Песочная свирель. Избранные произведения мастеров Дзэн

И СНОВА ПЕРВЫЙ ВДОХ

Я умер 4 ноября 1953 года. День был пасмурный и холодный. Более того – шел снег. Тому, чье появление на свет я с некоторым беспокойством ожидал, казалось, совсем не хотелось появляться. Он выдержал все разумные и не разумные сроки, но продолжал находиться в чреве матери.

«Черт бы тебя побрал», – думал я, от скуки переливаясь то в одну предметную форму, которыми была забита комната, то в другую. Все было пусто, холодно, неинтересно. А тот, плоть которого назначалась мне, все наслаждался состоянием полной свободы в водах космического океана.

«Плавай, плавай», – говорил я то ли себе, то ли ему. «Все равно с воплями и визгом выпихнешься в мир и предопределение свершится – я войду в твою несовершенную форму, ибо сдал в трудные моменты предыдущих жизней и назначение мое теперь быть ниже меня прошлого. Хорошо еще не в совсем низком биологическом виде», – содрогнулся я при мысли о жабах, пауках, крокодилах и прочих подобных тварях.

«Да и ты, – хоть и не сравнить тебя с людьми моего времени и состояния духа, – не так уж плох. Постараюсь влиять на сильную, но уж очень дикую натуру моего теперешнего вместилища. Догадываюсь, что не совладать мне с тобой в первые два-три десятилетия, и дикость твоей степной плоти будет душить меня, загоняя в самые темные тупики. Но рано или поздно ты прозреешь и увидишь меня, и тогда, став рядом, мы пойдем вместе, не забегая и не отставая один от другого. Гармония духа и плоти состоится! Должна состояться, иначе, если я не сдюжу с тобой, мой хозяин-слуга, следующее перерождение не предвещает совсем ничего приятного. Хотя в каждой форме есть смысл, и, поняв его, определяешь место этой формы во Вселенском Порядке, а, значит, и решаешь задачу своего предназначения. Так достигается покой в реализации своей самости. Конечно же, в любой форме я стремился бы к совершенству ради достижения абсолютной истины, от которой по случайной неосторожности удалился…»

Время шло. И чем дольше находилась моя новая плоть нерожденной, тем больше начинало охватывать меня волнение, – «А вдруг что-то напуталось; вдруг ошибка, которая случается лишь раз в многомиллионнолетний День Мира, пала на меня. Нет – такого проклятия я не заслужил! Это было бы чересчур жестоко: умереть, родиться мертвым и снова остаться без плоти в ожидании предначертания, которое еще необходимо правильно расшифровать для себя. А после таких манипуляций со смертями и рождениями в столь короткий срок сориентироваться не так просто. Ну, нет, – ты крепкий парень, и организм, рождающий тебя, не подвержен влиянию пороков и загрязнений. Просто ты ленив, а, может, мудр, цепляясь за состояние невесомого покоя видения Вселенной. Сейчас каждая клеточка твоего тела– это маленькая Ее модель, и, конечно же, тебе не хочется отказываться от ощущения Вселенской уравновешенности и ежемгновенной реализации себя. Ладно, наслаждайся еще некоторое время. Я подожду.

Когда-нибудь настанет момент, и вся эта информация станет достоянием твоего разума, который сольется с разумом Космоса.

А вдруг мне не удастся сломать сопротивление плоти?! Нет, я заставлю тебя верить мне».

Я даже почувствовал некоторое раздражение, но затем успокоился, осознав несуразность обиды на того, кого еще нет.

Снова наступил вечер. В помещении проделывались те же дела, что и день, и два, и десять тому назад. Через некоторое время выключат свет, все успокоятся и затихнут, забывшись сном, а я, так же бесцельно, буду слоняться по углам комнаты, вспоминая предыдущие состояния.

«Ну что же ты так задерживаешься?! Ну, выйди же ты, наконец, из своего оцепенения; пробудись к жизни человеком; дай мне вместилище! Я так ослаб в ожидании тебя, что если какая непокаянная тень попытается воспользоваться твоим рождением, у меня не хватит энергии пробить ее. Молю тебя – очнись от своего глубокого сна! Мне уж тошно обретать от нечего делать формы градусников, тапок, пуговиц, стен, воды в графине. Все это может занимать не более пары дней. Да и как можно так долго задерживаться в мире людей без формы?! Нарушаешь Порядок сейчас ты, а мне приходится уже принимать первые волнения из-за тебя. Что будет потом?…»

Наступил рассвет 14 ноября. Пасмурный, серый рассвет, похожий на сумерки. Ожидание достигло предела, и мне казалось, что этому не будет конца, а вечное серое утро будет скрывать свет солнца, который так и не пробьется сквозь его свинцовый занавес. Я превратился в сплошное чувство горести и обиды, и, если бы я имел плоть, оно бы вылилось слезами, а мой ленивец все не подавал признаков жизни…

И тут, в один миг, вся энергия моего духа вдруг взбунтовалась и, сжавшись в сгусток, превратилась в материю космического огня. Это была отчаянная попытка разрушить застоявшуюся вязкую рутину момента бытия, наполнить его осмысленным содержанием, дать толчок развитию жизни…

За окном пошел снег. Крупными хлопьями он кружил в воздухе. Его было так много, что все вокруг посветлело. Мне никогда не приходилось видеть такого чудесного снегопада. Завороженный я внимал и внимал плавному танцу воздушных красавиц. Все стало сплошной слепящей белизной. Но вдруг взрыв света залил и эту белизну, и мою отчаянную вспышку. Ему невозможно было противостоять, да и не хотелось! Солнце пробилось сквозь серую мглу, и огонь его, отраженный каждым хрусталиком снега, залил пространство светом, которым хотелось упиться в радостном восторге. Вихрь неистовой силы этой радости подхватил и закружил меня. Я снова сделал первый вдох, выдохнул в крике и осознал, что родился.

Ю. Х.