Перекресток в Никодимске

Глава 20. Вовремя извиниться

Утром Лена проснулось первой. Отчего-то сильно болела голова и категорически пересохло в горле. Она приподнялась на локте и взглянула на часы, висевшие на стене. Было без семи минут семь.

— Ксюша, ты не проспишь? — прошептала Лена, осторожно трогая подругу за плечо.

Та резко села на кровати, испуганно озираясь по сторонам. Похоже, забыла, что сегодня спала не одна.

— Ох, извини! — нервно сказала она.— Нет, не просплю. У меня второй урок сегодня. Ты как себя чувствуешь?

— Всё болит, а так — вроде живая. Я хотела спросить: можно твоим телефоном воспользоваться? — осторожно спросила Лена.— Я маме позвоню. Скажу, что приеду к ней, и тогда уйду отсюда, чтобы тебя не стеснять.

— Воспользуйся, конечно, но можешь и со своего,— улыбнулась Ксения.— Ты точно хорошо себя чувствуешь, чтобы ехать?

— С моего? — удивленно переспросила Лена.— А откуда он у тебя?

— Я подхватила твою сумку вчера, когда мы из квартиры выбегали,— смущённо ответила Ксения.— Вчера не сказала тебе, как-то неловко получилось. Пока ты спала, выключила его и на зарядку поставила. Он у меня так на подоконнике и лежит.

— Давай сюда! — резко воскликнула Лена.

Она схватила свой телефон и судорожно стала тыкать пальцами в экран. Сразу запиликали приходящие уведомления о пропущенных во время отключения аппарата звонках. Лена несколько секунд читала сообщения, непроизвольно перебирая губами, а потом сказала:

— Блин, мама звонила уже вчера вечером! Как бы он раньше меня туда не поехал… Извини, мне позвонить срочно надо.

— Конечно-конечно,— кивнула Ксения.— Я пойду быстренько чего-нибудь на завтрак придумаю, а ты говори сколько надо. Буду возвращаться — в дверь постучу.

Лена с благодарностью кивнула и, дождавшись, пока подруга выйдет, набрала номер матери. Ольга Владимировна не спала; она вообще в деревне вставала довольно рано, чтобы успеть управляться по хозяйству. Мать сдержано выслушала сбивчивый рассказ дочери, а затем неожиданно резко спросила:

— В милицию ходила?

— Н-н-нет!..— испуганно ответила Лайка.

— Правильно,— сухо отозвалась мать.— Позвони Серёже и извинись. Ко мне приезжать не надо, я завтра сама вам Катеньку привезу, она уже поправилась совсем. И с тобой, и с Серёженькой поговорю, чтобы вы там дурью не маялись.

— Как это?..— с непониманием переспросила Лена.— Как это извинись? — мама, ты что?!

— Это ты что, дура, творишь? — рявкнула Ольга Владимировна.— Шляешься чёрт знает где, пока муж дома голодный сидит, на звонки, небось, не отвечаешь!

— Да он сам не звонил, денег на сотовом…

— Не перебивай мать, дай договорить! Я бы тебе ещё и от себя добавила за такое блядское поведение!

— Но, мам…

— Тебе прошлого раза что — мало было? — зло продолжала мать.— Я тебе сколько раз говорила: береги Серёжу,— он хороший! Иначе будешь, как я, до старости одна прозябать, никому не нужная.

— Мам, он меня привязанной бросил…

— И что? Дед твой,— мой отец,— мать тоже в погреб запирал и вожжами отхаживал за меньшие дела. Я-то, дура, не понимала, а когда поняла, было поздно уже, сама одна осталася. Ты шляешься где-то до ночи, о муже не заботишься, а потом хвост поджала — и к мамке! А помру я — ты с кем останешься? А Катьку кто вытянет, а? Ты дурью-то не майся, пойди да извинись: всякое бывает, должен простить. А то смотри, он к другой уйдёт, дело не хитрое. У тебя-то самой сколько одноклассниц незамужних? А ведь и помоложе девки есть, если что. Ты пойми, Ленка, ты с дитём никому не нужна будешь. А тридцать стукнет — так и без дитя даже! Я уж думаю — лучше бы я не уезжала. Жила бы с вами — и ты бы дурью не маялась, под присмотром была.

— Мама, ну пойми, он меня правда чуть не убил! — отчаянно взмолилась Лена.

