Плацдарм

Глава 10. СТРАТЕГИЧЕСКОЕ РЕШЕНИЕ

Двухэтажное здание, к которому вышел Саша, оказалось штабом двенадцатого танкового корпуса — именно его Главнокомандующий группой советских войск в Германии послал на выручку обороняющим плацдарм. Выяснилось, что у Саши контузия, и ему предложили отправиться в госпиталь, но тот настоял, что должен помочь найти тридцатьчетверку, в которой остался лейтенант Крутов. В помощь Саше дали солдата из штаба и санитара, захватившего носилки.

Возвращаясь на поле, Саша заметил, что туман понемногу редеет: видимо, его порождала исчезнувшая плазма. Взрыв, сопровождавший закрытие коридора в параллельный мир, выжег молодую траву, успевшую подняться в майские дни. От почерневшей земли поднимался дым.

— Ты что, во время взрыва был там? — спросил санитар, показывая на выжженое поле.

— Да, — ответил Саша, — мы вместе там были с лейтенантом, в танке. А ты видел взрыв?

— Видел, — подтвердил тот.

— И как?

Тот замялся, подыскивая сравнение.

— Как будто одновременно долбанули сразу сто «Катюш». Знаешь, я с сорок третьего на фронте, но раньше такого никогда не видел.

Сзади послышался низкий шум моторов. На дорогу выдвигалась колонна танков, ИС-2 и тридцатьчетверок. Они шли на запад, навстречу немцам. Да только никаких немцев там не будет, подумал Саша, они остались там, на плацдарме.

— А ты слыхал, фашисты прорвались? — спросил солдат. Он был молод и в очках. — Говорят, у них какие-то новые танки были, громадные, вдвое больше «Тигров».

— Слыхал, — сказал Саша, — а танки эти называют «Маусы».

— Не может быть, — возразил солдат. — Откуда они взялись? Там же километрах в пятнадцати, — он махнул рукой на запад, — американская зона. Как американцы могли их прозевать?

— Я сам видел эти танки, — сказал Саша. Спорить не хотелось, голова сильно болела после контузии, а в ушах все еще стоял шум.

Солдат недоверчиво покачал головой. Сашу неприятно кольнуло — а ведь и правда, никто не верил в то, что здесь новейшие немецкие танки, пока не столкнулись с ними в упор. А что будет теперь, когда коридор закрылся? И поверит ли кто-нибудь в невероятный рассказ о параллельном мире, в котором войну выиграли немцы?

— Вот он! — санитар показал на силуэт, проступивший в редевшем тумане. Это была тридцатьчетверка. Крутов ослабел настолько, что сам уже не смог вылезти из танка. Ему помогли.

— А это зачем? — солдат показал на сетку, обрывки которой свисали с корпуса.

— Для нейтрализации плазмы, — ответил Саша, надеясь, что тот отстанет, услышав непонятное. Но солдат оказался студентом физфака Ленинградского университета, так что на обратном пути Саше пришлось все рассказать, несмотря на головную боль, которая все не проходила. Пошатываясь, он еле дошел обратно до здания штаба, и там рухнул на скамейку у входа.

— А тебе все-таки надо в санчасть, — сказал санитар. — Вот вместе с лейтенантом тебя и отправим.

У Саши не было сил спорить.

Он очнулся в небольшой палате. Был яркий солнечный день, свет из просторных окон заливал все вокруг. Саша осторожно приподнялся и сел на кровати — голова почти не болела. На соседней койке лежал лейтенант Крутов, он спал. Остальные две койки были свободны.

— Здравствуй! — услышал он за спиной голос Маши и резко обернулся. Девушка была в форме медсестры. — Как себя чувствуешь, больной?

— Привет, — смущенно ответил Саша. Одеться он не успел и чувствовал себя неловко. — А ты… ты здесь, да? — глуповато спросил он.

Маша подтвердила. Присев на кровать, она рассказала, как прошла эвакуация: все очень торопились, многое из имущества пришлось бросить, но всех раненых вывезли — буквально в последний момент. Немецкие танки были уже совсем близко, но, к счастью, госпиталь их не интересовал, они двинулись дальше, на восток. Потом оттуда слышалась артиллерийская канонада, а потом раздался сильный взрыв — тот самый, о котором ты говорил, добавила она.

