Плацдарм

Глава 14. НЕОЖИДАННЫЕ ПОВОРОТЫ

Саша, урвав пару часов в напряженном графике, решил съездить к Маше, потому что не видел ее уже несколько дней — после того собрания, на котором он агитировал медсестер, освобождавшихся после демобилизации, перейти на работу в машиносчетную станцию при КБ-45. Надо сказать, что его агитация имела успех — штат станции уже был заполнен на две трети. «Молодец! Я же говорил, что ты справишься, — сказал Громов, подписывая очередное заявление о приеме на работу. — Завтра прилетит специалист из Москвы, он научит девушек, как обращаться с табуляторами, и можно запускать расчеты!» Саша полностью разделял удовлетворение профессора, однако его удивляло одно обстоятельство: Маша заявление до сих пор не подала. Может, что-то случилось, беспокоился он, а я об этом не знаю?

Саша увидел Машу у входа в госпиталь — она о чем-то разговаривала с другими медсестрами. Возле входа стоял «Студебекер», в который грузили медицинское оборудование. Врач распоряжался погрузкой, следя за тем, чтобы ничего не испортили. Саша затормозил возле ворот и оставил там машину — ему, как начальнику машиносчетной станции, Громов выбил газик. Маша, заметив его, приветливо помахала рукой, и, попрощавшись с подругами, пошла навстречу Саше.

— У тебя машина, — заметила она, поздоровавшись, — растешь!

Саша смутился.

— Это формальность, по штату положено, — сказал он. — Я не просил, но Громов настоял.

— Здорово, — ответила Мша и замолчала.

Возле госпиталя был небольшой зеленый сквер со скамейками, там прогуливались выздоравливающие. Из приемного покоя двое санитаров вытаскивали кровати, ставили их вдоль стены, а сверху клали тюки с одеждой.

— Госпиталь переезжает? — спросил Саша.

Маша кивнула.

— Куда же?

— Куда-то в Подмосковье. Говорят, в Воскресенск.

— А ты? — неожиданно для самого себя спросил он. Еще минуту назад Саша был уверен, что Маша останется здесь, с ним, но теперь почему-то засомневался в этом.

Девушка ответила не сразу. Оглядевшись, она предложила сесть на свободную скамейку. Нехорошее предчувствие, появившееся у Саши, еще больше укрепилось.

— Я думаю поехать с госпиталем, — наконец, сказала она.

— Но как же так… — Саша, хотя отчасти и был готов услышать это, все же растерялся. — Я думал, мы будем работать вместе. Ведь все складывается так удачно.

Маша грустно улыбнулась.

— Удачно? Ты хочешь, чтобы я работала в машиносчетном бюро?

— Ну…да, — ответил он. — Это работа как раз для девушек. Там все довольно просто, надо шаг за шагом быстро и правильно выполнять определенные действия, тебя научат за пару дней. Я уверен, что ты справишься…

Тут он осекся, сообразив, что пошел не в ту степь.

— Тебе не нравится это, да? — тихо сказал он. — Извини, я не понял.

Маша с волнением ответила:

— Понимаешь, у меня есть профессия. Я — медсестра. Я училась этому три года, и далось это мне совсем непросто. И я собираюсь учиться дальше, может быть, поступлю в институт, сейчас у фронтовиков есть льготы…

А ведь и правда — она фронтовик, мелькнуло в голове у Саши, я как-то совсем не думал об этом. Ему стало неловко — в самом деле, с чего он решил, что Маша бросит госпиталь и пойдет вставлять перфокарты в табуляторы только ради того, чтобы быть с ним рядом? Глупости какие! А еще, сколько бы он потом ни убеждал себя в обратном, Саша почувствовал разочарование и даже обиду — ему-то казалось, что он как раз хорошо все устроил.

— Значит, тебя не демобилизуют? — спросил он.

Маша покачала головой.

— Главврач предложил мне остаться. Сказал, что повысит до старшей медсестры. Он считает, что я подхожу для этой работы.

— Здорово, — сказал Саша, и, проглотив комок в горле, неискренне добавил: — я рад за тебя.

Девушка впервые за весь разговор посмотрела ему в глаза и улыбнулась:

— Спасибо. Я знаю, тебе было непросто сказать это.