— Любит он тебя, бестолочь! — сколько тебе повторять?! — грозно повторила Ольга Владимировна.— Ничего ты по глупости не понимаешь. Не любил бы — ушёл к другой, да и всех делов. А так любит, что потерять боится; вот и привязал. Один раз же за три года, так ведь? Включи мозги: по какой причине опять? Может, снова шлялась с кем-то, как в тот раз с Сашкой? — вот получила! И ноешь теперь…

— Мам, тогда не было ничего, я с Катей…

— Заткнись! Хватит деньги попусту разбалтывать. Чтоб сегодня же пошла и извинилась, поняла? И чтоб когда я завтра с Катей приехала, ты уже на месте была, дом в порядке и обед приготовлен, ясно? Всё, пока, мне курей кормить надо, заболтала совсем!

Ольга Владимировна повесила трубку, а Лена в отчаянии уставилась на погасший экран смартфона. Слёзы сами собой подступили к горлу, и когда Ксения вернулась из кухни, Лена никак не отреагировала на стук в дверь. Хозяйка с трудом попала в комнату: руки были заняты сковородкой и кастрюлей. Открыть дверь удалось со второго раза. Гостья тихо скулила на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Её плечи дрожали от рыданий.

— Лена, Леночка, что случилось? — воскликнула Ксения и, поставив ношу на стол, бросилась к подруге.

Та оторвалась от подушки, но ничего толком сказать не могла, только всхлипывала и размазывала слёзы по лицу. Ксения обняла её, пытаясь успокоить, и неожиданно прижалась губами ко лбу:

— Ой, да у тебя температура! Ты вчера на холоде под дождём перемёрзла, наверное! — забеспокоилась она.— Ложись скорее, я тебя укутаю. У меня где-то Нимесил был; сейчас тебе разведу, но сначала померить нужно.

— И-и-и-и я н-не пое-е-йду ни-никуда,— заикаясь и всхлипывая, тянула страдалица.— И-и я — д-дура, ос-ставь меня! М-м-мама м-мне с-сказала…

— Успокойся, успокойся, ложись! Всё будет хорошо, потом разберёмся!.. Ты, главное, успокойся! Останься у меня, поспи ещё. Тут тебя никто не тронет, всё будет хорошо…

Ксения покопалась в аптечке, нашла термометр и нужные лекарства. Лена чуть успокоилась, но продолжала всхлипывать, правда, уже без слёз. Она сидела на кровати, зябко кутаясь в одело и зажав под мышкой термометр, пока подруга лихорадочно соображала, как ей поступить. Очевидно, что скоро нужно было бежать на урок, но оставлять дома простывшую подругу, да ещё в состоянии нервного срыва, Ксении очень не хотелось. Позвонить в школу и сказать, что заболела, было очень боязно, назвать настоящую причину — ещё страшнее. Она взяла у Лены термометр, решив пока сосредоточиться на лечении и отложить сложное решение ещё на несколько минут.

— Ого! Тридцать девять и восемь, ничего себе! — воскликнула Ксения.— Тебе только лежать можно! И не вздумай вставать с такой температурой. Сейчас лекарство дам.

Лена молча кивнула, а заботливая хозяйка принялась готовить лечебную суспензию. Когда больная выпила лекарство, Ксения попыталась накормить её овсянкой, но Лена замотала головой и негромко произнесла:

— Слушай, оставь меня, беги на работу, а то Галина Григорьевна с тебя шкуру спустит. Сама разберусь потихоньку. Поем и буду лежать. Не убегу никуда, честно. Иди; не хочу, чтобы ещё и у тебя были неприятности.

— Да ладно, я отпрошусь,— попыталась возразить Ксения.

— Иди, у нас с больничными очень строго, а ты ещё и недавно работаешь,— заволновалась Лена.— У нашей Гидры не забалуешь!.. Вылетишь в один миг, и что тогда? Беги, со мной всё хорошо будет, правда!

Ксения, обрадованная тем, что решение принято за неё, кивнула с благодарностью и поспешила собраться. Она торопливо позавтракала овсянкой, оставив всю яичницу Лене, и поспешила в школу. В голове засела мысль о необходимости вызвать подруге врача и оформить больничный. Она боялась, что у Лены могла быть какая-то другая, кроме простуды, причина для повышения температуры. Да и проблемы на работе ей сейчас тоже были совсем не нужны.

