Педофил: Исповедь чудовища (СИ)

Глава 29

По полупустым солнечным улицам Хэмптона со скоростью всего около 15–20 миль в час ехал темно-синий «Форд Краун Виктория». Его водитель неторопливым усталым взглядом, прижавшись к тротуару и пропуская следующие за ним машины, всматривался в дома, магазины, дорожные знаки, в лица изредка встречающиеся прохожих. На мультимедийном экране красная стрелка, следуя координатам забитым в GPS, прокладывала меж улиц путь, стремясь куда-то за город. Альфред за последний час ни разу не обратил внимания на вежливого подсказчика, точно зная и понимая, куда ему следует ехать. Каждое окно, каждая дверь, каждый кирпич были ему знакомы. Проезжающие мимо фермерские пикапы выглядели куда более привычными, нежели черные фэбээровские «Субербаны» или полицейские «Чарджеры».

Он проезжал по трещинам на асфальте, которые задавали предсказуемый ритм, таким же знакомым был и звон, доносящийся из открывающихся дверей местных магазинов.

Усталость, раздражение и страх будто черная холодная жижа окутали сердце и голову Альфреда. Окружающий мир казался ему гротескно безразличным и жутким. Несмотря на обилие красок, всюду была серость и одиночество. В ушах то ли из-за повысившегося давления, то ли по какой-то другой причине стоял назойливый омерзительный звон, от которого невозможно было избавиться. Он просверливал голову насквозь, заставляя сжиматься зубы до скрипа. На подъезде к Хэмптону, примерно за 10 миль до него, Альфред вдруг стал ощущать неприятный специфический запах. Нарастая с каждой новой милей, он стал превращаться в вонь, отдающую запущенным гниением плоти. Запах очень отчетливо стоял в ноздрях, достигнув своего максимума внутри города. Не помогли ни закрытые окна, ни отключение вентиляции, ни слабый аромат духов, перемешанный с потом. Видимо, этот запах исходил от самого Альфреда, точнее, откуда-то изнутри него, из какой-то темноты, которую он очень четко стал ощущать.

Темно-синий автомобиль после своего черепашьего хода остановился у красного светофора. Дорога была пуста, но Альфред все равно послушно стоял в ожидании зеленого света. Подъехав, рядом с ним остановился старый длинный универсал, за рулем которого сидела немолодая, серая, как и все вокруг, женщина. Альфред боковым зрением вдруг заметил, что та на него смотрит. Он повернул голову. С любопытным прищуром, та не просто пялилась на Альфреда. Незнакомка будто ожидала какой-то ответной реакции. По-соседски улыбнувшись, она вдруг оживилась и помахала рукой. Расстроившись еще сильнее, он, поникши, покачал головой и, показав незнакомке средний палец, не дождавшись от светофора разрешения, свернул направо, следуя за интуицией, ведущей его за город. Шокированная и растерянная женщина на длинном универсале так и осталась стоять посреди перекрестка, провожая взглядом «Краун Викторию».

Альфред никогда не употреблял наркотики, но, как ему казалось, сейчас он ощущает примерно то же, что испытывает наркоман во время ломки. Он проносился мимо густорастущих деревьев по пустой дороге, и его в буквальном смысле трясло. Сняв с себя галстук и пиджак, он закатал рукава и расстегнул верхнюю пуговицу пропитанной потом рубашки. Открыв окно, он надеялся, что свежий воздух приведет его хоть немного в порядок. Однако пространство, ставшее очень плотным и осязаемым, пропитанное вонью гниющего человеческого тела, по-прежнему терзало его.

Стоя на обочине и не выходя из машины, Альфред смотрел меж деревьев на проселочную грунтовую дорогу, ведущую куда-то вглубь рощи. Обнаружив нужный съезд, он стоял около него 10–15 минут, не решаясь проехать остаток пути всего лишь чуть больше мили. Откуда-то с неба доносился характерный шум вертолетного двигателя. Альфред понимал, откуда этот звук и почему он здесь, но вместо радости и надежды это понимание почему-то лишь нервировало и пугало.

Молодой мужчина без прошлого, чья амнезия стремительно растворялась, обличая под собой нечто чудовищное, с трудом поднимая свинцовые веки, смотрел на черные тени деревьев, которые склонились, нависая над дорогой, ведущей к грязно-белому жуткому дому. От ветра они колыхались, и казалось, что там, в глубине, меж черных стволов, есть нечто огромное и страшное, ненасытное, дышащее столь сильно, что это приводит в движение скрипучие ветви и шумную листву. Именно этот монстр и испускал невыносимый запах страданий, слез и смерти.

В связи с участившимся звуком летающих над полями вертолетов Альфред понимал, что у него есть совсем не­-много времени. Оставив оружие, документы и телефон в машине, он вышел из нее и широким шагом направился в пасть монстра.

***

В огромный ангар, расположенный вдалеке от пассажирских самолетов и их пассажиров, не торопясь, издавая характерный шум реактивного двигателя, работающего на низких оборотах, въехал белоснежный «Гольфстрим G 650». Всего несколько десятков минут понадобилось пилоту для того, чтобы доставить Риту Коулмен с ее коллегами в аэропорт Де-Мойна.

