Педофил: Исповедь чудовища (СИ)

Глава 10

Хеллен Эскамилла и ее напарник Стив двигались по шоссе к дому, в котором надеялись застать Джейсона, ну или хотя бы его странного родственника Говарда.

Стив не обращал внимания на проносящиеся мимо однообразные выбеленные снегом виды и, сидя на пассажирском переднем сиденье, не отрывался от собственного смартфона. Ему постоянно что-то приходило, дорогая сверкающая игрушка сигнализировала об этом милым звенящим звуком, после чего тот начинал с явной заинтересованностью бить большими пальцами по экрану, торопясь написать ответ.

— Новая девушка? — поинтересовалась напарница.

Сидящий рядом Стив, не повернув голову и не отвлекаясь от экрана телефона, с ехидной улыбкой кивнул головой.

— Слушай, всегда хотела спросить. Чего ты меня на свиданье ни разу не позвал? Я вроде ничего, мужчинам нравлюсь. Ты тоже высокий, худой, у таких, как ты, темперамент ого-го. Если понимаешь, о чем я.

Стив замер. Он не то чтобы удивился, скорее не понял, будто слова были произнесены на кантонском наречии китайского или на суахили.

— Это ты сейчас серьезно? — посмотрел он на напарницу, как на душевнобольную.

Хеллен, не отрывая взгляда от скользкой заснеженной дороги, кивнула головой.

Растерянный, Стив спрятал в карман смартфон, выпрямился на сиденье и приобрел более собранный вид.

— Ну, это… Я погулять люблю, с ребятами посидеть вечерком. С девушкой домой пойти, не всегда одной и той же. А ты не то чтобы мне не нравилась. Ты привлекательная женщина… Девушка. Но тебе, мне кажется, нужен кто-то посерьезней.

— То есть ты хочешь сказать, что я для тебя слишком умная?

Напарник, не понимая, что происходит, но осознавая, что идет не той дорогой, старался говорить размеренно, не спеша, обдумывая каждое слово, будто ступая по минному полю.

— Нет, совсем нет. Я не об этом, ты неправильно меня поняла.

— Я думаю, мы были бы чудесной парой. Мужем и женой.

Последние несколько слов ввели Стива в ступор, и он, замолчав, с явной взволнованностью посмотрел на Хеллен, ведущую машину.

— Думаю, давно надо было тебе это сказать. Я присматривала за тобой… Ну, в общем. Как тебе сказать, у меня к тебе есть… Я думаю, мы с тобой должны…

— О боже, нет! — вырвалось из уст Стива.

— Стив… Женишься на мне?

Побледнев, напарник Хеллен перестал дышать. Это был явно момент сбоя в матрице.

В глазах Хеллен, отвлекающейся иногда на дорогу и кидающей свой томный взор на Стива, было столько фальшивой влюбленности и сентиментальности, сколько могло хватить на всех церковных пастырей вместе взятых.

— Стив… Любимый, — нежно продолжала напарница. — Ты бы видел сейчас свою рожу!

Громко рассмеявшись, Хеллен даже немного дернула руль в сторону, так, что автомобиль, в котором они ехали, чуть не занесло.

— Ну ты и дура, напугала… — на выдохе произнес Стив, после чего растекся по пассажирскому сиденью. — Я подумал, у тебя уже крыша поехала.

— Обойдешься. Такая конфетка не для тебя.

— Да пошла ты, — несильно ударил напарницу в плечо Стив. — У тебя в глазах столько серьезности было, что я чуть не сказал, что согласен. В следующий раз предупреждай с утра, что сегодня будет день тупых шуток.

— Нет, ну серьезно, ты почему меня на свидание не зовешь?

— Эй, хватит!

Хеллен опять засмеялась, видя, как ее напарник нервничает при малейшем упоминании о серьезных отношениях.

— Я теперь тебе в жизни не поверю, — обиженно пробормотал Стив. — Манипуляторша.

Полицейский автомобиль проехал присыпанный снегом поворот. После того как Хеллен осознала, что это именно тот поворот, который им нужен, она резко нажала на тормоза. Не пристегнутый, Стив практически грудью прилип к бардачку. Отпрыгнув назад, он недовольно посмотрел на напарницу.

