Песня полной луны

Глава сороковая

Наверняка полиция им ни на йоту не поверила. Да и кто бы поверил в сказочку, что двоим парням просто свезло, что у поехавшего крышей индейца было оружие? Однако доказательств обратного у детективов не оказалось, и пришлось проглотить наспех состряпанную историю.

Их с Уиллом ещё раз вызвали в полицейское управление и допросили поодиночке, явно надеясь поймать на вранье, однако обломались — свою историю они отрепетировали и выучили назубок, так что каверзные вопросы прошли мимо цели. В некоторых мелких деталях их истории различались, но так было нужно. Чтобы не казалось, что они всё продумали заранее. Самозащита, разрешенная уголовным законодательством в связи со смертельной опасностью.

Было ли это вранье тем, что Оуэн по-настоящему должен был сделать?

Сказать честно, чувствовал он себя откровенно хреново.

Да, Белла шла на поправку, и ампутация ей не понадобилась — болезнь не исчезла, как по мановению волшебной палочки, однако стала куда лучше поддаваться антибиотикам. Да, он больше не чувствовал ни чужого присутствия, ни вони озерной тины — призрак, если верить Мун, отправился куда-то, откуда не возвращаются. И, да, Найл Купер пока не пришёл в себя, а около его палаты круглосуточно дежурили парочка полицейских, так что он тоже был безопасен. Только вот легче не становилось.

И мучило его вовсе не то, что он столкнулся со сверхъестественным: с этим он смирился ещё когда призрак дышал ему в спину.

Та девчонка-навахо была Куперу сестрой. Понять его причины оказалось куда проще. Разве Оуэн и сам бы не захотел убить обидчика своих родных?

Девчонка была чьей-то сестрой и дочкой, а то и внучкой, индейцы живут долго.

Совесть нашептывала: она была кому-то дорога, но вы её убили. Да-да, и твоё молчание тоже убило её, Оуэн Грин. Каково тебе спится по ночам?

Спал он по-прежнему плохо и видел кошмары, от которых просыпался в холодном поту, вслушиваясь в каждый шорох. Дни проводил в больнице, абсолютно забив на учёбу, и добровольно дышал лекарствами, глядя на бледную до зелени в цвет больничной рубахи, но живую Беллу. Порой уступал место её родителям, приехавшим на несколько дней и взявшим ради этого выходные; или Линде, которая приходила даже чаще, чем могла бы. Пару раз — даже с профессором Стокером. Оуэн не мог её винить: Дилан вёл себя как настоящий мудак. А по ночам, когда осенний дождь колотил в стекла, Оуэн лежал, глядя в потолок, на скользящие по нему тени и свет от чужих фар, и думал.

Голос его совести был тихим и ядовитым.

«Ты тоже виновен, и если ты выжил, это не значит, что вину искупил»

Быть может, как раз наоборот. Его вина стала ещё тяжелее.

…Детектив Пак шёл на поправку.

Дождавшись, пока Белла уснёт, Оуэн отыскал нужную палату. Никому из медсестер или врачей, снующих туда и сюда, не было до него никакого дела.

Был день, и Мун, обычно навещающая мужа после обеда, ещё не пришла. Детектив Пак сидел на койке и что-то листал в телефоне. всё ещё бледный, он выглядел, тем не менее, гораздо лучше, чем в те дни, когда Оуэн видел его через стеклянное окошко двери.

— Мистер Грин, — детектив Пак вскинул брови.

Оуэн мог бы восхититься, что тот помнит его, но он подумал: у полицейских, наверное, у многих хорошая память, если они хотят быть кем-то большим, чем простой оперативник. Он кивнул.

— Ага.

Как начать разговор, он понятия не имел. Всю ночь и всё утро он думал, что должен рассказать хоть кому-то, что несколько лет назад позволил своим друзьям изнасиловать и убить девчонку-навахо… искупить свою вину. Доказательств у него не было, а его друзья заплатили по своим счетам, так что Оуэн не представлял, поверит ли ему полицейский, но он собирался попробовать.

— Мун говорила, твоя девушка здесь, — детектив перешёл на «ты», даже не особо интересуясь согласием. Оуэн услышал это по его интонации. — Это хреново. Надеюсь, ей уже лучше?

— Лучше, спасибо, — ещё не поздно было развернуться и уйти. Изобразить грёбаный визит вежливости. Но он не мог. И, глубоко вздохнув, он выпалил: — Мне нужно кое в чем признаться.

Начать рассказывать было тяжело. Каждое слово падало, словно камень. Детектив Пак не перебивал, только отложил смартфон и слушал, чуть склонив голову набок. По его лицу было невозможно понять, осуждал он их за содеянное или уже настолько привык к чужим преступлениям, что даже не удивлялся.

