Перекресток в Никодимске

Глава 18. Настоящее чудо

Лена обернулась и со страхом глянула вниз. В полоске света мелькнула знакомая фигура, и через секунду она вздохнула с облегчением. По лестнице тяжело поднимался её муж с пакетом «Пятёрочки» в руке.

— Ой, привет! А я, представляешь, ключи, кажется, в школе забыла и домой попасть не могу…— рассеянно улыбнулась Лена.— А ты в магазин ходил? Что, денег дали? Что-то вкусненькое купил?

— Купил-купил,— не здороваясь отозвался муж, тяжело ступая на площадку.— А ты где так долго была?

— К подруге заходила, со мной теперь работает,— Ксения; ты её не знаешь, историю ведёт,— стала оправдываться Лайка.— Мы у неё дома сидели, чай пили с тортиком.

— Хм, ну хорошо,— медленно отозвался Сергей, возясь с ключами.— Хорошо, что у подруги… Заходи давай.

Он распахнул перед ней дверь в тёмную прихожую и пропустил вперёд. Лена поспешно проскользнула мимо мужа и, сбросив с плеча сумку, нагнулась и стала нащупывать застёжку ботиков. Сергей вошёл следом и, включив в прихожей свет, запер за собой дверь. В следующую секунду мощный пинок под зад опрокинул её на пол, так что она больно ударилась подбородком о старый паркет.

— Ай, больно, что…

Договорить она не успела. Муж схватил её за шиворот и коротко саданул кулаком под дых, от чего у неё перехватило дыхание. Она стала судорожно хватать ртом воздух, а Сергей, не отпуская, потащил в комнату и с размаху швырнул на пол возле батареи, рядом с балконной дверью.

— Что, выдра ёбаная, денег мало, да? Блядовать пошла, сучка? — с пьяной усмешкой спросил муж, низко склоняясь над ней.

Только теперь она внятно почувствовала запах водки, супруг был явно пьян, но, похоже, не сильно, потому что действовал чётко и уверенно.

— Лежи, блядина, и не вставай! Я тебя щас так трахну, на всю жизнь помнить будешь! — зло прохрипел он и отвесил ей в ухо размашистую затрещину.

Лена откинулась на пол и несколько секунд судорожно пыталась прийти в себя. Сергей резко вышел из комнаты, а она зачем-то принялась стряхивать с ноги второй ботинок. Когда тот со стуком ударился об пол, в комнату вернулся муж. В его руке слабо блеснул кухонный нож, и Лена в ужасе прижалась к батарее. Перешагнув через её ноги, он вышел на балкон и быстро срезал бельевые веревки, а затем вернулся в комнату.

— Ну что, выдра ебаная, давай поиграем! Давай руку сюда!

— Серёжа, Серёженька, прости!.. Я ничего не делала, я у подруги была! — испуганно взмолилась Лена.

— Руку, блять, дала, ща язык отрежу нахуй! — рявкнул Серега приставив ей нож к самому носу.— И заткнулась, блядина! Визжать будешь, когда я разрешу, понятно?

Лена испуганно кивнула, и муж, положив нож на пол, принялся туго привязывать её руку к трубе батареи. Отопительный сезон ещё не начался, и труба показалась Лайке страшно холодной. Верёвка сильно впилась в кожу на запястье, и она не выдержала:

— Ай, Серёжа! Серёженька, отпусти! — закричала Лена, пытаясь высвободить руку.

Он даже не обернулся, просто саданул локтем не оборачиваясь. Таким небрежным движением, которым отгоняют муху. Её голова дёрнулась назад, и она больно ударилась затылком об батарею. Рот заполнился противной кровавой сладостью из разбитых губ. Лена больше не кричала. Она пытался оттолкнуть мужа свободной рукой, но он уже закончил привязывать её левую к трубе и ловко перехватил правую за запястье:

— Подергайся мне ещё, сука, пришибу нахер! — зло рявкнул он и демонстративно махнул перед её лицом ножом, отрезая следующий кусок от бельевой верёвки. Лена замерла в испуге, ожидая, когда Сергей успокоится, но он с нарочитой тщательностью принялся привязывать к ледяной трубе её вторую руку.

