Песня полной луны

Глава двенадцатая

Оуэн вернулся домой под утро. Белла сделала вид, что спит, хотя не спала за ночь ни минуты. Она слушала, как Оуэн разделся и скинул джинсы прямо на пол, как зашумела в душе вода, и ей хотелось швырнуть чем-то тяжелым ему в спину. Где он, черт возьми, вообще был?!

Дурные мысли приходили в голову сами собой, как бы она ни гнала их прочь.

Оуэн заснул почти сразу, как только его голова коснулась подушки. Белла сухо шмыгнула распухшим от слёз носом и перевернулась на спину, уставившись в потолок.

Быть может, Линда была права.

Быть может, ей нужно отвлечься? Не завести кого-то на стороне, ни за что, но… просто пофлиртовать с кем-то, заставить Оуэна злиться и ревновать? Сделать так, чтобы он увидел: Белла интересует других парней, на нём мир не зациклился.

Белла не могла представить, что изменяет Оуэну. Это казалось чем-то настолько неправильным, что даже сводило живот. Она в принципе не могла представить, что изменяет человеку, которого сама выбрала — всякие фантазии и эротические сны о знаменитостях не в счёт. Но что-то внутри, какой-то мерзкий, тоненький голос, противный, как москитный писк, зудел и зудел.

«Не можешь представить? Буквально несколько дней назад, в том пабе, ты напилась в такой хлам, что трахнулась бы с тем парнем, что пялился на тебя, если бы он предложил»

Она крепко зажмурилась.

«Это неправда. Я бы никогда так не поступила»

«Ты так уверена?»

Черт, Белла была уже ни в чем не уверена. Её утешало только одно: чужими духами от Оуэна, когда он вернулся домой, не пахло.

Уходя в университет, она впервые порадовалась, что по большей части у них с Оуэном в этом году не одинаковое расписание. Белле хотелось ощутить себя не просто «девушкой Оуэна Грина», а самой собой. Впервые, быть может, за последние несколько месяцев — ей всё время казалось что с тех пор, как они съехались, её вообще перестали воспринимать, как отдельную личность.

Быть девушкой Оуэна Грина — приятно, однако недостаточно, чтобы… что?

У неё были свои амбиции. Белла мечтала сделать карьеру, а не просто превратиться в жену успешного «белого воротничка», но даже собственные родители перестали воспринимать её кем-то, у кого есть мечты и цели. А воспринимал ли её Оуэн?.. Или он тоже видел в ней красивое «приложение» к самому себе?

Белла злилась на себя за то, что могла хотя бы предположить такое. Она хорошо знала Оуэна; знала, что он не думает о ней, как о какой-нибудь «стэпфордской женушке», но его поведение никак не укладывалось у неё в голове.

— Эй, — Линда подтолкнула её локтем. — Ты выглядишь так, будто по тебе проехались асфальтоукладчиком. И не смотри на меня, я знаю сложные слова, хоть и блондинка!

В аудитории собравшиеся по группкам студенты что-то обсуждали, хохотали. Кто-то спешно дописывал решение заданной макроэкономической задачи к следующему семинару.

— Я не… — начала Белла. До лекции по политологии, единственной у них с Линдой совместной, оставалось несколько минут, и уложить все свои переживания в короткий рассказ она бы не смогла, даже если очень бы захотела. — Просто дерьмовая ночь и дерьмовое утро.

«Действительно, куда уж дерьмовее…»

Линда решительно запихнула конспект в сумку и, поднявшись на ноги, потянула Беллу за руку.

— Пошли. Лекция как-нибудь и без нас пройдет.

— Куда? — Белла чувствовала себя такой разбитой, что почти не сопротивлялась. — А как же?..

Линда фыркнула.

— Я вижу, что тебе плохо, и я не могу оставить тебя в таком состоянии. Мы пойдем в кафе, попьем кофе, и ты мне всё расскажешь. Лекция никуда не денется, потом у кого-нибудь возьмем диктофонную запись.