— Тихо, не ругайся. Я нужный поворот пропустила из-за твоей нерешительности взять меня замуж.

Сдав назад и повернув направо, Хеллен въехала в густую рощу. Крепкие стволы черных деревьев и ветви были обильно укрыты снегом. Извивающаяся дорога, еще около полутора миль не прекращалась до того момента, пока меж ветвей вдалеке не показался белый неухоженный дом.

По состоянию снега Хеллен поняла, что транспорт, как, впрочем, и гости, здесь бывают крайне редко.

Стив, проезжая мимо, сквозь окно амбара заметил стоящий внутри внедорожник.

— Должны быть дома.

Под шинами автомобиля приятно скрипел сверкающий на солнце снег, спустя секунду полисмены остановились недалеко от крыльца.

Прежде чем выйти из машины, Хеллен пару раз просигналила, давая понять тем, кто в доме, что приехали гости. Оказавшись на морозной улице, она поправила на себе теплый пуховик, забыв на заднем сиденье зимний головной убор.

— Жуть, — сквозь зубы выдавил из себя Стив, застегивая куртку и натягивая на уши теплую шапку с полицейской кокардой. — Какое ж это нахер глобальное потепление. Зуб на зуб не попадает. Пойдем, напросимся к нему на кофе.

Поднявшись по ступенькам на крыльцо одинокого стоящего около поля дома, Хеллен и ее напарник не стали стучать в двери, уверенные, что, услышав автомобильный сигнал, кто-то из хозяев вот-вот появится перед дверью и откроет ее. Прошло около минуты, но никто не отозвался. Хеллен и ее напарник переглянулись, после чего он поднял руку и достаточно громко постучал по крепкой деревянной двери.

— Мистер Фрост, вы дома? Это офицер Эскамилла и офицер Хант, — прокричала Хеллен.

— Видимо, никого, — расстроенно сказал Стив.

— Ты сам сказал, что машина на месте, значит, должен быть дома.

Хеллен еще раз постучала в дверь.

— Может, в поле, он все-таки фермер?

Напарница Стива обмякла. Повернувшись, она посмотрела не него, как на идиота.

— В поле? Зимой? Ага, тюльпаны собирает. Как раз сезон.

— Прости, — оконфузился напарник. — Ты права.

Оглядевшись по сторонам, Хеллен прошлась вдоль крыльца, решив заглянуть в окно. Внутри никого не было, но по тому виду, который открывался, было видно, что в доме живут и за ним следят. В гостиной был порядок, так же, как и на кухне.

Стив спустился по ступенькам с крыльца. Ступая по снежным завалам, проваливаясь, он подошел к гаражу и заглянул внутрь. Стараясь разглядеть что-то сквозь отражающее свет стекло, он прислонил руки к лицу и уперся в него.

Внутри в окружении ящиков, полок, невысоких деревянных шкафов и огромного количества проржавевших инструментов, стоял новенький черный пикап «Тойота Такома».

Стив пытался присмотреться к деталям. Даже самый придирчивый человек, старающийся найти во всем плохое и угрожающее, не смог найти среди них то, что ему нужно. Несколько увесистых мешков не то с цементом, не то с удобрениями, скрученные в кольцо многочисленные длинные шланги, лопаты, секаторы, молотки, гвозди в старых жестяных банках. Ничего, из-за чего следовало бы Стиву и его напарнице волноваться.

— Здесь есть место для второй машины, — выкрикнул разглядывающий гараж полисмен. — Может, все-таки уехал?

Хеллен отошла от окна и спустилась по ступенькам вниз. Подойдя к машине, она стала осматриваться по сторонам.

— Смотри, — окликнула она напарника, показывая, куда-то пальцем вверх.

Стив посмотрел и увидел то, что так заинтересовало или даже скорее заинтриговало напарницу. Из дымохода шел дым. Слабый, быть может, даже тлеющий, но все-таки дым.

— Ты думаешь, он не открывает специально? — подбежал по скрипящему снегу полисмен.

