Перекресток в Никодимске

Глава 23. Крепкие узы

Лена очень нервничала и никак не могла успокоиться. Несмотря на все усилия Жанны и Ксении, ей казалось, что порядок в доме никак не достиг достаточного уровня. Хозяйка заметно нервничала и не знала, что сказать матери насчёт мужа и вообще обо всей сложившейся ситуации.

— Ребята и ты, Ксения, вам спасибо большое! Но вы, наверное, идите. А я тут дальше сама… ну как-нибудь, с мамой.

— Нет, давай лучше я останусь,— внезапно сказала Ксения.— После прошлого разговора с матерью на тебя смотреть страшно было, даже температура сразу поднялась. Давай я лучше в гостях побуду. Может, при мне она не станет скандалить?

— Ну, блин, как-то неудобно…

— Ксения Олеговна права,— бодро вмешалась Жанна, стягивая перчатки.— Мы с Мишей тоже останемся вас поддержать. А то ваша мама, чего доброго, вашему бывшему позвонит, чтобы его вернуть и вас помирить. А пока я тут — он и через порог переступить не посмеет.

Ксения Олеговна улыбнулась наглой браваде отличницы, а Елена Андреевна задумчиво переспросила:

— Бывший? А, ну да… наверное, так правильно, но как бы неудобно… А что вы все тут делать будете?

— Давайте «дополнительное занятие» проведём,- внезапно вмешался Миша.— Мы к вам пришли заниматься, вы работаете на дому, не можете же вы нас выгнать из-за маминого прихода.

— Отличная идея! — подхватила Жанна.— Сядем тут, на кухне, и типа занимаемся!

— Я даже не знаю,— неуверенно сказала Лена.— Мне всё-таки надо с мамой поговорить.

— Да говори, кто тебе не даёт,— сказала Ксения.— Мы просто тут поприсутствуем и тебя поддержим. Только ты одна этот вопрос решить можешь, мы как бы просто тут побудем; для мебели.

— Моральная поддержка это называется,— уверенно вмешалась Жанна.— Против неуверенности и одиночества.

— Ладно, хорошо,— согласилась Лена.— Но что мы тогда просто так сидеть будем, давайте хоть чаю попьём.

— А с чем его пить-то? — на кухне шаром покати,— возмутилась Ивова.— Чай ещё есть, а вот сахарница уже пустая. Давайте я в магазин сбегаю, куплю всего по мелочи. Миша, ты со мной?

Парень так и не понял — был ли это вопрос или распоряжение, но на всякий случай поспешил согласиться.

— Нет, давайте потом, мама скоро уже должна приехать, у меня пропущенный от неё,— занервничала Лена.— Садитесь на кухне, я вам пока просто чаю налью и тетради дам, вроде как вы, ну там не знаю, сочинение пишете.

— Гроза приближается, но уже виден луч света в тёмном царстве! — воскликнула Жанна.— Пошли, Мишаня! Спорим, я лучше напишу?

— Даже и спорить не буду,— усмехнулся одноклассник.— Писанина — не мой конёк.

— Вы давайте садитесь, ставьте чайник,— засуетилась Лена,— а я пока стирку включу.

Чаепитие проходило в каком-то неловком молчании. Было не очень понятно, о чём вообще говорить в столь необычной ситуации, даже само предложение Елены Андреевны обращаться к ней на «ты» выглядело очень странно. Ксения думала: как ей себя вести? Предложить ученикам то же самое или пусть к ней на «вы», а к Лене — на «ты»? — глупость какая-то получается. Похоже, Миша тоже чувствовал эту неловкость и почти ничего не говорил. Лена то и дело нервно поглядывала на дверь, видимо, с опаской ожидая приезда матери. Жанна тем временем что-то интенсивно искала в телефоне, совершенно не обращая внимания на окружающих.

Наконец минут через двадцать раздалась трель входного звонка. Лена настороженно посмотрела в сторону прихожей, но Ксения ободряюще хлопнула её по плечу, и хозяйка отправилась открывать дверь. Сама историчка тоже поднялась и скользнула в детскую, усевшись возле компьютера. Миша и Жанна, как было оговорено, остались на кухне и, убрав чашки в мойку, принялись «писать сочинение», с трудом размещаясь на крошечном столике.

