«Не думала, что мой герой может быть таким сексуальным, но и в то же время мудаком. Эх, надо же было мне брать персонажа с типажом милый с главной героиней, демон с другими», — размышляла поздней ночью, я лёжа на полу.
Я глубоко вздохнула. Ветер слабо коснулся моих распущенных волос. За пару недель в Михве красная краска полностью смылась и даже блонд стал незамедлительно отходить.
«Без современных шампуней, бальзамов и масок даже естественный цвет волос может вернутся».
Внезапно нахлынули воспоминания про моих выдуманных детей-персонажей.
«Волосы у Йен-а такие блестящие, иссиня-черные, а у Муёна обгоревшие каштановые с легкой кудрявостью. Если подумать, то точно ли Йенгук, Хваён или другие — вымышленные герои, что если это все-таки не мои фантазия, а мир, что на самом деле существует?..»
Я помотала головой и повернулась на правый бок в сторону Мирэ.
«Хани, ты сошла с ума! Не может быть такого: ты продумала сюжет, писала арки, расписывала персонажей, их одежду, вкусы… О, тигр, Хани, кого ты хочешь обмануть. — Я снова с тяжестью вздохнула. — Мирэ так спокойно спит, несмотря на новые проблемы вокруг. Сколько не думала, но я всегда ощущаю рядом яблочный запах с молоком, прям как молочный коктейль. Мирэ, что же ты скрываешь, раз так необычно пахнешь?» — последняя мысль сопровождалась внутренним смехом. За все время нахождения здесь Мирэ почти не каждый день ела с удовольствием яблоки.
Не сумев заснуть, я в итоге вышла во внутренний двор. Второй причиной было не мешать дальше спать подруге.
«Подруга… у меня теперь есть хороший друг, который, надеюсь, не бросит меня в беде. Снова».
С первого дня Мирэ смогла меня удивить. Что-то в её внешности зацепило меня, как будто я уже видела подругу раньше, а спустя пару дней совместной работы, поняла, что мы хорошо ладим из-за похожих характеров. Любопытство, рвение узнать и попробовать новое, поддержка… От прошлых помощников я не ощущала такой отдаче. Может быть, из-за моего непопулярности или непредсказуемости.
На самом делу друзей у меня было много, но после окончания университета я заперлась дома и только писала, писала и ещё раз писала до дедлайнов, чтобы не потерять заинтересованность к своим новеллам. Любовь читателей достаточно непредсказуемая тема: одно произведение, обладающее морем неточностей и глупостей, могла получить много любви и признание, в то время как книга, написанная по-настоящему интересно с проработанным сюжетом и персонажами, пылилась на книжных складах или более обидное — в интернете, где работа терялась среди других миллионов рукописей.
«Что ж, мне не хватало времени связываться с друзьями, вот они и решили меня тоже не беспокоить по пустякам. Однако теперь я в чужом мире, и все-таки честно, если бы не Мирэ, то я бы реально сдохла от нахлынувшей социофобии без возможности перезапустить игру. Ким Мирэ-щи теперь я официально могу звать тебя лучшей подругой. Хоть даже если ты можешь этого и не узнать».
Я потянулась и вдохнула ночной воздух. Давно я не чувствовала себя такой счастливой, хоть сейчас мы и находимся в шатком положение.
— Ммм, какой двор, как же хорошо, что Хосок нашел нам приличный дом в столице. Даже не верится. Эх, какой же он все-таки хитрый филин. Боится же, что мы перейдем на сторону его конкурента — О Кёниля.
О Кёниль, старший сын древнего торгового рода О, всегда соревновался с Хосоком на получение большей прибыли, а тот в свою очередь игнорировал молодого торговца и продолжал изводить Йенгука. Только к двадцати двум годам Кёниль смог привлечь внимание всех, особенно его важного врага номер один. Старший сын О обручился с младшей принцессой — Ван Саран, который на тот момент исполнилось десять лет. Недавно мы видели указ от Чхомок вана, запрещающий рано выходить замуж и жениться. Скорее всего он сделал это ради любимой дочери от фаворитки-наложницы. Так что теперь О Кёнилю нужно было или подождать невесту до совершеннолетия, или найти новую выгодную партию.