Сердце Беллы едва не выскочило из груди, когда она столкнулась на выходе из университетского корпуса с каким-то парнем, выше её на целую голову и определенно не знакомым. От него пахло чем-то приятным и терпким — вроде травами?

— Осторожнее, — он придержал её за талию, тут же отдернул руку.

Прикосновение будто ударило током, даже сквозь ткань её блузки. Белла вздрогнула, подняла взгляд.

Лицо показалось ей смутно знакомым — смуглая кожа, темные, убранные в пучок на затылке волосы, карие глаза, четкие черты. Впрочем, здесь, в Шарлоттаунском университете, все так или иначе сталкивались между собой, хотя бы раз или два.

Он смотрел на неё в ответ. Внимательно, жарко — так, что ей невольно вспомнился незнакомец в баре, чьи джинсы она облила коктейлем. В памяти его лицо совсем не сохранилось, испарившись вместе с утренним похмельем, но взгляд запомнился. И этот парень сейчас на неё глядел точно так же.

Непрошенный жар опалил ей щеки, полыхнул в груди и ухнул в низ живота. Белла влипла в тягучий темный мед чужих глаз, чувствуя, как её затягивает всё сильнее, а дыхание сбивается.

Парень хмыкнул.

— Извини, — пробормотала Белла, смутившись.

Торчит тут как идиотка, прямо в дверях корпуса, глупости какие-то сочиняет. Даже если на неё как-то там и смотрят, она не может этого запретить. Разве она виновата, что весьма симпатична? Белла всегда и знала, что очень даже ничего, и старалась поддерживать себя в форме.

Правда, ради Оуэна, а не ради других парней. Им можно было смотреть, но не трогать, а Белле и Оуэну нравилось, что другие пускают на неё слюни.

«Зато сейчас ты почему-то стушевалась, — ехидно заметил её внутренний голос. — С чего бы это, дорогуша?»

— Ничего, — произнес парень, разбивая неловкую паузу между ними. — Бывает.

— Белла, — Линда вернулась, подхватила её под руку, — пошли уже, — она потянула Беллу к выходу из корпуса.

Даже не оборачиваясь, Белла знала, что ей смотрят вслед, и от этого её бросало в приятную дрожь.

…Линда сделала глоток капучино. Взяв по стаканчику кофе в кафе недалеко от территории университета, они заглянули в небольшой парк и нашли скамейку подальше от основной аллеи.

В воздухе пахло осенью, и, хотя дети всё еще с гиканьем гоняли на велосипедах по улицам и дорожкам городских парков, а взрослые ещё не успели влезть в осеннюю одежду, особый аромат осени уже щекотал ноздри, мешаясь с запахом кофе.

— С тобой что-то не так, детка, — произнесла Линда, глядя на Беллу, старательно изучавшую свой стаканчик. — Ты сама не своя с некоторых пор. Вы поссорились с Оуэном?

Поссорились ли они? Утром даже не разговаривали, и Белла теперь понятия не имела, что между ними происходит в последние дни… недели? Месяцы? Как давно это началось? С тех пор, как ему начали сниться кошмары? Или это были не кошмары, а эротические сны с участием другой девушки?

Или с тех пор, как он стал отказываться трахаться с ней?

Вокруг Оуэна всегда вились девчонки. Порой их даже не смущало присутствие Беллы рядом — они кокетничали, невзначай сбрасывали бретельку майки или топа с плеча, крутили на палец волосы, закусывали губы. Полный набор флиртующей идиотки. Оуэн обычно их осаживал, мягко или жестко, по настроению. Белла чувствовала себя особенной.

Но что, если в той фирме, где он стажировался, нашлась девушка, перед которой он не устоял? Или нашлась среди каких-нибудь студенток или даже сокурсниц? Эта мысль въелась в мозг.

«Реветь ты сейчас не будешь, — приказала Белла себе. — Ещё чего не хватало, в людном-то месте! И тушь потечет»

Линда смотрела на неё выжидающе.