— Так что ты нас спас, — завершила она свой рассказ. — Знаешь, я видела — взрывная волна снесла наши палатки за секунду! Если бы мы там остались… — она покачала головой. — Лучше не думать. Ну, а ты как? Тебя привезли из штаба корпуса, вместе с лейтенантом. Ты что, воевал вместе с ним, в танке?

— Не совсем, — ответил Саша, — воевать мне, в общем-то, не пришлось…

И он рассказал обо всем, что с ним случилось. Выслушав, Маша задумчиво произнесла:

— Значит, все это правда.

— Что именно? — не понял Саша.

— То, что говорили про параллельный мир, про коридор в него. У нас ходили всякие слухи, но, — она пожала плечами, — честно говоря, я не особо верила. Но, раз ты говоришь…

Сашу снова кольнуло — так же, как и при разговоре с солдатом.

— Маша, я все это видел, собственными глазами, и не я один. — Он показал на соседнюю койку. — А товарищ лейтенант не просто видел, но и сражался с немцами.

— Я верю тебе, верю, — поспешила сказать она. — Просто все это так необычно…

Маша замолчала. Саше стало неловко за свою резкость. Сам подумай, укорял он себя, если бы тебе стали рассказывать про параллельный мир, в котором войну выиграли немцы, что бы ты ответил?

— А ты не знаешь, где профессор Громов? — спросил он.

Маша покачала головой.

— Я не видела его уже два дня.

Саша задумался. Профессор должен был вместе с остальными уехать на вилллисе. Да, там ведь еще раненый, дядя Вова. Может, он здесь и знает что-нибудь? Саша уже собирался спросить об этом, как в палату вошел главврач в сопровождении двух офицеров в форме НКВД. Маша тут же вскочила с койки.

— Маша, выйдете, пожалуйста, — распорядился главврач. Она хотела что-то спросить, но главрач взглядом дал ей понять, что лучше не надо. С растерянным видом девушка вышла из палаты.

Главврач, глянув в обходной лист, спросил:

— Быстров Александр, верно?

Саша подтвердил.

— Как себя чувствуете?

— Да в общем, нормально, — ответил он. Хотел было добавить, что голова побаливает, но постеснялся.

Главврач, повернувшись к офицерам, кивнул и вышел из палаты. Один из них достал удостоверение и представился:

— Лейтенант Колобов, нквд, — представился он. — Одевайтесь, вам надо пройти с нами.

Саша мысленно усмехнулся — с этого началось, этим же и заканчивается. Он знал, что задавать вопросы — почему и куда? — бесполезно, надо подчиняться. Его вдруг осенило — стало ясно, где мог оказаться профессор Громов после того, как выехал из зоны поражения.

Под взглядами офицеров Саша быстро оделся. Документы были во внутреннем кармане куртки. Поднявшись, он осмотрелся напоследок — ничего не забыл? Лейтенант Крутов по-прежнему спал — неудивительно, ему сильно досталось еще во время боя, и потом еще и взрыв…

— Я готов, — сказал Саша. Он боялся увидеть Машу, когда они выдут из палаты, но ее не было. Видимо, главврач увел девушку от греха подальше.

За свою почти семидесятилетнюю жизнь профессору Громову не раз приходилось ночевать за решеткой. Во время гражданской войны его забирали и красные, и белые — первые за то, что тот не хотел доносить на коллег, не поддерживающих диктатуру пролетариата, а вторые — за пролетарское происхождение и нежелание присягать на верность Верховному Правителю России. Правда, на расстрел профессора не водили ни разу — видимо, у властей хватало более явных врагов.

Так что к очередному задержанию Громов отнесся философски. Все прошло довольно мягко, ему даже разрешили взять чемодан с вещами. На трофейном «Хорьхе» профессор с офицерами, сопровождавшими его, доехал до полевого аэродрома. Там с заведенным двигателями уже ждал «Ли-2». Такой чести — персональный самолет! — Громов еще ни разу не удостаивался. Что ж, подумал он, все на свете когда-то случается в первый раз.

