Пистолет, направленный на Вальтера, лишал его воли. Механически делая то, что ему велели, Вальтер представлял себе пулю, разрывающую внутренности, болезненную агонию на каменном полу этой огромной пещеры. Кто бы мог подумать, что Отто Штирнер, штандартенфюрер СС и начальник лаборатории научного оккультизма, под конец войны слетит с катушек. Хотя, глядя сквозь призму случившегося, этого можно было ожидать — учитывая то, чем они занимались последние месяцы…
И все же, прежде чем замкнуть последний рубильник, Вальтер собрал все свое мужество и сказал дрожащим голосом:
— Отто, прошу тебя, подумай… ты не сможешь это остановить.
— Я и не собираюсь, — усмехнулся Штирнер, — хватит болтать, включай. Ну, живее.
Не чувствуя рук, Вальтер взялся за черный набалдашник и потянул его вниз. Раздалось нарастающее гудение, запахло озоном. Электрический ток потек по огромным электромагнитам, установленным по периметру пещеры. Под ее потолком появилось мягкое свечение, посыпалась пыль и мелкие камешки.
— Превосходно! — воскликнул Штирнер. — Молодец, Вальтер, ты настоящий профессионал. Я, пожалуй, закрою глаза на твою слабость. Знаешь, что… — штандартенфюрер подошел ближе, его глаза безумно сверкали, — ты будешь мне благодарен. Когда-нибудь ты расскажешь детям и внукам, как изменил ход войны. Да, да, в тот самый момент, когда предатели и трусы решили, что все уже кончено, когда фюрер отрекся от власти в пользу этого ничтожества…
Раздался страшный грохот, пол ушел из-под ног. Сверху полетели камни, все потонуло в клубах пыли. Вальтер рванулся к выходу из пещеры, карабкаясь по наклонному полу, цепляясь за кабель, ведущий к дизель-генераторам наверху. «Выбрался, выбрался!» — билась в голове мысль, но он не давал себе в это поверить, пока не увидел солнце над головой. Грузовики, на которых привезли оборудование, стояли недалеко от входа в пещеру; рядом лежали два эсэсовца, убитых Штирнером: они хотели сбежать. Только когда двигатель грузовика завелся, Вальтер бросил взгляд в зеркало заднего вида: над пещерой — вернее, над тем, что от нее осталось — вырастала темная воронка. Он почувствовал страх: да, сам-то ты спасся, но ничего еще не кончилось. На мгновение Вальтер пожалел, что послушался Штирнера — надо было сломать генератор, пусть даже ценой своей жизни! Но тут же он вспомнил дуло пистолета, направленное ему в лицо, животный ужас: не обманывай себя, ты бы не смог.
Дорога пошла сквозь лес, воронка скрылась за деревьями. Стоял чудесный майский день, приятный ветерок задувал в кабину. Вальтер постепенно успокоился. Он притормозил, из сумки достал карту. С этой дороги надо сворачивать: она вела на юг, а ему надо на запад. Главное сейчас — избежать встречи с русскими.
Вальтер полагал, что ему это удастся.
Больше всего генерала Джексона донимал сейчас этот майор из ОСС — даже больше, чем смерч, появившийся вчера на востоке и с тех пор висевший над лесом, как приклеенный. Джексон давно бы послал майора куда подальше со всеми его идиотскими требованиями, да только вот указания из штаба дивизии были вполне однозначными — максимальное содействие. «Этот парень чуть ли не каждый день обедает с Айком, так что постарайся не ссориться с ним», — неофициально предупредили его. Видит Бог, он пытался; но теперь, по мнению генерала, майор перегнул палку.
— Роту «Шерманов»? — переспросил Джексон. — Знаете, Стоун, это будет непросто. Война еще не окончена, как многие думают, и у нас много работы. Может, для наблюдения за этим, — он кивнул на смерч в окне, — будет достаточно послать машину? Я готов дать сопровождение.
— Недостаточно, — возразил Стоун, — мне нужны танки.
— Зачем?
Стоун поднялся со стула и подошел к окну.
— Вы сказали, что война не окончена, и это правда, — полковник, не отрываясь, смотрел на смерч, — кто наш противник, как вы думаете?