Ксения боялась вызывать врача к себе домой, боялась слухов и огласки. Лучшим вариантом было как-то доставить Лену в поликлинику, но как это сделать, было совсем непонятно. Учитывая произошедшее, ей даже просто на улицу страшно выйти, не то что куда-то в людное место отправиться и отвечать на вопросы врача. Ещё неизвестно, о чём она там с мамой договорилась и как это всё вообще будет дальше продолжаться…

Между уроками историчка дважды звонила подруге, удостоверяясь, что всё хорошо. Лена отвечала слабым, но вроде бы внятным голосом. Сообщила, что температура спала и ей уже лучше. Спросила, как там её класс, не разыскивали ли её с учебными вопросами. После второго разговора Ксению осенило: а ведь мать Миши из 11 «Б» работает в больнице! Вот через кого можно попытаться договориться и о больничном, и о негласном посещении врача. Но как это сделать?

Учительница истории хорошо понимала ценность личных связей, её родители часто ими пользовались, и она давно привыкла к такому подходу. Но вот самой ей договариваться о подобных вещах никогда не приходилось, и теперь обращение к ученику по такому щекотливому вопросу выглядело задачей крайне непростой. Ксения ругала себя, что в прошлый раз не взяла у парня телефон, теперь пришлось на стенде с расписанием разыскивать 11 «Б» и украдкой вызывать Мишу для разговора. Под любопытными взглядами одноклассников они вместе отошли в дальний конец коридора и учительница стала объяснять суть возникшей проблемы. На удивление, парень выслушал сбивчивый рассказ достаточно спокойно и легко согласился оказать помощь.

— Я про больничный могу через заведующего хирургией договориться, они с главврачом поликлиники друзья вроде как,— сказал он.— А вот насчёт вызова на дом — не знаю: вечером в выходной — дело сложное. На это деньги как бы нужны, бесплатно никто не станет.

— Конечно-конечно, я всё оплачу,— поспешно зашептала Ксения Олеговна, заметно стесняясь происходящего.— А вчерашним числом нельзя больничный?

— Навряд ли… Дай бог, чтоб сегодняшним удалось!..— вздохнул Миша.— Я сразу после школы побегу поговорю; может, и успею сегодняшним. Вы только маме не говорите, ладно? Она нервно на такое реагирует. А что с Еленой Андреевной случилось, почему она сама не может к врачу?

— Давай ты мне позвонишь, когда с больничным прояснится, я тебе по телефону всё объясню,— нервно сказала Ксения, оглядываясь на дверь кабинета.— Запиши мой номер и иди, а то на урок опоздаешь.

Миша кивнул и поспешил удалиться, не задавая больше вопросов. Ксения Олеговна сомневалась, правильно ли она поступила, но самой идти в больницу очень не хотелось. Кроме того, она очень беспокоилась, как она там одна, и не получится ли такого, что по возвращении домой она застанет опрокинутую табуретку и хладный труп в петле.

Едва начался следующий урок, Мише по WhatsApp пришло сообщение от Жанны: «Чего историчка от тебя хотела?». Парня несколько обидело такое внезапное обращение. Все последние две недели отличница не обращала на него практически никакого внимания, а тут в одночасье, после общения с Ксенией Олеговной на перемене, неожиданно вспомнила. Он осторожно опустил телефон под парту, чтобы нервный Тузов, который замещал у них сегодня ОБЖ, не заметил, как он набирает текст. Ответ был крайне лаконичен и полностью выражал Мишино отношение: «Не твоё дело». Прочитав его, Жанна злобно зыркнула с первой парты, но тут же отвернулась. Парень удовлетворённо хмыкнул: пусть теперь помучается от любопытства.

Ксения Олеговна зря сомневалась в своём ученике. Сразу после уроков Миша сразу поспешил в больницу. В субботу был велик шанс не застать Данилу Александровича на работе, но в этот раз повезло. Племянник «скайповой» кибер-бабушки, был на месте. Юноша выловил хирурга в коридоре и парой фраз обрисовал ситуацию, от себя добавив, что учительница для него очень важна, так как занимается с ним дополнительно, а тут ЕГЭ на носу.