Оуэну же казалось, будто с каждой фразой он сдирает с себя кожу.

Раньше он думал, что девчонка-индеанка была слишком самонадеянной и зря сбежала от них — кто знает, чем бы всё обернулось, если бы Гаррету не пришлось гнаться за ней? Всё осознание чудовищности поступка он прятал в себе, стараясь не думать и не вспоминать. Жить, как жилось. Но можно прикрыть ковром пятно, въевшееся в половицы, однако оно никуда не денется, и, как кровавая отметина в «Кентервильском привидении», будет появляться снова и снова.

Попытки сберечь друзей и его собственный страх оказаться единственным виновным вконец измучили Оуэна, однако он только сейчас понял, насколько его пожирал изнутри этот жуткий секрет.

Рассказ, прежде казавшийся таким длинным и тяжелым, безо всех сверхъестественных подробностей занял не больше пятнадцати минут.

— Думаю, вы должны сообщить об этом в полицию Солт-Лейк-Сити, — произнес Оуэн тихо, когда молчание детектива показалось уж совсем невыносимым. — Я… — он сглотнул. — Я готов сесть в тюрьму за то, что совершил.

Готов ли он на самом деле? Он понятия не имел. Но понимал, что, коли он сказал «а», нужно произнести весь алфавит.

— Я покажу, куда парни сбросили мешок с телом.

Детектив Пак хмыкнул. Вздохнул, прикрыв на мгновение глаза, поерзал на койке. Поморщился — вероятно, болели укушенное плечо и обколотые антибиотиками руки.

— И ты готов отвечать за погибших друзей?

Оуэн моргнул.

— В смысле?

— В прямом. Вы совершили преступление, но ни подтвердить, ни опровергнуть его коллективность никто не может. Нет доказательств, лишь твое слово. Да, полиция прочешет пруд. Поднимет старое заявление о пропаже, если родители девушки вообще таковое подавали. Предъявят обвинение, представлять умерших подозреваемых будут их родители. Я так понимаю, они богаты — значит, наймут хороших адвокатов, а ты, как я понимаю, горишь желанием ответить за её смерть. И виновным ты в итоге останешься.

Простите, что?!

Оуэну показалось, он ослышался.

— Разве это не будет… справедливо?

Детектив кивнул.

— Будет. Но не по отношению к тебе. Ты — соучастник, не преступник, а в итоге, с помощью хороших адвокатов, которые по карману семьям твоих друзей, окажешься единственным осужденным. Ты не сможешь доказать, что не участвовал в изнасиловании и всего лишь покрывал чужое преступление.

Повисла тишина.

— Простите… — кашлянул Оуэн. — Это вы мне сейчас предложили и дальше скрывать её смерть? Но какого хр… то есть, почему?..

Почесав щеку, детектив Пак откинулся на подушку:

— Я пришел в полицию, полный надежд вершить справедливость, сажать преступников, помогать людям и вот это вот всё. Надеялся, что смогу сделать мир хоть немного чище. Я был дураком, потому что мало расследовать преступление и поймать его совершившего, нужно ещё и добиться приговора. И, когда я смотрел, как виновный уходит из зала суда без наручников, потому что у него был слишком хороший адвокат, я думал: какого хрена? Глядя на их улыбочки, мне хотелось пинать их ногами, но я — детектив полиции, я не могу никого бить. Хороший адвокат способен сделать невозможное, особенно если его подопечные мертвы и не могут дать признательных показаний. В итоге единственным убийцей окажешься ты, — он покачал головой. — Это не та справедливость, к которой я стремился.

Оуэн мог предположить что угодно, только не это. Честно говоря, он вообще не представлял, чего именно ждал — он просто хотел получить заслуженное наказание.

Это могло бы облегчить его совесть. Очистить её. И очистить его самого.

— Разве я не должен получить по заслугам?

«Разве я не должен ответить за преступление?»

— А разве ты уже не получил? — детектив снова хмыкнул. — Тебе было хреново. Ты потерял друзей. Тебя преследовал брат убитой девушки, и я уверен, что собак на твоих друзей и на меня натравил именно он. Ты сам с трудом остался жив, как и девушка, которую он похитил. Да и настоящая справедливость не всегда связана с тюремной скамьей.

— Всё равно ведь он расскажет на суде, почему хотел убить меня…

Детектив Пак ухмыльнулся:

— Кто сказал, что ему поверят? У него будет своя справедливость, о которой он всегда догадывался.

Эти слова звучали в голове Оуэна, когда он вышел в больничный коридор. На подобный ответ он не рассчитывал, и теперь никак не мог понять: неужели полицейскому, который так хотел докопаться до правды, что пострадал из-за этого желания, не захотелось за эту правду посадить виновника в тюрьму? Он пытался уложить в голове всё, что услышал от детектива Пака, но это было слишком сложно.