Ожидавшие в ангаре бойцы спецназа и несколько агентов, работающих в местном отделении департамента криминальных расследований, провожали взглядами авиалайнер, пока он не оказался полностью внутри и не замер. Еще до того, как двигатель замолчал окончательно, двери, являющиеся одновременно и трапом, открылись, и по нему стали спускаться федеральные агенты, прибывшие с Ритой из Индианаполиса. Сама она вышла из самолета одной из последних. Ее подчиненные растворились среди местной толпы сотрудников агентства, и теперь в ангаре находилось 47 человек, основное количество из которых были хорошо экипированные штурмовики. Внешний вид высокопоставленных гостей отличался от привычного — к стандартным строгим рабочим костюмам поверх рубашек добавились еще и темно-синие ветровки, на спине у которых желтыми буквами была написана аббревиатура ФБР.

Директор Коулмен подошла к маркерной доске, к которой было прикреплено огромное фото, сделанное со спутника, где был запечатлен белый дом с одной стороны окруженный лесной рощей, а с другой — кукурузным полем.

— Кто главный в штурмовой группе? — спросила она.

Из молчаливой толпы, подняв руку, вышел крепкий молодой парень.

— Я, мэм. Лейтенант Рой Джефферсон, мэм.

— Лейтенант Джефферсон, вы изучили схему дома?

— Да, мэм, у каждого из нас она запечатлена в памяти в мельчайших деталях.

— Отлично, лейтенант. Вы пойдете со своими бойцами первыми. Пробираться к дому доведется через лес и поле. До Хэмптона мы долетим на вертолете, там, чтобы не спугнуть преступников, пересядем на наземный транспорт и подберемся к ферме. Недалеко, в воздухе, будет один вертолет на непредвиденный случай.

Лейтенант Джефферсон поднял руку.

— Чего нам ожидать мэм?

— Вам разве не сказали? — раздраженно переспросила Рита.

Командующий напряженно переглянулся со своими бойцами.

— Нет, мэм. Нам лишь сказали ждать вас и четко выполнять ваши приказы.

— Предположительно, в этом доме находятся похищенные дети из Норт-Вест-Централ и их похитители. Ваша задача — спасти их, если они еще живы, и задержать подозреваемых, желательно так, чтобы они смогли после этого предстать перед судом и занять почетное место на электрическом стуле.

По толпе пронесся одобрительный гул.

— И еще, — неловко продолжала Рита. — Там может быть один из наших агентов, Альфред Хоуп, не заденьте его.

Бойцы спецназа, облаченные в черную униформу, поверх которой была надета боевая амуниция, слушаясь высокопоставленную чиновницу федерального агентства, одобрительно кивали.

— Да, мэм, будет сделано, — ответил за всех лейтенант Джефферсон.

— Поласки, — обратилась к своему подчиненному Рита. — Передай местным копам, что мы вылетаем. В радиусе 15 миль от фермы никого не должно быть. И чтобы они никого не пускали и не выпускали. Даже если это скорая и у кого-то внезапный инсульт.

— Ясно, ок, — спешно отвечал Поласки.

Глубоко вздохнув, директор Коулмен небрежным взглядом окинула фотоснимок белого дома, затерявшегося в глуши. Она волновалась, и про себя молила Бога, чтобы тот вразумил Альфреда и совершил чудо. Чтобы это страшное дело, наконец, закончилось сегодня, и, быть может, тогда она и ее странный, но любимый подчиненный все-таки будут вместе.

— Вперед! — твердо сказала Рита. — И да поможет нам Бог.

Надев на голову каски, бойцы спецназа с грохотом ринулись к вертолетам, ожидавшим их недалеко от ангара. Черные ботинки с толстой подошвой, соприкасаясь с гладким бетонным полом, издавали угрожающий ритмичный шум, в котором чувствовалась сила.

Подходя к шумящему и готовому оторваться в любую секунду от земли вертолету, Рита проверила обойму висящего в кобуре на поясе револьвера, после чего с тяжелым сердцем забралась внутрь содрогающейся машины.

***

— Я иду к тебе, мой ангел, — дрожащим голосом прошептал Говард, плетясь по коридору.

Провернув ключ в замке, он, испугавшись, вдруг сжался. В двери кто-то постучал. Говард ждал гостей лишь на следующий день, а значит, тот, кто стоял за дверями, совсем некстати. Стараясь не издавать ни звука, он поспешил на кухню, где, избавившись от стакана с томатным соком, достал из ящика любимый поварской нож, который спрятал в оттянутом кармане серого махрового халата.

Опустошенный Альфред, в чьей груди, казалось, была дыра, через которую вынули сердце, шел к дому, минуя деревянный гараж и высокую пышную иву, чьи стебли касались травы. Прежде чем подняться по ступеням на скрипучее деревянное крыльцо, он остановился. Ему было по-настоящему очень страшно делать эти несколько шагов. Все его существо пронизывала скованность и неуверенность.

Смирившись с тем, что может его ожидать в будущем, он поднялся и постучал. Белые двери за грязной противомоскитной сеткой открылись.