Можно было отшутиться. У подруги полно своих проблем: и этот её любовник, которого Белла никогда не видела, а если и видела, то не знала, что это он; и Дилан с его изменами, даже если они договорились о свободных отношениях. Сваливать на неё свои проблемы хотелось меньше всего.

Можно было перевести разговор, но Линда только казалась дурочкой — большие голубые глаза, блондинистый хвост волос, пухлые губы, типичная миленькая «Барби». Мозги у неё были, и даже если её факультет гуманитарных наук предоставлял лишь полный набор курсов для образованных идиоток, это не значило, что Линда не разбиралась в людях и их эмоциях.

Сглотнув, Белла выпалила:

— Кажется, Оуэн мне изменяет.

Линда моргнула.

— Что?

— Я не знаю… — запал у Беллы угас, и теперь она почувствовала себя полной дурой. У неё не было доказательств, только её собственные страхи и домыслы. — Он перестал со мной спать. Говорит, что из-за валиума ему совсем не хочется трахаться. И я поверила, но на той вечеринке никакой валиум не помешал ему. Я уже обрадовалась, что всё снова в порядке, а вчера он вдруг спихнул меня и сбежал, и его не было до самого утра. Я не знаю, что и думать.

Она всё-таки вывалила на Линду всё, что травило её, и теперь чувствовала себя ещё большей идиоткой. Если проговаривать ситуацию вслух — она и выеденного яйца не стоила, но почему тогда у Беллы так на душе кошки скребут?

Мимо проехала маленькая девочка на самокате. Белла подумала, что ей хочется вновь стать ребёнком, и чтобы ссадина после поездки на велосипеде оказалась единственной проблемой, а боязнь, что родители отругают за «B» на контрольном тесте — самым сильным страхом.

Ей хотелось заплакать, но она сдержалась, сглотнула горький комок, застрявший в горле.

Линда потянулась и сжала её ладонь.

— Думаешь, у него есть кто-то?

— Я… — Белла зажмурилась. — Я понятия не имею. Никакого запаха духов, подозрительных смсок я не замечала. Но из-за чего ещё он может не хотеть со мной спать? Что я делаю не так?

— Знаешь… — Линда поставила стаканчик с кофе рядом с собой, чтобы не расплескать, — я не думаю, что ты что-то делаешь не так. Я сама долго не верила, что Дилан трахается с кем-то на стороне. Всегда мне казалось, что у меня будут отношения, как у родителей: вместе с юности, замужество, ребенок или два. Я не стремилась делать карьеру, я просто мечтала быть счастливой. И я надеялась, что Дилан — тот, кто сможет мне это дать. И я чертовски ошиблась, — она поджала губы. Идеальный контур алой помады смазался. Слово «чертовски» диссонировало с её кукольной внешностью. — Дилан вообще не особенно скрывает, что спит с кем-то на стороне. Мне сначала было больно, я проревела все выходные, не разговаривая даже с мамой… а потом я подумала — какого черта? Если он может трахать кого-то ещё, почему я не могу?

Белла моргнула. Эту сторону истории она слышала впервые — почему-то была уверена, что всё у Линды и Дилана по обоюдной договоренности. Да и сама Линда твердила, что не всё, что хочется, можно сделать со своим парнем, особенно если хочется оставаться для него куколкой и будущей женой. Врала?..

А как бы на месте Линды поступила она сама? Ведь, возможно, она и есть сейчас на её месте.

— Ты не рассказывала.

— Я и не собиралась, — Линда покачала головой. — Я не хотела, чтобы ты чувствовала себя неловко, раз у вас с Оуэном всё прекрасно.

— Я тоже так думала.

Признаться, Белла не ждала от Линды какого-либо совета. Какой совет вообще тут мог быть? И она не почувствовала облегчения, вывалив все переживания — только жгучую неловкость.

— Как ты поняла, что Дилан тебе изменяет?