— Да нет, что ты… — пробормотал он, — совсем несложно…

Она рассмеялась.

— А вот врать ты не умеешь, — сказала Маша, — и мне это очень нравится. Пойдем, — она взяла его за ладонь и слегка потянула, — проводишь меня.

Через сквер они пошли обратно, к главному входу в госпиталь. Загруженный «Студебекер» уже уехал, но на его месте стоял следующий, пока пустой. Легко раненые и выздоравливающие грузились в машину с открытым верхом.

— Куда их? — спросил Саша.

— На вокзал, — ответила Маша. — Сегодня к ночи должен подойти медицинский поезд.

— А ты?

— Я тоже поеду.

— Сегодня?

— Да. Часа через три.

— Вовремя я приехал, — вырвалось у Саши, — едва успел.

Маша взяла его за руку.

— Я очень рада, что ты приехал, — сказала она, — правда, очень рада.

— Я тоже, — пробормотал он.

Маша, встав на цыпочки, крепко поцеловала его в губы.

— Я тебе напишу, как мы приедем. Обязательно напишу.

Врач, вышедший на крыльцо, увидел Машу и спросил, где это она шляется, когда все работают. «Сергей Александрович, извините, я иду», — ответила она. В дверном проеме девушка обернулась, и Саше показалось, что у нее на глазах слезы. Он помахал рукой на прощание и еще постоял минут пять — не выйдет ли она снова? Не вышла.

Сев в машину, Саша поехал назад, в КБ-45.

— Ты что-то в расстроенных чувствах, — сказал Громов, увидев Сашу. — что-то случилось?

Тот рассказал о своей встрече с Машей. Профессор, вздохнув, почесал в затылке.

— Я тоже виноват, старый дурак, — заметил он. Саша удивленно уставился на своего учителя — такой самокритики раньше ему не приходилось слышать, — думал, ей будет интересно работать с засекреченными физиками! Но, ничего, брат Александр, — подмигнул профессор, — все наладится. Девица-то у тебя с характером, но зато интересная. Я узнаю, куда отправляют их госпиталь, спишитесь, когда они устроятся.

Громов посерьезнел.

— А теперь давай к нашим делам. — Профессор поднялся с кресла. — Пойдем, проверим, как идут расчеты.

Они спустились на первый этаж и пошли по коридору в сторону актового зала. Из открытых дверей доносилось щелканье работающих табуляторов. За процессом наблюдал полный человек лет сорока с небольшим в гражданской одежде — специалист, присланный из АН СССР.

— Как у вас продвигаются дела, Сергей Васильевич? — поинтересовался Громов.

Тот рассказал, как именно организованы расчеты, и Саша не мог не признать, что сделано это было весьма толково. Каждый из восьми установленных табуляторов приспособили под определенный тип операций, что позволило ускорить вычисления.

— Думаю, через день будут результаты по первой партии, — сказал Сергей Васильевич, — там в основном интегралы для матричных элементов.

Саша взглянул на схему расчетов.

— А что, если попробовать метод перевала? — спроси он. — В точности немного потерям, но зато в скорости значительно выиграем.

Специалист почесал залысину и хмыкнул.

— А что, можно попробовать…

Следующий час они провели, разрабатывая новую схему расчетов. Профессор, мельком просмотрев ее, одобрил.

— Так, теперь надо объяснить все это нашим девушкам, — сказал Сергей Васильевич, — вы это сделаете, или я?

— Мне кажется, лучше, если вы, — ответил Саша. — Я еще не настолько овладел техникой вычислений на этих машинах, — он кивнул на табуляторы.

— Хорошо, — специалист был явно доволен. Немного замявшись, он добавил:- А у вас тут по вечерам есть, как бы это сказать… культурные мероприятия?

Саша пожал плечами.

— Понятия не имею. А что?

Сергей Васильевич с недоумением посмотрел на него:

— Ну как же, вы тут в таком цветнике… Столько симпатичных девушек, — он кивнул в зал, где расчетчицы работали с перфокартами. Думаю, они тоже были бы рады…

Саша, усмехнувшись, закончил:

— Культурному общению?

— Именно!

— Боюсь вас огорчить, Сергей Васильевич, но культурных мероприятий мы не проводим. Некогда.