— О боже! — беспомощно прошептал Говард.

Казалось, в его холодных глазах появились слезы.

— Джеймс, это вы?!

Альфред очень грустно улыбнулся.

— Конечно же я.

Услужливый бородатый толстяк откинул рукой противомоскитную сетку, приглашая гостя в дом. Тот, аккуратно осматриваясь по сторонам, вошел в прихожую.

— Вы изменились, — с восхищением глядел на Джейсона Говард.

Альфред смотрел на незнакомца. Тот выглядел, как новогодняя гирлянда, с трудом скрывая нахлынувшие на него эмоции. Было заметно, что дай тому возможность, он накинется с объятьями, как скучавшая по мужу жена. Альфред видел Говарда впервые, но что-то очень глубокое, в структуре ДНК, говорило ему, что они знакомы — и прихожая, и дом, и характерный звук закрывающихся дверей.

— Это, видимо, после аварии, — спокойно говорил Альфред, указывая на свое лицо.

— Да, авария, мне говорил об этом Стив, — виновато вторил Говард.

— Стив?

— Да, полицейский из участка. Он много помогал нам, — удивился вопросу тот.

Альфред не понимал, о чем говорит незнакомец, но, дабы не выдавать себя, он покивал головой.

— Вы, наверное, устали, — с улыбкой включился, будто робот-домохозяйка, Говард. — Проходите в гостиную, сейчас я что-нибудь принесу поесть.

Оставшись один, Альфред почувствовал нечто наподобие удара внутри, где-то в районе груди, а потом и живота. Это ощущение было очень похоже на назойливую очень тяжелую тошноту.

Очень далеко, не то внутри его головы, не то снаружи, послышались детские душераздирающие крики, идущие со второго этажа, откуда-то из-под пола, из-за всех закрытых дверей дома. Сжав вспотевшие пальцы, при каждом новом крике он, дрожа, поворачивал голову туда, откуда они доносились, пытаясь понять, настоящие ли они или это галлюцинация.

— Пиво будете? — выкрикнул Говард.

— Да, — с трудом выдавил из себя агонизирующий Альфред.

Стараясь выглядеть как можно естественнее, он, используя последние амперы в садящихся батарейках, вошел в мрачную гостиную и умостился на мягкий диван. В комнату ворвался светящийся от радости Говард, держа в руках белую круглую тарелку, на которой лежал сэндвич, и вспотевшую бутылку пива. Он подпорхнул к Альфреду и поставил это все на мягкую подушку рядом с ним.

— Где вы все это время были? — спрашивал Говард, садясь в кресло, стоящее слева от дивана. — Я очень волновался, не мог найти себе место. Я правда хотел начать вас искать, но вы сами настоятельно требовали не разыскивать вас, если вы исчезнете, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Альфред измученным взглядом посмотрел на угощение, вызывавшее почему-то отвращение, потом перевел свой взгляд на незнакомца, который вызывал такое же ощущение.

— Я жил простой жизнью, как все люди, — бормотал он.

Говард ехидно ухмыльнулся. Спустя секунду, он остановил себя, поняв, что Джейсон не шутит.

— На самом деле?

Альфред кивнул головой.

— И что… как вообще… — запинался собеседник. — Расскажите…

— Местами очень даже неплохо. Порой мне казалось, что я могу так прожить всю жизнь.

— Почему вы не позвонили или не сообщили о том, что вас так долго не будет?

Альфред безразлично пожал плечами. Смотря в глаза незнакомцу, он ощущал, как волнами на него накатывают странные противоречивые эмоции — лютая злость и симпатия. Эти эмоции понемногу стали структурироваться в слова и даже в картинки из прошлого. Воспоминания, казалось, становились плотнее, оголяя Альфреду его прошлое, переходя от намеков к утверждениям о том, кто он есть на самом деле. Откуда-то из груди, по пищеводу в горло поднялся колючий болезненный ком. Он не смог сдержаться, и ком вырвался наружу.

— Как поживает скот? — спросил он, сдерживая нервные слезы, готовые вырваться из его глаз в любую секунду.

Говард, нервничая, заметно заерзал в кресле. Он выглядел испуганным.

— Я помню, что вы говорили, чтобы я не трогал их. И я не трогал. Самую-самую малость, чтобы скрасить свое одиночество из-за вашего отсутствия.

Злясь на самого себя и весь мир, Альфред собрался с силами и спросил:

— Где дети?

— Они в подвале, с ними все в порядке, со всеми, — несмело улыбался Говард.

Оттолкнувшись кулаками от мягкой подушки, Альфред встал с дивана.

— Отведи меня к ним.

— Конечно, — вскочил с кресла тот.

Прежде чем отправиться в коридор, Говард залез в карман халата и, немного пошарив там, со звоном достал небольшую связку ключей. Подойдя к любимому Джейсону, он протянул ее.

— Добро пожаловать домой.

— Спасибо, — обреченно кивая головой, сказал Альфред.

***

Ступени в подвал заскрипели, и дети с улыбкой посмотрели на стеллажи с инструментами, из-за которых должен был появиться Говард и даже, быть может, родители. Увидев высокого немного изменившегося брюнета с холодными черными глазами, они, превратившись в безликую бледную массу, перепуганно вжались в угол.

