Песня полной луны

Глава двадцать восьмая

Даже после разговора с Уиллом и обещаний Клэри развлечь её, легче Кэрри не стало.

С тех пор, как она, задремав за учебником, снова услышала чужой жуткий голос, она начала бояться засыпать. Она уговаривала себя, что это просто стресс — учёба, переезд и очередная безответная влюбленность никому не добавят радости в жизни. А с тех пор, как тот же голос послышался ей в столовой, она только убедилась в своих подозрениях.

Ей было страшно, а поговорить ей было не с кем.

Уилл пропадал то в библиотеке, то с кем-то из своих новых знакомых, и Кэрри чувствовала себя одинокой. Новость, что погиб ещё один студент Шарлоттаунского университета, не добавляла ей оптимизма. Сокурсники шептались, что некий Гаррет Уилсон, один из лучших студентов и хороший спортсмен, умер прямо дома у своего друга, и одна мысль об этом вызывала у Кэрри тошноту и такой ужас, что её начинало мутить.

На следующий день после того, как стало известно о смерти Гаррета, в университет нагрянула полиция. Некоторых студентов вызывала в деканат, чтобы они смогли пообщаться с детективами с глазу на глаз. Кэрри чувствовала себя, будто в клетке.

Воспоминания об убийствах, произошедших в Баддингтауне четыре года назад, возвратились, как волна возвращается на берег, но были, разумеется, далеко не такими мирными, как вода, разбивающаяся о камни мэнского побережья. Рори тогда погиб… как и многие другие, разумеется. Кэрри много думала, была ли его смерть связана с появлением в городе чокнутого мужа Хизер, но ей было страшно даже предположить, что кто-то мог свихнуться настолько, что просто… просто…

Просто содрал чужое лицо с костей.

Причастность того сумасшедшего к смерти Рори и Джеммы так и не доказали. Никто и не стремился. Убийства прекратились, это было главным.

Кэрри думала: вдруг она притащила это проклятье с собой из богом забытого городка, где на протяжении нескольких лет подряд только и делали, что случались несчастья?.. Вдруг несчастья имеют свойство цепляться к человеку, как чертополох?..

Коннор бы сказал: ты же не всерьез, сестрёнка? Она бы рассмеялась, но этот смех был бы лживым. Кэрри сама не представляла, всерьез она думает об этом или нет? Может, она вообще сошла с ума, иначе откуда эти голоса, эти странные галлюцинации? Сошла с ума или слишком погрузилась в учебу.

В деканат на общение с полицией её не вызывали: она не была из компании, с которой тусовался Гаррет Уилсон, хотя и ходила на пару его вечеринок. Закрывшись в туалете в «окно» между семинарами, она услышала голоса других студенток.

— Прикиньте, оказывается, Гаррет перерезал себе горло…

— Да ладно? Откуда ты знаешь?

Зашумела вода из-под крана.

— Такой себе секрет, — фыркнула другая студентка. — Полиция не скрывает, почему допрашивает. Хотя я не думала, что самоубийства вообще расследуют.

— Может, они думают, что его прибили, — подключилась третья студентка. — Гаррет был придурком.

— Бред это, — отмахнулась первая. — Придурком он был, но не настолько.

Вода перестала течь.

Кэрри сидела, практически не дыша, боясь, что её обнаружат, хотя на самом деле никому не было никакого дела, есть ли кто-то в кабинках или нет. Студентки переключились на другую тему, обсуждая, какой хорошенький детектив-азиат расспрашивал одну из них про Гаррета, узнав, что они встречались какое-то время; и как жаль, что на его пальце есть обручальное кольцо.

Воздух вдруг сгустился, стал вязким. Кэрри почувствовала это кожей и вздрогнула, озираясь. В кабинке не было никого, кроме неё, и всё равно она чувствовала запах — тяжелый, гнилостный запах разлагающихся водорослей.

Шлёп.

Звук раздался из соседней кабинки. Так, словно кто-то сидел с ногами на крышке унитаза, а потом спустился. Так, словно у него были влажные от воды ноги.

Кэрри оцепенела.

«Не приближайся к нему… — булькнул кто-то так явственно, будто шептал прямо в зазор между дверцей кабинки и полом. Кэрри боялась взглянуть вниз. — Не приближайся к нему и не дай твоему другу к нему приблизиться…»

Даже сквозь пробирающий до костей ужас Кэрри подумала: что-то новенькое… Уилл? При чём здесь Уилл в её глюках? Она зажмурилась, считая до десяти, умоляя этот ужас уйти, Господи, отгони его, пожалуйста, отгони. В их семье в последние годы особенно не верили в Бога и часто — даже почти всегда — пропускали воскресную службу, а Коннор вообще говорил, что Бога не существует, иначе как он допустил бы весь ужас, что творят Его дети?

