Отражение стрекозы

Глава 7. Шаманка и ее ученица

붉은 달아, 날 데려가 줘 Sky / Красная луна, возьми меня на небо

너의 캄캄한 우주에/ В твою тёмную галактику,

이 별을 숨길 수 있게 / чтобы смочь спрятать эту звезду

Please hide me / Прошу, спрячь меня

(G) I-DLE— MOON

Стрела, летящая в нашу сторону, приземлилась совсем рядом от моей ноги. Всадники с факелами, что, казалось, скакали сюда, не повернули на тропинку, а отправились дальше по прямой.

«Еще чуть-чуть и я…»

— Могла умереть, — закончила за меня мысль госпожа Сон.

Она встала с корточек и, подойдя сбоку, начала гладить мою спину.

— Ты в порядке?

Я кивнула головой.

— Разве это не сумасшествие? В Кванчжу точно нет красной луны, да и съемки вроде сейчас не проводятся…

— А если бы и проводились, то мы сразу же пошли туда первым делом, — прошептала Сон Хани и перестала меня гладить.

Писательница опустилась к стреле. Вытащив из земли, она начала её рассматривать.

— Короткая, с металлическим наконечником и пером фазана на конце. — Госпожа Сон стала щупать перо, а потом перешла к древку. — Середина вроде из бамбука. Хм, точно такая же, как была в фольклорном музее.

— То есть она настоящая?

— По ощущениям — да, но я же не мастер, чтобы точно говорить.

Госпожа Сон посмотрела на меня и мило улыбнулась. Она встала с корточек, уже держа стрелу в руке.

— Хочешь посмотреть? — писательница предложила и протянула ко мне предмет.

Я осторожно взяла стрелу.

«Ого, и вправду в точности такая же, как мы видели на выставке».

Там, в музее, внутри одной стеклянной витрине, лежали пять видов стрел для разных ситуаций: для охоты, войны, императорского указа, обычной почты и сигнала.

«Это же военная стрела?»

Я немного повертела холодный предмет, пощупала его. Вес был не тяжелее, чем треугольный кимпаб.

— Я вот сейчас немного подумала и вспомнила. Кажется, стрела называется «пхёнчжон».

— Пхёнчжон… пхёнчжон… — я пробовала слово на слух, и в памяти всплыла табличка с названиями. — Да, да, точно! Она называется так. Только что вспомнила.

Госпожа Сон меня проигнорировала. Она стояла уже на севере, в сторону леса.

«Видимо, мысли захватили её разум».

— Если луна красная, мы попали в знакомый лес, но не тот, где мы были, и стрелы тут выпускают древние, поэтому…

— Тут и думать не надо. Мы исекайнулись, госпожа Сон!

Резко с круглыми глазами она посмотрела на меня.

— То есть ты хочешь сказать, что это не моя фантазия?

— Если она ваша, то почему я вижу то же самое?

— Возможно, какая-то массовая истерия. Её же задокументировали когда-то.

— Тогда… с одной стороны — это жопа, а с другой — прикольно. Но я ставлю на перемещение. А то зачем вообще тогда мечтать?

Сон Хани лишь подтвердила кивками. Через пару минут она серьезно спросила:

— Тогда куда?

— Лишь бы только не во время Имчжинской войны. Нет-нет-нет. Прочитала я недавно одну классную фэнтези книгу. Там, конечно, своя параллельная история Корея, но даже так, как по мне, лучше об этом периоде просто читать, чем испытать.

— Потом дашь почитать?

— Если выберемся — да.

— Но если напрячь мозги, то, упс, мы вроде в далеких временах. Но кто знает, вдруг нас здесь не убьют.

Мое лицо было похоже на сердитую кошку из мема.

— Но есть плюс, в этом мире нет реальных демонов и призраков, что могут одной левой нас убить.

Как назло, после фразы писательницы из леса со всех сторон стал идти густой, белый туман. За пару минут он заполонил все пространство вокруг нас, особенно плотно закрывая нижнюю часть земли. Дым позволял видеть ближайшие силуэты, поэтому потеряться было тяжело.

— Айщ, вот знала же, что это случится, — цокая, госпожа Сон покачала головой

— Все же всадники так не вернутся.

Сон Хани испуганно посмотрела на меня. Я же, поняв, что произнесла, закрыла рот двумя ладонями.

Тишина. Ничего не произошло. Мы подождали еще пару минут.

— Ух, пронесло, — я расслабилась.

Писательница подошла ко мне ближе.

