Перекресток в Никодимске

Глава 30. Нарисованный дождь

Утро понедельника Жанна встретила в привычном режиме. Пора было избавляться от задумчивых размышлений над чужими проблемами, да и экзамены уже не за горами. Вчера она долго гуляла с отцом, разговаривая о накопившихся тревогах, и это принесло свою пользу. Девушка честно, ничего не утаивая, рассказала обо всех проблемах. По важным вопросам она была с ним даже более откровенна, чем с матерью, как-то так повелось ещё с детства, Жанна не знала почему: быть может мама была чаще погружена в работу и домашние дела, а отец придерживался четкого правила — работу оставлять на работе, и поэтому мог уделять внимание дочери. Он внимательно выслушал всю историю, которую до этого Жанна частично рассказывала матери, а затем серьёзно подвёл итог:

— Ты всё сделала правильно, за исключением отношения к парню. Это очень жестоко и подло — использовать его как прикрытие, да ещё и честно об этом говорить. Ты его очень обижаешь и мучаешь. Это как бутылкой с водой махать перед умирающим от жажды, хорошим никогда не кончится. Если ты не планируешь серьёзных отношений, скажи сразу. Не играй с ним, это просто отвратительно. Лучше останьтесь сразу друзьями, и всё. Иначе он будет страдать.

— А если я точно не знаю? — спросила Жанна.— Если я очень боюсь ошибиться?

— Тогда тем более лучше друзьями остаться,— уверенно сказал отец.— Любовь с первого взгляда — она только в кино бывает. Настоящее чувство вырастает долго и постепенно. Тебе сейчас об учёбе надо думать и о будущем, а отношения сами собой образуются постепенно; с этим не нужно спешить. Не надо поддаваться сиюминутной страсти, если потом собираешься прожить с человеком всю жизнь.

— А со слухами что делать? — вернулась девочка к первоначальной теме.— С тем, что про Елену Андреевну будут говорить, да и про нас вообще.

— У каждого слуха есть своя причина,— спокойно ответил отец.— Просто так в жизни ничего не случается. В чем причина слухов вокруг твоей учительницы?

— Не знаю.

— Из того, что ты рассказала, я не вижу другой причины, кроме зависти. Быть может ещё месть какая-нибудь, но мы это не сможем проверить,— продолжил отец размышлять вслух.— Искать, кто распускает сплетни — смысла никакого нет. Единственный эффективный способ — предоставить открытую информацию тем, на кого эти слухи могут повлиять. А потом просто подождать. Всё утихнет само собой.

— Не поняла,— переспросила девочка,— это кому нужно предоставить?

— Давай по порядку. Помнишь, как я тебя учил: берём лист бумаги и составляем чёткий список, по пунктам.

— Да-да, сейчас!..— поспешно кивнула Жанна и достала из сумочки блокнот.

— Так, что мы имеем? — есть негативное событие — нападение мужа и последовавшее за ним решение твоей учительницы о разводе. Вокруг события образуется масса негативных слухов. Мы составляем список с перечислением всех групп или отдельных людей, с которыми общается твоя учительница. Можешь и свои пункты добавить, теперь ведь слухи и тебя касаются. Ну и других заинтересованных лиц: твоего друга,— Миши, кажется,— и ещё учительницу истории, да?

— Ага, сейчас составлю.

Жанна остановилась и несколько минут писала в блокнот, нервно покусывая ручку, Потом вырвала из блокнота листок и протянула отцу такой список:

1. Мама Елены Андреевны

2. Школьное начальство

3. Одноклассники

4. Соседи

4.Друзья и знакомые Елены Андреевны

— Хм, список не совсем полный, я бы включил туда ещё родителей Миши, но это не очень существенно. Маму учительницы можно вычеркнуть, с ней только она сама сможет договориться, друзей и знакомых тоже. Соседям, мне кажется, всё равно, иначе бы ты с ними уже познакомилась. Судя по описанным тобой событиям, у неё настоящих друзей не слишком много; во всяком случае тех, кто может на неё повлиять. Остается школьная администрация и одноклассники. Я бы ещё добавил других учителей. Вполне возможно, слухи кто-то из них распускал. Просто из зависти — распространённое дело в женском коллективе, можешь у мамы спросить, про неё в свое время чего только ни говорили!..

— А про маму что?..— неожиданно поинтересовалась Жанна.

— Я бы не хотел этого повторять,— нахмурился Ивов-старший.— Если кратко, главной темой слухов было то, что она добилась продвижения по карьерной лестнице исключительно через постель. Она очень красивая, и такие слухи сопровождали её постоянно, одно время она очень из-за этого переживала. Но потом справилась. Ты, кстати, тоже можешь с этим столкнуться.