В Москве их уже ждали — тоже черная машина, только не «хорьх», а «газик». Не прошло и полутора часов, как профессор получил возможность оценить удобства одиночной камеры в «Лефортово». Койка была достаточно удобной, чтобы сразу заснуть — события предыдущего дня, а потом еще и долгий перелет в самолете, в котором толком поспать не удалось из-за постоянного гула двигателей, — оказались слишком утомительными для профессора. Все же возраст давал о себе знать.

Проснулся профессор от звона ключей в замке. Громов взглянул на часы — около шести утра, в небольшом окошке под потолком было уже светло. Профессора сводили в туалет, дали время одеться и сказали приготовится к визиту важного лица. Лицо действительно было важным — генерал Синицын собственной персоной. Поздоровавшись, он любезно осведомился:

— Вы вчера ужинали?

— Как-то не пришлось, — признался профессор.

— Сейчас мы это исправим, — сказал генерал, и, подозвав конвойного, отдал распоряжение. Тот, козырнув, мгновенно удалился. Принесли два удобных стула, один из них Синицын предложил профессору.

— Расскажите, Александр Николаевич, что случилось в Германии. Сначала только факты, а потом ваши предположения и ваши действия.

К такому разговору Громов готовился давно, предполагая, правда, что он произойдет в несколько иных условиях. Но сути дела это не меняло. По ходу рассказа Синицын делал пометки в записной книжке. Когда профессор закончил, генерал спросил:

— Верно я понял, что вы действовали совместно с американцами?

Громов кивнул.

— Доктор Джек Стоун согласился с моими выводами.

Синицын хмыкнул.

— А может, было наоборот? Может, это были его выводы, а он вас подтолкнул к тому, чтобы вы их считали своими?

Профессор мысленно вздохнул. В эту игру с ним играли и красные, и белые.

— Я хорошо помню наш разговор. Мое предложение закрыть коридор было для него неожиданным. Он даже не думал об этом.

Синицын остро взглянул на него. Громов выдержал этот взгляд.

— Хорошо, — сказал генерал и пролистал свои записи. — Пожалуйста, изложите все то, что рассказали мне, в письменном виде.

— На чье имя писать?

— Можете на мое.

Генерал встал и прошелся по комнате. Затем неожиданно спросил:

— Вы понимаете, что происходит там, наверху?

— Не очень, — признался профессор, — но я понимаю, что принять новую реальность, поверить в нее очень сложно. Я надеюсь, допрашивают не только меня?

Синицын усмехнулся.

— В этом можете не сомневаться.

— Допросите тех, кто участвовал в боевых действиях. Лейтенант Крутов, например. Он видел «Маусы» — те самые, которых не могло быть, — и сражался с ними. Есть и другие, я просто не знаю всех, я не был на линии огня.

Генерал молчал.

— Полковник Селезнев выжил? — спросил профессор.

— Не знаю. Сведений о нем нет.

— А генерал Говоров?

— Он недалеко от вас. В такой же камере. Сейчас с ним беседуют.

Профессор откинулся на спинку стула.

— Хорошо, — сказал он, — я рад, что он жив.

Синицын колебался. Наконец, после минутных раздумий, решился:

— То, что вы говорите, подтверждается другими. Либо это массовый психоз, какая-то галлюцинация, либо, — он на секунду запнулся, — действительно существует некий мир, в котором войну выиграла Германия.

Громов согласно кивнул.

— Я бы хотел, чтобы это был психоз. Очень хотел бы.

— Но вы так не считаете.

— К сожалению, да. Я так не считаю.

Синицын подозвал конвоиров, чтобы ты забрали стулья.

— Пока вы останетесь здесь, — сказал он и повторил: — Пожалуйста, изложите в письменном виде все, что мне рассказали. Сколько вам нужно времени?

Профессор взглянул на часы.

— К полудню успею, — сказал он, и добавил, кивнув на конвоиров: — если только мне не будут мешать.

— Не будут, — пообещал генерал.

Синицын уже выходил из камеры, когда Громов сказал:

— Товарищ генерал! — Тот обернулся.

— Коридор к плацдарму закрыт, верно? Иначе бы вы не стали говорить о психозе и галлюцинациях.