— Неужели во мне проблема? — она с непониманием спросила, указывая на себя указательным пальцев.

— Скорее совпадение, — я пыталась выдавить из себя что-то, но под конец голос хрипнул.

Сон Хани не успокоилась от моих слов.

— Как-то, — она хрустнула шеей. — слабовато ты меня поддержала, но ладно. Тогда…

Она встала лицом к лесу. Хотела что-то сказать и уже начала выговаривать звук «Л», как снова послышались стук копыт и звон металла от доспехов. В этот раз всадники точно направлялись к нам. Много стрел, сверху из тумана, летели в нашу сторону. От страха у Сон Хани подогнулись ноги. Она стала быстро отходить, споткнулась об ветку и упала на меня. Я не успела за что-то зацепиться, поэтому на землю мы уже прилетели вместе. В то же время впереди стали показываться огоньки бело-синего цвета. Ожидая неминуемый катастрофы, мы с Сон Хани обе закрылись руками. По мужским голосам и женским крикам всадники вот-вот как через минуту должны были до нас добраться и растоптать, пленить или в худшем случае — убить. Через кипящую кровь в ушах, шума и гама слышалась иностранная речь, похожая на монгольскую. Вот уже первая стрела просвистела и пролетела у моего правого уха. В глазах резко потемнело. Сердце стало вырываться из груди сильнее, потому что я поняла, что это была чья-то тень.

«Мама, папа, сестра, бабушка, дедушка, Хэм, госпожа Сон прошу простите меня. Я люблю вас и всегда буду», — предсмертно прощалась с семьей.

Лошадь остановили рядом с нами. Она ржала, и ее дыхание поднимало пару волосинок у лба. Всадник молчал. Понемногу остальные звуки поутихли, и тело чуть-чуть расслабилось.

— Благородные госпожи, сюда опасно входить ночью. По крайней мере пока я не разберусь с призраками. Вам должен был рассказать об этом староста деревни. — Голос был нежный, спокойный, а слова вежливые и самое главное: на корейском.

Я разлепила глаза и чуть раздвинула защиту из рук. Свет всё ещё горел, и я прищурилась. На нас смотрел молодой парень в темно-синем ханбоке с луком на спине. На голове у него красовалась черная лента, а волосы были зафиксированы в пучок. Из-за того, что парень стоял рядом с ослепляющим ярким светом, плохо виднелись черты его лица. Кроме миловидности и пухловатых губ, которыми он говорил.

— Призраки? — вырвала меня, как будто из гипноза, госпожа Сон.

Всадник лишь невинно поморгал и ответил:

— Да, призраки. Как раз сейчас они должны…

Он не успел договорить, как из тумана стали выпрыгивать войны. На мощных конях, с сфероконическими шлемами с высоким шпилем, в кожаных халатах с металлической кольчугой, напоминающей чешую рыбы, и свободных штанах. Лица круглые, брови широкие, глаза узкие и каплевидные, усы длинные, и у всех была злая и хитрая улыбка до ушей. Они скакали на юг с деревянными булавами в руках, при этом хохоча во все горло. Пара-тройка прошли мимо, другая же приближалась с заложниками — корейскими женщинами. Они плакали, кричали, а воины только сильнее смеялись, видя их страдания на лице и стертые в кровь запястья от веревок. Всадники нас не видели и не могли дотронуться. Пропустив десять скакунов, процессия закончилась. Шум снова пропал, а огоньки появились обратно. После того как из тумана появились воины, они не светились. Значит, те огоньки это точно были призраки.

— Если это прав-да, — стала запинаться писательница, — то кто вы?

— Я всего лишь доброжелательный охотник.

Парень мило улыбнулся. В свою очередь я пришла в себя.

— Если вы охотник, то на всякую нечисть, верно?

Он посмотрела мне в глаза. Они у него немного заблестели.

— Нет. — Парень покачал головой. — Всего лишь обычный охотник на диких животных.

— Но обычный охотник не избавляется от призраков. — Сон Хани встала с земли и со своего места стала глядеть ему в лицо.

Я тоже решила подняться, и писательница поддержала мою руку. Теперь мы вместе стояли.

— Обычный — нет, но раньше я жил в храме и знаю пару оберегов для защиты.

— Интересно, но разве…

— Давайте поговорим об этом в следующий раз, госпожа…

— Госпожа Сон!

— Хорошо, госпожа Сон, а вы…

— Мирэ, то есть госпожа Ким, — застеснявшись, я ступила.