— Ну, я не такая красивая, как мама,— покраснела Жанна.— Я больше на тебя похожа, вон челюсть у нас один в один, поэтому можно не бояться.

— Отличный комплимент, умеешь порадовать папу,— вздохнул Олег и продолжил.— Давай вернёмся к твоей проблеме. На администрацию школы ты никак не повлияешь, а вот с одноклассниками нужно побеседовать чётко и открыто. Собери всех на свою сторону, чтобы внутри класса ничего плохого не говорили. Это поможет и Елене Андреевне легче всё пережить, и на завучей с директором повлияет, потому что всё равно у них среди учеников имеются свои стукачи. Если хочешь, я сам с Еленой Андреевной поговорю — возможно, ей ещё какая-то помощь нужна, но она вам с Мишей опасалась говорить.

— Думаю, пока не надо,— отозвалась Жанна.— Я сама в это ввязалась, сама и разобраться должна. Ты прав: это ценный жизненный опыт и интересная задача. Я сама должна её решить, вдруг потом ещё пригодится!

На душе после разговора с отцом стало гораздо легче, и только грядущий разговор с Мишей доставлял тревожное беспокойство. Она видела от него несколько сообщений и пропущенных звонков, но сознательно решила не читать их и не перезванивать, оставив всё для личной беседы.

Отец советовал делать всё осторожно и деликатно, при этом глядя в глаза, чтобы избежать недомолвок и непонимания. Но едва она вышла из дома на утреннюю пробежку с Джеком, как наткнулась на Штифлева, который ждал её у подъезда.

— Привет! Почему ты мне не отвечаешь? — резко спросил парень, едва она подошла.

— Ну так получилось, я хотела с тобой именно вживую поговорить, без телефона,— ответила Жанна.— Я тут много думала и…

— …И теперь я тебе не нужен? Уже наигралась в детектива?

— Что за истерика? — ощетинилась девушка.— У меня есть своя жизнь и моменты, когда вообще общаться не хочу. В чём проблема?

— Ну, просто вчера я наткнулся на одну старушенцию. Она, короче, не то чтобы источник слухов, но оказывает существенное влияние на их распространение…

Миша вкратце изложил события прошедшего дня, не став, правда, описывать довольно неприятный разговор с матерью, который состоялся после ужина и был связан с заведующим отделением в частности и с уважением к старшим в целом. Миша сорвался, нагрубил маме и теперь был на взводе от всего произошедшего. Вчерашнее молчание Жанны ухудшило ситуацию, и в итоге он почти не заснул ночью, а утром, встав в шесть часов, оделся и направился к знакомому подъезду. Когда девушка заговорила с ним, он очень обрадовался, но тон показался холодным. По мере рассказа одноклассница хмурилась всё сильнее:

— Ну ты, блин, талант: это же надо было так облажаться,— усмехнулась Жанна.— Не, ты прям герой-любовник получился! Пусть радуется, что ты её в конце не зарубил!

— Я и в самом деле не знал, что делать,— ответил Миша.— Как-то растерялся…

— Фигня это всё, повоняет и выветрится,— решительно заключила Ивова.— Я вот поняла, что слишком много из-за этого всего переживала. Нужно было давно остановиться; знаешь, так: глубоко выдохнуть, а потом подумать и во всём разобраться. Именно так я вчера и сделала. Полезно иногда побыть одной, вот и не хотелось даже на звонки отвечать. Ты же не стал меня ревновать?

— Нет, мне просто… ну поговорить хотелось. За эту всю ситуацию.

— Я тоже хотела обсудить,— сказала Жанна.— И извиниться. Я вела себя неправильно. Действительно заигралась в детектива или шпиона. В общем, надо было сразу обозначить наши отношения как дружеские. Не переходить к поцелуям и этой показухе. Наплевать на слухи. Просто дружеское общение, помощь любимой учительнице. Как вариант — совместный досуг и занятия, но по-дружески. Я не собиралась заводить какие-то отношения и не испытываю к тебе каких-то чувств. То, что я делала, было глупостью. Прости меня, пожалуйста, я плохо с тобой поступила!

— Понятно,— поджав губы, произнёс Миша.— Я тогда пойду. Ты же бегать будешь, а я так не могу, не хочу тебя задерживать, да и в школу надо собираться.

— Подожди, ты ничего не хотел спросить? — встревожено поинтересовалась девушка.