— А в частном порядке? — настаивал тот и понизил голос, заговорщицки подмигнул. — Если вы уже кого-то присмотрели, скажите, чтобы, так сказать, не конкурировать… — он хохотнул и добавил: — Против вас-то у меня шансов нет — такой видный молодой человек и уже начальник…

Саше стало противно — он вдруг представил себе, что в этом зале работает Маша, а этот… этот толстяк примеривается, как бы к ней подкатить.

— Вот что я вам скажу, Сергей Васильевич, — холодно ответил Саша — у нас, между прочим, режимное предприятие, так что всякого рода неофициальные отношения не поощряются. По соображениям секретности, разумеется. Болтун — находка для шпиона, помните?

Лицо толстяка испуганно вытянулось.

— Да что вы, в самом деле, — забормотал он, — я же так, просто поинтересовался. Нельзя, так нельзя, я понимаю.

— Ну и славно. — Лицо Саши расплылось в широкой, хотя и неискренней улыбке. Затем он добавил извиняющимся тоном: — Может, попозже, когда все наладится, займемся и культурой. Танцы там, кино. Но попозже, хорошо? Вы ведь, надеюсь, не в последний раз у нас?

— Я тоже надеюсь, — кисло проговорил толстяк.

Утром Громов собрал сотрудников, разбиравшихся с результатами расчетов, у себя в кабинете. За ночь успели сделать несколько копий с тринадцати страниц, которые Саша стащил из зала торжеств замка Ва́ртбург перед тем, как их с Громовым вывели оттуда американцы. Увидев числа, написанные аккуратным женским почерком на перфокартах, Саша с неприязнью к толстяку вспомнил вчерашний разговор. Хватит, одернул он себя, специалист он классный, а это сейчас важнее всего. А ты становишься дипломатом, мелькнула вдогонку мысль. Что ж, начальнику без этого нельзя, верно?

— Ну, что скажете, товарищи ученые? — спросил Громов. — У кого-нибудь есть идеи?

Где-то сзади, почти у самой стены, робко поднялась рука. Это был Илья, студент-старшекурсник Физического Института РАН.

— Можно? — спросил Илья.

— Да-да, давайте, — подбодрил смущающегося молодого человека Громов.

— Понимаете, у нас получается, что вероятность туннелирования макроскопического тела почти нулевая, — начал Илья, показывая перфокарты с числами, — и так и должно быть по квантовой теории.

— Верно.

— Но. Если мы ноль поделим на ноль, то получится неопределенность.

— А откуда у нас ноль в знаменателе? — хмыкнули в кабинете.

— Я думал об этом. Разрешите? — Илья, то и дело извиняясь, протиснулся к доске и взял мел. — Ноль в знаменателе, — ну, или почти ноль, поправил он самого себя, — может возникнуть в случае резонанса.

— Резонанса между чем? — спросил Громов.

— Между квантовыми состояниями по обеим сторонам барьера. Теоретически это возможно, если только выполнено одно условие.

Илья написал на доску формулу. Молчание, длившееся несколько секунд, предварило бурную дискуссию — вроде той, что уже имела место в кабинете Громова несколько дней назад. Профессор практически не принимал в ней участия, ограничиваясь увещеванием особо горячих спорщиков. Закруглив дискуссию и особо похвалив Илью, Громов отпустил всех, кроме Саши.

— Ты понял его идею? — спросил профессор.

— В общих чертах, — ответил Саша, — есть сомнительные моменты, например…

Громов остановил его.

— Подожди. Что значит его идея с практической точки зрения?

— Я об этом пока не думал, — признался тот.

— А я вот думал, — сказал профессор, — и пока тут спорили, прикинул кое-что. Если Илья прав, то коридор между мирами может быть открыт только синхронно, с обеих сторон.

— Что это значит?

— Это значит, что немцы из другого мира не смогут сами начать операцию «Тайфун-2», если им не помогут отсюда.

— Так это же замечательно! — воскликнул Саша. — Кто же им здесь поможет?

Громов усмехнулся.

— Подумай сам. Есть один человек.

— Штирнер! — догадался Саша.

Профессор кивнул.

— Именно. Кроме него, некому.