— Это шутка? — Джексон уже не скрывал раздражения. — Если так, то весьма неуместная.
Стоун выдержал паузу.
— Знаете, чем занимаются русские? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Сейчас, пока мы с вами теряем время в пустой болтовне, они эшелонами вывозят все ценное на восток. Новейшее оружие, технологии, оборудование, специалистов, ученых — все, что позволит им стать сильнее. Мы занимаемся тем же самым, генерал, и в этой гонке нам нужно опередить русских.
— Этот смерч имеет отношения к оружию?
— Именно.
— В это сложно поверить, — усмехнулся Джексон.
— И не надо, — жестко сказал полковник, — я и так сказал слишком много. Сейчас ваше дело — обеспечить меня и моих людей всем необходимым. Вы получили указания от командования?
Генерал, ненадолго задумавшийся — а так ли уж дорога ему армейская карьера? — все же решил, что все же не стоит подвергать ее риску, ссорясь со штабным придурком. Взяв себя в руки, Джексон поднял трубку телефона.
— Свяжите меня с первым батальоном.
— Дает? — спросил Форест у Стоуна, когда тот садился в машину.
— Разумеется, — бросил он. — А что с немцем?
— Похоже, не врет. Действительно, в СС существовало такое подразделение, и его возглавлял штандартенфюрер Отто Штирнер.
— И ты веришь ему? — усмехнулся Стоун, — В эту болтовню про параллельный мир, в котором немцы одержали победу в войне, про дверь туда, которую они якобы открыли?
— Бьюсь об заклад, сам он верит в то, что говорит, — сказал Форест, — либо этот Вальтер — гениальный актер.
— Может, последнее?
— Я показал его бумаги одному физику из трофейной команды. Он сказал, что в принципе это возможно — если перенести вероятностный подход из микромира в макромир. Знаешь, он прямо-таки загорелся…
— Форест, короче…
— Если короче, то мой знакомый не считает это бредом.
Стоун вставил ключ зажигания, завел двигатель. Посмотрел в зеркало заднего вида: там, как и раньше, неподвижно висел гигантский смерч.
— Оглянись, — сказал майор, — Видишь?
— Ну, да, — буркнул Форест.
— Вот в это я верю, — усмехнулся майор.
— Послушай, Джек, мне кажется…
— Все, хватит, — оборвал его Стоун, — Через полчаса будут танки, мы едем туда, чего еще? Разберемся на месте. Немца возьмем с собой, если ты не считаешь его пустышкой.
Автомобиль резко тронулся с места: Стоун торопился, он хотел управиться до темноты. Да, и вот еще что: утром к воронке послали машину, посмотреть, что да как, и с тех пор о ней не слуху, не духу. Надо еще и с этим разобраться… Стоун почувствовал досаду — в то время, как другие занимаются настоящим делом — например, немецкими наработками по урановому проекту, он должен тратить время и силы на какую-то ерунду. В глубине души Стоун, так же как и генерал Джексон, считал это свое задание пустышкой. Но — приказ есть приказ, его не обсуждают, а выполняют.
Доведенные до автоматизма навыки сработали прежде, чем командир «Шермана» успел удивиться. Через тридцать секунд после визуального контакта головной американский так уже сделал выстрел по «Пантере» — не очень меткий, но, тем не менее, оказавшийся удачным: один из немцев, спешно залезавших в башню, упал. «Пантера» ответила лишь спустя пару минут, когда у нее уже подбили гусеницу; в нескольких метрах от шоссе взорвалась земля. Этот выстрел оказался единственным — один из бронебойных снарядов ударил в борт немецкого танка и он задымился.
— Готов! — закричал Сандерс, наводчик головного «Шермана». Из подбитой машины никто не появлялся — похоже, его экипаж погиб, или не мог самостоятельно выбраться.
«Пантера» выглядела немного странно — словно ее покрасили белой гуашью, сквозь которую просвечивало серым. Только вблизи стало ясно — корпус был покрыт слоем инея. «Ничего себе, — пробормотал Форест, — вот это номер!» Откинув крышку люка, он взглянул внутрь, и, на секунду замявшись, спрыгнул внутрь.
— Что скажете? — спросил Стоун у Вальтера.