Хеллен пожала плечами.

— Не знаю. Честно говоря, я в замешательстве. Какой смысл ему это делать?

Стив стал замерзать. Потерев ледяные ладони и засунув руки в карманы, он, вздрагивая, произнес.

— В другой раз, Эскамилла. Поехали. Иначе мои бубенцы превратятся в кубики льда для виски.

— Нет, — качнула головой напарница. — Надо осмотреться. Посмотри на поле, я дочь фермера и прекрасно знаю, как выглядит кукурузное поле зимой. Оно неухоженное, нет трактора, нет амбара. Странно это.

— Ясно, опять ты параноишь, — пыхтел паром на морозе Стив. — В общем, ты тут играй в Эркюля Пуаро, а я тебя в машине подожду.

Хеллен безразлично махнула рукой, видя, как ее напарник спешно забирается в машину.

Прищурившись, с подозрением осматривая дом и его окрестности, шморгая носом, она крикнула:

— Я обойду дом. Может, он не слышит, где-то на заднем дворе копается.

Стив, закатывая глаза под лоб, беспомощно кивал головой. Его пальцы судорожно забегали по панели приборов, пытаясь включить печку на всю мощность.

Хеллен, сама того не замечая, положила правую руку на пистолет. Неспешно обходя белое деревянное строение, она старалась заглянуть в пустые окна. Делала она это аккуратно, чтобы в случае чего не совершить глупость от испуга.

Мороз окутывал Хеллен, проникал под одежду и внушал мысли о напрасности задуманного. Действительно, что она делает на этой Богом забытой ферме, подозревая не понятно в чем ее хозяев? Тем более дом явно пуст. Камин мог тлеть после того, как хозяин не до конца его затушил, оттуда и дым. Офицер полиции прислушивалась к тишине и всматривалась в окружающий ее мир. Слева от нее из рощи доносился звук потрескивания веток, под ногами скрипел снег, а над полем шумел промозглый колючий ветер.

Оказавшись на заднем дворе, Хеллен увидела присыпанный снегом стол и две стоящие рядом лавочки, наверняка служащие для летних посиделок и барбекю. Эта деталь является наиболее важной и первой по значению для всех, кто имеет или собирается обзавестись своим домом. Хеллен улыбнулась, осознав, что на заднем дворе ее дома находится практически такой же стол, с такими же лавочками. А еще у нее была такая же задняя дверь, ведущая в сквозной коридор, и такие же сугробы неубранного снега.

Прежде чем вернуться в машину к наверняка уже согревшемуся Стиву, Хеллен подошла к дверям и, взявшись за круг­лую хромированную ручку, проверила, не заперты ли они. Убедившись в этом, она постучала по ним кулаком.

— Мистер Фрост, вы дома? — прокричала она.

Подождав с десяток секунд, осознав, что, видимо, теряет время впустую, еще и подвергая себя риску заболеть, она направилась обратно в машину.

***

Абсолютная тишина, в которой громким непрекращающимся эхом слышится собственное дыхание, сердцебиение и легкий неразборчивый шум в ушах, для Лили стали обыденностью и совершенно не раздражали ее. Одинокая опустошающая тишина казалась спустя годы, проведенные в маленькой жуткой комнатке, естественной. Любому другому человеку, к которому судьба оказалась менее жестокой, практически полное отсутствие каких-либо звуков показалось бы аномалией.

Говорят, что когда человек вдруг теряет одно из пяти чувств, позволяющее ему воспринимать окружающий мир, у него развиваются остальные. Усиливая оставшиеся навыки, он старается компенсировать потерянные. У слепого обостряется слух и тактильные ощущения, у глухого — обоняние и зрение.

Практически все чувства, которые остались в Лили, были именно такими — невероятно обостренными. Она не теряла зрения или слух, но видела чуть больше, чем до похищения, слышала лучше, чувствовала и понимала глубже. Видимо, подобные позитивные изменения произошли в ней тогда, когда она потеряла всякую надежду на то, что когда-то покинет эту яму живой. Что-то же в ней должно было умереть, чтобы ее тело компенсировало эту потерю обострением чувств. Видимо, надежда.

