Плацдарм

Глава 73. ВЕРТОЛЕТЧИК

Ганс Буш, главный конструктор вертолетов «Колибри», с детства был фанатом винтокрылых машин. Нет, конечно, самолеты ему тоже нравились, но вертолеты — это нечто совсем другое. Самолет казался Гансу чем-то вроде автомобиля или даже автобуса — да, здорово ехать быстро, смотреть по сторонам, но все же ощущение скорости совсем не то, что на мотоцикле или даже велосипеде. Возможность зависнуть над землей, плыть над ней — быстро или медленно, как душе угодно — поражала воображение мальчика. В представлении Ганса именно вертолет воплощал вековую мечту человека о крыльях за спиной. Получилось немного не так, как мечталось, силы рук оказалось недостаточно для покорения неба, но с этим вполне можно было смириться.

С ранних лет мальчик пропадал в мастерской отца — школьного учителя физики и химии, предпочитавшего демонстрировать ученикам законы природы с помощью экспериментов, а не доски и мела, отчего порою у него возникали конфликты с администрацией — где опытным путем постигал законы аэродинамики. В десять лет от сделал свой первый вертолет — с деревянным винтом, раскручиваемым резинкой. Пилотом — или, вернее, пассажиром — была лягушка, пойманная в пруду возле дома. Вертолет поднялся выше дома, что Ганс счел успехом. Отец, сдержано похвалив сына, сказал:

— Видел, как он крутится?

— Да, — ответил Ганс, — винт в одну сторону, а корпус в другую.

Отец кивнул.

— Знаешь, почему так происходит?

Путаясь и сбиваясь, мальчик ответил, насколько смог. Выслушав сына, отец сказал.

— Молодец, Ганс, интуитивно ты понимаешь верно. Но, знаешь ли, интуиция — это только первый шаг в работе ученого, инженера и конструктора. Любое предположение следует проверять законами природы — только так поймешь, обманывает тебя интуиция, или нет.

— А как узнать эти законы? — спросил мальчик. — Ты меня научишь?

Отец, улыбнувшись, кивнул.

— У тебя есть и способности, и желание. Кроме того, ты мой сын. Так что, да — я тебя научу. А потом ты будешь учиться уже сам. Надеюсь, — добавил он, — ученик превзойдет учителя!

Ганс окончил гимназию с высшими оценками по математике, физике и химии, и поступил в Бременский Технологический институт. Параллельно он работал в мастерской отца. Ганс двигался шаг да шагом, увеличивая размеры своих моделей. Чтобы решить проблему с вращением корпуса, он разработал схему с двумя винтами, посчитав, что это лучший способ обеспечить устойчивость машины. Все свои идеи Ганс — теперь уже студент престижного института — неизменно обсуждал с отцом, часто внося поправки в проекты после жарких споров — уже на свежую голову.

После поражения в первой мировой войне Германии запретили иметь авиацию, однако, пока разработки Ганса оставались на уровне мастерской отца, этот запрет никак его не останавливал. Когда же Буш, уже закончивший с отличием Бременский институт, взялся за разработку винтокрылого устройства, способного поднять человека, политическая ситуация изменилась, и прежние запреты потеряли значение. Молодого талантливого инженера приняли на работу в фирму Фокке и Вульфа. Ганс целыми днями пропадал в ангаре фирмы в бременском аэропорту. Проблема заключалась в том, что знаменитых друзей больше интересовали самолеты. Выслушивая идеи Ганса и признавая их, они неизменно направляли молодого инженера в то русло, которое интересовало их самих.

Такое положение не устраивало Буша. Вскоре появилась возможность покинуть фирму повернутых на самолетах друзей, и открыть собственную. Помог случай. На встрече выпускников гимназии Ганс разговорился со старым приятелем, Карлом — добродушным толстячком, отец которого, разбогатевший на торговле кофе, любил на досуге почитать о последних достижениях науки и техники. Карл пригласил Ганса домой, чтобы тот рассказал отцу о своих изобретениях. Торговец кофе настолько увлекся идеей необычной машины, на которой можно «висеть в воздухе», что тут же отвалил изрядную сумму молодому инженеру. Буш сразу открыл собственную фирму, нанял пару помощников, и уже через неделю гремел железом в ангаре, соседнем с тем, что занимали Фокке и Вульф.