— Воронка, — ответил тот, кивнув на конус, неподвижно висящий впереди на дороге, — этот танк прошел через нее, вот откуда иней. Все правильно — в зоне перехода могут появляться температурные скачки. Теперь вы мне верите?
Стоун уже собирался ответить, как из люка показался Форест:
— Джек, — он размахивал какой-то папкой, — взгляни, тебе понравится!
— Что это?
— Карта, — запыхавшийся Форест развернул папку, — ты посмотри, какие мерзавцы, а?
От Атлантики до Урала вся суша была залита ровным серым цветом, и с запада на восток тянулась торжественная надпись «Tausendjähriges Reich» с девизом «Ein Volk, ein Reich, ein Führer». Наверху и посередине карты красовался герб третьего рейха: стилизованный орел со свастикой в круге под ним.
— Уберите, — распорядился Стоун, — чтобы никто этого не видел.
— Да, да, конечно, — Форест понизил голос, — Джек, послушай…
— Это может быть чем угодно, — оборвал его Стоун, — например, нацисткой пропагандой.
— А иней на танке?
Стоун, не ответив, обратился к Вальтеру.
— Допустим, вы правы, — сказал он и показал на воронку, — если так, что нас ждет там?
Вальтер ответил не сразу.
— Я не знаю, — проговорил он, — и никто не знает. Этот танк, — он кивнул на «Пантеру», — прошел сквозь границу миров. Возможно, получится и у нас. Возможно, мы все погибнем.
Голос немца дрожал.
Танки Стоуна двигались к воронке.
— Каждое событие в мировой истории имеет несколько вариантов развития. Мы привыкли, что реализуется только один их них, но это не так. Вернее, не совсем так.
Вальтер торопился, пользуясь вниманием Стоуна — впервые тот воспринял его всерьез. Во всяком случае, согласился выслушать.
— Иногда реализуются одновременно два или даже больше вариантов. В этом случае возникают параллельные миры, история в которых идет по разным сценариям.
— И между ними возможны контакты, — вставил Стоун. Его лицо оставалось непроницаемым, так что невозможно было понять — насмехается он или нет.
— Именно, — подтвердил Вальтер. — Штирнер утверждал, что ему удалось установить контакт с миром, в котором Германия победила. Чтобы попасть в него, нужно был найти место, где граница между мирами тоньше всего, и пробить ее.
— И вы нашли такое место?
— Да. Самое интересное, что местные остерегались его — там иногда пропадали домашние животные, или даже люди. Штирнер собрал генератор, я помогал ему…
Вальтер запнулся, словно поняв, что сболтнул лишнее, но потом продолжил.
— Это как дрель, которой сверлят стену. Возможно, с другой стороны занимаются тем же самым.
Стоун молчал
— Это не фантастика, — сказал Вальтер, — прямо сейчас мы движемся в сердце победившей Германии. Сейчас коридор еще узкий и не очень стабильный, но, если там завершат работу, ничто не помешает вермахту развернуть боевые действия прямо здесь.
Он немного помолчал и добавил:
— Вероятно, с той стороны их аналог Штирненр сейчас убеждает армейское руководство в том, что русские и американские танки могут ворваться в мирные германские города. Вопрос в том, — Вальтер впервые посмотрел на Стоуна в упор, — кто убедит свое начальство первым.
Тяжелый отдельный гвардейский танковый полк прорыва двигался маршем в сторону Рабенберга. Новенькие ИС-3, так не успевшие понюхать пороху, вызывали интерес у всех, кто их видел — особенно обтекаемая форма башни. Нельзя было не радоваться тому, что война закончилась, но иногда полковник Селезнев ловил себя на мысли о том, что хотел бы посмотреть, как его танки будут биться с «Тиграми» — противником, достойным новых ИСов.
Полк Селезнева должен был принять участие в параде, который планировалось провести в Берлине. Что ж, весьма правильное решение: с одной стороны, парад продемонстрирует единство союзников, а с другой … с другой, нет сомнений в том, что новые советские танки произведут впечатление на тех, кто, может быть, уже начал вынашивать агрессивные планы в отношении Советского Союза. Именно об этом Селезневу сказали в политуправлении, подчеркнув тем самым важность задачи. Именно поэтому на подготовку дали так много: больше месяца. То есть, это в политуправлении считали, что месяц — много, у полковника на этот счет было иное мнение.
