Отражение стрекозы

Глава 23. Одежда для прикрытия душевных ран

Хитрый Йенгук по-быстрому объяснил, что нужно купить ткань для одежды служанок, и убежал в закат.

«Чёртов кот!»

Для нас специально слуги сошьют одежду, но ответственность за материалы лежала на нас. Хорошо хоть, что утром, примерно в начале часа дракона, Муён от лица Йенгука передал мешочек с деньгами на вещи. Хваён не хотела быть обузой и, как теперь равноправный член клуба «Ловим убийцу за 64 часа», взяла на себя роль гида по известным и недорогим лавкам ткани. Она отвела нас в четвертый район Хватана.

После собрания и прощания с Хваён мы всю ночь обсуждали нынешний прогресс и обси… критиковали кое-кого сильнее всего. Малышка главная героиня не зря была ей. Хваён смогла вытерпеть собрание без единого писка или обморока, вспоминая прошлые события.

«Хваён, молодечик!» — Мы хвалили Хваён, как будто растили её с детства. Может ли было дело в разнице лет и отношением сонбэ к хубэ? Обращался ли бы ко мне или к Хани так Чонгук или Бан Чан, имея пятилетнюю разницу? «Запомни, у корейцев всё возможно, Мирэ», — четко и кратко высказалась Хани и захрапела за секунду.

— А вот тут у нас ачжума А, а здесь ачжощи Б, — продолжала часовую лекцию Хваён. Она слишком хорошо здесь знала всех. Всё бы ничего, но голова устала от монотонной речи.

«Хьюстон, у нас проблемы! У главной героини нашёлся недостаток — когда она взволнованно, то может без передышки быстро ходить и много говорить».

— У нас слишком хороший гид… — задыхалась я, мечтая упасть на землю. Было уже плевать, что за это я могла попасть в местную тюрьму.

— Согласна… — отвечала Хани, второй жертве Хваён, пытаясь различить предметы. — Такое ощущение, что я пошла в горы, а не на шоппинг.

Хваён не заметила, как мы остановились на передышку, и пошла дальше говорить с воздухом. Смотря ей вслед, снова вспомнились её слова перед уходом из дома Йенгука.

«Мои отец и братья после Чхильсока особенно следят за моими передвижениями. Я хотела бы помочь вам во всем, чем смогу, и пойти во дворец, но господин Йенгук после всех моих мольбы объяснил мои недостатки», — мрачно рассказала Хваён после нашего завтрака в два человека. Йенгук и Муён закрылись в кабинете, занимаясь работой, а Шин никогда не завтракал и отправился с рассветом в дом кисэн. Когда ачжума Чха принесла завтрак и ушла следить за другими слугами, то перед закрытием двери взглянула на нас с жалостью в глазах, будто мы сироты, которых обманул её господин. По сути, всё так и происходило.

— Нам нужно купить одежду для прикрытия. Когда я это говорю, то кажется, что жизнь превратилась в фильм.

— А то, Мирэ, запоминай всё хорошо, а то вдруг ты напишешь книгу и её экранизируют, ох.

— Не шути так, мне далеко до тебя.

— Не сказала бы. Ты… С тобой всё хорошо? Ты немного бледная, да и синяки под глазами стали больше.

Я глубоко вздохнула и, как проклятие, от которого хотелось избавиться, прошептала:

— У меня эти дни.

— И ты молчала? Если тебе больно, ты только скажи, и мы снова найдем решение.

Я не ответила Хани, начиная рассматривать ткани у ближайшей лавки. Дыхание понемногу выравнивалось. Товары висели на перекладинах, поэтому можно было легко пощупать материал на качество и подобрать оттенок к лицу.

— Не молчи, Мирэ, ты меня беспокоишь.

— Я… ммм. — Я схватилась ниже живота из-за приступа боли. — Поэтому и молчу, боль неимоверная.

— Когда? Когда тебе стало плохо? — не успокаивалась Хани, хмурясь сильнее.

— Пару или тройку дней назад…

Мне не хотелось пристыженно смотреть в глаза Хани. Я понимала, что проблемы не нужно замалчивать, но не могла избавиться от привычки бояться поделиться чем-то.

Хани подошла ко мне и развернула к себе, схватив за ладони.

— Почему ты сразу не сказала? Это же отигреть как больно!