Но сейчас, ощущая гнилостную вонь речной тины, слыша зловещий шепот, Кэрри молилась Богу, в которого в их семье не было больше принято верить, чтобы он спас её то ли от призрака, то ли от взбрыков собственного разума. Она молилась и молилась, пока запах тины не выветрился, а шепот не перестал эхом звучать в её голове.

Когда Кэрри добралась до своей комнаты в кампусе, её всё ещё трясло.

Жуткий голос в её голове — или не в голове? — замолчал, но она ещё двадцать минут не могла даже выйти из кабинки, не чувствовала ног и вся дрожала. Она попыталась дозвониться до Клэри, но та сбросила звонок, ведь у неё была лекция, а номер Уилла был занят.

Кэрри думала даже позвонить Найлу, но не смогла заставить себя нажать кнопку вызова. Мысль, что настойчивый голос говорил ей именно про Найла, не оставляла, хотя казалась сущим бредом.

Сейчас, находясь в относительной безопасности своей комнаты, если, к черту, вообще возможно быть в безопасности от собственного безумия, Кэрри даже могла предположить, что уставший мозг пытается сам отвадить её от Найла, чтобы больше не испытывать такой же боли, как она испытывала из-за Рори, но тина?.. И эта вонь…

Ей хотелось с кем-то поговорить.

Ей было нужно с кем-то поговорить. С кем-то, кто не скажет, будто она свихнулась или не отправит её к психотерапевту. Её губы тронула слабая улыбка: в университете был собственный психолог, может, ей навестить его?

В ухо неслись гудки, а потом Коннор ответил.

— Хей, сестренка, — его голос был усталым, но веселым. — Как дела?

Кэрри хотелось ответить, что всё хорошо, но в горле встал комок, и она всхлипнула.

— Эй, мелкая, ты чего? — забеспокоился брат. Кэрри явственно слышала, как на фоне её тёзка ревела в голос, явно отказываясь от детского питания, и её кольнуло стыдом, но горечь и страх, засевшие в ней, не позволили соврать.

Она вывалила на Коннора все свои опасения; всё, что произошло с ней за последние недели, начиная от странного сна и заканчивая галлюцинациями в женском туалете. Ей не хотелось рассказывать про Найла, но остановить поток слов так и не получилось.

Коннор молчал.

Шмыгнув носом, Кэрри пробормотала:

— Прости, я…

— Нет, мелкая, — он заговорил, и голос у него был очень спокойным и мягким. — Я знаю твой страх. Помнишь… когда на Хизер напали в школе, я думал, что это был какой-то монстр? Таким я видел её бывшего мужа, потому что не мог представить, как человек может совершать такие жуткие вещи. Я думаю, ты права. Я думаю, твоё подсознание предостерегает тебя от того, что может причинить тебе боль или сломать тебя.

Должно ли это было её успокоить?

Кэрри смотрела в окно, на двор кампуса, и ей чудилось, будто тени деревьев скрывают чудовищ и призраков. Она слушала голос Коннора и думала: неужели и он превратится в зловещий шепот, стоит ей перестать концентрироваться и удерживать своё сознание ясным?

— Вдруг я свихнулась? — прошептала она.

Ну вот. Она это сказала.

Коннор помолчал, и на фоне продолжала плакать малютка Кэрри, а Хизер, кажется, что-то напевала, успокаивая её. Эти домашние звуки постепенно удалялись, пока не притихли. Наверное, Хизер вышла.

— Нет, ты пытаешься защитить себя, — наконец, произнес он. — Просто твой мозг выбрал именно такой способ.

Когда Кэрри сбросила звонок, она всё ещё не знала, успокоил ли её разговор с братом. Но она решила, что пойдет к университетскому психологу и поговорит с ним. Быть может, Коннор прав. Быть может, всё так и есть.

Быть может, она просто боится снова быть ненужной, поэтому выдумывает страшилки, чтобы саму себя от Найла отвадить. Быть может, это стресс, наложившийся на её дурацкую неудачную влюбленность.

«Прости, Кэр, я говорил с мамой, — на экране возникло сообщение от Уилла. — Мне позвонить?»

