Песня полной луны

Глава девятнадцатая

— Ты даже на прощании не был?

Кевин ввалился в комнату, стаскивая с шеи галстук. Найл зевнул, поднимая голову от учебника, и окинул соседа взглядом.

Ректор университета отменил в день прощания с Майлзом Фостером все лекции и семинары, и теперь студенты слонялись по кампусам и по территории, не зная, чем себя занять. Найл решил и вовсе остаться в комнате и почитать учебник по экономической теории. Совет насчет зубрёжки, данный соседом, пришёлся как раз кстати. Правда, мысли его всё равно витали где-то далеко и от учебы, и от Шарлоттауна.

Плюхнувшись на кровать, Кевин заложил руки за голову.

— Там половина универа собралась.

— Я не был знаком с этим парнем, — Найл пожал плечами. — Так, может, видел пару раз в коридорах или в библиотеке.

Кевин хмыкнул.

— А, говорят, тебя видели на тусовке Гаррета. Ну, на той, куда полиция с новостями о смерти Майлза и нагрянула.

Найл ничего не ответил.

Ту вечеринку он помнил отлично. Кучка богатых придурков, решивших, что студенческое братство в этом мире может решить любые их проблемы, если протиснуться в него без мыла. Кучка богатых придурков поменьше, которые отбирали первых с такой же придирчивостью, как их не менее богатенькие предки-плантаторы — лошадей для дочурок и сыночков. Время течёт, страна меняется, но привычки у «денежных мешков» остаются теми же.

Найл бы и рад обращаться с ними так, как они того заслуживали, но приходилось сдерживать себя. У него были на то веские причины.

— Так ты там был? — настаивал Кевин.

«Духи, как же задолбал…»

— Где бы я ни был, это не значит, что я должен и на прощания приходить. А что, там было что-то интересное?

— Не то чтобы, — Кевин зевнул. — Но среди гостей я заметил местного детектива полиции. Того, который на вечеринке про смерть Фостера и сказал. Я аж прифигел.

Найл насторожился.

— Я думал, этого парня собаки загрызли.

— Ну да. Но, может, полиция думает, что их натравил кто?.. Ладно, я в душ, — Кевин поднялся. — Мне ещё к семинару готовиться.

Хлопнула дверь.

Строчки учебника расплывались перед глазами. Найл моргнул, пытаясь привести зрение в порядок, но ничего не вышло. Кевин, сам того не зная, притащил ему «на хвосте» новость, которой он был не рад. Теперь ни одна прочитанная глава и вовсе Найлу в голову не лезла.

По опыту он знал, что полиция просто так не будет «копать», если ничего не подозревает. И ничего в этом хорошего не было.

Он швырнул учебник куда-то себе в ноги, откинулся на подушку и уставился в потолок. За окном свистел ветер, и в полутьме общажной спальни тени от ветвей деревьев чертили на потолке таинственные послания.

Дед всегда говорил ему прислушиваться к своей интуиции. Сейчас Найл чувствовал, что в его планы вмешивались посторонние, а это никогда не приводило ни к чему хорошему.

Ему никак не удавалось удержать личину дольше нескольких секунд.

— Не торопись, — голос деда доносился будто издалека. В голове уже шумело от бесплодных попыток сохранить чужой облик. Крепко пахло травами. — Мой разум открыт для твоих стараний, тебе нужно лишь перестать отвлекаться.

Дед просто издевался. Его разум вовсе не был открыт, он был заперт на все замки.

По виску сползла капля пота.

Он понимал: умение «натягивать» на себя облик другого человека и внушать его окружающим очень важно для него. Духи подарили его семье силу, которой остальные дене боялись, и он не мог, не имел права пренебрегать ею, пусть и не готовился её принять.

Он чувствовал присутствие Холли. Сестра стояла прямо за его спиной; он ощущал запах озерной тины, исходящий от её мокрых, спутанных волос и порванного платья.

«Человеческий разум — неплотно закрытая железная дверь, за которой скрывается комната, — послышался в его голове голос Холли. — Ты можешь проникнуть в него, как ветер проникает в дома, как дождь сочится в трещины в стенах. Нужно лишь найти подходящую. То самое слабое место»

Он сжал кулаки.

Разум деда казался ему не дверью, а стеной. Уходящей за горизонт, монолитной, как в каком-нибудь фэнтезийном сериале. Он двинулся вдоль этой стены, прощупывая её, как прощупывал бы неприступный забор у дома, который он мог бы ограбить.

Ничего.

«Давай, братик, — он не видел, но чувствовал, как губы Холли растянулись в улыбке, — это не так сложно…»

Её хотелось послать сейчас к злобным духам, но он не мог. Холли помогала ему, как могла. К тому же, она сама теперь была злобным духом.

Чинди.

И ей двигала жажда мести. Как и им.