Пятого сентября тридцать шестого года при большом скоплении зрителей состоялся первый демонстрационный полет машины Буша, получившей название «Колибри». Очертаниями вертолет и впрямь напоминал небольшую птичку, а еще больше походил на нее необычной легкостью, с которой совершал в воздухе маневры, недоступные самолету. Зрители были в восторге. Буш уже предвкушал большие заказы от министерства обороны, однако с этим оказалось не так гладко. В ведомстве Геринга к вертолету, тем более легкому, отнеслись прохладно, не слишком хорошо понимая, для чего именно эту машину — безусловно, интересную, — можно использовать. Начались долгие утомительные переговоры в кабинетах. В конце концов, к началу тридцать седьмого изобретатель и военное ведомство пришли к соглашению о выпуске ограниченной партии — десять штук — для разведывательной авиагруппы. Одновременно Буш согласовал техническое задание на разработку проекта тяжелого транспортного вертолета с грузоподъёмностью тысяча килограмм, что позволяло перемещать по воздуху отделение солдат с полным вооружением. К этому времени в фирме Буша работало уже больше двадцати сотрудников — инженеры, мастера, испытатели.

С началом войны вертолеты все чаще стали применять для тактической разведки и патрулирования. Разумеется, на масштабе фронта винтокрылые машины не могли конкурировать с «Рамой» или, как еще называли детище Фокке и Вульфа, «Летающим глазом», способным подниматься выше семи километров и фантастически живучим. Но зато «Колибри» мог разглядеть подробности, ускользающие от «Глаза». Заказы военного ведомства на машину постепенно росли.

Последние события на Восточном фронте, особенно активизация партизанского движения на оккупированных территориях, вновь пробудила интерес к легкому вертолету как средству разведки. Буш с интересом узнал, как Вальтер Модель использовал эскадрилью «Колибри» для сопровождения эшелонов с тяжелой бронетехникой. Вертолеты Буша прекрасно справились с задачей, выявив несколько диверсионных групп, собиравшихся подорвать железнодорожное полотно на маршруте эшелонов. После успешного завершения операции Модель пригласил Буша посетить расположение немецких войск в районе Ярославля, чтобы обсудить перспективы использования вертолетов в разведывательных и военных операциях. Буш, разумеется, согласился — он надеялся, что с помощью «пожарного фюрера», имевшего немалое влияние в ОКХ, вертолетостроение, наконец, займет достойное место в военной промышленности третьего рейха.

Первым делом Буш высказал пожелание лично осмотреть место дислокации звена вертолетов и поговорить с пилотами — причем без начальства, чтобы их не смущать. Модель согласился — он не сомневался в честности знаменитого инженера и его желании выполнить работу как можно лучше. Пункт базирования винтокрылах машин оборудовали на северной окраине Ярославля, рядом с железной дорогой. Десять вертолетов стояли в ряд на грунтовой площадке, огороженной простым забором — бывшее футбольное поле, ничего лучше в спешке не успели подобрать. Когда Буш вместе с командиром эскадрильи уже заканчивал осмотр машин, к нему подошел один из пилотов и по-военному попросил разрешения обратиться. Ганс, разумеется, разрешил. Пилот — парень лет двадцати, невысокого, как все вертолетчики, роста, и с огоньком в глазах, — подвел именитого инженера к своей машине.

С одного взгляда было ясно, что тот предлагает. По обеим сторонам от кабины — или, вернее, сиденья пилота, потому что оно было открыто всем ветрам — парень укрепил два реактивных противотанковых гранатомета, называемых панцершреками.

— Тебе понадобиться стрелок, — сказал Буш.

Пилот, на глазах обретая уверенность, хмыкнул и залез в вертолет.

— Стрелок не нужен, — сказал он. — Вот, смотрите… — и он показал на рычаг, явно самодельный, рядом с креслом. — Отсюда усилие передается на спусковое устройство.