Колонна двигалась в походном порядке — памятуя о предстоящем параде, Селезнев накрутил перед маршем комбатов, чтобы они строго следили за выполнением всех правил движения: еще одна тренировка не помешает. Первая рота, выполнявшая еще и функции разведывательной группы, шла несколько впереди остальных: не то, чтобы спустя две недели после капитуляции Германии кто-то опасался немцев, но — порядок есть порядок.
— Сереж, что это за хрень такая? — услышал в шлемофоне лейтенант Крутов голос дяди Вовы, механика-водителя, — ты видишь?
— Вижу, вижу, — ответил он, — не знаю, никогда такого не встречал. Но, — усмехнулся Крутов, — на немецкий танк не похоже.
— Ничего, командир, еще постреляем, — обернулся к нему наводчик Сема; его рот расплылся в улыбке: — Вон, с Японией надо разбираться.
— Постреляем, как же, — буркнул лейтенант, — на полигоне по щитам.
Он посмотрел на «эту хрень»: темную воронку, нависающую над землей — словно гигантский, поставленный на вершину конус. Похоже на смерч, только очень большой — гораздо больше тех, что маленький Сережа Крутов видел в степях придонья, где он вырос. Ладно, решил лейтенант, мое дело сейчас — дорога, а об этом чуде пусть думают другие.
Один за другим на кромке леса — совсем недалеко от воронки, появились три дымка. Лейтенант пригляделся — под ними серые силуэты. «Не может быть!» — промелькнула мысль, но один взгляд в прицел все прояснил: это были «Пантеры».
— Правее воронки, три «пантеры» у кромки леса! Саша, бронебойный! — скомандовал Сергей.
Он передал сообщение в другие машины — там тоже заметили противника. Рота ИСов перестроилась в боевой порядок и устремилась навстречу врагу.
Пушки «Пантер» с дальней дистанции не могли пробить мощную лобовую броню ИСов. Несмотря на всю точность и скорострельность немецких танков, они были обречены. В то время как снаряды «Пантер», оставляя «засосы» на броне, отскакивали один за другим, пушки ИСов поражали противника с одного — двух попаданий.
Бой закончился меньше, чем через четверть часа.
«Провести операцию по обнаружению и уничтожению разрозненных групп противника».
Приказ поступил из штаба армии вскоре после того, как Селезнев доложил о столкновении с немцами. Он был готов к такому приказу, его танкисты тоже. Боевое крещение ИСов прошло удачно: «Пантеры» уничтожены, потерь нет, повреждения минимальны. Полковник не сомневался, что ни одно из формирований вермахта, пытающихся пробиться на запад, не сможет выдержать столкновения с полностью укомплектованным полком новейших тяжелых танков. Так что главная задача — обнаружить противника и не дать ему уйти. С направлением поиска проблем не возникло: немцы появились со стороны воронки. Вполне вероятно, они прошли сквозь или около нее — судя по влаге и следах инея на корпусах подбитых танков.
Что ж, «Пантера» — это не иголка в стоге сена, спрятать ее довольно сложно. Полковник был уверен, что враг от него не уйдет.
Они двигались сквозь воронку уже больше четверти часа — гораздо дольше, чем казалось вначале. «Надо было ее обойти», — подумал Крутов, но дорога вела сквозь нее, и Селезнев приказал не сворачивать.
Машина Крутова возглавляла колонну. Видимость упала до ста метров, ветер резко усилился. Пыль с дороги забивалась в башню, песок заскрипел на зубах. Сквозь оптику ничего нельзя было разобрать, так что лейтенант открыл люк и высунулся: хоть что-то видно. Крутов оглянулся: следующий ИС, идущий метрах в двадцати сзади, выглядел сплошной темной массой с торчащей наверх пушкой. «Не дай бог заглохнуть», — промелькнула мысль. Впереди по-прежнему — ни единого просвета. «Ничего, ничего: немцы ведь как-то прошли сквозь нее, значит, сможем и мы».