— Я вас понял, госпожа Ким Мирэ. Тогда, госпожа Сон и Ким, — он обвел нас взглядом, — когда все стихнет, мы с вами снова поговорим.

В этот раз парень уже улыбнулся глазами.

— А! Пока не забыл, ловите!

Он бросил нам два фиолетовых мешочка на веревочке.

— В них находятся травы для защиты от многих агви.

Мы решили заглянуть сразу же во внутрь мешочка и ослабили веревку. Там, действительно, лежало немного трав. Некоторых из них пахли приятно с чуть ментоловым запахом.

— А это… — хотела спросить Сон Хани, но резко запнулась.

— Что такое?

Я подняла голову, чтобы поинтересоваться. Всадник как будто испарился в воздухе.

— Надо же! Такой красавец спросил, значит, наши имена и исчез. Хоть бы имя своё назвал! — крикнула госпожа Сон в сторону леса, придерживая рот руками.

— Странный, но милый неохотник на нечисть. Разве оберегами можно спастись или избавиться от такой толпы призраков?

Я посмотрела на писательницу.

— Я сама в шоке. Но мы уже сложили два плюс два, что это не обычный мир. А это нас приводит к тому… к тому…

Госпожа Сон дожидалась от меня ответа. Но до меня все не доходило, что она хочет.

— Эх, Мирэ-Мирэ. Это говорит нам о том, что если мы не уйдем из этого леса, то тогда еще какая-нибудь тварь вылезет из ниоткуда и нас точно сожрет.

— О, а, да! Согласна! Главное: не на север.

— Хех, только в мечтах того парня.

Смеясь, мы пошли по тропинке на юг.

…

Спокойно, без проблем мы шли по лесу в поисках выхода. В этой неразберихе я совсем забыла о сумке. Благо она так и висела у меня на плече. У Сон Хани же ничего не было, кроме белого платья до щиколоток с золотыми звездами на верхнем слое из прозрачной ткани, лодочек того же цвета и необычных серёг. Они напоминали пучжок — корейский оберег, поскольку были длинными и желтыми прямоугольниками с красной надписью на них.

— Госпожа Сон, а что означают иероглифы на ваших серьгах?

Она остановилась, сняла одну серьгу из уха и показала мне ближе.

— Вообще это читается как «бацзы» с китайского, а на корейском — «пхальчжа». Скажи, что звучит лучше. Таак, а означает это восемь цифр, которые влияют на твою удачу в жизни: день, месяц, год и время рождения. Но для простоты обычно все говорят, что пхальчжа — это судьба.

В ответ я кивнула головой. Если подумать, то писатели — это своего рода творцы, что дают своим детям-персонажам, свою, неповторимую пхальчжу.

Сон Хани вернула серьгу на ухо.

— Госпожа, а где ваш телефон?

Писательница снова остановилась по дороге, пощупала свои карманы — они были незаметно пришиты внутри платья — и замерла.

— Писец, — она тихо произнесло, если только не грубее.

— Может, вернемся и посмотрим?

— Неа. Думая, я потеряла его, когда бежала по лесу. Что ж, — она поравнялась со мной, — здесь бы он все равно не помог. А что насчет твоего?

Я заглянула в маленькую сумку, крепко веря, что телефон внутри, но моего тоже не было.

— Видимо, я его тоже потеряла в парке, когда начался сильный ветер.

Было очень трудно поверить в потерю. Сколько себя помню, любую вещь, что принадлежала мне, я никому не хотела отдавать. Это своего рода жадность, которая до сих пор во мне находилась. Конечно, я не была скупой и не жалела ничего для близких, но если вещь принадлежит мне — это значит, что так должно быть всегда.

— Не волнуйся, я куплю тебе новый, когда выберемся отсюда, — писательница, похлопывая мою спину, успокаивала меня.

Я вздохнула.

«Столько фоток, записей и воспоминаний было в телефоне. Еще и закладки с дорамами. Теперь я точно не вспомню, на какой серии ван писа остановилась, и подруга меня убьёт».

— Точно купите?

— Точно.

— Тогда обещание на мизинчиках?

— Хех, давай.

Наши мизинцы соединились, и Сон Хани шуточно произнесла: «яксокхэё», что на корейском означает «обещаю». После мы пошли дальше, обсуждая какой именно я хочу телефон.

Спустя примерно двадцать минут мы вышли из леса на луг. В небе все также горела кроваво-красная луна. Не успели мы сделать и пару шагов, как к нам побежали люди с мотыгами и факелами. Мужчина с коричневой повязкой на лбу, что был впереди толпы, прокричал:

— Они вышли из Тихого леса. Это монстры, нападаем!