В любом случае Хосок, действительно, подобрал нам хороший дом. Мы жили одни — что само по себе взволновало в первую очередь — но рядом находился патруль стражников, из-за чего становилось менее беспокойно. Никто не мешал или следил за нашими действиями, никто не выпрашивал личную информацию или плевался завидно на чужое имущество, как бы произошло в современном мире. Однако, несмотря на всё, Квон Хосок разбивал сердца девушкам чаще, чем михванцы успевали говорить: «о, тигр». Фальшиво улыбаясь и ласково флиртуя, он легко заманивал их в постель. После одной ночи Хосок больше с ними не имел дела, если только они не участвовали в его плане по завоеванию мирового рынка торговли.
«Всё же Квон Хосок не оповестил Йенгука о нас и не отправил в тюрьму как сумасшедших женщин. На этом уже огромное спасибо».
Сев на древнем пхёнсане[1] на улице, я начала всматриваться в звезды.
[1] Пхёнсан (평상) — корейский деревянный настил, сидение, кушетка. Он выглядит как низкий стол с ножками, где можно лежать, сидеть. Он может умещать три и более сидящих людей.
— Блестят как безумцы. Неужели вы тоже рады, звездочки? Ким Йенгук из-за своей гордости ты ведь так и не узнал бы в новелле, как любит Хваён звезды, если бы не Шин. Хотя сейчас мне уже должно быть все равно, ведь в новой, нынешней версии тебя заинтересовала другая, и с ней ты ведёшь себя по-другому, по-настоящему, не фальшивя чувствами. Даже хоть она сразу и не поняла твои намерения. Только… Я глаз натяну тебе на жопу и заставлю моргать, если ты обидишь её! Реально это сделаю! — Хани представляла лицо Йенгука в небе и угрожающе показывала кулак. Перестав думать о плохом, я расслабила руки, голову и легла на пхёнсан.
— Но если он все-таки не выдуманный, то как тогда наша травма может быть похожа.
Звезды ярко сверкали, и слышался только стрекот цикад, да шолох падающих листьев.
— Мама…
— Мама, мама, посмотли, что я сделала!
Одно из ярких воспоминаний туманного детства был момент примерно в пять-шесть лет. Тогда я подбежала к маме, показывая какую-то поделку с нитками. Восторженно восклицая от нахлынувшей радости, я продолжала тыкать предметов. Мама посмотрела на меня и легко улыбнулась. Она взяла меня на колени.
— О, что тут у тебя, малышка Хани-я?
Пока мама рассматривала мою кривую поделку, я глядела на неё. Спустя столько лет лицо совсем стёрлось из воспоминаний, которую не могли восполнить фотографии. Их совсем не осталось из-за мачехи, решившей их в один день сжечь.
— Хани-я, — продолжала нежно мама.
Я совсем не помнила, что мама говорила, но её чистая, искренняя улыбка отпечаталось в памяти навсегда.
— Не забудь показать…
— Ты чего не спишь, онни?
Я опомнилась, вернувшись в реальность. Холодный ветер разогнался, покачивая неслабо листья деревьев.
«Про кого это мама говорила?»
— Сон не идёт, а ты?
— Кошмары…
«Возможно, ей сейчас трудно о них говорить. То, что случилось с ней на улице Поздней юности, её состояние…»
Я подумала, что смогу наконец-то развеселить часто грустную Мирэ, но её лицо посреди улицы взволновало сильнее. Она стояла и игнорировала всех вокруг, задумавшись о своём. Как будто в пустоту смотрела, ничего не выражая. В то же время от Мирэ чувствовалось тревожное чувство.
«Хорошо, что всякие безделушки смогли на немного отвлечь её».
— Как помощница, ты не жалеешь о выборе? — мне очень захотелось спросить. Сколько бы я не пыталась закрыться от людей, приходилось все равно общаться с коллегами из издательства и площадки.
Мирэ сразу не ответила и присела рядом со мной, накрыв половиной одеяла.
— Я видела в офисе много тех, кто не хотел с тобой работать. Они часто кричали или ругались. Если хочешь знать моё мнение, то… — Она с улыбкой посмотрела на меня, стараясь полностью передать чувства. — Мне писец как нравится! Я не жалею о том, что госпожа Сок дала шанс побыть твоей помощницей, Хани.
— Госпожа Сок говоришь? Она хорошая, но бывает так строга и пугающе. Брр. — Я потёрлась как будто от появившихся мурашек.
— Хех, это правда. А как же корректор Чжон?
— Не упоминай эту жестокую женщину рядом со мной, пожалуйста. Она настолько застряла в прошлом, что пришлось работать с господином Мином. Он похож на типичного несоциального сараримана, но отлично понимает современный сленг. Я реально устала объяснять сто раз госпоже Чжон, что радушный пук — это сленг китайских фанатов, а не пук единорога.