Пилот нажал на рычаг, и спусковые скобы обоих гранатометов поднялись — при снаряженном оружии прогремел бы выстрел.

— Ты уже пробовал это в деле? — спросил Буш. Что и говорить, задумка выглядела интересной — первый шаг на пути превращения разведывательного вертолета в штурмовой!

— Никак нет, — ответил тот.

— Почему? — спросил Буш.

Пилот выразительно скосил глаза в сторону командира эскадрильи. Тот, слегка замявшись, сказал:

— Все же машина новая, опыта боевого применения у нас еще мало. Гранатометы смещают центровку, неизвестно, как это повлияет на устойчивость в полете. К тому же основные задачи у нас разведывательные, а не боевые… герр Буш, что вы делаете? — воскликнул командир, глядя, как создатель винтокрылой машины, чуть кряхтя, усаживается в кресло пилота. Бросив взгляд на панель управления, он сказал, усмехнувшись:

— Я сам проверю центровку и остальное, господин майор. Никто лучше меня не знает эту машину.

Спустя минуту Ганс был уже в воздухе, вновь испытывая наслаждение от полета. Он сделал круг над площадкой с машинами: все присутствующие стояли, задрав головы и глядя на него. Ганс разогнался до предельной скорости — сто семьдесят пять километров в час, и почувствовал легкую вибрацию: сказывалось аэродинамическое сопротивление панцершреков. Развернувшись, инженер полетел обратно, снизив скорость до шестидесяти километров в час — это был самый комфортный режим полета. Как и ожидал Ганс, в этом режиме вертолет с гранатометами летел почти так же, как и без них. Буш почувствовал раздражение — очевидно, командир эскадрильи просто не хотел поддержать инициативу своего подчиненного, и тормозил ее под предлогом заботы о безопасности полетов.

Заложив перед посадкой эффектный вираж, Буш приземлился. Поговорив еще пару минут с пилотом, предложившим новшество, он попросил его кратко изложить свою идею на бумаге и, поспрошавшись во всеми, отбыл на встречу с фельдмаршалом. Теперь ему было что предложить Моделю в плане боевого применения вертолетов.

Тот живо откликнулся на идею, и к вечеру того же дня на дороге, ведущей к стоянке вертолетов, показалась представительная делегация во главе с главнокомандующим. Командир эскадрильи, предупрежденный заранее, поднял всех на ноги. Работники стоянки спешно устанавливали большой — два на три метра — щит, которому предстояло послужить учебной мишенью, а пилот, еще вечера в очередной раз просивший командира разрешение на пробный полет с гранатометами, теперь готовился к боевым стрельбам, в десятый раз проверяя работу спускового механизма.

— А что с прицелом? — спросил Модель, когда пилот, смущаясь от волнения при виде столь высокого начальства, изложил ему суть изобретения.

— Прицел не нужен, — ответил тот и бросил взгляд на гранатометы. — Я и так знаю, куда они полетят.

Фельдмаршал усмехнулся.

— Значит, и так знаешь… ну хорошо, посмотрим.

В гранатометы зарядили выстрелы, и вертолет поднялся в воздух. Удалившись от мишени метров на триста, он развернулся, и, сбавив скорость до шестидесяти километров в час, устремился к мишени, установленной у кромки леса на безопасном расстоянии от стоянки и зданий. На расстоянии ста пятидесяти метров пилот выстрели и сразу же свернул вправо, успев увидеть, как гранаты, попав в центр щита, вдребезги его разнесли.

Через минуту пилот уже был на земле. Лично поблагодарив его за великолепный полет, фельдмаршал пригласил Буша в машину:

— Думаю, нам есть что обсудить, — сказал Модель.

Фельдмаршал и инженер понимали друг друга с полуслова — каждый был профессионалом в своем деле. Буш знал, на что способны его вертолеты, какие изменения потребуются в конструкции, чтобы превратить разведывательный вертолет в штурмовой, и как быстро его фирма сможет наладить серийный выпуск. А Модель знал, на какие кнопки следует нажать в Берлине, чтобы заказ на первую партию оформить без проволочек.