От резкого шока мы остановились. Когда люди уже находились в двух метрах от нас, Сон Хани, вытягивая руки вперед, нервно повторила:

— Стоп, стоп, стоп! Мы обычные люди!

На секунду они остановились. В этот раз высказывалась пухлая женщина среднего возраста:

— А почему мы должны вам верить? Агви тоже могут сказать, что они люди и потом убить нас. С чего это мы должны верить вам?

— Но разве мы похоже на агви? Вот смотрите. Как у всех одежда, лица… — Хани щипнула щеки, — обувь и…

— У обычных людей нет красных волос или желтых глаз, — на последнем слове женщина указала взглядом на меня.

Госпожа Сон уже не знала, что делать. Она стала сильно нервничать и бегать глазами по людям. Народ состоял в большинстве из ачжум и ачжощи, молодых же очень мало: всего пятеро из пятнадцати. Все они были в старых, но часто стиранных ханбоках цветов травы, облаков и грязи.

«Наверное, это крестьяне. Если они пошли против монстров, значит, они говорят про тех всадников или еще про кого-то в лесу. Мы уж точно же не усатые бугаи. Что же можно сделать?.. Ааа, так трудно, — я смотрела всё нервно на народ. — Обычно я не напрягаю мозги, но пора начать, а то точно мы не доберёмся до Сеула».

В голову вообще ничего дельного не приходило, и от стресса я сильно сжала ручку сумки. Меня резко осенило, и я посмотрела на нее.

«Сумка. Точно!»

Осторожными движениями я приоткрыла сумку и посмотрела внутрь: ручка, блокнот, карта, проездной, наушники, конфета, ватные диски, блеск для губ и подводка для глаз.

«Ничего полезного», — подумала я и закрыла сумку.

Пока я нервно и внимательно осматривала предметы, Сон Хани пыталась заболтать крестьян. Я вздохнула, тяжко и горько.

— Паксу сказал… надо… — я расслышала шепот от молодых девушек где-то сбоку.

«Паксу… Паксу или слепые колдуны… гадали что-то на костях, — маячило на задворках сознания. — А мудан — шаманки — имели больше власти. — Ответ был почти рядом. — Мудан. Женщины. Власть… Перед нами крестьяне, верующие в мистику, а мудан — посредник между людьми и богами. Значит…»

Я посмотрела на Хани.

«Мудан же как-то отмечены, хм. Женщина отметила цвет моих глаз и волос госпожи Сон и посчитала это мистическим. Можно это посчитать как меткой, но от кого точно неизвестно… Тогда почему бы не попробовать: все равно один шанс».

Я думала, как создать атмосферу мистицизма и, не зная, что еще сказать или сделать, сымпровизировала — то есть заплакала во все горло.

— Г-госпожа Сон, уваа… — Я стала тереть глаза кулаками. Люди же шокировано стали на меня смотреть, впрочем, как и писательница. — Как можно называть нас м-монстрами, к-когда мы с-с ними боремся.

Я убрала кулаки и стала презентовать Сон Хани:

— Люди, как можно этого не знать! Это мудан Сон — известная шаманка из города Сеул. Она избавилась от имуги в деревни Шалалай, убрала боль в животе у госпожи Сок и предсказала мне — ее приданная слуге, Мирэ из деревни Нюёк — сбывающиеся события на десять лет жизни.

«Правда, имуги — это была змея, которую в детстве писательница выкинула из дома, боль в животе она убрала чаем из лопуха, что купила мне, а предсказание на десять лет — это маска из приложения. Только крестьянам знать это не нужно».

Люди посмотрели друг на друга в недоумение. А Сон Хани ко мне тихо подошла и всего лишь прошептала:

— Надеюсь, это сработает.

Крестьяне шептались и не знали, как реагировать на мое заявление. В конечном итоге они замокли и заговорил старый мужчина:

— Если вы мудан, то тогда, что делали в лесу?

На этот раз играть стала госпожа Сон.

— А почему нельзя? Если там живут монстры, то почему я — мудан — не могу помочь вам в избавление. — Она прошлась рукой по всей группе. — Не думала, что теперь люди неблагодарны за мой добрый поступок или же вам нравится жить в страхе? — Она посмотрела в глаза женщины, что говорила ранее.

Народ снова стал шептаться. Шум прервал детский голосок:

— Вы и-избавились от м-монстров? — подбежав к нам, тихо произнесла маленькая девочка дошкольного возраста.