Дохнуло холодом, с новым порывом ветра прилетел мелкий колючий снег — вот тебе и середина мая! Корпус танка мгновенно покрылся пляшущими белыми точками, под внешними баками тут же намело. Заряд кончился так же внезапно, как и начался, резко потеплело; потом это чередование морозного и теплого ветра повторилось несколько раз; оставалось надеяться, что ходовая часть выдержит такое испытание.
— Ну, как, видно что-нибудь? — раздался в наушниках голос дяди Вовы.
— Не особо, — ответил Крутов.
Дядя Вова сдержанно ругнулся; в таких условиях именно на него ложилась основная нагрузка. Танк еще новый, мало ли, как себя поведет, а тут — то в жар, то в холод бросает, да еще видимость почти на нуле…
Представляя себя на месте водителя, Крутов на секунду отвлекся от дороги, и это едва не стоило жизни экипажу. Мгновенно прямо по курсу вырос знакомый угластый силуэт: «Тигр»!
Крутов нырнул вниз, к орудию.
— Короткая! — скомандовал он.
Танк, дернувшись, остановился.
— Саша, кулак! — приказал лейтенант.
«Если заметили, — мелькнула мысль, — то хана». Пока Саша заряжал бронебойный, Крутов с напряжением ждал страшного, смертельного удара по башне: даже если и наклонная броня отразит выстрел, мало не покажется.
Но немцы не стреляли.
Крутов сунулся в прицел и сразу все понял: он запотел, а по краям покрылся изморозью — частая смена холодного и теплового воздуха сделала свое дело. Наверное, в «Тигре» то же самое, а это значит, что враг просто ослеп!
— Готово! — рявкнул Саша.
Сергей опять на мгновение выглянул из башни — теперь «Тигр» был уже метрах в тридцати, не больше, но его пушка по-прежнему смотрела прямо, на дорогу. Крутов скользнул вниз, нажал кнопку поворота башни и, когда та достигла нужного положения, нажал электропуск.
Башня вздрогнула.
«Попали!» — понял лейтенант: страшный грохот от взрыва проник даже сквозь шлем. Выстрел в упор снес башню «Тигра», которая отлетела метров на десять, вывернутый ствол торчал в небо под нелепым углом; сам же танк сдвинулся к обочине и накренился. Из рваного отверстия на месте башни валил дым, тут же уносимый сильным ветром. Не было и речи о том, что там кто-то выжил.
— Готов! — заорал Крутов. — Башню снесло!
Его переполнял восторг, сердце бешено колотилось: смерть в очередной раз прошла мимо. И этот «Тигр», подбитый им, увидят все, весь полк…
ИС двинулся вперед.
— Командир, — раздался голос дяди Вовы, — ничего не замечаешь?
Лейтенант очнулся — и тут же забыл о недавнем бое. Тучи ненадолго разошлись, в просвете глянуло небо. Он оказалось необычно темным — не светло- голубым, как должно было быть, исходя из времени суток, а скорее, синим, даже фиолетовым. И на этом фоне разгоралось переливчатое сияние, похожее на гигантские разноцветные шторы, спускавшиеся из бесконечной высоты почти до земли. Если бы Крутов за свою недолгую жизнь успел побывать на севере, то он бы знал, что там эту фантастическую картину называют северным сиянием.
— Охренеть, — пробормотал он, — что это, а?
— Не знаю.
Рваные края туч вновь смыкались, опять потемнело. Ветер усилился, снег вперемешку с пылью летели в лицо. Крутов наблюдал за дорогой из люка: там, где есть один «Тигр», могут быть и другие — и, если случится встретиться с врагом снова, лейтенант хотел заметить его первым.
— Сереж, — опять дядя Вова, — как думаешь, где мы?
«А ведь и правда, — промелькнула мысль, — долго уже едем».
— Сколько проехали? — спросил он.
— По спидометру — километров тридцать, не меньше!
— Семен, возьми у меня в планшете карту, — распорядился Крутов: сам он не хотел отрываться от наблюдения за дорогой, — посмотри по ней.
Тот откликнулся спустя пару минут, и в его голосе слышалось смущение:
— Мнэ — э–э… командир, похоже, мы едем по кругу, или вообще назад.