— Здрасьте! А вот и мы! — воскликнула Ольга Владимировна, с трудом переваливая через порог увесистую сумку.— С подарками для мамы с папой! Катенька выздоровела и очень соскучилась, правда?

— Правда! — подхватила внучка.— Мам, а где папа?

— Привет, золотце! — отозвалась Лена, присаживаясь рядом с дочкой.— А папы нет, он ушёл.

— А когда вернётся? — строго поинтересовалась Ольга Владимировна.— Я, кажется, просила, чтобы он дома был.

— Катенька, проходи в комнату, у нас тётя Ксюша в гостях,— сказала Лена, игнорируя вопрос матери.— Помнишь, она тебе туфельки подарила красные?

— Ух ты! Ура! — воскликнула Катя.— А можно ей мой кукольный домик показать? А она уже Сёму видела?.. А где Сёма?

— Конечно, иди, ей будет очень интересно,— улыбнулась Лена,— И Сёму ей покажешь, он вроде бы под твоей кроватью спрятался. Давай скорей!

Лицо Ольги Владимировны исказила гримаса неодобрения. Это была крупная женщина, немного склонная к полноте, не изнеженная, привыкшая к физической работе. Её светло-русые волосы с прожилками седины были довольно коротко пострижены и убраны под платок, но не на манер старушечьей косынки, а скорее как бандана. Это придавало Лениной маме вид лихой бандитской атаманши, а загорелое от работы на огороде лицо только усиливало сходство.

— Так-так!..— недовольно проговорила она разуваясь.— Может, в дом мать пригласишь — или мне на пороге стоять? Сумку-то на кухню отнеси, надо прибрать в холодильник утку с курицей.

— Чуть позже, мам, там у меня ученики занимаются,— отозвалась Лена,— не хочу толкаться.

— О как! Не скучаешь, значит? — воскликнула бабушка.— Как мужа выгнала — так и гостей полный дом?

— Мам, не кричи, пожалуйста, и проходи в зал,— как можно спокойнее сказала Лена.— Это моя подработка, не могу отказаться: сама знаешь — деньги очень нужны.

В этот момент из детской выскочила Катя, держа за руку гостью, и поспешила её представить:

— Бабушка, смотри, это тётя Ксюша, она очень добрая! Она мне туфельки красные подарила, только они сейчас в садике. Тетя Ксюша, это бабушка Оля!

— Очень приятно,— улыбнулась учительница.— Рада познакомиться!

— Хорошо,— кивнула Ольга Владимировна.— Здравствуй, Ксюша! Ты с Леной работаешь?

Ксения Олеговна никак не отреагировала на фамильярное обращение и сказала:

— Да, мы коллеги. Я историю веду в её классе.

— Бабушка, мы играть пошли, давай с нами! — весело предложила Катя.

— Иди, внученька, мне с мамой нужно поговорить,— сказала Ольга Владимировна и двинулась в комнату.

Войдя, она тут же неодобрительно глянула на стенку с разбитым стеклом, окно без занавесок. Покачала головой и обратилась к дочери:

— Ну и когда Сережа вернётся? Ты с ним разговаривала?

— Он ушёл без меня, и я с ним даже не общалась,— твёрдо ответила Лена, умолчав, впрочем, о причинах, побудивших мужа покинуть квартиру.— Я уже сменила замок и не хочу его больше видеть. Надеюсь, мы встретимся только для развода, и всё.

— Ты с ума сошла?! — воскликнула Ольга Владимировна.— Ты чего творишь, дура?

— Мама, успокойся! Не кричи, мало ли что мои ученики о тебе подумают,— стараясь сохранять спокойствие, произнесла Лена.— Развод — дело решённое, и я даже не хочу это обсуждать.

— Ах, не хочешь? А о дочери ты подумала? Ей каково без отца будет, а?

— Ей будет лучше совсем без отца, чем с таким! — нервно ответила Лена.— Что, если он в следующий раз напьётся и с ней тоже что-то подобное сделает? И вообще, я же как-то выросла без отца — и ничего, живая.

— Да как ты смеешь с матерью в таком тоне разговаривать? — неожиданно завелась Ольга Владимировна.— Да я тебя сейчас саму с дома выгоню!