Я опустилась к ней.

— Пока еще нет, но мы постараемся, если вы примете нас добродушно, — по-доброму и спокойно я проговорила.

— Добродушно?

— Да. Все монстры на свете очень свирепы и сильны, обычному человеку тут не справится. Но моя госпожа могущественная, она может помочь, только сейчас она утомилась. Даже сильному человеку надо порой отдыхать. Понимаешь? — Я слабо постучала по груди.

Девочка кивнула и побежала к старику. Он поднял её на руки и стал слушать. Дослушав, он опустил девочку на землю. Прошло несколько секунд пока мужчина, размышляя, смотрел на нас. И вдруг резко он сделал поклон до колен, несмотря на пожилой возраст.

— Прощу прощения, шаманка Сон и её ученица Мирэ!

Я и Сон Хани округлили глаза, потому что за дедушкой поклонились и извинились все хором. Я сглотнула.

— Дорогие мои, встаньте! Мы поняли друг друга, теперь главная задача — помолиться перед богами, ибо негативные мысли могут навлечь ещё больше плохой энергии в деревню…

— В деревню Ильсуп, — договорила девочка, улыбаясь. Она снова подбежала к нам, взяла за руки и повела, судя по всему, к дедушке.

Когда мы были уже рядом, то первым начал говорить старик:

— Меня зовут Чхакна́м. Я старый, временный староста деревни Ильсуп. До меня был мой сын — Чхакчжом, но неделю назад он… В общем, пока что приятно познакомиться! — Старик поклонился, но уже держа руки за спиной.

— Ну что вы, уже не надо кланяться. Вы и так это ранее сделали, — начала Хани помогать старосте деревни.

Дедушка оценил.

— А я, а я! — начала малышка.

— А это Дальги, моя внучка.

— Приятно познакомиться!

Девочка поклонилась, копирую дедушку. У нее выходило неуклюже, но мило.

— Приятно познакомиться, Дальги-я. — Услышав имя из моих уст, она улыбнулась, показывая два выпирающих зуба как у зайца.

После старосты и его внучки с нами познакомились абсолютно все. Каждый хотел показать себя, чтобы потом шаманка могла помолиться за них перед богами.

После знакомства мы наконец-то пошли в деревню Ильсуп. Она была небольшой, чистой и с маленькими соломенными домиками по рядам. Нам выделили домик в конце деревни, по нашей просьбе. Он имел дворик, каменный забор и маленький, но широкий стол на улице. Внутри было много висящих трав, сосудов из тыквы и соломы для сна.

— Раньше здесь жил лекарь, но, поддавшись призраку умерший жены, пошел в лес и не вернулся, — рассказал староста. — Надеюсь, вам понравится у нас.

Он хотел уйти, как Хани его остановила:

— Староста Чхакнам, спасибо вам большое за ночлег.

Старик не повернулся.

— Не нужно благодарить старика. Лучше отплатите тем, что избавите нашу деревню от проклятия Тихого леса, — договорив, он ушел.

— Проклятие Темного леса… звучит пугающе.

— Это точно. — Сон Хани посмотрела на меня. — Мы смогли спастись от призраков, мотыг и даже нашли жилье. Все хорошо, только вот где бы взять те силы, о которых ты говорила?

— Не знаю, но мне так хотелось поддержать девочку.

— Я не против, ты даже нам помогла, говоря про силу, но вот только… я хочу спать. Ночь же.

Госпожа Сон плюхнулась на солому.

— И даже не хотите поговорить о сегодняшнем?

— Хочу, но не сегодня. Ты тоже давай спать. День был выматывающий. Кстати, вымой лицо. Я там в углу видела вроде чистую воду.

— Вымыть лицо? Точно! Я же по-настоящему терла глаза, даже боюсь смотреть.

— Не волнуйся и иди. — Писательница уже лежала на боку и махала ладонью.

Я нашла круглый и глубокий кувшин с водой. Посмотрев на отражение, я поняла: в действительности все и правда было не так плохо. Подводка растёрлась лишь у нижних век, и казалось, что у меня смоки айс. Достав из сумки ватный диск, я смыла все водой.

«Хорошо, что подводка обычная, а не водостойкая. Как же я обожаю её!»

— Ты там скоро? — сонно и медленно проговаривала Сон Хани.

— Да, госпожа Сон!

Я поставила рядом с собой сумку, улеглась на другую сторону соломы, и неожиданно для себя быстро заснула.