— Нет-нет, ничего, мне уже все хорошо понятно,— торопливо ответил парень.— Всё понятно и логично. Хорошо, что мы поговорили, мне пора!

Он развернулся и поспешно пошёл прочь, опасаясь, что у него, как в детстве, брызнут из глаз слёзы. Жаль, что нет дождя — под дождём слезы не видны.

Боль, тоска и одиночество переполняли его до краёв. Всё время до этого ещё теплилась какая-то надежда, теперь она окончательно развеялась. У горизонта висели свинцовые тучи. Было заметно, что на окраине города скоро начнётся дождь. С той стороны по земле стелился стылый осенний ветер. Веяло первыми утренними холодами, предвестниками зимних заморозков.

Миша злобно пинал ногами опавшие листья. «Просто друзья! — раздражённо думал он,— Ебучая френдзона! — всё, как в Интернете, сказано. Требуется подручный — пожалуйста, а отношения не нужны, блин!». В самом начале, ещё летом, когда строил свои грандиозные планы, он мысленно готовился к подобному развитию событий, но всё равно это получилось больно и тяжело. Особенно после поцелуев, разговоров и прогулок, которые вроде бы сулили успех.

Теперь в классе он слышал за спиной злорадный шёпот, не мог смотреть в сторону Жанны, которая сидела с ним за партой с задумчивым и отрешённым видом. После второго урока он договорился пересесть, и разговоры только усилились, однако Миша старался этого не замечать. Он прогулял последний урок и даже подумывал прикинуться дома больным, чтобы пропустить недельку и окончательно успокоиться, но тут неожиданно вспомнил, что обещал Елене Андреевне зайти посмотреть ноутбук. После всех прошедших событий идти категорически не хотелось, но, с другой стороны, стоило предупредить учительницу о новой возможной волне слухов. Миша до последнего сомневался, но потом всё-таки решился уйти вечером из дома, чтобы не общаться лишний раз с матерью.

Он очень любил и жалел маму, но в последнее время ему всё труднее было находить с ней общий язык. Тяжёлая одинокая жизнь наложила свой отпечаток, Мария Александровна многого боялась в жизни, особенно за сына, и её бесконечные предостережения всерьёз раздражали. Он не опасался какой-то мести со стороны племянника зловредной бабки— заведующего хирургическим отделения, но вот слухи действовали на маму самым разрушительным образом. Теперь получался замкнутый круг: идти к Елене Андреевне означало подтверждать эти самые грязные слухи; не идти — значит, испугаться сумасшедшей бабки-сплетницы и ещё вдобавок выслушивать наставления матери.

Кроме того, в памяти постоянно возникала Жанна, он почему-то представлял, как она усмехается над его страхами. Это стало последней каплей. В конце концов, нужно просто сходить ещё раз проведать учительницу. Всю неделю он так делал, и что особенного в этом теперь?..

Лайка встретила его в спортивном костюме. Её волосы были убраны под бандану. Это выглядело так необычно, что в первую секунду он её даже не узнал.

— Ой, Миша! Заходи, я и забыла совсем, что просила тебя зайти,— воскликнула она.— Мы тут с Ксенией небольшой ремонт затеяли, балкон к зиме слегка утепляем, ну и убираемся по мелочи. Бардак страшный, конечно, но ты не обращай внимания.

Миша кивнул и прошёл в бывшую детскую комнату, которая не была подвергнута реконструкции. Ксения Олеговна к нему не вышла. Судя по звукам, доносившимся из соседней комнаты, она там что-то то ли красила, то ли, наоборот, что-то отчищала от краски. Хозяйка квартиры достала из шкафа повреждённый ноутбук, и Миша приступил к осмотру. Довольно быстро выяснилось, что он ничем не сможет помочь. Совершенно точно нужно было заменять повреждённые детали, с чем он в принципе бы справился, но вот искать их и заказывать через Интернет выглядело задачей весьма трудоёмкой. Он прямо сказал об этом учительнице, на что та отреагировала неожиданно спокойно:

— Честно говоря, я не особо надеялась. Бывший его таскал в какой-то ремонт, там цену загнули чуть ли не как за новый. Я теперь думаю — бэушный какой-нибудь на Авито найти или где-нибудь ещё, чтобы хоть какой-то компьютер дома был.

— Мне кажется, стоит собрать настольный компьютер из запчастей или бэушный купить — так дешевле получится,— сказал Миша.— Сейчас как кризис усилился — множество контор после закрытия старую технику продаёт, так можно и монитор, и системник подешевле купить. Конечно, не в нашем Никодимске — в областном центре такого добра точно навалом.