Продолжая брести вдоль стены, защищающей разум деда, он почувствовал слабое дуновение ветра откуда-то сбоку. Словно в монолите вдруг возникла маленькая трещина. Он сосредоточился на своих ощущениях и мыслях, направляя всю силу в этот зазор, сквозь который можно завладеть чужим разумом.

И ему показалось, у него получилось. По крайней мере, стена дрогнула, и несколько камешков осыпалось вниз.

— Неплохо, — произнес дед. — Тебе удалось продержаться дольше двух секунд.

Голова была ватной. Он пришел в себя, лежа у камина в хижине деда. Холли не было видно.

— Тебе не придётся иметь дело с разумом столь же защищенным, как мой, — дед протянул ему терпко пахнущий травяной отвар. — Если ты смог проникнуть в мой, теперь сможешь проникнуть и в мысли обычного человека и внушить ему, что ты — кто-то совершенно иной.

Отвар на вкус оказался горьковатым, но не противным.

Он отпил глоток и улыбнулся.

«Спасибо, сестрёнка»

Найти брешь в разуме обычных людей будет гораздо проще.

Холли стала появляться всё чаще.

Он мог сидеть на лекции или семинаре и вдруг почувствовать её присутствие. Даже не нужно было оборачиваться, Холли всегда выдавал запах озерной тины и трупного разложения. С каждым днём она выглядела всё хуже, он давно это заметил.

Чинди подпитываются от своей мести, он знал. Чинди существуют для того, чтобы увидеть, как мучаются и умирают их обидчики. Чинди покидают этот мир и уходят в земли предков только после того, как их обидчики понесут заслуженное наказание. Но сами же призраки и страдают от своего присутствия, потому что больше не принадлежат этому миру и он их отторгает.

По крайней мере, так объяснял ему дед.

— Экономические системы различаются по способу координации хозяйственной деятельности…

Он моргнул.

Голос преподавателя постепенно гас, превращаясь в невнятное бормотание. Запах стоячей воды наполнял помещение.

Холли сидела рядом, на соседнем стуле.

— Духи, сестренка, не сейчас, — едва шевеля губами, прошептал он.

Всё больше она не давала ему покоя. Её гнев разрастался, как раковая опухоль, и, хотя он сам точно так же злился на её убийц, он понимал: далеко не всегда момент действовать — подходящий.

Сплюнув на ладонь зуб, Холли, с трудом двигая распухшими пальцами, опустила его прямо на парту.

«Время не ждёт, братик, — прошипела она в его голове. — Мне всё труднее держаться здесь. Мне нужны силы»

«Я знаю»

«Я умираю. Во второй раз. Не дай мне уйти не отомщенной»

Он подумал: чинди не могут требовать, но он и Холли оказались связаны силой, которую он сам для себя никогда не просил. И он не может подвести её.

Холли ухмыльнулась.

«Верно, братец. Не подведи меня, иначе…»

Яркой вспышкой перед глазами полыхнули картинки. Тонущая в университетском бассейне Белла, которую никто не может вытащить. Поскальзывающаяся в душе Кэрри — кровь на кафеле, бесчувственное хрупкое тело. Захлебывающаяся озёрной водой его невеста.

Белла.

Кэрри.

Джэки.

Он зажмурился, сжал в пальцах карандаш. Хрустнула деревянная оправа, ломаясь напополам.

Сестра впервые пыталась надавить на него. Койот внутри него заскулил, прося прощения: он понимал, что слишком затянул. Человек же — сопротивлялся.

«Не угрожай мне, Холли. Ты же знаешь… я на твоей стороне»

«Знаю, — голос Холли в его голове смягчился. Он почувствовал, как её холодные пальцы коснулись его щеки. — Мне просто больно, Нилли. Больно и холодно»

Он знал. Он ощущал её боль так же, как ощущал бы свою.

«Я не подведу тебя, Холли. Просто не торопи меня. Я не хочу подозрений»

Особенно после того, как полиция появилась на похоронах Фостера. Это могло быть совпадением, а могло значить, что кто-то заподозрил… что-то. И он не мог не думать об этом.

Она кивнула.

«Но не затягивай слишком долго. И не бойся полиции. Они ничего не знают»

Он и не собирался. Ночью он проследил за Гарретом Уилсоном. Пьяный в дерьмо, тот возвращался домой из паба, и слёзы на его лице мешались с дождем. Всё вокруг пропиталось запахом его страха, его боли и ненависти — к себе, к миру. Он был почти готов встретиться лицом к лицу со своей смертью. А смерть была готова прийти за ним.

От Кэрри, как и всегда, пахло чем-то неуловимо-приятным. Найл почувствовал её приближение ещё до того, как она и правда села на соседний стул в аудитории, сжимая в руках тетрадь для конспектов. Улыбнулась виновато и смущенно.

