Песня полной луны

Глава тридцать восьмая

План посыпался, не успев претвориться в жизнь.

Оуэн собирался появиться в доме братства раньше, чем Найл. Уилл должен был пробраться через заднюю дверь, которую Оуэн заранее для него откроет. Мун собиралась добраться до девчонки-чинди какими-то своими методами, о которых она не то чтобы распространялась.

Всё пошло наперекосяк, когда Найл прислал Оуэну снимок. Телефон пискнул сообщением как раз после того, как они закончили с оружием и пулями, и оставалось только молиться всем духам, что народ дене был прав, и человеческий прах действительно убивает «меняющих кожу».

Потому что если нет — они в большом дерьме.

На присланной фотографии был далеко не дом братства «Каппа-Тау…», а заброшенная сторожка в самой глубине студенческого городка. В ней, судя по фотке, не было никакой задней двери. Зато была девчонка, крепко-накрепко привязанная к трубе от батареи.

Судя по побледневшему лицу Уилла, он её знал.

— Кэрри, — он выхватил телефон, приблизил фото. Его лицо перекосило от отчаяния. — Твою мать, это же Кэрри!

«Скажи своему другу, чтобы не ходил с тобой, иначе она умрёт. Жду к полуночи»

Он таращился в сообщение, будто из-за этого оно могло исчезнуть, и сжимал мобильник в руках. Мун чувствовала, как от него исходят волны ужаса и паники.

— Блять, он забрал её! — наконец телефон выпал из его рук и грохнулся на пол. Уилл закрыл лицо руками. — Ну я же говорил ей!..

Некоторое время ушло, чтобы успокоить его. Часы неумолимо стремились к полуночи, и чем ближе было «время икс», тем больше нервничала Мун.

Она боялась, что не сможет снова войти в транс.

Она боялась, что не найдет девушку-чинди.

Она боялась, что ничего не получится.

Оуэн тоже боялся. За себя, за свою девушку — он понимал, что, если не выживет, то и ей тоже не жить. Яд «меняющего кожу» может её сожрать. А Уилл боялся за Кэрри — его подругу. Или больше, чем подругу. Мун не хотела вникать в тонкости чужих отношений.

Им всем было страшно, однако время не ждало.

Всю дорогу от дома Мун до студенческого городка Уилл молчал, глядя перед собой. Оуэн смотрел на сжатые на коленях руки.

Быть может, жалел, что согласился стать приманкой, однако молчал.

Их и без того дерьмовый план стал ещё более дерьмовым.

— Я его убью, — наконец глухо произнес Уилл. — Прикончу просто.

— Нет, — покачала головой Мун. — Тебе нельзя там появляться вместе с Оуэном. По крайней мере, не сразу.

— А что мне делать?! Ворваться в сторожку, как в боевиках, с ноги и с оружием в руках?! Мун, там Кэрри! Я не могу её так оставить!

Да, там была Кэрри. А в больнице — Юнсу и Белла. Каждому из них было, что терять. И каждый из них боялся, даже она. У неё кишки узлом сворачивались от страха, только вот поддаваться ему было нельзя. Мун свернула в один из переулков и остановила машину.

— Я знаю, — ей многого стоил спокойный тон, хотя внутри у неё тоже всё леденело. — И поэтому мы будем действовать, как решили. Сейчас вы пойдете в эту сторожку. Оуэн отвлечет Найла. Я займусь девушкой. Если я права… — её голос дрогнул, однако Мун не позволила сомнениям завладеть ей. Она должна быть права, иначе они в полной заднице. — Если я права, это будет недолго, в трансе время течёт иначе. Найл должен будет почувствовать разрыв связи. Это ослабит его. Ненадолго. И это будет вашим единственным шансом его ранить.

«Или убить»

— Ранить? — Уилл сжал губы. — Я не хочу его ранить. Я хочу его убить.

— Я тоже, — подал голос Оуэн.

Мун прикрыла глаза на мгновение.

Хотела ли она убить незнакомого ей Найла, который лишь пытался восстановить справедливость?..

Оуэн и его друзья совершили преступление. Но «меняющий кожу» не только был орудием возмездия. Он был колдуном, которого боялись даже его соплеменники. Он был койотом, чья звериная натура лишь прикрывалась человеческим обликом. И он мог быть опасен.

Нет, Мун не хотела его убивать. Но она хотела, чтобы мир избавился хотя бы от этой опасности.

— Давайте следовать плану, — тихо произнесла она.