Комната Лили была очень маленькой — всего два на два метра. Стены, окружающие ее, были мягкими и состояли в основном из матрасов, крепко прибитых к стене. Мягкие полосатые стены необходимы были поначалу, чтобы впитывать почти волчий вой, исходящий из глотки маленькой изнасилованной девочки, а также для того, чтобы она не разбила себе голову, теряя понемногу рассудок, понимая в ее-то возрасте, что смерть предпочтительней, чем такая жизнь. Прошли месяцы, и маленькая Лили больше не кричала и не выла, пытаясь лишить себя жизни разбиванием головы о стену. Она играла в свою игру, четко выверяя время и место, когда ей удастся свести счеты с жизнью.

В небольшой комнате, напоминающей обитель душевнобольного, не было окон. И чтобы ребенок окончательно не помешался в этом карцере, ему включали свет тогда, когда вставал Говард, и выключали тогда, когда он укладывался спать.

В темноте по ночам она даже сквозь толстые бетонные стены подвала, через выцветшие набитые ватой матрасы слышала. Хотя это было и невозможно, но слышала детский крик — не то у себя в голове, не то откуда-то сверху из спальни хозяина. Она понимала по легкой вибрации, проходящей через дом, кто в какой комнате что делает, какую дверь открывает и куда идет. Так она точно знала, что идут за ней и ее несколько часов ада вот-вот начнутся.

Лили так давно не была во внешнем нормальном мире, лишенном насильственного сексуального контакта со взрослыми, что практически забыла все то, что там было. Видимо, и не было там ничего. Существуют лишь этот жуткий дом, комната и Джейсон — самое страшное существо на земле.

В последнее время все изменилось. Хозяин дома, по словам Говарда, уехал по делам. Жизнь стала немного проще, без боли и избиений. Говард не решался дотронуться до любимой игрушки Джейсона. У девочки зажили раны, прошли синяки. Остатки ее души по-прежнему напоминали фарш, но все же было уже не так тяжело. Однако она знала, каждый день прислушиваясь к шуму, который, как ей казалось, она слышала, что он вернется и тогда точно ее добьет неимоверно страшным извращенным способом.

Лили лежала на полу на матрасе и смотрела на лампочку, висящую на проводе под потолком. Она моргала, закрывая глаза, присматриваясь к рисунку, остающемуся на ее сетчатке. Послышался грохот, кто-то открыл двери в подвал и, торопясь, сбежал по лестнице вниз.

«Это за мной… Он вернулся!» — заволновалась Лили, кинув испуганный взор на двери своей комнаты.

Подождав несколько мгновений, убедившись, что ей ничего не угрожает, она встала по центру комнаты и, сосредоточившись, стала прислушиваться.

Внезапно она услышала звук, напоминающий сигнал клаксона машины. Кто-то посигналил дважды. Буквально через несколько мгновений она почувствовала, как легкая вибрация пронеслась по потолку. Кто-то постучал в двери.

«Это точно не Джейсон», — проскочило в голове Лили.

И этого оказалось достаточно, чтобы в ничего не чувствующем детском сердце, в осколках души, среди ее ошметков, возникла искра надежды.

Лили глубоко задышала и, суетясь на месте, оглядываясь по сторонам, стала искать способ как-то привлечь внимание, чтобы дать понять гостям, которых испугался Говард, что она и дети здесь. Но в западне, кроме лампочки и матраса, ничего не было.

Тринадцатилетняя девочка собралась с силами и, превозмогая иступляющий страх, подошла к дверям.

— Помогите, — выдавила она из груди, тихо запинаясь, захлебываясь, проглатывая звуки.

На глаза Лили выступили слезы.

— Помогите, — заставляла она себя повторять сквозь дрожь.

Вдруг ее руки поднялись, и маленькие бледные кулачки стали стучать по двери.

— Помогите!!! — прокричала Лили так громко, что голова ее закружилась. — Мы здесь!!! Помогите!!!