Хани неожиданно быстро привыкла к местной культуре и начала использовать михванские фразочки.

— Больно, но так у многих. Зачем кого-то тревожить?

У Хани случилось настоящее рукалицо.

— Меня. — Она стала бить себя по груди. — Меня тревожь! Я в ответе за тебя не только потому, что ты моя хубэ и мы в мире моей новеллы, но и потому что ты — моя подруга! Это естественно — волноваться за близких.

Я блуждала глазами по улочкам, товарам и людям, лишь бы не столкнуться взглядом с Хани. Мне казалось, она разочаровалась во мне.

— Я понимаю, но не всё так просто. Я привыкла к тому, что нужно терпеть. Когда Намсун… моя старшая сестра попала в кому из-за меня, то тогда, увидев сестру в палате и плачущих родителей, больше не могла капризничать. Как бы ни было больно, я терпела. Терпела, терпела и терпела…

«Убийца сестры. Плохая дочь. Предательница. Позор семьи. Неумелый работник. Тормозящий всех человек. Позор компании. Бесстыдница. Нулевой работник. Глупая дочь. Предательница. Плохая подруга. Пустой человек. Позор родителей. Безалаберная студентка. Бесперспективный работник. Безэмоциональная игрушка. Человек без будущего. Неинтересная. Скучная. Пустышка…» — рой жужжащих плохих слов снова нахлынул спустя три дня. Освежающая раньше свежесть моря оставила после себя ракушку, содержащую проклятия.

«Только бы не снова… Пустой человек. Позор родителей… Прошу, прошу, оставьте меня. Прошу…»

Перед тем как мои слезы не покатились по щекам, Хани обняла меня.

— Всё хорошо. Я не осуждаю тебя, — она успокаивающе похлопала по спине, как родная мать успокаивала ребенка, что проснулся от кошмара. — Мы облегчим боль, только… — Она чуть отодвинулась, продолжая держать меня за предплечья. — Когда тебе снова будет плохо, расскажи мне. Я помогу во всем, кроме свадьбы с биасом из Sulmunlit. К сожалению, даже я в этом не помогу, у меня нет таких связей.

Хани смогла отвлечь меня от накатившей атаки и даже чуть рассмешила.

— Спасибо, Хани.

— Для этого и существуют друзья, Мирэ.

Мне захотелось мельком взглянуть на лицо Хани, узнать, что покажут её глаза. Тёплый кофе с бушующей пеной взволнованности на стенках бокала. Именно так бы я описала в книге увиденное выражение в глазах подруги.

«Я сама себе напридумала проблемы. Так типично для меня».

— Доктор Сон успешно провела операцию, а теперь ей нужно срочно бежать в ателье и становиться швеей Сон, если мы не сможем до обеда подобрать ткань.

— Эх, не смеши меня. Швея Сон точно не будет существовать, я видела, какие у неё работы.

— Ага-ага, но и швеи Ким, скорее, не будет.

— Возможно, но я не собиралась ей быть.

Хани легонько ударила меня по руке, и мы подошли к другому торговцу тканями. Висящие рядом изделия были вычурны для дворца: черный, малиновый, красный и другие разные прозрачные ткани, хоть и довольно хорошего качества, подошли бы кисэн, но не обычным служанкам или тем, кто будет ими притворяться.

…

Спустя примерно десять минут у другого торговца тканями, куда Хани рывком завела меня, подошел молодой мужчина. В основном нам было все равно, и мы обращали больше внимания на товары. У торговца, помимо тканей внутри маленького дома и некоторых материалов, жестоко замещающих шторы, продавались и на выставленных небольших столах рядом недорогие женские украшения: норигэ, шпильки и кольца. Я заинтересовалась ими, вспомнив о любви Намсун к кольцам. В последнее время всё чаще стали всплывать воспоминания до аварии, принося с собой не менее травмирующие панические атаки.

— Господин О, снова ищете ткани для невесты? — радостно появился упитанный торговец из тени магазина. Дела у него, видимо, шли очень хорошо. Торговец потирал ладони от предвкушения больших денег и ждал ответа от прибывшего богатого клиента.

— Господин О? Что-то знакомое… — вырвалось из губ сочетание, скребущееся глубоко в голове. Оно не хотело вылазить, оставляя все больше осадка замешательства.

Хани даже не слышала меня, погрузившись во внутренний голос стилиста.