— Назад?
— Ну, да. Если бы мы все время двигались на запад, то давно бы вышли к реке.
— Что за бред, — пробормотал Крутов. Доложить Селезневу? Он уже собрался сделать это, как вдруг впереди увидел длинное приземистое здание, недалеко от которого стояли три «Шермана» — они легко узнавались по характерным силуэтам.
— Саша, передай: впереди, двести метров, слева от дороги, три американских танка, «Шерманы».
— Понял, командир.
«Что они делают здесь, в советской зоне? — подумал Крутов. — Ну, вот сейчас и выясним. Заодно узнаем, куда это мы попали».
***
Группа Стоуна двигалась по дороге уже час, не меньше. Видимость была отвратительной — пыль, снег, да еще и порывистый ветер. В одном месте показалось, что они едут по тоннелю — по сторонам дороги словно выросла темная стена: странно, но сквозь нее как будто просвечивали звезды. Стоун бросил взгляд на Вальтера — он был единственным, кто не удивлялся; им владело другое, гораздо более сильное чувство: страх. И причина этого страха явно была за бортом «Шермана».
— Это то, что вы ожидали? — спросил майор.
— Возможно, — пробормотал немец, — хорошо, если все обойдется так.
— А что еще может быть?
— Что еще? — Вальтер казалось, все время прислушивается к тому, что снаружи, ели лицо было бледным, на лбу выступила испарина, — Да что угодно! Абсолютный вакуум, холод, от которого замерзает воздух — или наоборот, огонь, в котором мы все сгорим! — его голос сорвался на крик. — Это граница между мирами, понимаете? Вы, конечно, можете в это не верить…
— Полковник, — прервал его наводчик, наблюдающий за дорогой, — впереди слева длинное здание, рядом сгоревшая машина.
— Дай-ка, — Стоун взглянул в ….
Это был «Виллис» разведгруппы, искореженный корпус еще дымился. Такое могло случиться от прямого попадания снаряда, решил Стоун, например, снаряда из танка. Возможно, его выпустили из пушки той самой «Пантеры», которую они недавно уничтожили.
Хотелось бы так думать.
Разбитая машина стояла недалеко от длинного приземистого здания, на одном из концов которого возвышалась странная ажурная конструкция. Воздух возле нее как будто светился синим.
Стоун приказал остановиться.
— Вальтер, взгляните, — предложил он.
— Да, — сказал немец севшим голосом, взглянув в окуляр, — это их установка, с той стороны… Мы пересекли границу, Джек, мы уже по ту сторону…
— Там кто-нибудь есть? Персонал, охрана?
— Я не знаю, — пробормотал тот, — нас-то было немного, вместе с охраной — человек десять, не больше. Понимаете, когда русские танки стоят под Берлином, всем уже наплевать на мифическое оружие возмездия… А здесь все по-другому — если верить той карте, помните? Здесь Германия разгромила и Англию, и Советский Союз…
— Значит, не знаете…
— Какая разница, Джек? — горячо заговорил Вальтер, — Какая разница, сколько там фрицев? У вас есть танки, обстреляйте эту чертову вышку, уничтожьте ее — это единственный шанс закрыть коридор! Не надо думать, просто сделайте это, Джек! Иначе война продолжится, немцы пойдут на нас снова, неужели вы не понимаете?! Вам мало четырех лет кошмара?
— Хватит, Вальтер, — оборвал его Стоун, — прекратите истерику! Мы демонтируем оборудование и вывезем его, и вы нам в этом поможете, ясно? Не забывайте, Вальтер, вы — военнопленный и вы служили в СС! Понимаете, что это значит? Не поможете мне — и я не помогу вам!
Немец погас.
— Да, — пробормотал он, — хорошо, я согласен, давайте хотя бы так. Но, ради всего святого — сделайте это быстрее, до того, как коридор стабилизируется!
Стоун открыл люк, вылез на броню. Ветер тут же бросил в лицо песок.
Сзади послышался гул двигателей: Стоун обернулся и увидел странные силуэты, принадлежащие, без сомнения, танкам: только вот таких он никогда раньше не видел. Темно-зеленая громадина с приземистой, похожей на шляпку гриба башней, из середины которой торчал длинный ствол, двигалась по дороге, а за ней уже угадывалась следующая.