— Ладно, я звякну в поликлинику, там сделают всё, что нужно. Через полчаса занеси им все данные в регистратуру — оформят как надо,— сказал врач.— Но закрывать больничный пусть на приём приходит,— как положено, чтобы вопросов никаких не было. И терапевта отблагодарить не забудет, это её риск, сам понимаешь!..

Миша кивнул и поспешил уйти, ругая себя за недальновидность. Он даже год рождения учительницы не знал, не говоря уже о точном адресе прописки и номере страхового полиса. Пришлось срочно позвонить Ксении Олеговне и обрисовать ситуацию.

— Я сейчас всё разузнаю и постараюсь тебе прислать,— нервно ответила учительница.— Не уходи далеко от поликлиники.

Слава богу, в истории болезни Елены Андреевны регистраторша нашла ксерокопию её страхового полиса, а остальные данные историчка перебросила через мессенджер. Миша оформил лист нетрудоспособности и под любопытным взглядом медсестры поставил закорючку в журнале получения. Забрав драгоценную бумажку, он снова набрал номер Ксении Олеговны.

— У меня всё получилось, давайте я вам в школу занесу больничный?

— Хорошо, спасибо! Я тебе очень благодарна,— торопливо ответила учительница.— Извини, урок сейчас, подходи на перемене.

Он вернулся в школу и, дождавшись конца занятия, зашёл в кабинет. Ксения Олеговна выглядела очень уставшей и перепуганной, торопливо взяла больничный и полезла в сумочку за кошельком.

— Сколько я тебе должна за эту… эту помощь? — неуверенно спросила она.

— Ничего не должны. Я так договорился, без денег пока,— ответил Миша.— Там с участковой потом решать придётся, при закрытии. Но я не знаю, сколько она скажет. А что с Еленой Андреевной, почему она сама не может пойти?

— Я не могу тебе рассказать,— ответила Ксения Олеговна.— Она на самом деле заболела, лежит у меня дома, но выйти пока не может. Спасибо ещё раз за помощь, мне как раз домой пора.

— Мне можно её увидеть? — обеспокоенно поинтересовался Миша.— Ей вчера ребята и звонили и писали, она никому не ответила. Что с ней произошло?

Ксения Олеговна задумалась. Лена сейчас в очень тяжёлом состоянии, ей нужна поддержка после разговора с матерью. Может, ученики ей в этом как-то помогут - она ведь к ним так привязана!.. Мысль о том, что подруга может свести счёты с жизнью, очень пугала Ксению. Она звонила домой на каждой перемене, в основном для самоуспокоения, понимая, что, по большому счёту, не может повлиять на ситуацию, а так выходило хоть чуть-чуть легче. В конце концов, Миша — хороший мальчик, не хулиган, и сильно им помог; пожалуй, его можно пригласить, чтобы как-то отвлечь Лену от кошмарных воспоминаний.

— Хорошо,— кивнула Ксения Олеговна.— Пошли сейчас со мной. Только не рассказывай никому, ладно? Выходи и жди меня на улице, за школой, хорошо?

— Понятно! Я никому не расскажу, честно,— кивнул парень и вышел.

Учительница истории поспешила собраться. Она даже отпустила дежурных, решив для экономии времени оставить свой кабинет до понедельника неубранным. Она ещё раз позвонила перед выходом Лене, сообщила, что скоро будет, и стала выпытывать, что бы такого приготовить на ужин.

— Картошки жареной,— отозвалась Лена слабым голосом.— Хочу жареную картошечку с копчёной скумбрией.

— Хорошо! Я всё куплю и приготовлю. Лежи, не вставай, ладно?

— Угу

Ксения собралась уже убрать телефон в сумочку и выйти из кабинета, как тот снова запищал. Это было сообщение от Жанны со вполне безобидным вопросом: «Добрый день, сегодня можем позаниматься?». Это было очень некстати, Ксения Олеговна уже дважды откладывала обещанные дополнительные занятия по истории, ограничиваясь разными тестами и интересными материалами, высылаемыми девочке на почту. Она очень боялась оставаться с Ивовой наедине. В памяти всплывала московская история, а мотивы отличницы казались ей очень странными. Конечно, девочка она умная и понимающая. Похоже, серьёзно увлекается и любит историю, но всё равно учительница ничего не могла поделать со своим страхом. Сегодня сообщение пришло совершенно не вовремя, и Ксения Олеговна с раздражением написала в ответ: «Сегодня не выйдет, домой спешу, плохо себя чувствую, напишу завтра на почту». Совесть слегка кольнула за враньё, но она уже привыкла к этому чувству. Даже Лене вчера она не смогла рассказать до конца всю правду, и та, похоже, тоже была с ней не до конца откровенной. «О чём же таком говорила её родная мама, что приключилась столь сильная истерика?..- вспомнила она утреннюю ситуацию - Явно что-то очень плохое…».