— А если у тебя ничего не получится? — Уилл смотрел на неё исподлобья. Его злость была разлита в воздухе, как мазут, чёрный и тягучий.

— Значит, я умру, а вы его убьете. И позвоните моему кузену.

Оуэн и Уилл исчезли на территории студенческого городка.

Мун отогнала машину подальше в переулки. Она не была уверена, что никто не будет её беспокоить, но молилась духам предков и надеялась, что у неё хватит десяти минут, чтобы всё исправить.

Забравшись на заднее сидение, она проверила в кармане зажигалку и легла на спину. Лежать было неудобно, и она сложила руки на животе, всё больше чувствуя себя, словно в гробу. Может быть, её собственная машина и станет для неё гробом, но сначала Мун планировала побороться.

За Юнсу, за себя. За шанс жить для парня, чье раскаяние сжигало его сердце. За двух девушек, которые оказались не в том месте и не в то время.

Она всегда медитировала в пустом доме или проваливалась в транс без особого на то желания, внезапно и сходу. Сейчас Мун предстояло сделать это по собственной воле, хотела она того или нет. Расслабив всё тело, насколько это было возможно в не самой удобной позе, она представила переплетения нитей ловца снов.

«Паутина задерживает всё плохое и пропускает хорошее, помни об этом»

Она представила, как её дух, легкий и воздушный, скользит через нитяной узор, едва задевая вороньи и совиные перья, трепещущие на ветру.

Она молила духов снова помочь ей, ведь справедливость не должна вырастать из моря крови и смертей.

И духи ей вняли.

…Сшибая ладони, она приземлилась в уже знакомом ей тёмном переулке.

Здесь она впервые увидела «меняющего кожу», пусть и не знала, кто он. Здесь нашла свою смерть та девушка из народа дене. Здесь всё началось и должно было закончиться.

Фонари моргнули, но не погасли. Тусклый свет продолжал освещать тупик и четыре фигуры молодых людей, склонившихся над телом девушки, неподвижно лежащей на земле.

Мун не слышала, о чем они говорили, только видела, как шевелились их губы. Она видела, как Оуэн в ужасе о чем-то просил своих друзей; как они долго о чем-то спорили, а их лица были гротескными масками ужаса, паники и протрезвения.

Если бы они назвали её имя…

Если бы!.. Только вот Мун всё равно бы не услышала этого, и она почувствовала, как досада охватила её. Но она продолжила наблюдать.

Потом двое из них — видимо, Дилан и Гаррет Уилсон — подхватили безжизненное тело и потащили к машине.

Вся сцена была для Мун как немое кино в блеклых цветах. Она видела, как отъехала машина, оставляя переулок молчаливым свидетелем их преступления, и сердце у неё тоскливо сжалось. Девушка-чинди, быть может, убила троих парней и собиралась убить четвертого, но в ночь своей смерти она не была монстром. Она даже не смогла обратиться, чтобы спасти себя.

Энергетика духа чувствовалась очень слабо, но злость и гнев уже скапливались в этом небольшом тупичке, чтобы со временем превратиться в злобного духа.

Её имя оставалось неизвестным.

Великие духи!..

Мун стукнула кулаком по стене. Она понятия не имела, хватит ли ей сил переместиться в эту ночь ещё дальше, чтобы увидеть, куда парни привезли тело девушки. Но она должна… должна…

Что-то цветное ярким пятном резануло по глазам. Невольно моргнув, Мун опустилась на корточки и пригляделась.

В самом углу тупика лежал цветной плетёный браслет. И вряд ли он принадлежал Оуэну или кому-то из его друзей.

Холли вышвырнуло из тела Найла во тьму.

Сначала она не поняла, что произошло. Ей удалось продержаться даже дольше, чем она полагала. Она заманила Кэрри в старую сторожку, о которой знал Найл, любящий бродить по территории в поисках укромных мест. Она сильно оглушила девчонку и связала — духи с ней, в её планы не входило убивать кого-то, кроме Оуэна Грина и, возможно, его дружка, хотя очень хотелось.

И она была уверена, что её предупреждение только заставит их явиться вдвоём.

Пускай приходят.

Но теперь она плыла в темноте, и ей хватило нескольких секунд, чтобы понять — она возвратилась в день своей смерти. Оказалась в своем же мертвом теле.

Она потратила слишком много сил, сдерживая Найла внутри него самого, и действуя в его теле, а восполнить силы чужим страхом и смертью не успела.

Пластиковый мешок лип к её коже. Тишина оглушала, и Холли опускалась всё ниже и ниже, а вода захлёстывала её легкие. Вода несла гибель.