— Ну вот, я как раз к следующему месяцу с долгами разделаюсь. Тогда, может, и позову тебя помочь с выбором,— отозвалась учительница — А этот возможно куда-либо продать, на запчасти? А то лежит тут мёртвым грузом.

— Да, наверное, можно… У нас рядом с рынком мастерская есть, знаете? Туда отнести, они наверняка за него что-нибудь дадут.

— Хорошо! Ты спешишь? Может быть, чаю хочешь? — предложила учительница.

— Скорее нет, я пойду… не хочу вам мешать.

— Ты не мешаешь, просто хотела попросить ещё об одной помощи. Выключатель в комнате заедает, я давно уже купила, а всё некому поменять. Самой как-то страшно в электричество лезть,— призналась Лена.

— Хорошо! Помогу, конечно,— отозвался Штифлев и отправился в зал.

Когда он вошёл, Ксения Олеговна сидела на полу и пыталась отмыть пальцы от монтажной пены, которой она заделывала щели на балконе. Баллон из-под пены лежал рядом и, судя по следам пальцев, работа с этим модным материалам продвигалась не слишком успешно.

— Здравствуй! — сказала она,— Извини, не могла оторваться — возилась с вот этой пакостью.

— Здравствуйте! Ничего, всё нормально,— ответил Миша, осматривая выключатель.— Елена Андреевна! Отключите, пожалуйста, пробки.

Он довольно ловко провёл разборку, а вот дальше начались сложности. Провод в коробке оказался очень коротким. Чтобы притулить туда новый выключатель с иначе расположенными контактами, пришлось изрядно повозиться. Когда он заканчивал, на улице уже стемнело, и Елена Андреевна подсвечивала ему фонариком телефона. Руки отбрасывали на стену причудливую тень, и иногда казалось, что Миша проводит какой-то зловещий ритуал по вызову злых духов. Наконец всё было закончено, и Елена Андреевна уговорила Мишу остаться на чай:

— Слушай, тебя явно что-то тревожит,— сказала она, закидывая пакетик в кружку.— Я тебя сегодня в коридоре видела: на тебе лица не было.

— Это из-за Жанны, наверное,— проницательно заметила Ксения Олеговна.— Вы с ней поссорились, что ли?

— Не совсем, ну то есть не ссорились, а как бы расстались,— вздохнул Миша.— Но я не из-за неё переживал, просто когда ты вчера звонила, получилась одна неловкая штука. В общем…

Он всё рассказал о вчерашнем случае, но последовавшая реакция оказалась совершенно неожиданной. Лайка весело рассмеялась и хлопнула Ксению по плечу:

— Блин, точно как в мультике, который мы вчера смотрели! Всё едино, прям одно к одному.

— Это не смешно,— мрачно заметила Ксения.— Это очень плохо может закончиться.

— Да ладно, всё равно какую-нибудь гадость точно будут говорить,— улыбнулась Лена.— Я уж и не знаю, кем лучше числиться: проституткой, лесбиянкой или совратительницей несовершеннолетних. По-моему, уже нет никакой разницы.

— Разница есть,— недовольно заметила подруга.— Не за всё есть уголовная статья.

— Если нет заявления — ничего не будет! — сказала Лена.— Честно, меня всё уже достало. Даже достало говорить, что «всё достало», блин! Мне сейчас вообще эта ситуация пофиг. Я устала быть одна, устала всего бояться. Это же из детства тянется, когда и вроде со всеми, и в тоже время одна. Мама на работе — поговорить не с кем, вот и держишь в себе.

— Не знаю, у меня такого не было,— спокойно ответила Ксения, слегка раздражённая поведением подруги.— Я с родителями обо всём поговорить могла.

— Ну тебе разве не хотелось братика или сестрёнку? — спросила Елена Андреевна.— Мне вот очень хотелось сестру. Чтобы с ней всё обсуждать, как с тобой сейчас. Вот ты мне действительно как сестра! — столько лет ждала, и вот, наконец, ты появилась в моей жизни.

— Да, хотелось, но не так прям сильно,— отозвалась Ксения.— Но друзей тоже много в детстве не было.

— У нас, рождённых в девяностые, вообще получилось поколение одиночек,— продолжила мысль Лена.— Полная семья — большая редкость, а второй ребёнок — вообще роскошь несусветная.

— Ну, у меня не так, у меня мама по здоровью второго побоялась,— возразила Ксения.

— Не важно!.. Всё равно, когда один растешь — мир по другому строится,— не сдавалась Лена.— Вот, Миша, ты же тоже у мамы один. Подтверди, что по-другому, чем если бы брат или сестра были.

