать считать Мэри Сью? Хоть бы счастливые случаи не заканчивались, пожалуйстааа», — молила я мысленно всех богов.

— О, Мирэ, смотри, тут продают танхулу с яблоками.

— Плевать на трудности, пока существуют в нашем мире яблоки, я готова свернуть горы, хе-хе, — призналась шепотом про себя и, уже перейдя на нормальную высоту голоса, громко ответила онни: — Бегу!

Хватан, несмотря на древний антураж, обладал всеми шансами привлечь не только любителей исторических дорам, но и тех, кто ценил эстетику. По всей области крепости построили высоченные гранитные стены, а внутри располагались одно-двух этажные деревянные здания с столбами и изогнутыми темно-синими или фиолетовыми керамическими черепичными крышами; у некоторых богатых из них вдалеке под фронтом виднелись красно-зеленые-желтые горизонтальные орнаменты. Повсюду у зданий нередко висели разноцветные квадратные фонари, которые днем не использовались.

— Смотри, Мирэ! Эти фонари называются чхонъсачхорон. Обычно их использовали в королевском дворце или на торжествах. Здесь же люди используют их также привычно, как мы лампы. Чхонъсачхорон состояли внутренней свечи, где сверху натягивалась шелковая ткань. Для удобства на фонарь также приделывали посередине кольцо, соединённое с крепкой опорой-палкой, чаще всего бамбуковой. А ещё-ещё если сверху вешали тканевые фонари, то для ношения или для подсветки с пола, использовались в квадратной деревянной основе с вырезанными геометрическими или цветочными орнаментами. Правда, там вроде это лампа называется чжаудын. Хм, угу, чжаудын.

— Скажи, Хани, а ты случайно не хочешь продавать фонари с мемами? — пошутила я. Хани легонько ударила меня и, показав язык, пошла дальше.

— Такую идею для бизнеса сгубила, ай-яй-яй, Хани, — продолжила я выдавать шутки и догнала онни.

Прогуливаясь по протоптанным дорогам, порой замечались либо конструкция с одной деревянной дощечкой, похожей по форме на надгробную, либо длинная и прикрепленная к одной из стен бумага, с написанной на ней названием заведения.

С каждой стороны Хватана кипела жизнь: торговцы заманивали покупателей; слуги торговались ради господинов, пока они — янбаны — стояли в теньке и обмахивались веерами от продолжительно непроходимого зноя; а санмины-мужчины тащили повозки с соломой или бочками. Кое-где слышались куриное кудахтанье и поросячий хрюк, а с лавками косметики стояли молодые девушки, в то время как их обегали пара-тройка играющих детей.

— Мирэ, мы увидели только часть Хватана, но предстоит ещё столькооо увидеть. Надо как-нибудь сходить на любой мост или улицу, где протекает река Самбок по водным каналам.

— Хорошо-хорошо.

К тому же была одна любопытная деталь: каждая улица Хватана делилась по своим функциям. Пока мы гуляли, то прошли торговые, жилые и туристические. Помимо этого, как паучья сеть, торговые улицы делились на разные рынки, где в одной стороне могли продавать всё для внешности, а в другой — только овощи, фрукты и уличная еда. Туристическими считалось то, что оставалось в невидимом замкнутом круге центра: рестораны, постоялые дворы, гостиницы и местные лавки с ценой втридорога, чем через три переулка у какой-либо хватанской бабушки. Столица в своих владениях не исключала и дом наслаждений. Он находился на краю города, где янбаны могли не натолкнуться случайно на ненужного знакомого. Хотя что там они могли скрывать, если почти половина молодых аристократов уже побывала в объятиях кисэн. Единственное, что мы с Хани не могли рассмотреть детальнее, так это королевский дворец. Он смотрел фасадом на юг, откуда мы прибыли с городских врат.

— Интересно, как там во дворце?

— А мне интереснее, не знак ли это того, что твои слова сбудутся, и мы попадем туда?

— Ты так думаешь, онни? Там опасно?

— Разумеется, один король, более ста наложниц, два принца, одна любимая принцесса и борьба за власть между королевой и двумя главными наложницами. Так и просится табличка: «Осторожно, убьет!».