Генерал выразительно посмотрел на него и ответил:

— Пожалуйста, напишите отчет, товарищ профессор. Это очень важно.

Громов закончил отчет, как и обещал, до полудня, и передал его конвоиру. До ужина его не беспокоили, но ближе к вечеру объявился еще один желающий «побеседовать» с профессором. Разговор проходил в том же формате, в камере Громова, хотя тот предпочел бы прогуляться по «Лефортово» — просто из любопытства к знаменитому зданию. Этого визитера профессор не знал, и тот не стал представляться. Интересовало его главным образом то, что делал и говорил Джек Стоун, а также Форест. Громов довольно быстро раскусил нехитрую идею, к которой его подводили — а не были ли все случившееся провокацией англо-американской военщины с целью выявить сильные и слабые стороны нового советского танка — ИС3? Профессор решил, что все равно не сможет переубедить допрашивающего, поэтому просто отвечал на вопросы, как правило, кратко, чтобы не давать возможности развиться этой идее.

Ночь прошла без допросов, а равно утром от Синицына передали записку, в которой он благодарил за отчет и просил вкратце изложить суть совместной с американцами работы над удержанием плазмы. Вот с этого и надо было начинать, подумал Громов. Что ж, лучше поздно, чем никогда. А днем пришел конвоир распорядился приготовиться на выход с вещами. Профессора, проведя по длинным коридорам тюрьмы, вывели на площадку, где его уже ждал газик. Ехали недолго — и Громов не удивился, когда водитель затормозил у входа в здание на Лубянке. Снова та же процедуры, что и несколько дней назад — проверка документов, звонок дежурного начальству и вверх по лестнице — в самый главный кабинет, окнами выходящий на площадь.

Компания была почти в том же составе, что и в прошлый раз. Когда Громов вошел, взгляды обратились в нему. Он нашел свое место по табличке с именем и должностью — ага, значит, не сняли! — и сел на стул. Академик, сидевший рядом, внимательно читал доклад Громова. Профессор заметил, что у каждого из присутствующих был экземпляр. Вот она, слава, мелькнула мысль.

В кабинет вошел генерал Синицын, и почти сразу после него — человек в пенсне, который и был здесь главным. Поздоровавшись с присутствующими, главный тут же дал слово генералу. Его доклад представлял собой выдержку из отчета, подготовленного профессором. Громов отдал должное генералу — невероятные факты тот излагал таким спокойным тоном, как будто в этом не было ничего сверхъестественного. Даже такие термины, как «параллельный мир» и «коридор между мирами», генерал произнес без запинки. Профессор подумал, что их беседа не прошла даром.

Когда Синицын закончил, воцарилась мертвая тишина. Главный, блеснув пенсне, произнес:

— Товарищи, я знаю, что у вас много вопросов. После нашего собрания вы сможете задать их профессору Громову. Я уверен, что из всех присутствующих он лучше всех разбирается в том, что произошло.

Аудитория по-прежнему молчала.

— Причина, по которой мы здесь собрались, следующая. — Главный, глядя в документ, лежащий на столе, начал его зачитывать. — Комитет государственной обороны рассмотрел все факты, касающиеся последних событий в западной Германии, и пришел к следующему выводу: несмотря на победоносное завершение Великой отечественной войны, угроза со стороны Германии Советскому Союзу полностью не устранена…

Значит, они поверили, с удовлетворением подумал Громов, слушая чеканные формулировки. Закончив чтение, главный поднял взгляд и уже другим, спокойным и даже тихим голосом сказал:

— Товарищи, нам поручена важнейшая задача. Мы уже научились закрывать коридор между мирами. Теперь нам нужно научиться открывать такие коридоры. И, что самое важное, сделать это нужно раньше американцев. Для выполнения проекта будет создан научно-исследовательский институт с условным названием КБ-45. Его руководителем назначен профессор Громов. Александр Николаевич, — обратился к нему главный, — поднимитесь пожалуйста, пусть все на вас посмотрят.

Громов, отодвинув стул, поднялся.

— Товарищ нарком, — сказал профессор, — у меня есть талантливый ученик, Быстров Александр. В первую очередь для работы мне нужен он.

Главный кивнул.

— Сделаем.