И тогда она закричала от охватившего её ужаса. Из плотно сомкнутого рта не вырывалось ни звука, но она кричала и кричала.

— Найл! Найл! Найл! — и потом, хрипя: — Джэки! Джэки…

Если Найл её не слышал, то подруга могла.

Она ведь отдала что-то духам, ведь правда?..

Она должна была услышать.

Впервые с момента, когда Холли вышла из берегов ютского озера духом мести и гнева, ей было страшно.

Холли не хотела умирать второй раз.

Мун сжимала в ладони чужой цветной браслет, сплетённый с явной любовью. Её омывало чужим страхом, как волнами во время прилива, но она, прислонившись к стене, старалась удержаться на ногах. Она понимала: времени осталось в обрез. Девушка-чинди слабеет.

Кто угодно ослабнет, вернувшись в день своей смерти.

Она молилась, чтобы Оуэн и Уилл справились, пока Найла разрывает между болью сестры и жаждой мести. Плоский корпус зажигалки жёг ей карман.

Дене считали, что чинди можно отправить в небытие, уничтожив его вещи или что-то, принадлежавшее им в момент смерти. До последнего мгновения Мун вовсе не была уверена, что этот браслет был на девушке в момент её гибели, но беснующаяся энергия и чужой страх, который она ощутила, убедили её: всё правильно.

Только вот чужой гнев был силён. Он лип к коже, он душил, забираясь в горло и легкие, он сковывал, не давая ни двинуться, ни даже поднять руку. Мун пыталась вытащить зажигалку, — она знала, что в транс можно прихватить с собой что-то из вещей, если держать их в момент медитации ближе к телу, — но тяжесть наваливалась, как камни на плечи.

Время утекало, как песок сквозь пальцы.

Джэки услышала голос подруги, пока спала.

Прежде Холли являлась к ней лишь пару раз, и то — во сне. Только Найл мог видеть её, говорить с ней наяву, и теперь для Джэки голос Холли звучал будто из-под толщи воды. Она едва могла разобрать своё имя, но чувствовала: что-то не так.

Перед тем, как выпить сонного чаю по рецепту шамана племени и лечь спать, она не могла найти себе места, и некому было её успокоить. Племя сторонилось её всегда, а с тех пор, как она решила стать женой ие наалдоши, которого дене боялись, она стала почти парией.

Джэки было всё равно. Пусть думают, что хотят. Она отдала слишком много, чтобы найти и наказать убийц подруги. Она не отступит, даже если придётся отдать самое дорогое, что было у неё.

Даже если придётся отдать жизнь.

Сейчас она чувствовала: беспокойство, нарастающее весь день, как по спирали, было не зря. С Холли и Найлом что-то происходило.

Что-то нехорошее.

Совсем как в её видениях, что она выпросила у духов.

Джэки металась по своей постели, цепляясь пальцами за покрывало. На лбу выступил пот.

Во сне она видела тёмный переулок и молодую женщину, сжимавшую в ладони браслет Холли. Эта женщина была врагом. Появиться там Джэки никак не могла, но шаман учил её не зря: нужные заклинания она помнила всегда.

Её губы немо шевелились.

Она колдовала.

Мун попыталась ещё раз. Ей с трудом удалось поднять руку и дотянуться до кармана, и она почти вытащила зажигалку, когда услышала чужой шепот. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — на защиту девушки-чинди пришёл кто-то ещё.

Горло у Мун сжало чьей-то невидимой ладонью так крепко, что она захрипела, пытаясь освободиться. Она задыхалась, чувствуя, как её глаза наливаются кровью, а сердце колотилось в груди, как бешеное. На висках выступили мелкие капли пота.

Она никого не видела, но колдовство было более, чем реальным.

Не потерять браслет. Не потерять…

Хрипя, Мун пыталась освободиться, глотнуть хоть немного воздуха. Пусть это был транс, но умереть в нём иногда бывало вполне реально. Перед глазами плясали чёрные мушки. Дышать становилось всё труднее.

«Паутина… — её лишаемый кислорода мозг отчаянно пытался спастись. — Паутина…»

Паутина задерживает всё плохое и пропускает хорошее.

Из последних сил Мун зажмурилась, представляя, как паутина окутывает её, не пропуская чужую магию. Серебристые нити охватывали её тело, прилипая к нему.

Не потерять браслет…

Пальцы свело от того, как сильно она сжимала простенькое украшение.