— Но как он это сделает? Ему надо незаметно пробраться в самое сердце Советского Союза. Знает ли он русский язык? А если даже и знает, все равно акцента не скрыть.

— Задача непростая, — признал Громов. — Я пока не очень понимаю, как он собирается ее решить. После победы пропускной режим ослаб, да и многие сейчас возвращаются на родину, составы один за другим идут… — профессор покачал головой. — Все равно, риск очень велик.

Громов умолк. Выдержав паузу, Саша спросил:

— Александр Николаевич, так что же нам делать?

Профессор вздохнул.

— Я напишу докладную записку с изложением всех фактов. То, что ее рассмотрят на самом верху, я могу гарантировать, но предпримут ли какие-то меры… — Громов пожал плечами. — Это уже другой вопрос. Во всяком случае, можно рассчитывать, что фотороботы Штирнера будут расклеены везде, где только можно.

Профессор встал из-за стола, Саша тоже поднялся.

— На самом деле, это только гипотеза, хотя и довольно остроумная. Я бы хотел, чтобы ты ее проверил. Поговори с Ильей, только в спокойной обстановке, он парень стеснительный. Не дави на него, он сам все скажет.

— А как же расчеты?

— Пусть ими занимается спец из Академии. Согласен?

Саша не стал возражать.

Грузопассажирский состав готовился к отправлению от вокзала Потсдама. По периметру было выставлено оцепление, охранявшее грузы на вагонах-платформах, закрытых брезентом. Что именно там перевозилось, никто не знал — только ходили слухи о новейших немецких военных разработках, попавших в руки советской разведки.

Начальник охраны лично проверял документы тех, кто сейчас заходил в пассажирский вагон. Их было два: один занимала вооруженная охрана, а второй предназначался для гражданских. Тихая очередь, состоявшая в основном из мужчин среднего возраста, тянулась к ступенькам перед открытой дверью вагона. Солдат, стоявший в тамбуре, помогал поднимать чемоданы, часто довольно тяжелые: ничего удивительного, пассажиры поезда уезжали надолго — скорее всего на годы.

К солдату, стоявшему в оцеплении недалеко от пассажирских вагонов, подошли двое: капитан в форме НКВД и штатский, державший чемодан. Капитан отдал распоряжение, и солдат, взяв под козырек, пропустил обоих внутрь оцепления. Штатский, встав в конец очереди, поставил чемодан на перрон, мокрый от недавнего дождя. Капитан подошел к начальнику составу:

— Разрешите обратиться, товарищ майор!

Тот недовольно взглянул на него — он уже понял, с чем тот заявился.

— Что у тебя, капитан?

— Товарищ полковник добавил еще одного, — он кивнул на мужчину в конце очереди.

— Ну, и кто это?

— Отто Вернер, сорок три года, работал в отделе «М» Немецкого общества древностей. Вот личное дело.

Начальник охраны открыл папку, которую ему протянул капитан. Неужели нельзя было сделать это раньше? Все, как обычно — фотография, сведения об образовании и службе, характер служебных обязанностей… Сейчас, разумеется, ничего этого уже не проверишь — не задерживать же состав! Придется положиться на то, что полковник Васнецов из отдела технической разведки, чья подпись стояла на личном деле, выполнил свою работу на совесть. Вот только вряд ли это было так: начальник охраны знал, что Васнецов появляется в своем отделе не чаще пары раз в неделю, а остальное время все еще празднует победу, причем празднования эти сопровождаются обильными возлияниями.

Очередь, а вместе с ней и капитан, ждали, какое решение примет майор. Можно было, конечно, упереться рогом и потребовать проверки, но полковник все же был старше по званию… Начальник охраны подошел к немцу, вставшему в конец очереди. Одет, как и остальные — плащ, шляпа, и чемодан такой же, как у остальных. Лицо сухое, костлявое, с выражением усталости. Тусклые невыразительные глаза, немного испуганные. Что ж, вполне понятно — эти инженеры и ученые отправлялись в СССР, в подмосковный город Королев, который на долгие годы станет для них домом.

Майор вернулся в начало очереди. Снова, как и днем, начинал накрапывать дождь. Надо было заканчивать с проверкой, и так затянули.

— Беру, — сказал начальник охраны. — Можешь идти, капитан.