Линда пожала плечами.

— Он не очень скрывался. Засосы на шее, под ключицами. Смазанные следы помады на рубашке. Отмены свиданий якобы из-за учебы или стажировки. Дилан очень хотел, чтобы я узнала. Почему-то его заводит, что я знаю. И что у меня тоже кто-то есть.

Белле хотелось спросить: почему ты от него не уходишь? Но она и так понимала, почему.

Пресловутая «американская мечта». Красивый дом, идеальная семья, улыбки, предназначенные для окружающих. Такие, что сводит щеки и губы. А за кулисами — ссоры, измены, притворство.

Белла надеялась, что у них с Оуэном будет не так. Будет ли?..

— Я не смогу так, — она покачала головой. — Я не смогу найти кого-то на стороне, даже если… если Оуэн нашел другую.

«Я не смогу ему лгать. И не смогу смотреть на себя в зеркало и не ненавидеть»

Линда выпустила её ладонь. Отпила остывшего кофе.

— Ты так уверена? Тот парень, которого мы встретили, выходя из корпуса… он явно был бы не против. Шучу, — она подняла руки, якобы сдаваясь. — Шучу, шучу.

— Не смешно.

Белла спрятала пылающее лицо за стаканчиком.

Разумеется, ей никогда не пришло бы в голову даже познакомиться с этим парнем. Но что-то в его взгляде заставило подумать, что ей было бы с ним хорошо.

Идиотская мысль.

— Я попробую узнать у Дилана что-нибудь, — Линда вздохнула, осторожно обняла Беллу. — Если у Оуэна кто-то есть, парни должны знать. Они же лучшие друзья.

— Спасибо.

Нет, ей не стало легче. Совсем нет. Но Белла почувствовала, что она не одна.

Это согревало.

Оуэн не выспался и опоздал на первую лекцию. Когда он проснулся, с тяжелой, будто с похмелья, головой, Беллы уже не было дома. Он едва успел на семинар, влетев в аудиторию в последнюю минуту перед началом, но сосредоточиться на голосе преподавателя и его вопросах так и не смог.

Хорошо, что отвечал кто-то другой.

Голова гудела. Разговор с Майлзом не сильно облегчил ему жизнь, но Оуэн понимал теперь — он не свихнулся, всё происходит на самом деле, и он не один. Это уже радовало, хотя мало хорошего было в том, что они по-прежнему понятия не имели, что им делать.

Преподаватель что-то спрашивал, кто-то из однокурсников отвечал; Оуэн потерял нить происходящего, так и не обнаружив её. А потом увидел.

Снова.

Она стояла в углу, и вода гулко капала на пол. Никто не обращал на неё внимания, как и на той вечеринке. Гнилостный запах разложения забивался в ноздри. Оуэн понимал — никто и не должен её видеть, она здесь только ради него, Майлза, Гаррета и Дилана, и она не успокоится, Господи, она не успокоится…

Она сделала шаг.

Оуэн инстинктивно отодвинулся; ножки стула царапнули по полу.

Он должен держать себя в руках.

На лбу выступила испарина.

Если бы он знал молитвы, он бы молился, но он всегда думал о чем-то другом, когда родители водили его на воскресные проповеди. Например, громко ли будет визжать миленькая дочка пастора, если поцеловать её? Сара была хорошенькой в школе.

Она шагнула ещё ближе. Запах был всё тяжелее.

— Извините… — слова пришлось выталкивать из горла. — Я выйду в туалет.

Разрешения Оуэн дожидаться не стал. Два года в университете он был достаточно хорошим студентом, чтобы выйти в туалет тогда, когда ему это было чертовски нужно.

До мужского сортира он почти бежал.

Его вывернуло в раковину, как только дверь со стуком захлопнулась за его спиной. Оуэн сплюнул остатки рвоты — совсем как на тусовке у Гаррета, опять, снова, — и открыл кран.

— Хреново тебе, — раздался чей-то голос.

Оуэн обернулся.