— Выгоняй! — дрожащим голосом ответила Лена, стараясь не заплакать.— Выгоняй, ну чего же ты! Давай при всех, пусть все видят и знают, какая ты…

— Знаешь что,— закричала Ольга Владимировна, уже никого не стесняясь,— ноги моей здесь не будет! И помощи от меня отныне не жди! Позвонишь, когда с Серёжей помиришься, иначе ты мне не дочь!

Она резко двинулась в прихожую и, остановившись на пороге, продолжила:

— Хорошо, что сумку не разгрузила, домой её заберу. Лучше я мясо собаке скормлю, чем тебя угощать, неблагодарную!

— Иди! — не выдержала Лена, срываясь на крик.— Всю жизнь только я тебя одна и терпела, а теперь вообще одинокой останешься! Пусть тебе Жучка стакан воды подаст!

На шум из кухни выскочили Миша и Жанна, а из детской выглянула испуганная Катя и тут же спросила:

— Мама, мама! Что случилось? У тебя что-то болит? Бабушка говорила, что ты заболела…

Ольга Владимировна поспешно обулась. Ни слова не говоря, схватила сумку и выскочила из квартиры, так хлопнув дверью, что в шкафу задрожало последнее уцелевшее стекло. Силы покинули Лену, она зашаталась и уткнулась плечом в стену. Жанна тут же подскочила к ней, подхватила подмышки и повела в комнату.

— А что с бабушкой? Почему она так быстро ушла? А это что за тётя с дядей такие? — принялась задавать вопросы удивлённая Катюша.

— Миша, помоги! Побудь с Еленой…— быстро воскликнула Жанна, помогая хозяйке прилечь на диван.

Миша кивнул и поспешил в комнату, Ивова тем временем вернулась и присела рядом с юной принцессой.

— Здравствуй, меня Жанна зовут! И я не тётя, а просто Жанна. А вон там Михаил, он тоже просто Миша,— весело улыбаясь, сказала она.— Я слышала, у тебя красивые куклы — покажешь их мне? Я тоже кукол очень люблю, у меня раньше много было, но некоторые остались ещё,— любимые самые.

— Здравствуй, меня зовут Катя! Пойдём скорее,— обрадовалась малышка.— Втроём играть веселее.

Она тут же потащила новую знакомую в детскую, а Миша тем временем спросил у Елены Андреевны:

— С вами всё хорошо? Вы как то…

— Всё нормально… нормально, просто голова закружилась,— поспешила ответить учительница.— Я болею; температура была, поэтому лучше не наклоняйся ко мне. Принеси водички, пожалуйста, сейчас все пройдёт.

Миша кивнул и двинул на кухню, столкнувшись в дверях со спешащей в комнату Ксенией. Обогнув ученика, она скользнула к подруге и присела на пол возле дивана.

— Всё будет хорошо,— сказала она.— Не плачь! Всё образуется. Ты дома, дочка с тобой, с ней всё хорошо. Ну не плачь, пожалуйста! Успокойся!

— Не буду,— шмыгнула носом Лена и полезла в карман за платком.— Мне вообще бы переодеться надо, а то я всё в твоём расхаживаю, надо же вещи вернуть, и вообще…

— Ну ты нашла о чём думать! — улыбнулась Ксения.— Потом вернёшь, разве это проблема! Давай, слёзки вытри — и пойдём все дружно в куклы играть.

Вернулся Миша с кружкой воды и остался рядом, не зная, что делать дальше. Вообще, от обилия удивительных событий у него просто кружилась голова. На кухне он глянул на телефон, сообразив, что вообще-то сегодня воскресенье, у него могла быть работа. Кто-то из «скайповых» бабушек и, скорее всего, чемпион по заполучению вирусов, «Бабка Порнобаннер», возможно, уже вызывали спасать свои бедные компьютеры. Кроме того, могла звонить мама; и прочее… Вся прочая жизнь со вчерашнего дня совершенно выпала у него из головы, будто телепортировался на другую планету. Стараниями Жанны его телефон оказался разряжен, поэтому вырваться из плена авантюристки не получилось, однако зарядка теперь была очень нужна.