Миша терпеливо ждал в некотором отдалении от школы, и какое-то время они шли на расстоянии метров в тридцать, пока учительница не свернула к супермаркету. Ученик остался на улице и терпеливо ждал, пока она не возвратилась с покупками. Когда историчка появилась с пакетом, который из-за упаковки картошки вышел довольно тяжёлым, Миша тут же подскочил к ней, будто «случайно» проходил мимо:

— Здравствуйте, Ксения Олеговна! Давайте я вам помогу донести всё домой,— нарочито громко произнёс он, чуть ли не силой вырывая из рук покупки.— О, какой пакет тяжёлый!..

— Спасибо, Миша! Очень любезно с твоей стороны,— улыбнулась учительница, по достоинству оценив спектакль.— Пойдём, я живу чуть ниже по улице.

Теперь они шли рядом, но по-прежнему молча. Ксению терзали сомнения, Миша был снедаем любопытством. Погода сегодня слегка наладилась и, несмотря на пасмурное небо, дождя не выпало не капли. Довольно тёплый ветерок слегка качал кроны деревьев.

Миша, так и не попавший домой, шёл со школьным рюкзаком чуть позади, а Ксения, шагая впереди, всё время оглядывалась по сторонам и теребила в руках зонтик, словно собираясь укрыться от посторонних глаз в случае встречи со знакомым. Но они добрались без приключений, и учительница, первой зайдя в комнату, пустила Мишу внутрь только через минуту.

— Здравствуйте, Елена Андреевна! Я вас проведать пришёл,— сказал парень, переступая через порог.— Мы за вас все очень забеспокоились, а когда Ксения Олеговна сказала… ну что вы заболели как бы, я… в общем, захотел прийти, спросить, как вы, помочь там чем-нибудь; вот, с больничным, например.

— Это Миша в поликлинике договорился, чтобы тебе больничный открыли без посещения,— сообщила Ксения.— Я тебе сразу не сказала, когда звонила, но вот всё-таки это его заслуга!

— Здравствуй, Миша! Спасибо за помощь,— присев на кровати, отозвалась Лайка.— Видишь, я попала в небольшую семейную неприятность… Но ничего страшного, просто лицо не очень… Женщине стыдно в таком виде из дома выходить, только и всего. Пожалуйста, близко не подходи, я ещё и простудилась вчера, температура высокая. Это вирус, наверное, у меня дочурка тоже заболела. Ты тоже можешь подхватить его, а последний год — тяжёлый: пропускать, кхе-кхе, никак нельзя.

Она демонстративно покашляла, но получилось несколько комично. Миша продолжал стоять у входа, не зная, что делать дальше. Он не мог оторвать взгляд от лица учительницы с опухшими губами и носом, заметными синяками на скуле и на лбу. Глаза красные и заплаканные. Рука забинтованная на одеяле, картина в общем пугающая.

— Я скажу ребятам, что вы просто простудились,— уверенно начал Миша.— А то там сказали…

Ксения Олеговна сердито глянула на него, и парень осёкся на полуслове, осознав, что начал говорить лишнее. Он почувствовал себя страшно неловко, понял, что не знает, о чём хотел поговорить и зачем вообще пришёл. Собирался уже попрощаться и уйти, но в этот момент дверь в коридор неожиданно распахнулась, и на пороге возникла Жанна.

— Что, великий конспиратор, донёс «тяжёлый пакетик», а? — воскликнула она и, ловко проскользнув мимо замершего от удивления Миши, буквально ворвалась в комнату.— Ксения Олеговна, ну и как вы себя…

Ивова увидела лежащую на кровати Лену и оборвала фразу на полуслове, так и замерев с открытым от удивления ртом. Оцепенение длилось буквально две секунды, затем девочка резко развернулась и грозно спросила:

— Ну и что тут, блин, происходит?