— Как интересно, ха-ха. Радушный пук, я не могу.
— Рада, что тебе весело. А как тебе… менеджер Чхве?
«Как же неловко об этом спрашивать спустя столько лет».
— Ммм, как бы сказать. У меня такое ощущение, что вы были ближе, чем кажется. Скажу честно, я мечтала с ним подружится ради плюшек, но он ведь странный, правда же?
У меня не было слов. Она была совершенно права.
— Я… встречалась с ним, пока он не начал проявлять интерес к другим.
— Вот урод! — Мирэ так заволновалась, что аж встала с места. — Да я…
— Не стоит, уже поздно что-то делать, да и бесполезно. Сядь обратно, холодно же, — я перебила Мирэ. Мне не хотелось вновь раскрывать старые болячки.
— А, почему ты не уволилась, если такая неприятная ситуация, Хани? Ты же автор бестселлеров в Корее!
— Автор бестселлеров в Корее? Кроме дебютной работы, остальные новеллы не получали таких лавров. Получается, что у Мосян Тунсю дебютная работа спасает себя сама, а у меня, наоборот. — Я глубоко выдохнула.
— Хани, я долгое время фанатею по твоим книгам, они помогли мне справится со мно-о-о-гими проблемы в жизни. Поэтому видя то, как ты говоришь так о своих работах, хочется спросить. Почему ты решила писать новеллы?
— Почему решила, спрашиваешь… Наверное, потому что историями я могла залатать дыры в сердце. Как в чужом, так и своём. А ты, Мирэ, тебе вообще понравились первые двадцать глав «Крика сороки»?
Для новеллы я выбрала длинное, но значимое для сюжета название. "Ты помнишь, что в нашу первую встречу кричала сорока?", — это было первая написанная и произнесённая фраза Ким Йенгуком в прологе. Однако один из законов языка — экономия время речи, поэтому в жизни приходилось говорить грубо, но понятно: «Крик сороки».
Мирэ легко рассмеялась прежде, чем ответить.
— Ко-не-чно! Как и всегда, я влюбилась в текст, даже не законченный. Только сейчас я думаю, надо было быстрее читать, так как я успела прочитать всего тринадцать глав. Но в оправдание скажу, что в каждой главе почти два авторских листа. Тебе не жалко читателей, Хани? Так можно и проспать работу, — с грустным видом закончила Мирэ.
— Поэтому ты и опаздывала так часто?
«Что-то я не верю ей до конца, этому хитрому еноту».
— Бывало, разумеется, другая причина, но я честно-честно, клянусь пальцем Сукуны, поздно засыпала из-за твоей интересной рукописи или пропускала автобус, или поесть, или ещё что-то… Мои ттокпокки…
Я резко захотела задать ещё один вопрос, мучивший меня долгое время, но Мирэ как будто почувствовала мои сомнения, и своим ответом смогла как удивить, так и шокировать одновременно.
— Сон Хани, что бы ты не делала, я всегда буду на твоей стороне.
Невольно открыв рот, я не могла поверить.
— Даже если мы знакомы всего не более месяца?
— Даже если и так. Проведя с тобой безумные деньки, я поняла, что на тебя можно положиться. То, что ты не оставила меня на съедения Ильсуп уже о многом говорить! — после сказанного Мирэ засмеялась.
Я легонько ударила её боком за это. В ответ мне тоже захотелось пошутить, поэтому с серьезным лицом ответила:
— Прекрати, это же не смешно! Знаешь, мне бы не хотелось, чтобы ещё одна помощница от меня сбежала, вот и спасла. В последнее время трудно нанять помощника.
— Эй, Хани, это жестоко, ммм — фальшиво надув губы от обиды, Мирэ парировала. Она произнесла милым голоском, как у кореянок, болтающих с оппами, и отвернулась.
— Эх, а что я могу поделать, мое солнышко. Купить альбом BTS в Михве будет трудно, — специально понизив голос, как у молодого парня, продолжила сценку.
Мирэ не отреагировала. Сначала подумала, что она не услышала или не поняла шутку, но посмотрев поближе на её лицо, я поняла, что та сдерживает улыбку.
— Хани, ха, я не могу, ха-ха. Альбом BTS здесь… ха-ха. Сначала им надо демобилизоваться.
Мирэ рассмеялась до слёз, а я вместе с ней за компанию. Когда мы успокоились и совместно стали смотреть на звезды из меня невольно вышел шёпот:
— К сожалению, это только начало того, что может случитьсяв будущем.