«Сейчас бы так пригодились её знания писательницы. Пару минут назад она меня успокаивала, а теперь не посмотрит и ни секунды, зарывшись в тканях. Вот это она увлечена. Я помню про слухи о её любви к ханбокам, но до этого момента, даже с Хосоком, она не проявляла интерес к одежде. Что изменилось с тех дней?»

— Я кое-что ищу, но не ткани. Какие у вас есть необычные украшения, господин Пу? — ответил продавцу господин О. Мощный в теле, минимум два метра ростом, с взъерошенной прической, как при урагане, и невидимой теплой энергетикой он походил на огромного пушистого чау-чау.

— Необычного? — задумался изо всех сил торговец, боясь потерять хорошего клиента. В конце концов он вздохнул от бессилия. — К несчастью, на ум ничего не идет. Всё, что у меня есть, лежит на прилавке. Недавно ван скупил у торговцев почти все дорогие украшения для любимой наложницы. Не могу ничего обещать конкретного, но прошу, взгляните на мой товар. Может быть, найдете то, что ищете, — договорив, расстроенный торговец едва не плача скрылся с глаз господина О.

Молодой янбан послушался совета и начал рассматривать внимательно кольца, шпильки и браслеты у ближайших столов. Покачивая головой отрицательно, он рассматривал любой зацепивший его товар и переходил всё к новому.

— Как же быть…

— У такого янбана и выбора нет, — Хани невзначай кинула фразу в господина О, рассматривая ткань салатового цвета слева от него. То есть она продолжала стоять со мной, думая о своём.

— Эх, к сожалению, агащи, вы сами слышали, что всё скупил наш господин-ван. Если и хочешь получить солнце и луну, то легче родиться наложницей короля, — без стеснения сказал господин О. Его не смутило, что мы находились на многолюдной торговой улице.

«Эта фраза может считаться оскорблением королевской власти?»

— Пф, ха-ха, — чуть рассмеялась Хани.

«Так это была шутка? По его серьезному лицу и не скажешь…»

— Даже имуги[1] нужно пролежать много тысяч лет на морском дне, чтобы стать драконом, господин О. Не унывайте, — неожиданно для меня Хани подбодрила молодого янбана. Она не поворачивалась к нему лицом, пока говорила. Если бы Хани так сделала, то он бы увидел её грустную улыбку.

[1] Имуги (이무기) — корейский мифический морской змей, который в будущим станет драконом. По другой версии имуги проклят и никогда не сможет стать драконом.

«Как всегда, она знала о персонажах больше, чем они — о себе».

— Это верно, агащи. — Господин О лучезарно улыбнулся Хани, и на лице показались ямки, добавляя бафф к его харизме. Было видно, как в него вдохнули эффективную мотивацию.

Господин О закончил смотреть один большой стол и подошёл к тому, где стояла я. Рядом с ним мне было не по себе, интуиция подсказывала отойти от молодого янбана подальше. Внезапно пришло осознание, что с Йенгуком я не чувствовала себя некомфортно, хотя тот с первой встречи явно заслуживал награду за приколиста века. С другой стороны, если брать хитрого Хосока, то и тогда чутье не включалось на полную мощность.

«Говорят, человек узнается по окружению, с которым он водится. Уж точно два друга демона: Йенгук и Хосок идеально подходят друг другу».

Я потянулась посмотреть на одно кольцо с камнем, отливающим как янтарь, и случайно соприкоснулась с рукой господина О. Как от удара тока меня передернуло. Не того, который обычно показывали в ромкомах, а скорее в триллерах с маньяками и преследователями.

«Это какая-то чушь, Мирэ! Разве такое бывает?»

— Извините, агащи! — произнес молодой янбан. Он удивился больше моей реакции, чем нашему соприкосновению. Даже Хани отвлеклась, заметив мою странную реакцию на господина О.

— Н-ничего… — у меня получилось только выдавить из себя. Сердце стало так бешено биться, что я подумала, что моя печень реально стала величиной с горошину[2].

[2] Печень становится величиной с горошину (간이 콩알만 해지다) — аналог «душа в пятки уходит».

— Агащи, — обратился господин О перед тем, как замер. Он уставился на меня с округлыми глазами, приоткрыв рот. Это не выглядело любовью с первого взгляда или страхом. Молодой янбан был чем-то шокирован, что аж потерял дар речи.