— А можно у вас где-нибудь зарядить телефон? — поинтересовался он.

— Да, конечно, сейчас дам зарядку, у меня в шкафу была,— сказала Лена, вставая с дивана.

В этот момент в комнате появились Жанна с Катей и с порога заявили чуть ли не хором:

— Мы отправляемся за пирожными. Принцессам без пирожных нельзя!

— Возьмите с собой храброго рыцаря,— предложила Ксения, кивая на Мишу.— Он будет вас защищать в пути.

— Нет, мы с тобой хотели! — воскликнула Катя.— Чтобы ты тоже выбрала, которые тебе нравятся. Пошли быстрей с нами, а потом будем все вместе чай пить!

— Ну хорошо, пойдём! Пусть тогда рыцарь Миша останется сторожить королеву-маму,— сказала Ксения.— Сэр Михаил, оставайтесь! Я корзинки с кремом люблю, пойдём тогда в магазин за ними.

— Да-да, я тоже их очень люблю, а мама картошку любит — не настоящую, а пирожное «Картошка»,— весело сообщила Катя.— Жанна, пошли! Пошли быстрей!

Они вышли и стали шумно обуваться, а Лена поднялась с дивана и нашла для Миши зарядное устройство. Оставшись с учительницей наедине, парень почувствовал себя ещё более неловко. Елена Андреевна занялась стиркой, достала из машинки первую партию белья, загрузила следующую и пошла развешивать вещи на балкон. Миша оглядел комнату, и глаз его зацепился за разбитое стекло. Осколки с пола уже собрали, но часть стёкол так и торчала в дверце, представляя определённую угрозу. Парень сходил за своей отвёрткой и принялся откручивать дверцу целиком.

— Что ты делаешь? — спросила Елена Андреевна.

— Хочу дверцу домой забрать, застеклить, а потом назад вернуть,— отозвался Миша.— У меня стекольщик знакомый есть, он всё хорошо сделает.

Про стекольщика он соврал, опасаясь, что учительница станет переживать из-за денег. Но Елена Андреевна только улыбнулась и попросила:

— Осторожнее, пожалуйста! Не порежься.

Вскоре вернулась принцесса со свитой. Кроме пирожных, они притащили с собой печенье, колбасу и кучу разных припасов, чем основательно пополнили холодильник. Елена Андреевна пыталась сказать что-то по поводу лишних трат, но Жанна безапелляционно заявила:

— Госпожа королева, не извольте беспокоиться! У нас тут в честь прибытия принцессы запланирован пир горой, и верные фрейлины сделают всё в лучшем виде!

Они с Ксенией действительно занялись приготовлением то ли позднего обеда, то ли ужина, параллельно развлекая Катю. Девочка, обрадованная весёлой суетой, притащила на кухню своих кукол, игрушечную посуду, и работа закипела по всем фронтам. Разобравшись с дверцей, Миша принялся помогать Лене с развешиванием белья. Пришлось разыскать в кладовке новый моток верёвки и натянуть её на балконе вместо срезанной мужем. Когда часть стирки была выполнена, Лена захотела присоединиться к приготовлению обеда, но Ксения шикнула на неё, едва хозяйка зашла на кухню.

— Тихо! Уснула твоя принцесса, иди постель ей приготовь.

— Блин, днём-то не спала — вот и ушаталась! Уснула, конечно, прям за столом, бывает же,— улыбнулась Лена.— Сейчас переложу, а то она в такой позе до вечера и проспит.

Когда всё было сделано, Миша с Жанной собрались уходить, но Елена Андреевна уговорила их остаться и попить чай с пирожными:

— Если вы мне столько оставите — я не удержусь! И сама объемся, и Катя, кроме них, ничего есть не станет,— взмолилась она.— Давайте ещё немножко посидим, тогда и пойдёте.

— Не бойся, ты одна не останешься,— улыбнулась Ксения.— Меня дома котик не ждёт, так что я с вами переночую. А утром Катю в садик отведу.

— Ой, садик! Блин, там же справку потребуют! — хлопнула Лена себя по лбу.— Надо же теперь в детскую поликлинику идти, без неё не пустят. Я-то больничный не брала, а справка нужна всё равно.