— Два принца и одна любимая принцесса… Наверное, им тяжело, если они ещё и от разных матерей.

— Так и есть! Та борьба, о которой я сказала, это борьба между тремя матерями. Если хочешь жить мирно, то лучше их не трогать.

— По-ня-ла. Так куда мы сейчас?

— Хочешь немного прогуляться по торговой улице Поздней юности, там продаются самые качественные украшения?

— Угу.

— А ещё мы там сможем закупиться кое-чем другим, — злобно захихикала про себя Хани.

— Это что же?

— Увидишь, Мирэ, увидишь.

Хани потащила меня по улицам и переулкам, будто жила здесь много лет. Спустя примерно двадцать минут постоянной ходьбы мы дошли до оживленного места, где слева стояли лавки, а справа — восточная городская стена. На рынке я заметила столько разных драгоценных камней, металлов, украшений, сколько в жизни не видела. Практически каждый торговец имел навес, поэтому волноваться о внезапном дожде было не нужно.

— Ваа, как красиво.

— Я знала, что тебе тут понравится. Пойдем дальше. Рассмотрим тут всё.

…

Торговцы расположились по всей длине улицы. Большинство продавали товар хорошего качества, поскольку в районе жили богачи, готовые за любую некачественную вещь оторвать руки.

— Мы из-за этого сюда пришли?

— Ага. Здесь нам не будет нужно волноваться за цену из-за небогатых ученых и за качество из-за богатых янбанов. Сюда даже может прийти дочь или сын советника короля! — воодушевленно рассказывала Хани.

— Лишь бы только нам не оторвали руки по глупой причине. — Я вздохнула.

“Надо держать сумочку ближе. Никто не знает, когда может появится вор”.

Для удобства многие вещи я хранила в современной сумке, например, деньги или заранее купленные местные лекарства, но вот прятать её так, чтобы на нас не смотрели, с удивлением, оказалось не так легко. Сначала всех отвлекала Хани с красными волосами и жёлтыми серьгами как амулеты, далее мои золотистые глаза, а потом наши ханбоки с цветами шаманок. К несчастью, у онни стал смываться яркий цвет для привлечения внимания. Видимо, блондины не так сильно удивляли михванцев. Тем более на нас сейчас была надета одежда от Хосока, которое не сильно отличалась от проходящих в толпе посетителей рынка. И теперь всё внимание уходило на меня, что считалось не самым приятным.

“Прямо как, когда я впервые перешла в корейскую школу в четырнадцать лет и все глазели на меня. А когда сестра впала в кому в старшей…”

“Это у неё сестра умерла?”

”О, говорят это она толкнула сестру под машину. Она же сто процентов завидовала ей!”

”Ха-ха, так этой стерве и надо”.

“Посмотрите-посмотрите, притворяется невиновной. Да по её лицу понятно, что это она всё подстроила”.

Неприятные воспоминания вырвались наружу. Началась паническая атака. Руки стали подрагивать, в то время как сердце агрессивно выпрыгивать из груди. Всё стало плыть перед лицом, выделяя человеческие взгляды.

“Мирэ, успокойся…”

“Это ты убила нашу подругу Намсун! Ты!”

“Мирэ, Мирэ!” — я пыталась успокоиться.

— Мирэ…

“Это не я!”

— Мирэ, с тобой все в порядке? — Хани заметила, что мне некомфортно и взяла за руку.

— А, что?

Давай пойдем туда и посмотрим на шпильки. Хани привела меня в первую попавшуюся лавку. На столе лежали разные украшения, не только шпильки. Рассматривая одну за другой, будто войдя в транс, я позабыла о недавней панике.

— Это фиолетово-зеленый лотос? — от удивления я невольно произнесла вслух мысль, разглядывая сережки-гвоздики.

— Да, госпожа. Этот камень называется “цуйхэ”, и добывается только на острове Наквон из Наквонгва. Имея фиолетовые и изумрудные оттенки, он привлекает внимание всех молодых девушек. Также если вы купите украшение с этим камнем, то поговаривают, что после этого вокруг вас выстроится очередь до безумия влюбленных женихов.