Сам себя Оуэн давно бы уже запихнул за решетку. И пусть Найл был поехавшим придурком и колдуном, который убил всех его друзей, разве он сам, если бы не надеялся на полицию, не поступил бы так же?

У него тоже была семья. И он тоже перегрыз бы за них глотки. Перегрыз бы и за Беллу.

Что сказала бы она, если бы узнала, каким уродом он был? Как защищал своих друзей, которые вовсе не были друзьями? Как молчал, думая, что забудется та пиздецки жуткая ночь?..

Проходя мимо палаты, где под охраной лежал Найл Купер, Оуэн заметил, что дверь приоткрыта, а полицейского у дверей не было вовсе. В памяти тут же всплыли жёлтые, полные животной злобы глаза и острые клыки, с которых на лицо капала слюна.

Его замутило. Неужели Найл очухался и сбежал, пока полицейский отходил за кофе? Или, быть может, он затаился и ждёт? Быть может, его сила никуда не исчезла, как была уверена Мун?..

Ладони похолодели.

Нужно уходить. Не стоит лезть в пекло, если только выбрался оттуда. Но приоткрытая дверь манила.

Шорох.

Оуэн отпрянул назад, и тут из палаты вышла медсестра с кучей белья в руках.

— Могу чем-то помочь? — вздернула брови она.

Выглядела она спокойной. Значит, по крайней мере, ничего не случилось. Холодная рука тревоги, сжимавшая сердце, чуть-чуть отпустила.

— А разве здесь не было пациента? — Оуэн постарался придать своему голосу небрежность, однако дрожь в нём слышал отчетливо.

Медсестра прищурилась, потом охнула:

— Так это на тебя и твоих друзей он напал!

Да, Оуэн знал, что не выглядит, как шокированная жертва нападения, которой нужен психолог. Может быть, врач-то ему и нужен, только думать об этом было некогда. Как и о собственном здоровье. Но он знал, что ещё долго будет вздрагивать от собачьего воя и с осторожностью входить в незнакомые пустые помещения.

Ещё долго ему будут сниться жёлтые глаза и окровавленные клыки; разорванное платье призрака на раздутом теле и плеск озёрной воды. Ещё долго он будет вздрагивать от каждого скрипа половиц в доме или капающей в кране воды. Ещё долго он будет оглядываться на тёмных улицах и думать: кто ещё может скрываться во мраке?..

Оуэн не просил знаний, что существа из легенд существуют. Зато эти существа верили в него. И ещё до встречи с животным обликом Найла Купера он заставил себя с этим смириться.

Он справится. Он должен. Ради Беллы и ради себя.

И, разумеется, никогда не расскажет психологу, что видел индейского колдуна, оборачивающегося койотом.

— Да, я… — он кивнул медсестре. — Но я в порядке. Уже. Он… здесь?

— Нет-нет, — она покачала головой успокаивающе. — Он всё-таки очнулся, и его увезли в тюрьму. Не бойся.

Боялся ли он?

Сам не знал. Оуэн верил Мун. Верил, что сила Найла ушла, иначе он не начал бы превращаться обратно в человека у него на глазах так бесконтрольно, ведь правда?..

Он должен был верить.

— Спасибо, — он ободряюще улыбнулся медсестре.

Когда Оуэн вернулся в палату, Белла ещё спала. Её светлые волосы рассыпались по подушке. Во сне она смешно морщила нос.

Его сердце сжалось от любви.

Должен ли он сказать ей, что натворил когда-то? Раз уж он признался детективу, совершенно незнакомому для него человеку, почему не довериться той, которую он любил? Если Белла любит его так же, она не отвернется от него, ведь правда?

Оуэн чертовски хотел бы верить, что не отвернётся. Но, глядя на её спокойное лицо, на её перевязанную руку, он подумал: он не может рассказать ей. Не сейчас.

Совесть подняла змеиную голову, зашипела.

«Ты не можешь ей лгать! Не можешь всю жизнь скрывать, какой сволочью ты оказался, с каким гребаным мудилой она хочет связать жизнь!»

Он потёр лицо ладонями, чувствуя, как в горле что-то сжимается.

— Простишь ли ты меня, если узнаешь, что я совершил?..

Если он любит, он должен доверять, так? И Оуэн любил. Всем своим сердцем. Но знал: если есть хоть малейшая возможность, что Белла в ужасе сбежит от него, он будет молчать. Он не расскажет никому, даже Белле, даже Уиллу, о том, что натворил.

Было это верным решением?

Он понятия не имел.

— Эй… — сонно пробормотала проснувшаяся Белла и сжала его ладонь. — Ты так здесь и сидел? Ты хоть поел?

Оуэн вздрогнул. Поднял взгляд на её бледное лицо, улыбнулся в ответ.