Альфред смотрел на детей и, старясь не дышать, сдерживал рев, бесконечный самопоедающий плач. Он похитил их. Яркие красочные воспоминания, полные незнакомых эмоций, нахлынули на него. Он вспомнил автобус и истерику детей, и даже то, как он успел избить маленькую Эмми на втором этаже, в спальне. И пусть многое было по-прежнему за пеленой воспоминаний, рассчитанный до мелочей, дерзкий и практически гениальный план он вспомнил во всех деталях.

Нэйтан, фотограф из Индианаполиса, человек, который торговал анкетами и снимками несовершеннолетних детей, чьи родители порой были не против двусмысленных фото, предложил пятерку из Норт-Вест-Централ. Спустя полгода подготовки в самый спокойный день из всех возможных Говард убил водителя автобуса, а Джейсон сел за его руль. Стив, местный полицейский, помогал информацией о патрулях на дорогах и ориентировках, рассылаемых федералами по всей стране.

Бледные дрожащие дети казались Альфреду прозрачными, под их ошейниками виднелись окровавленные раны. Увиденное уничтожило его. Зрелище было страшнее, чем черно-белые кинохроники из концлагерей фашистской Германии.

— Открой гараж и заведи машину, — посмотрел на Говарда Альфред.

— Зачем? — насторожился тот.

— Я сказал, пойди и приготовь машину. Сейчас же!

Говард почувствовал прежнюю хватку Джейсона, которая некогда превращала его в послушного раба. Понимая, что в любой момент его хозяин может превратиться в жестокое чудовище, он, не желая раздражать того еще сильнее, бегом устремился прочь из подвала.

Альфред подошел к напуганным детям максимально близко и опустился перед одним из них на колено.

— Сейчас, потерпите! — дрожащим голосом говорил он, ощупывая руками тугой ошейник. — Я вас освобожу.

Вспомнив молодого мужчину, чей образ за два года практически стерся из памяти, дети заволновались. Когда-то человек, которого звали Джейсон, наводил своим хладнокровием и жестокостью на них еще больший ужас, чем Говард. Несмотря на то, что тот явно изменился внешне и внутренне, они по-прежнему опасались его.

— Черт! — шепотом произнес Альфред.

Его пальцы судорожно бегали по небольшому замку, который он то и дело, чувствуя свою беспомощность, постоянно дергал в надежде оторвать от ошейника. Каждый рывок сопровождался тем, что мальчишка, на шее которого он висел, всхлипывая от страха, дергался, упираясь руками в пол, стараясь приближаться к Джейсону не слишком близко.

— Прости, — после нескольких неудачных попыток устало сказал Альфред.

Присмотревшись к замку, он внимательно осмотрел замочную скважину. Оглядевшись по сторонам, старясь заметить на стеллажах с инструментами нечто, что позволит избавить детей от ошейников, он ненадолго задумался и вдруг замер. Его рука потянулась в карман брюк, из которых он достал связку ключей — тех, что передал ему Говард. Среди прочих на хромированном сверкающем кольце висел небольшой ключ, сделанный из черного каленого металла. Альфред сунул его в замок, и, щелкнув, тот открылся.

Стянув с шеи тугую удавку, Эндрю глубоко, очень сладко вдохнул полной грудью воздух.

— Освободи остальных, — отдал ключ мальчику Альфред. — Где девочка? — встав с колена, тревожно спросил он.

— Какая? — не понял тот, о ком речь.

— Лили, — с грустью в голосе сказал Альфред, вспомнив имя своей любимицы.

— Она там, за дверью, — ткнул пальцем Майкл, ожидая своей очереди на высвобождение.

Альфред спешно перескочил через ящики. Обойдя стеллажи, он оказался у серых металлических дверей. Отворив грубый тяжелый засов, он открыл их.

Лили, чей слух был обострен до невозможности, сквозь обитые тканью и наполнителем двери слышала, что в подвале что-то происходит. Теперь вместо привычного одного мужского голоса, снова звучат два, и один из них кажется знакомым. После того как двери распахнулись, Лили наконец увидела человека, чей голос был ей знаком. Смотря в глаза Джейсона, она, сжавшись от страха, стала пятиться назад. Упав на пол, девочка, прижав колени к груди, забилась в угол.

— Нет, прошу, не надо, только не это! — испуганно лепетала она, предчувствуя ужасы, которые вернулись в ее жизнь вместе с Джейсоном.

— Вставай, — виновато смотря на порабощающую своей красотой девочку пятнадцати лет, сказал Альфред.

Ее волосы немного отросли, что добавило ей еще больше привлекательности. Одетая в рваную майку и старые джинсы, она походила на подростка с улицы, который должен получать удовольствие от жизни, а не быть узником психопата.

— Я не хочу, прошу, не надо! — плакала Лили, смотря на монстра глазами, полными ужаса.

— Я пытаюсь вас спасти! Поверь! — сдерживал слезы Альфред, смотря на истерзанного ребенка. — Выходи, пожалуйста!