***

Говард распахнул двери в подвал и сбежал вниз, перепрыгивая ступеньки через одну. Держа в руках скотч, он подскочил к детям. Упав рядом с ними на колени, он, отрывая небольшие куски, стал заклеивать рот дрожащим и не понимающим, что происходит, ребятишкам. Закончив, окинул их больным взглядом. Он встал с бетонного пола и подошел к открытому шкафу со старыми забытыми инструментами. Покопавшись немного среди пыльной дурно пахнущей кучи, он достал кусок арматурного прута, примерно полметра в длину. Ухмыльнувшись и осмотрев находку, Говард подошел обратно к напуганным прикованным к стене детям.

— Чтобы я вас, суки, не слышал. Услышу хоть звук — изувечу.

Говард замолчал, по нему было видно, что он боится и чего-то ждет. Подъехавшая к дому машина просигналила два раза. Говард дернулся и угрожающе уставился на взволнованных детей. Кто-то подошел к входным дверям и постучал. Заметив в глазах похищенных ребятишек огонь надежды, Говард сжал зубы.

— Молчать!

Всего спустя мгновение из-за крепких металлических дверей, за которыми жила странная бледная редко появляющаяся девочка, стал доноситься еле слышный крик, вслед за которым — грохот кулаков.

***

Стив сидел в машине и настраивал струи теплого воздуха так, чтобы все они шли только на него. Он наслаждался тем, как его тело все больше оттаивает, превращаясь из куска льда в нечто осязаемое, то, что он привык постоянно ощущать. Для полного счастья ему не хватало лишь горячего кофе и, может быть, чего-то сладкого.

Из-за угла дома вдруг показалась его напарница Хеллен.

— Ну наконец-то, — с недовольной улыбкой пробормотал Стив.

Не дойдя до машины всего пару метров, его напарница вдруг остановилась. Вид у нее стал озабоченный и несколько растерянный. Хеллен обернулась и, подняв голову, посмотрела на дом.

— Что еще? — негодовал Стив.

Офицер полиции подошла к дверям, за которыми сидел ее напарник, и с крайне недовольным видом открыла их.

— Иди сюда.

— Зачем? Мне и здесь хорошо. Тепло, уютно.

— Выйди, блядь, из машины! — будто ударила по лицу, приказала Хеллен.

Стив выскочил из автомобиля, не понимая, как ему реагировать — грубить в ответ или молча слушать, чего от него хотят и чем так озабочена его напарница.

— Эй, ты поаккуратней со словами.

— Слушай.

— Что?

— Тихо… Прислушайся, — зло прошептала Хеллен.

Стив хотел было послать зарвавшуюся напарницу, но, уняв свой гнев, послушно стал прислушиваться к окружающему шуму. Внезапно замерев, он понял, о чем говорила его напарница.

— Точно, шум ветра. Ни хера себе! Да ты, напарница, Старски и Хатч в одном лице. Только брутальней, с нецензурной бранью.

— Я почти уверена, что слышала детский крик.

Стив развел руками.

— Ты совсем сдурела?

Хеллен была уверена только отчасти. Но она что-то слышала — отрывками, не постоянно, неразборчиво.

— Я не смогла разобрать, по-моему, просто орал ребенок. Вот прислушайся, вроде и сейчас слышится крик.

Напарник Хеллен упер руки в боки и глазами, полными неуважения и где-то даже презрения, молча обмерял ее с ног до головы.

— По тебе психушка плачет. Да ветер это!

После этих слов Стив вернулся в машину, при этом демонстративно сильно хлопнув дверью.

Его рука потянулась к ключам, торчавшим в замке зажигания.

Хеллен, продолжая сканировать доносящийся отовсюду шум, пыталась выхватить из потока постоянного свиста, порождаемого ветром, тот самый детский крик. Внезапно загудел мотор, а за лобовым стеклом показались глаза напарника, полные недовольства.

— Мудила, — под нос себе прошептала Хеллен.

Оставив попытки что-то расслышать, она смирилась со своей практически очевидной неправотой. Тяжело вздохнув, она вернулась в машину, сев за руль.