— Ну да, наверное,— неуверенно кивнул Миша.— Я, если честно, брата старшего в детстве хотел. Такого здорового и крутого, чтобы, если что, мог со всеми во дворе разобраться и нас с мамой защитить. Даже папу так не хотелось, как брата.

— Вот это да!..— обрадованно закивала Лена.— Брата тоже хотелось. Я когда во вторую смену училась, в восьмом, кажется, классе, так страшно было зимой из школы возвращаться, когда темно уже,— тогда думала: вот бы у меня был старший брат, крутой и здоровый.

— Вы на меня не обижаетесь, ну за то, что я так со старушкой этой?..— неуверенно спросил Миша.

— Нет, конечно. Ты правильно сделал! — воскликнула Лена.— Матом только крыть не надо было, а так это совсем не её дело, конечно.

— Я тоже всегда хотела высказать в глаза всё, что думаю, тем, кто сплетни распускает за спиной,— внезапно сказала Ксения Олеговна.— Но так ни разу и не решилась.

— Я, наверное, пойду,— неуверенно сказал Миша, испугавшись какой-то домашней откровенности разговора.— Спасибо за чай!

— Подожди,— остановила его Лайка.— Так что там у тебя с Ивовой? — ты о ней обмолвился. Что-то случилось?

Миша замер, уже было поднявшись с табуретки, чтобы уйти. Тоска и одиночество изжогой бесновались где-то в груди. Его так и подмывало всё рассказать, просто выговориться обо всём, что наболело, но он по-прежнему боялся это сделать.

— Лена, оставь парня в покое,— вмешалась Ксения Олеговна.— Он уже не маленький и сам во всём разберётся.

— Да ладно,— возмутилась Лайка.— Возраст ничего не решает. Ты вот во всём разобралась? Или я? Мы, блин, все закрываемся, каждый сам за себя, а потом страдаем. Я вот думаю: если бы у меня было с кем в школе обсудить, поделиться, обдумать — может, и не было всего этого кошмара. Просто по-другому сложилось. Когда один — очень легко ошибиться. Не от того, что молодой, а потому что смотришь узко. Не можешь взглянуть со стороны. Бах — и в ловушке!

— Да, может, в этом что-то есть,— согласилась Ксения Олеговна.— У меня первые проблемы начались, когда я перестала всё маме рассказывать, ну ещё по студенчеству. Думала, взрослая, сама во всём разберусь.

— Ну мне особо-то и рассказывать нечего,— признался Миша.— Жанна заявила, что мы останемся просто друзьями. Что я как бы неплохой, но ей не особо интересен. Сказала — то, что мы стали типа встречаться,— ну там целоваться и вообще,— это было ошибкой, и всё.

— Ой, вот же эгоистка! — воскликнула Лена.— Самовлюблённая и глупая притом. Ты в классе — самый толковый парень, я прямо ей так и говорила, вон Ксения — свидетель.

— Елена Андреевна! Это, наверное, слишком! — вмешалась учительница истории.— Не надо лезть в личную жизнь.

— Да, наверное, не надо,— вдруг резко потускнела Лена.— Нужно соблюдать приличия. Нужно оставаться в роли учительницы. Всё правильно, строго и благопристойно. Извини! Что-то меня действительно… ладно, не важно. Миша, спасибо ещё раз за помощь! Уже поздно, тебе пора.

Миша торопливо кивнул и, попрощавшись, покинул квартиру. Закрыв за ним дверь, Ксения Олеговна сказала:

— Что-то на тебя это аниме плохо подействовало! Чересчур рискованный сюжет.

— Да ладно,— усмехнулась Лайка,— Зато какое красивое! Тонкое и изящное, прямо до слёз. Макото превзошёл себя.

— Ты что, тоже решила влюбиться в ученика?

— Конечно, нет! — возмутилась Лена.— И потом, по сюжету — ученик влюбился в учительницу. Или нет, даже не так. Он же не знал, что она учительница. Он влюбился просто в человека, а потом узнал, что она в школе у него работает. Но там даже не в этом дело. Эти герои — прямо как мы: никому не нужны и страшно одинокие. И могут быть вместе, пока идет дождь.

- Да, я тоже что-то такое почувствовала, - согласилась Ксения. – Но только героиня больше на меня похожа. Тоже ложное обвинение, травля и попытка самоубийства. Но больше всего задела фраза героини, невероятное совпадение, как будто я сказала: «Мне уже двадцать семь лет, а я не умней, чем в пятнадцать, я словно застыла на месте.»