Взгляд Джейсона был иным, Лили видела это. Нет, он не был добрым, отзывчивым, внушающим доверие, но в том блеске будто впервые чувствовалось наличие души, хотя бы самую малость.

— Отойди, — прошептала она.

Альфред отошел от дверей комнаты, которая все эти годы была для Лили тюрьмой. Оттолкнувшись от стены, она, став на четвереньки, не отрывая глаз от нового странного Джейсона, выкарабкалась из зловещей ямы.

— Все сюда, — подозвал к себе освободившихся детей Альфред.

Опираясь о деревянную лестницу, ведущую из подвала, Лили встала на ноги. Она с опаской следила за каждым движением, мимикой и взглядом Джейсона.

— Сейчас он вернется, — тихо рассказывал детям свой план Альфред. — Я скажу ему, чтобы он принес вам нормальную одежду, вы в этот момент выберетесь из подвала и заберетесь в машину. Кто-то из вас умеет водить?

— Я немого, — тихо сказала Лили.

— Если я не вернусь в течение пяти минут, бегите в машину и просто езжайте по шоссе, полицейские или ФБР сами найдут вас, — после этих слов Альфред направился к лестнице.

— Джейсон, что ты делаешь? — остановил его стоящий сверху в дверях Говард.

Альфред испуганно оглянулся. Он бы мог кинуться на него, ему доводилось справляться и не с такими, но он был слаб. Жизненные силы вместе с трезвым рассудком практически покинули некогда крепкого молодого мужчину.

— Еще рас повторяю, зачем ты освободил их, Джейсон, и почему сказал все то, что я только что услышал? — кричал растерянный Говард.

— Меня зовут Альфред… Джейсон умер, — уверенно говорил молодой мужчина, веря в сказанное. — Кем бы он ни был, он был чудовищем. Если в тебе осталась хоть капля человеческого, уйди. Дай мне спасти этих детей.

Зубы Говарда сжались до скрежета, он почувствовал себя обманутым и преданным.

— Как скажешь, босс, — еле слышно прошептал он.

Сказав это, Говард исчез. Выглядел он при этом очень спокойным и неторопливым. Альфред смотрел на открытую дверь в ожидании какого-то подвоха. Подождав десять секунд, он, пересилив оцепенение и страх, стал аккуратно подниматься по лестнице.

— За мной. Держитесь вместе.

Выбравшись из подвала в коридор, Альфред оглянулся. Там было пусто.

— Давайте, выходите, — несмело сказал он, вслушиваясь в тишину.

В восьми метрах от него, выйдя из-за угла, показался Говард. Размерено прохаживаясь, шаркая тапочками, он подошел к входной двери, запер ее и вытащил из замка ключ. В руках у него был огромный кухонный тесак.

— Я все закрыл, Джейсон, — обратился он к старому другу, остановившись в прихожей. — Все двери и даже окна в гостиной и на кухне, — вдруг на его лице появилась больная улыбка, полная отчаяния и разочарования. — Джейсон! — сладко произнес он. — Как там тебя теперь зовут, Альфред? — подняв руку, указал он сверкающим тесаком на оппонента. — Что с тобой случилось? Кто тебя так изуродовал?!

— Прошу, отпусти нас, — предчувствуя неминуемую схватку, умолял Альфред.

Нервно глубоко дыша, Говард с горькой досадой кивал головой. Его рука сжалась на рукоятке тесака.

— Нет, суки! — брызжа слюной, заорал он. — Вы отсюда не выберетесь! Вы сдохнете здесь все!

Замахнувшись, Говард с криком ринулся на Альфреда, за спиной которого прятались дети.

Тот, увидев в руках тесак, заранее предполагал подобное развитие событий. Дернув за ручку, Альфред распахнул дверь, расположенную как раз напротив спуска в подвал.

— Внутрь! — крикнул он детям, практически закидывая их в небольшую комнату, служащую пристанищем для гостей в их редкие визиты в ад.

В последнее мгновение ворвавшись внутрь, Альфред, навалившись всем телом, запер дверь. С обратной стороны взбешенный Говард давил еще сильнее, мечтая разрубить на части наглых беглецов. Альфред почувствовал, как силы его покидают, в плече возникла сильная жгучая боль. Деревянная светло-коричневая дверь стала понемногу приоткрываться.

— Открой, Джейсон! — показалось в образовавшейся щели лицо монстра.

Слабая, изможденная и тонкая, как тростинка Лили, подбежала к Альфреду и прижалась плечом к двери. Видя смелую девочку, напуганные и содрогающаяся от страха дети, превозмогая испепеляющий ужас в их сердцах, устремились вслед за ней, помогая запереть двери.

— Уходи! Уходи! — кричала напуганная маленькая Эмми, слыша жуткое дыхание, напоминающее рык монстра.

Казавшееся всесильным, давление крупного тяжелого Говарда стало ослабевать. Крича, он отошел от двери. Изнывая от неспособности победить, мужчина несколько раз ударил тесаком по ней. Острое лезвие от таких ударов с легкостью лишило бы жизни любого человека, однако крепкое дубовое полотно пострадало от действий Говарда не очень сильно.