— Покупаем! — Из ниоткуда появилась взрослая женщина с дочерью. В зелёно-желтых парных ханбоках они совсем не привлекали внимания у людей: заурядная внешность, тонкие косы и одинарное веко. — Нет, дайте лучше набор с этим камешком. Заплатим любую цену!

Торговка сразу же стала показывать разных форм и видов украшений. Я же вернулась взглядом к серёжкам-гвоздикам на ладоне, в которую хозяйка лавки вернула интересующую вещь. Они были сделаны из серебра, где впереди украшали лотосы с уже известным камнем цуйхэ.

— Хочешь, мы их купим? — Со спины спросила Хани.

— Если только они не дорогие…

— Они стоят всего восемь золотых хва. Восемь! — Показывала пальцами торговка.

— Да они столько не стоят! Я вон у той женщины видела, что за такую цену можно три такие пары купить! Пойдем, Мирэ!

Хани положила сережки обратно на стол, взяла меня за локоть и попыталась уйти, как торговка её остановила:

— Пять золотых хва, пять!

— Два!

— Три. Я могу отдать окончательно только за три, — расстроено заявила торговка.

— По рукам!

В этот момент я подумала, что увидела сцену как из дорамы. Когда мы отошли подальше от лавки, то Хани отдала украшение.

— Как прекрасно торговаться!

— Я вижу, — ответила я, засмеявшись.

— Хорошо, что ты сейчас отвлеклась от плохого. Пойдем посмотрим дальше, что люди продают.

С приятным теплом я отправилась следом за ней.

…

Дойдя до примерно сотого торговца, Хани на что-то отвлеклась и отошла в другую сторону, я же осталась на месте, продолжая разглядывать цветастые норигэ.

— Проходите, не стесняйтесь, господа, — завлекала юная торговка.

Краем глаза я заметила приближение человека в темном плаще. Он встал рядом. До меня дошло, что это девушка, судя по пальцам рук и манжетам чогори. От неё пахло сливой и клюквой.

— Сестра, посмотри на это норигэ. Оно тебе подойдет, — сказал нежный голос мужчины.

Я подняла голову ради интереса. Рядом с девушкой, тоже в плаще, стоял высокий молодой парень, как минимум, на две головы выше меня. Он ласково улыбался сестре, показывая ямочки.

«Какой-то он знакомый, хм… Подождите-ка, это же тот бедняга-брат Хваён! — я пару раз сильно сжала глаза и в конце концов открыла их. Парень взволнованно смотрел на меня.

“Наверное, думает, что я такая же ку-ку, как та Су… Сэ… как там её фанатка с месячными”.

Он шепнул что-то сестре, и она незамедлительно обернулась. Теперь мои глаза встретились с её. Хваён. Это была Хваён.

— М-Мирэ, это ты…

— Это я.

— Я… — хотела что-то сказать Хваён, но всё не решалась. — Спасибо вам за помощь брату! — Она поклонилась, заставив сделать тоже самое брата. Хваён внезапно схватила его за рукав и заставила убежать далеко отсюда, сверкая пятками.

— Это она чего?

Хани подошла ко мне недоумевающе, смотря вслед бегущим брату и сестре рода Мин.

— Сама даже не знаю. Эй, ты чего ешь без меня?

— Прости, — с неловкостью говорила онни. — Я сначала искала красивое острое украшение, но увидела лавку с большими манду и не поняла, как купила один.

— Дай попробовать, не будь жадной, госпожа-писательница. — Я надулась на неё.

— Ладно-ладно, возьми попробовать, но обещай, что не все съешь.

— Обещаю! — я произнесла, откусив кусочек у божественно вкусного только что приготовленного на пару мясное манду. — Хорошо, что здесь ещё есть то, ради чего можно жить, — выдала от счастья я.

— Ха-ха, это ты еще не пробовала кухню в третьем районе!

— Мы же пойдем туда, дорогая госпожа Сон? — я хлопала глазами.

— Да-да, что ещё с тобой поделать, моя дражайшая помощница Ким.