— Не навда! Одфусти, повавуйста,— с трудом произнесла Лайка, пытаясь сплюнуть кровь.

— Не дёргайся, блядина, ща ты у меня всё получишь! — рычал Сергей, больно затягивая узел.

Лена снова дёрнулась, заскребла по полу ногами, пытаясь изменить положение, но это только разозлило мужа.

— Ща получишь! Получишь, сука,— процедил он и снова схватился за кухонный нож.— Хуйца не терпится? Писька горит?

Лезвие скользнуло под блузку и прижалось к её животу. Лене стало по-настоящему страшно: она почувствовала, что Сережа её просто так не отпустит, что сейчас произойдёт нечто ужасное. Нужно было кричать, вырываться любыми способами, но страх, холодный, как лезвие ножа, не давал разомкнуться разбитым губам. Она замерла в отчаянии, всей душой надеясь, как в детстве, что, если не шевелиться и спрятаться, то беда пройдёт стороной.

— Что сучка, пися потекла? — зло процедил муж и повёл ножом вниз, перерезая резинку и ткань юбки.

С первого раза не получилось, нож был туповат, и Сергей сделал несколько пилящих движений. Остриё скользнуло по бедру, разорвав колготки и неглубоко поцарапав кожу. Лена испуганно вздрогнула и тут же беспомощно замерла. Муж, не выпуская ножа, рванул остатки юбки в разные стороны, затем так же разодрал остатки колготок, добравшись до белых трусиков жены. Их он тоже поддел ножом, но не спешил перерезать.

— Курить хочу…— медленно процедил он.— Не дёргайся, сука! Покурю — потом выебу.

Он пошёл на кухню, так и оставив её скрюченной возле холодной батареи, в разорванной одежде и с кухонным ножом под резинкой трусов. Она чувствовала на лобке холодный металл и боялась свести ноги вместе. Слёзы двумя змейками стекали по щекам и, смешиваясь на подбородке с кровью из разбитых губ, густыми каплями срывались на блузку. Лена не кричала. Она очень боялась и одновременно надеялась, что сейчас всё закончится. Он вернётся и отпустит её, он простит — она же ни в чём не виновата, она же даже…

Муж вернулся через минуту с сигаретой в зубах и новым огрызком бельевого шнура.

— Надо и ножки привязать, чтобы кобылка не взбрыкнула,— с ухмылкой произнёс он и продел веревку ей под колено.

Лена по-прежнему не сопротивлялась. Ей теперь казалось, что всё это нереально, происходит не с ней. Это какой-то сон. Противный запах табака возвратил её к реальности, когда Сергей, склонившись, чтобы привязать ногу, резко выдохнул дым прямо ей в лицо. Лена закашлялась и снова задёргалась, но мучитель не обращал на это внимания и деловито фиксировал вторую ногу. Теперь Лена оказалась привязанной спиной к батарее, в полулежачем положении, с широко разведёнными и согнутыми в коленях ногами. Она была словно бабочка, пришпиленная к стенду коллекции, и почти не могла пошевелиться, с трудом сглатывая слёзы.

— Серёжезенка, отвусти, повалуста! — рыдая произнесла Лена, с мольбой глядя на мужа.

Тот, не вынимая сигареты изо рта, склонился к ней и, прижавшись лбом ко лбу, опять выдохнул ей в лицо тошнотворную смесь сигаретного дыма и копчёно-водочного перегара. Лена дёрнулась и закашляла, а Сергей снова ухмыльнулся, едва не касаясь её щеки кончиком горящей сигареты.

— Что, не нравится, потаскушка? Не нравится, да? Ниче, ща ты у меня носиком задышишь, носику не привыкать, ротик нужен хуи сосать, да?

Он резко схватился за нож и одним движением разрезал на ней трусы, чудом не задев кожу. Затем схватил этот обрывок ткани и, удерживая жену за нос, затолкал ей в рот остатки белья вместо кляпа.