— Выйди, блядь, из машины? Это что, мать твою, такое? — возмутился Стив, как только машина тронулась с места.

Хеллен, обернувшись, сдавала назад, пытаясь развернуть автомобиль.

— Повторю тебе, мне показалось, что я слышала, как кричит ребенок. Вначале я просила тебя выйти из машины нормально, но ты сделал вид, что не понял меня.

— Свинья ты порядочная, Хеллен. Напишу-ка я прошение, чтобы мне дали другого напарника.

Офицер полиции Эскамилла не отличалась гипертрофированной гордостью. Скорее напротив, в обычной жизни, в отличие от рабочего времени, она была сговорчивой и миролюбивой. К сожалению, таким людям, как она, всегда хочется попросить прощения первой, даже тогда, когда они правы. Это делает их слабыми в глазах тех, кому на все наплевать. Тех, кто не понимает, что суть — не в слабости, а в любви к тому, кого утратил из-за конфликта. Да, именно такой была Хеллен Эскамилла в повседневной жизни, но только не на ­работе.

— Да ради Бога. Пиши, что и когда хочешь, — сдерживая негативные эмоции, сказала она. — Только когда в следующий раз твой новый напарник будет тебя звать, предположи, что это важно. И не веди себя как член, рассказывая, что тебе очень тепленько в машине. А то придется еще одно прошение писать.

Развернув машину, Хеллен переключила передачу и, нажав на педаль газа, стала удаляться от белого деревянного дома, застывшего меж полем и лесной рощей.

Смотря в зеркало заднего вида на удаляющееся строение, она не могла отбросить сомнение или скорее даже смятение. Видимо, интуитивно она ходит вокруг чего-то, что пока еще сама не понимает, и не способна сформулировать свои подозрения и размышления. Однако теперь она точно собирается это сделать, даже если ей для этого придется самую малость преступить закон и проникнуть в дом без ордера и напарника, когда хозяев там не будет.

***

Услышав, как проворачивается в замке ключ, Лили резко перестала кричать и тарабанить по двери. Сделав два шага ­назад, она, забившись в угол, села на корточки и, прижав колени к груди, стала с ужасом ожидать того, что сейчас произойдет.

Дверь распахнулась, и внутрь ворвался вспотевший от гнева и страха рассвирепевший Говард. Пальцы его левой руки сжимали арматурный прут. Остановившись над девочкой, которая смотрела на него с опустошающим ужасом, он многозначительно вздохнул.

— Ты что же это творишь, сука? Я понимаю, ты надеешься, что рано или поздно ты выберешься отсюда. Но ты здесь сгниешь, — возникли в его голосе нотки удовольствия. — И если не Джейсон тебя убьет, то я точно, обещаю.

Говард резким рывков выкинул арматурный прут куда-то себе за спину, в дверной проем. Опытный в таких вопросах мужчина понимал, что с его силой он просто переломает кости тринадцатилетней девочке. А калечить любимую игрушку Джейсона ему пока не хотелось. Мало ли, вдруг он рано или поздно вернется.

— Наказать тебя стоит, дрянь, — сладко улыбнулся Говард.

Его дыхание стало прерывистым.

— Давно хотел это сделать.

Медленно расстегнув ширинку, он скинул с себя старые засаленные джинсы. Лили впилась ногтями в собственную голову, хватая короткие волосы, отросшие за время отсутствия хозяина дома.

— Нет! — прокричала она. — Прошу, только не это, я не хочу. Умоляю, нет!

Говард слышал свою любимую мелодию, а значит, для него пришло время танцев.

В восьми метрах от открытых дверей, на нескольких матрасах сидели закованные в ошейники изрядно похудевшие и давно понявшие, что с ними происходит, похищенные из школьного автобуса дети. Каждый из них, обиженный столь страшной участью, прислушивался к глухим звукам ударов, девичьему всхлипыванью и мольбе о пощаде. Сами начиная плакать, они закрывали руками уши, надеясь, что этот ад скоро закончится, молясь Богу, чтобы он их освободил, сохранив хотя бы остатки того, что они когда-то считали своей жизнью.