«Русские, черт бы их побрал, — промелькнула мысль, — да еще с новыми танками!»
Развить ее он не успел: со стороны здания послышалась дробная очередь, по бронезастучали пули. Стоун юркнул назад, в «Шерман».
— Передайте всем: стрелять только из пулеметов, — заорал он радисту, — никаких снарядов, только из пулеметов!
Пока исполняли его приказ, он скомандовал водителю: — Давай, двигай к зданию. Подойдем поближе, и расстреляем фрицев, как в тире. Противотанковых пушек у них нет, не бойся.
Стоун не был полностью уверен в своих словах, но — кто не рискует, тот не выигрывает. Вот в этом он был уверен точно.
Бой закончился быстро — головной советский танк, ничего не ведавший о тревогах Стоуна, пару раз долбанул осколочным по зданию, причем Стоун каждый раз содрогался, словно стреляли по нему. Слава богу, снаряды ложились далеко от вышки. Третьего выстрела не потребовалось: немцы все поняли правильно, и вышли с поднятыми руками.
— Разберитесь с ними, — приказал Стоун командиру «Шермана», и обратился к Вальтеру: — Идите за мной.
Он бросил взгляд на площадку перед зданием: на нее один за другим выкатывались ИСы. Что ж, подумал Стоун, — с позиции силы разговор не получится, придется действовать дипломатическими методами.
— Не уверен, что вы правы, господин полковник, — сказал Селезнев, — мы находимся в зоне ответственности советских войск, поэтому решение принимать нам.
Селезнев не сомневался в том, что американцы оказались здесь неспроста. Их интерес к подвальной лаборатории с громадными электромагнитами, питающимися от дизеля, сложно было не заметить. Персонал вместе с обезоруженной охраной заперли в одном из помещений, у которого Стоун поставил своих людей, а в самой лаборатории уже хозяйничал прибывший вместе с американцами «специалист» — очевидно, немецкий офицер: может быть, даже эсэсовец, предусмотрительно сдавшийся западным союзникам. Селезнев, однако, в категорической форме заявил, что без согласия советской стороны — которую он сейчас представлял — ни одно важное решение не может быть принято. Чтобы подкрепить эту позицию весомыми аргументами, полковник снял экипажи двух ИСов — оставив в них только водителей — и выставил собственные посты у помещения с пленными и возле лаборатории. Полицейские функции явно не нравились танкистам, но виду те не подавали. Плохо было еще и то, что радиостанции здесь не работали, поэтому Селезнев не мог послать сообщение в штаб корпуса, и решения приходилось принимать на свой страх и риск.
Стоун подавил раздражение: столько усилий, и вот теперь…
— Иван Сергеевич, — русское отчество давалось ему с трудом, но он старался, — вы ошибаетесь, это место находится под юрисдикцией американского командования. Можете убедиться сами…
Стоун развернул карту
— Вы двигались по этой дороге не менее часа, так? — спросил он.
— Допустим.
— Тогда очевидно, что ваши танки пересекли линию соприкосновения.
— Правда? — хмыкнул Селезнев, — Тогда почему не было поста?
— Не успели поставить.
Селезнев вздохнул.
— Послушайте, Джек, — проговорил он, — давайте вызовем трофейные команды, а до их прибытия сохраним все как есть, согласны?
— Нет, не согласны, — закричал Вальтер, сидевший на стуле в углу под присмотром Фореста, — Вы не понимаете, во что ввязываетесь! Вы думаете, немцы это так оставят? Вам мало было «Пантеры»? Вы в сердце Германии, не забывайте, в сердце победившей Германии!
«Вот кретин, — мысленно ругнулся Стоун, — нужно было его запереть с остальными!»
— Что это за клоун? — осведомился Селезнев, повернувшись к Форесту
— Пленный, — тот плечами, — он не в себе, перевозбудился: дорога, сами видите, была сложной…
— Товарищ полковник, — дверь распахнулась, на пороге появился запыхавшийся командир первой роты, — «Тигры», идут с запада.
— Господа, — Селезнев поднялся из-за стола, — закончим разговор позже.