«Задерживать всё плохое и пропускать хорошее…»

Поначалу толку не было. Невидимая ладонь сжималась на горле всё сильнее и сильнее, легкие горели, а сердце колотилось так сильно, что грозилось выломать грудную клетку. Мун задыхалась, мысли путались, и она думала: я не могу больше, я так не могу, я…

Под зажмуренными веками вспыхивали алые круги.

«Задерживать… всё…»

Не потерять…

Джэки шептала заклинания всё быстрее. Пряди чёрных волос прилипли ко лбу. Она выгнулась на постели, впилась пальцами в покрывало так, как её магия сейчас сжимала чужую шею.

Она видела цветные нити браслета, который когда-то сплела Холли в подарок, и она знала, что не может позволить этот браслет уничтожить. Нельзя, чтобы им кто-то завладел.

Нужно было заставить женщину выронить его. Потерять.

Но что-то шло не так.

Джэки чувствовала, как её заклинание разбивается обо что-то прозрачное, но крепкое, словно сеть. Сначала сила ещё просачивалась между сплетениями этих нитей, но с каждым мгновением магия слабела, а та женщина всё ещё жила. Её лицо посинело, она хватала ртом воздух, но всё ещё жила.

Магия Джэки отчаянно билась о невидимую преграду, но липкие нити сдерживали её, как паук оплетает паутиной свою жертву. Это было больно, невероятно больно. Джэки чувствовала, что столкнулась с кем-то, кто, быть может, и не был сильнее неё, но колдовал иначе и знал, как использовать свою силу.

Она бормотала пересохшими губами колдовские слова, но с каждой фразой они слабели. Ей казалось, что эта женщина была пауком, а паутина, которую она плела, занимала всё пространство переулка, выталкивая Джэки прочь.

Она цеплялась за каждый сантиметр. Она билась.

Но духи не дали ей такой же силы, какая была у Найла или у самой Холли. Её возможности были на исходе.

Джэки пыталась.

И проиграла.

С коротким вскриком она села на постели, мокрая, как мышь. В горле саднило, а ладони были фантомно липкими от чужой магии.

В ушах ещё звенел отчаянный крик Холли.

Она умирала снова, и ничего нельзя было сделать. Оставалось верить, что Найл успел довести всё до конца, но сил прочувствовать его уже не было.

Свернувшись калачиком на постели и заткнув рот краем покрывала, Джэки зарыдала.

Паутина оберегала.

Паутина задерживала чужую злую волю.

Паутина спасала.

Мун жадно хватала ртом воздух, до сих пор не веря, что у неё получилось. Что сейчас невидимая ладонь снова не схватит её за горло, добивая. Глаза болели, горло саднило, но она была жива. И у неё оставалось совсем немного времени.

Она чудом не потеряла браслет. Если бы Мун выронила его, если бы он упал… она была уверена, что до него бы добрались.

Руки были словно налиты свинцом. Каждое движение отзывалось болью.

Кое-как, с трудом, она всё же вытащила зажигалку. Пальцы едва слушались; она даже не сразу попала по колесику. Пламя вспыхнуло и взметнулось вверх.

Разжав руку, Мун уронила браслет на землю. Зажигалка упала сверху.

Цветные нити вспыхнули легко, и также легко превращались в пепел.

«Чтобы уничтожить чинди, нужно сжечь вещи, принадлежавшие ему при жизни».

Предполагалось, что вещи должны сжигать родные, а потом уйти из хогана и никогда в него не возвращаться. Мун понятия не имела, можно ли было сделать это в трансе, но у неё не было другого шанса.

У Оуэна тоже.

Браслет медленно превращался в пепел.

Нет, нет, нет…

Холли чувствовала, как вода заполняет легкие.

Снова.

Она погружалась в темноту.

Нет, нет, нет!..

Откуда? Как они узнали?..

Нет!

Темнота обняла её и поглотила.

Браслет сгорел, оставив на земле кучку серо-черного пепла, и переулок вокруг Мун начал рушиться, осыпаясь, как разбитое стекло.

Значило ли это, что девушка-чинди мертва?..

Мун не знала. Но её время в трансе было на исходе. Она и так пробыла там слишком долго, и теперь всё плыло перед глазами.

Под ногами поползла трещина. Отскочить Мун не успела и с коротким воплем рухнула прямо в раззявленную пасть.

…а, распахнув глаза, увидела потолок собственной машины.

Мокрая насквозь, она лежала на заднем сидении и тяжело дышала, так, будто пробежала стометровку в рекордное время. Перед глазами бегали «мушки».

Получилось ли у неё, или всё было зря?..