Однажды Хани рассказывала наброски описания столичной территории. По форме столица напоминала мугунхва — из-за чего она и стала столицей Михвы, поэтому она поделилась на такие районы-лепестки, как первый — северный, второй — восточный, третий — западно-южный, четвертый — восточно-южный, пятый — западный и последний шестой — центральный. По придуманной когда-то системе какого-то там великого короля Михвы, жители не меняли привычек и жили по ней до конца жизни. Если судить по рассказу Хани, то в первом районе стоял высоченный королевский дворец с его жителями, там же жили чиновники и их семьи; во втором обустраивались школы и кланы ученых, иногда и премьер-министров, в третьем большую часть занимали торговые улицы и людьми с семейным бизнесом, в четвертом и пятом жили торговцы, которые вели бизнес в одиночку или основывали торговые гильдии, как Квон Хосок. Однако стоило отметить факт того, что несмотря на существование четких границ районов, капитализм процветал, поэтому везде продавалось что-то на любой вкус, цвет и с возможностью оплатить. Где-то ещё находилась и площадь павших цветов из главы с Хваён.

Из-за большого притока людей где-то на окраинах Хватана прибавлялись и дополнительные районы: так, на северо-западе между первым и пятым районами расположился известный дом кисэн госпожи Ан, а на северо-востоке — деревня лекарей и шаманок.

Не думая мозгами, мы решили взять быка за рога и прийти в дом кисэн под вечер. Он сверкал от разных цветных фонарей, а кисэн ходили и встречали новых гостей. Повсюду слышались музыка от каягыма, тэгыма и даже хэгыма[1], чтение стихов и шум от чашек. Большинство комнат находились в закрытых помещениях, но чем мы дальше делали шаги, тем изредка стали видеть и открытые террасы, где кисэн танцевали или сидели вальяжно на ногах янбанов, пуская кокетливый смех, в отличие от их громких клиентов.

[1] Тэгым и хэгым — традиционные музыкальные инструменты. Длинная бамбуковая поперечная флейта и смычковый двухструнный музыкальный инструмент.

«Какой-то знакомый звук струн», — заметила я по пути, а потом легко забыла.

Пропуская мимо нескольких пар кисэн с клиентами, мы зашли во внешний коридор.

— Я проведу тебя, Мирэ. Тут вроде все не так сложно устроено. Мы быстро найдем гг или Шина.

«Тут вроде все не так сложно устроено», — сказала ранее Хани, пока мы на нервах случайно не попали в комнату к двум напившимся янбанам. Все случилось из-за того, что по дороге встретилась одна кисэн. Стоя по другую сторону коридора, она стала рассматривать наши лица. Заметив на лице кисэн недоумение, мы пошли по-быстрому, куда глаза глядят, а слова: «Подождите, вы кто?», — подали знак бежать. Возвращаясь мыслями в реальность, один из янбанов выглядел толстым, как две бочки, а другой — худой и высокий, как фонарный столб. Оба сразу же нас заметили, и их глаза подозрительно заблестели.

— Какие милые девчушкии, сегодня вы развлечёте нассс с господином Ю? — спросил заигрывающе янбан-бочка.

— Мы не кисэн. Комнатой ошиблись, — выдала факт Хани, хмурясь.

— Ха-ха, конечно. А мы не янбаны, ха-ха.

— Это правда, — вставила я.

— Ну даже так, хватит ломаться, милашкиии. Вы же тоже хотите получить деньги или развлечьсяя.

От шока мы ничего не могли сказать. Я была уверена, что если ещё немного останусь в этой комнате с ними, то меня вырвет.

— Хани, давай бежать!

— Да.

— Ой, ик, ёй, куда это вы собрались, красотки? Ваши тела на эту ночь теперь полностью принадлежат нам. Я все верно говорю, господин Он, ик? — начал янбан-столб, услышав наше шептание. Он начал раздеваться, а его друг уже снял штаны, бессовестно показывая и потирая маленькое достоинство.

Пока янбан-бочка что-то хотел ответить другу, мы схватились за руки и побежали. Далеко отсюда от этих мудаков.

«Если они нас поймают, то мы ничего не сможем сделать из-за нехватки власти».

Неприятная ощущение уже начинало подниматься до горла, пока глаза стали четче видеть из-за страха. Сердце было готово сделать на пару пируэтов больше, если нас застигнут врасплох.