— Я не буду мешать.

Вздохнув, Найл чуть сдвинулся в сторону, давая ей больше пространства. Он действительно пытался не общаться с ней, но Кэрри тянуло к нему, и он сам по-прежнему чувствовал это странное притяжение, совсем не похожее ни на связь с Джэки, ни на его собственное желание быть ближе к Белле.

— Я тебя чем-то обидела?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Найл даже вздрогнул.

Обидела?..

Он так давно не общался нормально с людьми больше, чем это было нужно ему, что забыл: другие люди могут считать, что обидели тебя, если ты их игнорируешь, а то и обижаются сами.

Покачав головой, он перелистнул страницу учебника.

Кэрри помолчала.

— Прости, что позвала тебя тогда на пончики, — произнесла она через какое-то время. Найл нахмурился: он надеялся, что Кэрри поняла с первого раза, что их общение не должно и не может заходить дальше ничего не значащих диалогов перед семинарами. Лучше бы, конечно, обойтись и без них, но это университет, здесь иначе никак. — Я не хотела, чтобы ты решил, будто я… — она сглотнула, и, покосившись, Найл увидел, что у неё краснеют щеки. — Будто я флиртую с тобой.

Она была трогательной. Такой трогательной и милой, что ему захотелось успокоить её.

«Нет, Кэрол, дело не в тебе. Нет, это просто я такой, какой есть. У меня есть Джэки. И незаконченное дело, в которое ты совершенно не вписываешься. А в твою жизнь милой белой девочки не вписывается индеец из племени дене. Так и должно быть»

Только почему-то слова так и не вылетели изо рта. Вместо этого Найл пожал плечами.

— Я не думал, что ты флиртуешь. И не хотел, чтобы ты думала, будто я флиртую с тобой. Это было бы нечестно, — он видел, как сникло её лицо. Всё же Кэрри не очень хорошо умела скрывать свои эмоции, хотя очень старалась. Это Найл заметил ещё на вечеринке «Каппа-Тау-Сигма», когда они случайно пересеклись взглядами. — В резервации у меня осталась девушка.

— О… — Кэрри опустила взгляд в конспект. — Тогда понятно.

Разочарование, которое она испытывала, было таким сильным, что отозвалось ноющей болью за ребрами у самого Найла. Когда-нибудь, где-нибудь, в совершенно иной жизни он мог бы пригласить Кэрри на кофе с пончиками сам. Взять её за руку.

«Быть нормальным», — подсказал ему внутренний голос.

Быть человеком.

Кэрри и делала его обычным человеком.

— Я не против общаться, — Найл знал, что не должен этого допускать. Не должен давать ей надежду. — Но я не очень легко схожусь с людьми, — он пожал плечами. — Не проси от меня большего.

«И не смотри так, будто хочешь прочесть мою душу. Оттуда на тебя взглянет совсем не то, что ты хотела бы видеть»

Кэрри кивнула.

Он всё ещё чувствовал её печаль. Быть может, она всё же думала, что дело в ней, хотя всегда было только в нём. И в том, что он носил в себе.

От неё едва заметно пахло серебром; запах её друга впитался в неё, раздражал Найлу обоняние. Этот запах с неё хотелось стереть, смыть, соскоблить.

Хлопнула дверь аудитории, впуская профессора по политологии. Студенческое гудение прекратилось, и Найл едва заметно выдохнул.

«Прости меня, Кэрри. Но тебе и правда не стоит со мной связываться»

…Когда лекция закончилась, Кэрри выскользнула в коридор; Найл увидел, как к следующей аудитории её провожал этот её приятель. Запах серебра вновь резанул обоняние.

Уилл обернулся, смерил Найла хмурым взглядом и отвернулся.

«Ты ведь знаешь, что этот парень — охотник?»

Холли чувствовала его беспокойство, и ей были доступны знания, которых у него не было. Дед говорил, чтобы он прислушивался к сестре, и был прав.

— Что значит «охотник»? Думал, они только в дурацких сериалах бывают.

Его сосед по комнате свалил в библиотеку, и он мог говорить свободно. Даже если кто-нибудь пройдет мимо и услышит, то всё равно подумает, будто он болтает по скайпу или звонит по мобильнику.

«Он чувствует, кто ты. Меня он увидеть не сможет, зато если узнает, почему ты здесь появился, захочет спасти их. Этого нельзя допустить»

Что бы для него ни значило появление охотников, даже гипотетических, ему и полиции, копающей под смерть Фостера, хватало. Нужно быть осторожным. Холли права.

— И что ты предлагаешь?

«Держись подальше от этой девчонки. Особенно ближайшие дни. Ты знаешь, почему»

Он понимал.

Прикрыв глаза, вздохнул.

Он знал, кто будет следующим.

Уже скоро.