— Панцершрек — это только первый шаг, — сказал Буш. — Пилот, конечно, молодец, но сто пятьдесят метров — слишком близко.

Модель кивнул. Одно дело — стрелять из окопа, а другое — с вертолета. Последний поразить куда проще, чем пехотинца. Представление с разнесенным в щепки щитом, которое они увидели на стоянке «Колибри», не могло ввести в заблуждение фельдмаршала — от кустарно переделенного энтузиастом легкого вертолета до боевой машины, способной поразить танк в реальных условиях, очень далеко.

— А мы можем поставить на вашу машину пулемет? — спросил Модель.

Буш ненадолго задумался.

— Почему нет? Запас по грузоподъемности есть.

— А где будет стрелок? Сзади?

Тут инженер задумался. «Колибри», несмотря на малые размеры, мог поднять двоих — пилота и наблюдателя. Последний сидел лицом назад — для целей разведки это не было так уж критично, однако для прототипа штурмового вертолета становилось серьезным недостатком.

Буш взял лист бумаги и за несколько секунд набросал схему вертолета с соблюдением масштаба. Он знал каждую деталь в своей машине и ее предназначение. Что можно сделать, чтобы дать разведывательной машине стрелковое вооружение? Буш понимал, что Модель хочет какое-то решение прямо сейчас, чтобы использовать его в предстоящей битве. Есть ли оно?

— Можно поставить пулемет для пилота, — наконец, сказал он.

— Для пилота? — удивленно переспросил фельдмаршал? — Как же он будет управлять вертолетом?

— Есть режим, в котором машина очень устойчива, так что можно отвлечься от пилотирования на стрельбу.

Модель встал и прошелся вдоль стола.

— Ганс, я, конечно, доверяю вам во всем, что касается устройства вертолетов. Но должен честно сказать — как военному, такая идея мне не по душе.

— Мне тоже, — признался Буш, — но попробовать стоит. А еще можно поставить турель с пулеметом сзади, где сидит наблюдатель. Тогда вертолет сможет стрелять вперед и по сторонам.

Фельдмаршал удовлетворенно кивнул.

— Уже неплохо. И как это будет выглядеть?

Буш добавил несколько штрихов к своему рисунку, сопроводив их пояснениями.

— Это должны увидеть в управлении вооружений сухопутных сил, и как можно быстрее, — сказал он. — Такая машина позволит нам покончить с партизанским беспределом и с теми, кто поддерживает бандитов.

Буш промолчал. Он знал, какие слухи ходили о Моделе, о том, как он обращается с местным населением и о его жестокости в борьбе с партизанами. Значит, его винтокрылая машина — воплощение детской мечты о свободном полете — будут использовать для таких целей… На мгновение инженер почувствовал укол совести, но быстро справился — идет война, сейчас не время для сантиментов. В конце концов, сам он не будет жать на гашетку пулемета, это дело военных и их ответственность…

— Хорошо, с этим решили, — сказал Модель. — Но это дело будущего — надеюсь, не очень далекого. А в ближайшие дни, дорогой Ганс, нам предстоит важнейшая битва, и произойдет она прямо здесь, под Ярославлем. Я хочу переоборудовать все вертолеты для стрельбы панцершреками. Удивим русских.

— Психологический эффект будет, — признал инженер, — а вот боевой результат…

— Посмотрим, — ответил фельдмаршал.

На потери ему плевать, понял Буш, главное — набрать опыт. Ему снова пришлось подавить неприятное чувство — новая штурмовая машина будет оплачена жизнями пилотов, которых через пару дней бросят атаковать русские танки панцершреками… Я буду много работать, успокоил себя Буш, чтобы сделать штурмовой вертолет как можно лучше, и как можно быстрее.

Модель поднялся, дав понять, что разговор окончен. Фельдмаршал распорядился, чтобы инженера незамедлительно доставили в аэродром — там его ждал самолет до Берлина. Поглядев на удаляющуюся землю, Буш откинулся в кресле — после напряженной работы он нуждался в отдыхе.