Подпирая дверь, Альфред оглянулся и посмотрел на свое плечо. Говард все-таки успел задеть его, оставив глубокую кровоточащую рану. Ему нужна была срочная медицинская помочь. Кровь, стремительно покрывавшую белую рубашку, окрашивая ее в бордовый цвет, необходимо было остановить. Но он не мог отвлекаться, нужно было срочно спасать детей.

— Кажется, он ушел, — прислонив ухо к двери, сказал Элайджа.

— Да, — кивал головой Альфред, понимая, что это ненадолго и слыша непонятный шорох в стенах. — Помогите мне, — сказал он, схватившись за рядом стоящий тяжелый комод.

Скрипя по полу, Альфред вместе с детьми подпер им двери, сделав невозможным проникновение в комнату для гостей через них.

Одна из стен дома вдруг задрожала, нечто громоздкое и неуклюжее пробиралось в них, приближаясь ближе.

— Тихо, — раздраженно сказал Альфред, слыша громкое дыхание взмокших от напряжения малышей. — Откуда звук?

— Мне кажется… — шепотом попыталась сказать Эмми.

— Я, блядь, сказал тихо! — вдруг зло прорычал Джейсон, наотмашь ударив девочку так, что та упала на кровать.

По старой привычке он сделал два шага вперед, нависнув над ребенком, смотря в ее испуганные глаза. Окружающие его дети, видя резкую перемену в поведении, замерли, сжавшись от страха в ожидании развязки.

Альфред смотрел на белое милое личико маленькой Эмми, которое было переполнено сожалением о том, что она не послушала Джейсона. Ее розовая губка была разбита, и из нее сочилась кровь, стекающая тонкой струйкой на бархатистую детскую щеку, в голубых глазах стояли слезы. Она была уверена, что сейчас тот набросится на нее и сделает то, что у него выходит лучше всего.

— О Господи, нет! — выкрикнул Альфред, схватившись за разрывающуюся голову, чувствуя, что в нем уже два человека, владеющие его телом в равной степени.

— Прости, умоляю тебя, — помогал он встать ей с кровати. — Я… я… я не… не… хотел… я… хотел, — заикался он.

На спасение детей у Альфреда оставалось все меньше времени, за ними из темноты, цепляясь за полые стены, из бездонной пропасти неслось чудовище, готовое явиться на свет в любую секунду, а меж трещащими стенами все ближе к комнате пробирался мерзкий толстяк Говард.

Альфред подскочил к окну и попытался поднять его, но оно не подалось. Он стянул с себя окровавленную рубашку и, намотав ее на руку, ударил по стеклу, стараясь не порезаться еще сильнее. Избавившись даже от самый мелких осколков, он оглянулся и посмотрел на испуганных детей.

— Быстрее, бегите в лес и не оглядывайтесь, — виновато улыбался он.

Дети смотрели на ярко-зеленый лес своей мечты. Даже в самом прекрасном сне или мультфильме они вряд ли могли наблюдать нечто столь красивое и совершенное. Там, среди зеленеющих кустарников и черных деревьев, была сказочная страна, где нет боли, издевательств, голода и жуткого ошейника, сдавливающего не только шею, но и душу сверхъестественным страхом. Они растерянно смотрели в окно, потом испуганно смотрели на Джейсона, не веря до конца в его искренность.

— Прошу вас, хорошие мои, быстрее, — моля, шептал он, смотря глазами полными слез на детей.

— Я уже близко! — орал, цепляясь за воздух Говард, неуклюже протискивая свой живот меж пустотами в стенах.

— Ну же!

Эмми вытерла с губы кровь и, не отводя глаз от мира, раскинувшегося за окном, подошла к Альфреду.

— Помоги мне, — несмело сказала она.

Аккуратно взяв ее на руки, помогая ей перелезть через подоконник, он отпустил ее, и девочка упала на мягкую высокую траву. Старясь не поранить детей, Альфред помог пятерым из них выбраться на улицу. Все они ждали у окна Лили.

— Я сама, — уверенным голосом сказала она, подойдя к окну.

Посмотрев в глаза Альфреду, она замахнулась и ударила его по щеке. Удар был совсем слабый. У измученной взрослой маленькой девочки не было сил. Замахнувшись снова, она опять ударила открытой ладонью по щеке Альфреда.

— Что же ты натворил?! — сквозь зубы сказала она. — Что же ты натворил?! — не сдерживая слезы, используя остатки энергии, она стала бить по щекам Альфреда.

Тот не сопротивлялся, стараясь вложить в свой взгляд столько искреннего раскаяния, сколько у него было.

— Быстрее, — прокричал с улицы один из мальчишек.

Лили вдруг вышла из состояния, напоминающего транс.

— Бегите, не оглядывайтесь, — тихо сказал он, смотря на Лили с любовью и сожалением. — И прости меня за все.

Лили, просунув вначале ноги через окно, спрыгнула с подоконника на землю.