…

Мы побежали от пьяных янбанов в сторону длинного внутреннего коридора. Никто по дороге не встречался, за что я была благодарна всем богам. Хани чувствовала тоже самое, по её более-менее спокойному поведению. Мы настолько отвлеклись, постоянно поглядывая назад, что я врезалась кому-то в грудь.

— Айщ. — Я потерла ушибленный лоб. Осознание немного затормозилось.

— Мирэ, — спокойно дергая мой рукав, шептала Хани. В это время она смотрела на впереди стоящих людей.

Я подняла глаза и от удивления начала икать. Напротив нас стоял главный герой, а позади него Муён. Я бы солгала, если бы сказала, что он не привлек мое внимание. Оленьи желтые глаза, длинный прямой нос, малиновые губы и две родинки — одна под правым глазом, а другая на кончике носа — выделяли Ким Йенгука среди обычных корейцев. Помимо этого, главный герой излучал невидимую, но ощутимую ауру протагониста. Даже не зная, кто он, можно было легко попасть в его сети. Однако меня смущало другое, почему-то дежавю знакомого цвета глаз нервно напрягало. До этого Хани говорила, что не проработала внешность персонажа, но, может ли быть так, что она не показывала описание по другой причине.

Янтарные глаза Йенгука встретились с моими. На миг показалось, что зрачки стали кошачьими. Сердце аж немного ёкнула, а икота прошла.

— Господин, нам надо поторопиться, — нервно лепетал Муён, поглядывая на нас. Главный герой вытянул ладонь, заставив помолчать помощника.

— Мы еще не разобрались здесь, а Шин может и подождать. — Пока он спокойно и холодно говорил, то не спускал с нас глаз. — Представьтесь!

Его просьба ввела нас в ступор. Я посмотрела на Хани в поисках помощи, но писательница тоже не могла придумать решение. Как две дурочки мы молча стояли в коридоре и не понимали, что делать дальше, когда ключ к нашему спасению находился всего в трех шагах от нас.

— Вы глухие? Слепые уж точно, раз не видите, куда идете, — продолжал испепелять нас взглядом Йенгук. Муён же не перечил ему и продолжал молчать.

— Мы ш… шаманки! — неожиданно звонко крикнула Хани.

«Ох, мои бедные ушки».

— Шаманки?

Главный герой теперь уже чуть внимательнее разглядел нас. Перед тем как отправиться в дом кисэн, мы сняли богатые одежды от Хосока и переоделись в ханбоки от Опщин. Подарок богини был настолько полезным от ненужных пересудов, что теперь они всегда использовались в повседневной жизни.

— Что шаманкам нужно в доме наслаждений? — всё подозревал Йенгук, не скрывая омерзения.

У меня появилась кое-какая идея на этот счет, поэтому, стараясь использовать современный сленг, тихо обратилась к Хани.

— Краш, биполярочка, вайб, сасэн-фанатка…

«Хоть бы она поняла такое тупое объяснения», — молила я всех богов.

Хани лишь ответила:

— Ок, лп.

Йенгук и Муён смотрели на нас как на безумных.

— З… значит так, — пыталась взять себя в руки Хани. Спустя вдоха и выдоха у нее получилось. — Боги сообщили нам, что здесь есть человек, которому нужна помощь. Во-вторых, мы не женщины, мы шаманки! Те, кто по воле богов вершит судьбы людей. Вы знаете, господин, людей, что не хотят быть наказанными богами? Все! Все верят в них! Мы лечим от болезней, вызываем дождь, избавляемся от разных гуй, а вы? Что вы можете сделать для санминов? — используя писательский и ораторский таланты, разошлась Хани.

Йенгук ещё немного пощурил глаза и чуть расслабился. Он не отвечал.

— Господин Ким… — начал Муён.

— Что, нечего сказать? Неужели поняли, что ошиблись?

— Напротив, мои догадки стали только крепче. Хм, шаманки… ваши собачьи манеры никогда не меняются. Наверное, всегда как брошенные щенки ко всем ластитесь. Если хотите найти хозяина, то идите, лайте другому янбану. Думаю, тут есть много любителей завести… — не договорил Йенгук.

Коридор пронзил звук шлепка.