— Да, детка, — соврал он. — Я так здесь и сидел.

Уилл рассказал, что Кэрри приходит в себя, только очень медленно. После случившегося она была в шоке, и за ней приехал старший брат, чтобы увезти к себе. Когда-то, оказывается, он сам пережил нападение какого-то сумасшедшего и поэтому понимал: сестре нужно сменить обстановку. А пока что Кэрри лечила легкое сотрясение мозга, пила успокоительные, жила в мотеле с братом и почти никого не хотела видеть.

— Я едва смог убедить её, что никакого койота, превратившегося в Купера, она не видела, — Уилл поболтал в стаканчике остатки кофе.

Они сидели в парке на спинке скамейки, пялились на случайных прохожих. Бегуны, собачники, подростки и студенты, пожилые пары и одинокие гулёны — все сливались в одну пёструю толпу. Они ходили по этим дорожкам, пили кофе, болтали и не знали, что рядом с ними всегда таилось что-то, считавшееся детскими сказочками.

Хотел ли когда-то Оуэн этого знания? Черт, нет. Но ему придётся с ним жить. Перебарывать кошмары. Приходить в себя. Быть рядом с Беллой. Возвращать свою жизнь. Молчать и прятать в себе старую тайну.

— Трудно было?

— Ещё бы, юный падаван, — Уилл был спокоен для человека, который увидел обращающегося оборотня, или кем там был этот Найл? Правда, по его же словам, его обучали сражаться с такими существами, но всё же… всё же его нервы были явно покрепче. — Она ведь не дурочка. Но, знаешь, люди хорошо умеют убеждать себя, что в детстве не видели бугимена. Это помогает им сохранить психику, защитный механизм такой.

— А у тебя?

Уилл метко швырнул стаканчик в урну.

— А я с детства знаю, что бугимен существует. И знаю, как с ним бороться. Так, говоришь, вы с Беллой сваливаете? — сменил он тему так резко, что Оуэн застыл с открытым ртом. — Лишишь меня своего общества?

— Возьмем перерыв в учебе, — Оуэн отпил глоток своего кофе. Напиток был уже холодным и слегка горчил. — Не только для меня эти полгода были трудными, знаешь ли.

Мысль уехать из Шарлоттауна пришла к нему в одну из бессонных ночей, и Белла поддержала идею. Ей и самой хотелось убраться подальше от города, что хранил не самые приятные воспоминания, пусть она и не знала, насколько неприятными они были для Оуэна.

И, хотя он понимал, что, уезжая, он возьмет с собой себя, он всё же думал: быть может, им повезёт? Быть может, станет легче?

— Догадываюсь, чел. И, видимо, ты так и не расскажешь мне, почему тебя преследовал тот призрак?

Если бы рассказать было так просто!

Он говорил об этом только с детективом Паком, и то опустил все сверхъестественные подробности. Как есть, обо всём знала только Мун, как и о том, чем в итоге всё для Найла Купера закончилось. И с ней, к слову, они больше не виделись с тех пор, как её мужа выписали из больницы.

Наверное, и к лучшему. Вряд ли ей хотелось бы с ними снова пообщаться. Ему бы на её месте не захотелось.

Мимо с громким лаем промчалась собака, и Оуэн вздрогнул.

Твою мать.

Уилл успокаивающе положил ему руку на плечо.

— Не хочешь — не говори. Думаю, если бы ты был конченным мудилой, Мун бы не стала нам помогать, а справилась бы сама с той чинди, оставив нас самих разбираться с Купером, — он ободряюще ухмыльнулся, глядя на Оуэна из-под тёмной отросшей чёлки. — Ладно, чувак, если будешь готов рассказать, у тебя есть свободные уши. А я заберу Клэри, и мы поедем к Кэр. Ей нужны сейчас друзья. Точно не хочешь с нами?

Оуэн мотнул головой.

— Я буду только ей напоминать, что она оказалась там из-за меня.

Толкнув его плечом, Уилл сморщил нос.

— Уж тогда из-за меня. Но она не знает. Официальная версия — у Купера поехала крыша, и он похитил её, а на нас хотел напасть, потому что мы его обнаружили. Попробуй пойми логику психопатов! Нам ещё повезло, что он молчит, как рыба.

И это была правда. Найл Купер молчал с тех пор, как очнулся, и полиции никак не удавалось выбить из него хоть какое-то подобие признания. Причин. Повода. Чего угодно. Что, в принципе, наверняка ещё больше убеждало их, что они имели дело с психом.

Но Купер психом не был. Оуэн знал это, как никто другой, и был готов держать это в себе до конца жизни, если потребуется. Если от этого близким станет легче и проще жить.

Мимо пробежала девушка в спортивном костюме. Взглянула на часы на запястье и побежала дальше.

Жизнь продолжалась.