— Мы после школы сходим! — весело отозвалась Жанна.— Вам лечиться надо — вот и отдыхайте, а у нас всё равно время свободное. Да, Миш?

— Конечно, сходим,— кивнул парень, даже не задумываясь.

— Пойдёмте тогда пить чай,— воскликнула Лена.— Вы прямо столько для меня делаете! Я даже и не знаю, как отблагодарить!.. Вот, блин, правда, как сон какой-то! Всё слишком хорошо…

— Это не хорошо, это нормально,— заключила Ксения Олеговна, усаживаясь за стол.— Простое человеческое отношение и забота. Просто сейчас общество стало слишком эгоистичным, и нормальное кажется диким.

— А мне диким показалось то, как с вами мама разговаривала,— неожиданно сказала Жанна.— Я еле сдержалась, чтоб не вмешаться, меня Миша прям за ногу ущипнул, когда я уже с табуретки вскочила.

— Молодец какой! — улыбнулась Ксения.— Тонко почувствовал момент.

Миша густо покраснел от всех озвученных подробностей, а учительница истории продолжила мысль:

— Лена, ты всё правильно маме сказала; ты во всём права. Лучше быть одной, чем с таким!.. И для тебя, и для Кати. Я думаю, и мама твоя поняла, что ты права, просто ей неудобно признать свою ошибку. Это людям всегда тяжело. Надеюсь, она одумается, и вы сможете помириться.

— Я такое всё равно не пойму,— возразила Жанна.— Как это: родная мать дочку не поддерживает? Всё равно дичь какая-то. Меня мама поддерживает всегда и понимает. Вообще не в состоянии представить себе такую ситуацию со своей мамой…

— Я тоже,— кивнула Ксения.— Меня мама поддерживала в самые тяжёлые минуты, когда почти все от меня отвернулись. Я бы не выдержала без неё.

— Ой, а кстати, раз уж мы все тут уже почти на «ты»,— может быть, расскажете, ой, ну то есть расскажешь про историю своего переселения сюда? — неожиданно сказала Жанна.— Ты вчера вскользь упоминала про обвинения. Но мне до конца не понятно, да и Миша ничего не слышал. Уверена, ему будет интересно.

— Жанна, ну как ты…— не выдержала Лена и покраснела.— Это я себя разрешила на «ты», и вообще…

— Всё в порядке,— мягко остановила её Ксения.— У нас тут уже много путаницы, так что давайте уже определимся. В школе всегда будем на «вы». В гостях, в домашней обстановке — на «ты». Я с удовольствием всё расскажу, раз уж мы тут все связаны не очень приятными событиями, соучастники нападения, можно сказать.

Ксения поведала предысторию своего побега во всех подробностях — точно так же, как раньше рассказывала Лене. Ребята слушали очень внимательно, особенно Жанна. На её лице отражалась вся гамма эмоций, особенно — искреннее негодование. Лена подумала: если бы отличница училась в том же лицее, история одним газовым баллончиком точно бы не ограничилась. Когда учительница закончила, Жанна неожиданно спросила:

— А что это было за увлечение, за которое все так ухватились? Я что-то так и не поняла.

— Дело было даже не в увлечении,— ответила Ксения.— К этому просто прицепились, опознали меня по фотографии и использовали как повод, как идею для обвинений. У меня тогда была татуировка, подруга сделала. Довольно необычная: плод дуриан. Может, знаете,— это такой редкий фрукт. Вот из-за этой татуировки всё и началось, но сейчас её уже нет. Я от неё избавилась.

— Ожог? — неожиданно догадался Миша.— Ожог на руке — это место татуировки. Вы её не сводили, а обожгли?

— Да, когда увидела, что кто-то снова пытается раздуть эту историю и постит эти фото, я не выдержала. Был опять нервный срыв, я раскалила на плите обычную столовую ложку и прижгла. Было очень больно, до сих пор не зажило до конца — как клеймо всё равно. Получается — заклеймила вот сама себя,— грустно улыбнулась Ксения.

— Какой ужас! — воскликнула Лена.— Что же ты мне ничего раньше не рассказала?