Шестеро детей бежали от кошмара куда-то прочь в густую рощу. Проносясь мимо деревьев, спотыкаясь, они боялись оборачиваться, не желая видеть кошмар, в котором они провели так много времени. Их босые ноги натыкались на острые обломки сухих веток, прокалывая ступни до крови. Но они не чувствовали боли, продолжая бежать прочь. Пронизанные ужасом, не веря, что страшный сон наконец закончился, они рыдали. Рассредоточившись, они стали бежать куда глаза глядят, просто куда-то вперед.

Альфред смотрел вслед шестерым подросткам. Ему было нелегко, но он улыбался. Наконец-то кошмар, в котором самым страшным монстром был он, для них закончился. Альфред любил детей очень сильно и по-настоящему любил жизнь, любил людей, очень любил Риту. Теперь он это точно знал…

Невысокая незаметная дверь в стене внезапно сломалась и повисла на одной петле. Из темноты сквозь проем лез Говард. Выбравшись наружу, он, увешанный паутиной и весь в пыли, все еще сжимал в руке тесак. Осмотрев комнату, он посмотрел на разбитое окно.

— Брось, все кончено, — спокойно сказал Альфред.

— Только не для нас с тобой, — пытаясь отдышаться, добавил Говард, готовясь к прыжку. — Среди всех, кого я измучил и убил, больше всего я мечтал прикончить тебя, заносчивая гнида.

Альфред развел руками.

— Брось, Говард, это же я, Джейсон, и мне нужна твоя помощь, — немного наклонив плечо, он показал кровоточащий шрам. — Давай ты подлатаешь меня, как в старые добрые времена. Твои хирургические таланты мне не забыть.

— Сейчас ты, блядь, увидишь мои хирургические таланты!

— Ну что мне сделать, чтобы ты убедился, что я это, я, — улыбался Альфред. — Слушай, если уж так все сложилось, давай-ка я тебе дам то, чего ты так давно хотел.

Глаза Джейсона вдруг окрасились расслаблением, уверенностью и какой-то таинственностью. Говард, испепеляемый гневом, смотрел в глаза удава, будто загипнотизированный кролик. Внезапно он стал успокаиваться, сосредотачиваясь на по-прежнему красивом и изящном образе своего хозяина. Тот, сняв ремень, неспешно расстегнул верхнюю пуговицу на брюках.

— Что ты делаешь? — растерялся Говард.

Джейсон подошел к нему и поцеловал в губы. Спустя столько лет ожидания мечты Говарда наконец сбылись. Он целовал человека, единственного из тех, кого ему доводилось любить. Сжимающая тесак рука обмякала, и, выпав, кухонная утварь с грохотом рухнула на пол.

Альфред, отхлынув от Говарда, размахнулся и ударил его кулаком в переносицу. Раздался хруст. Перегородка была сломана, покосившийся на бок нос кровоточил. Говорд упал на одно колено. Альфред снова занес руку и не менее сильным ударом повалил того в бессознательном состоянии на пол.

— Пидор! — с ненавистью смотря на Говарда, прошипел Альфред.

***

Будто змеи, всматриваясь вдаль, штурмовая группа пронизывала лес, стремясь все ближе к дому. Выставив перед собой оружие, они в любую секунду были готовы схлестнуться с возможным противником. Лейтенант Рой Джефферсон шел впереди штурмовой группы. В радиоэфире царила тишина, в которой лишь иногда слышалось напряженное дыхание бойцов.

— Стоп, я вижу какое-то движение, — обратил на себя внимание один из спецназовцев.

Услышав это, два десятка бойцов остановились, устремив свои взгляды в направлении, куда смотрел их сослуживец.

— Точнее, Джеронимо, — насторожившись, сказал лейтенант Джефферсон.

Повисла напряженная пауза.

— Да, точно! — выкрикнул боец. — Это дети, не стрелять! Они бегут нам навстречу! Повторяю, не стрелять!

Лейтенант Джефферсон услышал, что кто-то бежит совсем рядом с ним. Бросив автомат, он выскочил из-за деревьев, и в его объятья практически упала Лили. Поначалу она не поняла, что попала в руки бойца спецназа, и стала сопротивляться.

— Нет, нет, отпустите! — кричала она, постепенно обмякая в крепких объятьях Джефферсона.

— Тихо, девочка… Тихо, все хорошо. Ты в безопасности, — успокаивал он Лили.

Не выдержав напряжения, она потеряла сознание и склонилась к земле. Подхватив ее на руки, спецназовец побежал к служебному транспорту, где их ждали несколько карет скорой помощи.

— Есть один! — раздался крик в радиоэфире.

Бегущие от ужаса дети попадали в сильные руки существ, напоминающих им ангелов, пускай и в черной боевой униформе.

— Сколько детей? — звучал тревожный вопрос в радиоэфире.

— Пять. Нет, шесть! Да, шесть детей! Передайте директору Коулмен, что все дети живы.

— Продолжайте штурм! — командовал лейтенант Джефферсон. — Слышите, продолжайте штурм согласно установленному плану!

***

Усталые ноги Альфреда слушались его с большой неохотой, полусогнутые в коленях, они волочились по полу, ведя своего хозяина в мрачное логово, расположенное на втором этаже.