Кэрри прикрыла глаза.

Ей внезапно захотелось услышать его голос. Послушать, как он рассуждает о «Звёздных войнах» так, будто это была не выдуманная Джорджем Лукасом вселенная, а нечто, реально существующее. Но у неё не было сил говорить, и она просто написала в ответ, что всё хорошо и она планирует лечь спать пораньше.

Перед сном она задернула занавески.

Уилл взглянул на экран. Больше Кэрри ничего не писала, но беспокойство, грызущее его, не уходило.

Он видел, что её что-то гложет. Чувствовал, что с ней происходит что-то, но не знал, как помочь, и его грызла вина, что он отвлекся от неё на проблемы чувака, которого едва знал. Но ситуация с возможным прицепившимся проклятьем не только волновала его из-за Кэрри, но и разбередила его любопытство, и просто так забыть о ней у Уилла не выходило.

Тем более, что он почти был уверен: Кэрри тоже видела этого призрака. И, быть может, этот призрак как-то влиял на неё, на её сны, на её разум. Сердце Уилла было не на месте, и он понимал, что не может оставить Кэрри наедине с этим дерьмом. Но и не может рассказать ей всё.

В университетской библиотеке они с Оуэном предсказуемо ничего не нашли. О чинди было всего ничего в книгах про фольклор индейцев — злобный дух, настолько разгневанный за свою смерть, что убивал всех, кто хоть как-то с ним соприкасался. У индейцев даже был свой метод избавиться от чинди — сжечь их личные вещи и не произносить их имя.

Отстой, что здесь не сработает. Они даже не знали имени этой девчонки. Если она, конечно, вообще была чинди. Уилл в душе не ебал этого, он просто взял гипотезу за рабочую версию, как всегда говорила ему мать.

Исследуй. Ничего не упускай. Любой вариант может оказаться рабочим. Она и сейчас ему это посоветовала, когда выслушала всю информацию, которую ему удалось раздобыть, а ещё — обещала связаться с одним знакомым из Калифорнии, который, хоть и не был охотником, но по сути занимался тем же, что и их семья.

Охотился на чудовищ и отправлял их прямо в гребаный Ад; туда, где им и было место.

Уилл очень хотел надеяться, что этот мамин знакомый сможет чем-то помочь. Мать говорила, что он как раз на какую-то часть индеец, и, если она сможет с ним связаться, то даст его контакты.

— Будь осторожен, — снова попросила она. — Мы обычно не связываемся с индейскими призраками и духами.

— Почему? — раньше Уиллу никогда не приходило в голову задать этот вопрос, но теперь он задумался: действительно, почему?

Мама вздохнула.

— Потому что мы белые, сынок. Нам никогда их не понять. Я скину тебе номер в Скайп, если что-нибудь узнаю.

Видимо, то, что они были белыми, не мешало злобному призраку желать их смерти. Просто потому что. Или… у него могла быть причина, о которой Уилл ещё не знал.

Не важно. Хоть сотня причин.

Этот призрак мог угрожать Кэрри, а Уилл был готов сделать всё, чтобы она была в безопасности. И, говоря «всё», он подразумевал именно это.

Упав на кровать, он закрыл глаза, ладонью коснулся серебряной подвески на шее. Подумал, что его подозрения насчёт Найла никуда не девались, но он пока не мог облечь их в какую-то логическую форму. Быть может, он и вовсе ошибся на его счет? Убийства больше не повторялись, а тот парень, который умер на днях, покончил с собой — значит, мимо.

В жопу. Сначала он должен разобраться с призраком, а этот Найл никуда не денется. Уилл был уверен: проблемы нужно решать по мере их поступления, и так он поступить и собирался.

Во сне Кэрри снова брела по лесу, ведомая шепотом листвы. Она чувствовала, как шевелится земля под её ногами, будто там копошились сотни червей.

Всё ощутимее становился запах крови и мяса, и страх, змеей заползший в её душу, кольцами свернулся, сжимая сердце. Кэрри боялась увидеть то, что ждало её впереди, но она не могла остановиться, будто не владела собственным телом.

На полянке, залитой лунным светом, на корточках сидел человек. Заросший шерстью, будто волк, он чавкал и жрал, но его жертву заслоняла его спина.

Потом он обернулся, и Кэрри завизжала.

Его лицо было окровавленным, искаженным злобной гримасой, но это был Найл.

Холодные руки легли ей на плечи.

— Не приближайся к нему.