— На, пососи! Потренируйся, а я проверю — намокла ты там или нет,— с улыбкой продолжил Сергей.

Он бесцеремонно сунул в вагину два пальца, да так глубоко, что чуть достал до шейки матки. Лена вздрогнула от резкой боли, а Сергей пошевелил пальцами, разводя их, как ножницы, и недовольно хмыкнул:

— Бля, сухая совсем!.. Что, мужа не хочешь? По другим писька течёт — так, что ли? Ну ничё, я тебя ща подсмажу.

Он встал и, стряхнув с горячий пепел с окурка прямо ей на живот, снова отправился на кухню. Лена задёргалась от боли, все мысли в голове будто исчезли, осталась только одна: «Только бы всё кончилось… только бы всё быстрее кончилось, только бы всё…».

Муж вернулся с кухни с новой сигаретой и бутылкой подсолнечного масла. Остановился над ней и с кривой ухмылкой отвинтил пробку.

— Не подмажешь — не поедешь, а сучка захочет и кобель подскочит!, — весело воскликнул Серёжа и с размаху плеснул на промежность. Руки его дрожали, и густая вязкая жидкость попала ей на волосы, лицо, грудь, бедра. Масло стекало по животу на лобок, дальше по ложбинке между ягодиц и растекалось под ней противной лужей.

— Во, теперь потекла ёбаная выдра, можно трахнуть,— с удовлетворением сказал Серёга, взявшись за ремень штанов.

Вынув ремень, он хлестнул её по соскам, затем стянул брюки, тяжело опустился на колени и, поскользнувшись в масляной луже, навалился на неё, несколько секунд поелозил членом и резко вошёл. Сначала была острая боль, потом она уже ничего не чувствовала. От сильного запаха табака голова закружилась, подкатила тошнота. Лена почувствовала, что её вот-вот вырвет, но этого не произошло. Муж по-прежнему трахал её быстрыми, размашистыми движениями, а перед лицом телепался огонь сигареты, и горячий пепел падал и падал ей на грудь. Лена чувствовала, что задыхается в этом кисло-гнилостном запахе табака, ей нечем дышать, не хватает кислорода, ещё сильнее кружится голова.

«Только бы всё закончилось, только бы всё закончилось, только бы всё закончилось, только бы…» — металась у неё в голове одна-единственная мысль.

Наконец он кончил, замер на пару секунд, встал и, как был,— в рубашке без штанов,— пошлёпал в ванную, оставляя на полу блестящие масляные следы. Лена подумала, что всё закончилось, что сейчас он её отпустит, но этого не произошло. Судя по звукам, Серега включил душ, обмылся, а затем пошёл на кухню. Хлопнул дверцей холодильника, зашуршал пакетом. Звякнул тарелкой, а потом прошёл мимо неё по коридору, даже не взглянув. В детской загудел компьютер — похоже, муж соорудил себе нехитрую закусь и собирался за любимой игрой продолжить выпивку.

Леной овладело отчаяние, она совсем не знала, что делать. Было очень холодно, болели руки, лицо, живот. Промежность просто горела огнём. Прошло полчаса, а может, и больше, прежде чем она сумела, раскрыв рот пошире, с трудом вытолкнуть изо рта остатки трусов. Сначала хотела закричать, но побоялась. Первым на крик точно прибежит муж, и пытка возобновится. Лена стала осторожно двигать левой рукой, которая была привязана к батарее. Наспех завязанные узлы были затянуты не слишком туго, и ей удалось освободить кисть. Учительница поспешно принялась развязывать верёвку на второй руке. Наконец это удалось, она освободила ноги и вскочила, намереваясь вырваться из квартиры как есть, не пытаясь одеться,— и звонить во все соседские квартиры, пытаться спастись. Но, едва сделав первый шаг, Лайка поскользнулась в луже масла и, потеряв равновесие, рукой на взмахе ударила в стеклянную дверцу мебельной стенки. Раздался звон, кисть пронзила боль, и Лена, вдобавок вскрикнув от неожиданности, упала обратно на пол.