Память вернулась, Альфред вспомнил все. И аварию, и его нелепый побег, и все, что ему предшествовало. Вся его жизнь неслась перед глазами яркими картинками, содержавшими в себе еще более яркие эмоции. Все то, что он совершил, и то, что приносило жуткое омерзительное удовольствие, стало комом в солнечном сплетении, распрямляя свои грязные щупальца, стараясь захватить его сердце, снова превратив в бесчувственный кусок мяса, качающий кровь. Альфред шел на второй этаж, приближаясь к своему я. Казалось, там находился чудодейственный эликсир, способный поставить на ноги его обессиленное тело. Опасность лишь одна: быть может, рухнув там, в спальне, на мягкую кровать, проснется уже не Альфред, а монстр по имени Джейсон.

Альфред шел мимо гостиной и видел периферийным зрением все то, что он совершил когда-то в этом доме. Он видел, как насиловал детей, удушал их или избивал плетью, слышал, как они кричали.

Держась за стену, он, поднимаясь по лестнице на второй этаж, аккуратно обошел себя, пронзающего ножом Сэма Смита — беспризорного наркомана двенадцати лет. Тот был пойман и зверски убит, когда пытался выбежать из спальни Джейсона. Каждая комната, каждый метр имел свою историю, в которой было имя и день смерти.

Видя провожающие взгляды своих обнаженных жертв, которых было двадцать семь, ничего, кроме разрывающего чувства вины, он не испытывал.

Альфред вошел в свою спальню, в которой было чисто и уютно. Все так же, как он и оставил. Он не спеша подошел к столу, на котором стоял компьютер. За ним он провел сотни, тысячи часов. Его дрожащая слабая рука потянулась к ящикам, в которых лежали фотографии, сделанные с помощью старого полароида.

Перелистывая снимки, Альфред смотрел на улыбающиеся лица совсем еще маленьких мальчишек и девчонок, не подозревающих, что их ждет. Упав на колени, он беспомощно зарыдал.

— Простите, простите… — повторял он, вытирая слезы. — Простите… прошу.

Раскачиваясь вперед и назад, Альфред раскладывал перед собой жуткую мозаику, состоящую из фотографий детей, тех, кого он убил или продал таким же мразям, каким он сам когда-то был.

Сердце его разорвалось, и из черной холодной жижи показалась микроскопическая, незаметная искра света чистого сверкающего солнца…

***

— ФБР, всем лежать! — проорал спецназовец, после чего его коллега с помощью таранной металлической трубы, к концу которой приварен небольшой лист титана, высадил входную дверь.

Ринувшись внутрь безудержным потоком, они моментально пронзили дом насквозь.

— Чисто! — кричали они один за другим, сообщая, что предполагаемых подозреваемых они не обнаружили.

— Подними руки! — грозно сказал спецназовец, открыв дверь одной из многочисленных комнат. — Я сказал, подними руки вверх! — угрожая оружием, вошел тот внутрь.

— Я не могу, — ослабленным голосом прошептал Говард.

***

К белому дому подъехало две черных седана с тонированными стеклами, в них находились федеральные агенты, прибывшие в Айову из Индианаполиса. Рита выскочила из автомобиля первая. Пронизанная волнением за Альфреда, она поспешила в дом.

— У нас двое, — остановил ее у дверей спецназовец. — На втором и на первом.

Рита не стала слушать отчет молодого парня. Оказавшись внутри шумного дома, пройдя через прихожую, проскакивая ступеньки через одну, она поднялась на второй этаж. В конце коридора у открытых дверей стояли двое штурмовиков, опустив оружие, они о чем-то общались. Директор Коулмен, не обратив на них внимания, прошла мимо и оказалась в спальне Джейсона. Ее глаза закрылись.

На старом выгоревшем узорчатом ковре посреди комнаты в луже крови лежал Альфред. Он выстрелил себе в висок. В одной руке он держал пистолет, в другой несколько бумажных листов, чьи уголки были опущены в красно-бордовую жижу. Около него десятками фотоснимков было выложено слово «ПРОСТИТЕ».

Рита открыла глаза, и по щекам ее покатились слезы, редкие и очень чистые.

— Закройте двери, — тихо сказала она.

Штурмовики подумали, что им послышалось. Они переглянулись, после чего с удивлением посмотрели на директора Коулмен.

— Еще раз, мэм.

— Я сказала, закройте двери и не пускайте никого.

Пожав плечами, боец закрыл дверь, оставив Риту с бесчувственным трупом. Она подошла ближе к телу и присела на край кровати.

— Зачем? — сильней заплакала она. — Я не понимаю…

Рита потянулась к еще теплой сжимающей какие-то бумаги руке. Это были списки, которые держал Джейсон для страховки. Подушка безопасности включала в себя имена, фамилии, адреса и номера банковских счетов клиентов, с которыми он имел дело. Посреди одного из белых листов тонкой черной ручкой наискось было что-то написано.

Рита повернула листок и прочитала три слова: Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.

— И я тебя, — прошептала она, утирая накатывающие слезы.

Присев на корточки рядом с бездыханным телом, она в последний раз погладила Альфреда по шелковистым волосам цвета воронова крыла.

— Ты их спас, — сказала она.