— Я не могла, никак не могла до конца раскрыться,— ответила учительница.— Очень страшно, просто очень; я даже не знала, как обо всём этом и рассказать… А сегодня что-то изменилось; наверное, из-за всей твоей ситуации. Ну, в общем, как-то легко само по себе сделалось — и рассказала, даже точно не знаю почему.

— И что, ты так всё и оставишь? — воскликнула Жанна.— Вот и просто ничего не будет? Выкинули тебя из привычной жизни на помойку, и всё? Той дамочке ярко же светит статья за ложный донос! Ты встречное заявление на неё подавала?

— Не подавала… Могло быть и хуже, а так, я думаю, всё постепенно образуется всё,— улыбнулась Ксения.— Во всём можно найти положительные стороны. Я вот вас встретила, например. Это же очень хорошо: и ты, и Лена — все вы очень замечательные. А если бы эта история в СМИ попала, в какое-нибудь «Пусть говорят» — страшно подумать, чем бы всё закончилось. Или если бы меня в больнице не спасли…

— Так это какое-то извращение? — не унималась Жанна.— Как-то с эротикой связано? Или боди-арт? Что за увлечение такое, которое нельзя называть?

— Можно. Просто… как бы это объяснить, у нас в обществе его неправильно воспринимают, путают со всяким европейским садо-мазохизмом, плётками, масками и прочим. Это японское искусство шибари или, даже вернее сказать,— кинбаку. Искусство связывания особыми верёвками; даже не столько связывания, сколько подвешивания. Мне трудно это объяснить, давайте я покажу фото.

Ксения достала смартфон и, покопавшись с минуту, протянула аппарат Жанне. Та удивлённо посмотрела, а затем передала аппарат Мише. На экране была запечатлена девушка на тёмном фоне — полуодетая, висящая в воздухе на виртуозно опутавшей её верёвке. Лена тоже взяла телефон и, увидев фото, воскликнула:

— Но ведь это больно, наверное? Зачем это?

— Мне трудно объяснить в двух словах,— вздохнула Ксения.— Это целая философия, тесно связанная с буддизмом. И в то же время как бы искусство. Как икебана, как бонсай, только вместо растений для композиции используется человеческое тело, причём необязательно женское. И получается правда очень красиво — действительно произведение искусства, особенно если талантливая модель. И потом это — совершенно особенное ощущение. Многие думают, что всё как-то связано с сексом, но это не про секс совершенно и не про эротику даже. Тяжело подобрать слова… Я могу сказать про свои ощущения, про свой первый раз. Когда-то и моя мама такое практиковала и первый раз меня подвешивал бывший её студент, который ездил в Японию и стал настоящим мастером.

Ксения на секунду замолчала и шумно отпила чай, а затем продолжила:

— Меня подвесили в тёмной комнате, где никого не было — только я и Мастер. Пока я висела, я не видела никого вокруг, даже Мастер не существовал для меня как человек. Он был как контролирующая, обволакивающая сила. Или просто поток энергии, направляющей верёвки. Я была как бы уже одна, было моё тело, были мои чувства. И была боль. Она была как сильнейший инструмент, очищающий сознание, смывающий из мыслей всё лишнее, чуждое, напускное. Когда Мастер ослабил верёвки и опустил меня, я ощущала себя уже совершенно другим человеком.

— Ого! — не выдержала Жанна.— Я не ожидала, совсем не ожидала, что вы, то есть ты… будешь так, ну… откровенна, в общем.

— Я устала прятаться,— вздохнула Ксения.— В этом нет ничего такого — нет извращения или истязания, но почему-то в обществе это занятие вызывает какой-то истерический шок. Вот если бы я занималась икебаной или дзюдо, это бы ни у кого не вызывало вопросов. А дзюдо куда опаснее, чем шибари. Очень тяжело всё время скрываться и испытывать этот страх! Давит будто плитой изо дня в день. Вот поэтому я вам и рассказала, просто не смогла терпеть… Лена, когда тебя увидела такую, очень остро это почувствовала.

Повисло неловкое молчание. Лайка, Миша и Жанна явно были действительно шокированы внезапным откровением Ксении и попросту не знали, что сказать. В затянувшейся тишине очень явственно прозвучал возглас, донёсшийся из детской:

— Мама! Я что, заснула? Мам, а пирожные где?