Серёжа явился почти мгновенно. Он успел ещё выпить и заметно пошатывался, но ярости не утратил. Тут же подскочил к жене и пинком под рёбра отправил обратно в масляную лужу.

— Что, выдра ебаная, опять трахаться захотелось? На блядки опять собралась, а? Ну ща я тебя выебу, блять, как следует.

Лена завизжала, стала отбрыкиваться ногами, но Серёжа ухватил её за стопу и больно вывернул. Затем схватил с пола нож и приставил к животу:

— Зарежу, сука! Тока пикни, блять, а ну заткнулась нахуй! — рявкнул он.

Лена испуганно сжалась калачиком и, прикрыв голову руками, залепетала:

— Серёженька, успокойся!.. Серёженька, отпусти, отпусти! Перестань, пожалуйста, перестань!.. Не бей, не бей, прошу! Пожалуйста, ради бога…

Тот резко поднялся и, пошарив в верхнем ящике шкафа, извлёк моток широкого скотча. Лена обычно им упаковывала коробки с вещами, которые они убирали на хранение в гараж — без машины тот давно превратился в обширную кладовую.

— Щас я тебя заткну, блядина,— воскликнул Сергей и принялся заматывать ей скотчем лицо, заклеив рот и захватив волосы. Затем схватил за руки, смотал их вместе скотчем и принялся привязывать их скотчем к трубе отопления. Лена уже не сопротивлялась, просто плакала и тихо выла от отчаянья, молясь про себя, что бы всё быстрее закончилось.

— Ща ты, блядина, получишь! Хочется, да? Течёт пиздёнка? — пьяно орал Серега, нависая над ней.

Она зажмурила глаза, ожидая мучений, но ничего не происходило. Муж навис над ней, что-то пьяно бормоча, потом пнул ногой по обнаженным ягодицам и, рыкнув «сиди смирно, блядина, у меня катка ещё, потом выебу!», вышел из комнаты.

Её снова охватило отчаянье. Дёргаясь, как муха в липучке, Лена пыталась освободиться от скотча, но Сережа намотал чуть ли не полбобины, так что все усилия были тщетны. Спустя несколько часов она просто уснула — измученный организм не выдержал и отключился, несмотря на неудобную позу.

Когда проснулась, был уже следующий день. Совершенно невозможно было понять, сколько прошло времени. Сквозь задёрнутую штору проникал слабый свет, с улицы доносился шум дождя. Придя в себя, Лена стала старательно прислушиваться, пытаясь оценить обстановку. В квартире было тихо. Только лишь, подражая уличному дождю, на кухне размеренно капал плохо закрытый кран. Нестерпимо хотелось в туалет; Лена оттого и очнулась, что чувствовала — вот-вот уписается, но поделать с этим ничего не могла.

Похоже, что Серёга куда-то ушёл, оставив её одну. Это вызвало новый приступ отчаяния, она очень наделась, что он протрезвеет и успокоится, отпустит её, но этого не случилось. Судя по смятому покрывалу на диване, где теперь дрых невозмутимый кот, муж спал в этой же комнате, потом встал и ушёл, даже не подумав её развязать. Эта мысль была абсолютно невыносимой; страх, что её уже не отпустят никогда, поглотил её полностью.

Лена снова стала дёргаться, пытаться изменить положение тела, как-то высвободить руки — всё было тщетно. От безысходности она снова разрыдалась и вдруг почувствовала, что не в силах больше терпеть. Она уписалась, и ноги теперь размазывали по полу омерзительную лужу из масла, мочи и запекшейся крови. В крови были перемазаны скотч и батарея, вчера текло и из разбитого носа, и из пораненной руки; может, были и другие раны.

Омерзительно капал кран. Отчего-то именно этот звук раздражал её больше всего. Хотелось оторвать от стены проклятую батарею, дойти до кухни и закрыть наконец этот чёртов кран.

Кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап…

Этот звук был единственным, что сопровождало Лену следующие несколько часов. В горле совершенно пересохло, страшно хотелось пить, но даже разомкнуть замотанные скотчем губы не было никакой возможности. Толстый ленивый кот спрыгнул с дивана, посмотрел на неё, но подходить не стал и поплёлся на кухню. От нестерпимой жажды звук капающей воды становился особенно невыносимым. Кап-кап-кап…

Неожиданно из прихожей донесся звонок её сотового. В сумочке у входа заиграла прекрасная мелодия из японского аниме — самая лучшая музыка в мире. Лена встрепенулась: «Я не вышла на работу, меня станут искать: вот, звонят — меня найдут, спасут!». Но чуда не произошло. Телефон звонил всего пару раз, а затем перестал. И только ненавистный кран продолжал нарушать оглушающую тишину.

Она снова попыталась заснуть. Больше совершенно ничего не оставалось, но сон не приходил. Было холодно и противно. Очень хотелось пить, тело болело и затекло. Лена раз за разом пыталась хоть как-то переменить положение, но ничего не получалось. Время будто застыло в одной поре — в сером промозглом осеннем свете, когда утро и вечер нельзя различить.

Слабый свет успел ещё немного потускнеть, когда по квартире, как гром, разнёсся дверной звонок. Лена задёргалась судорожно, пытаясь создать какой-нибудь шум, привлечь к себе внимание, но дотянуться ни до чего не удавалось. Мелодия из прихожей прекратилась, и через секунду раздался звонок её сотового. Он звучал всего секунд десять-пятнадцать, а потом внезапно оборвался. Лена в последний раз отчаянно дёрнулась и сползла на пол, расслабленно выпрямив руки. Сил больше совсем не осталось.

Скрежет! До неё донёсся слабый скрежет металла. Кто-то неумело пытался провернуть ключ в замке! Его личинка была очень тугой, давно требовала смазки, но Серёже всегда было некогда, он-то проворачивал ключ без усилий, а на жалобы Лайки только усмехался. «Сейчас ключом двигает не муж! — пронеслось в голове у страдалицы.— Он кому-то отдал ключи!».

Послышался звук открывающейся двери, пара осторожных шагов и возглас:

— Лена, ты здесь? Есть кто-то дома? Ты ключи у меня забыла, я принесла. Лена?..

Ещё три робких шага — и в комнату заглянула Ксения, замерев на пороге от открывшейся жуткой картины. Спустя пять секунд она пришла в себя и бросилась на помощь подруге.

— Что с тобой, что? Кто это сделал? — испуганно бормотала она, пытаясь освободить лицо Лены от скотча. Через минуту её старания увенчались успехом, и Лайка с трудом прошептала.

— Забери меня!.. Помоги! Бежим скорее, он вернётся, бежим, бежим, спрячь меня, бежим, ой…

Ксения, ни слова не говоря, схватилась за нож и в два движения освободила её руки. Потревоженный порез снова закровоточил, но историчка не обратила на это внимания. Она подхватила подругу под мышки и помогла подняться, затем быстро увлекла за собой к выходу. Лена стояла, держась за стену и шатаясь от накатившей слабости, пока Ксения бросилась потрошить шкаф в прихожей. Она извлекла длинное пальто и резиновые сапоги, помогла Лайке попасть ногами в холодные голенища, набросила неё пальто, не заботясь о рукавах, и буквально вытолкнула на лестничную клетку. Сама подхватила Ленину сумочку и выскочила следом.

— Побежали ко мне,— шепнула она подруге, крепко обняв за плечи.— Побежали быстрей!

Ливень низвергался с небес непроницаемой стеной. Ксения раскрыла зонт, и они, прижавшись друг к другу, бежали под ним, не разбирая дороги. Пару раз спотыкались о бордюры, ноги разъезжались на скользкой глине дорожек, но всё равно быстро двигались вперёд, подгоняемые животным страхом. Улицы были пустынны, и на странную пару никто не обращал внимания, так что спустя двадцать минут они наконец оказались в комнате Ксении. Хозяйка осторожно уложила подругу на кровать и поспешно вернулась к двери, чтобы скорее закрыться на оба замка.