Плоды мести

Глава 11

Elf, Zwoelf…

Детская считалочка у гномов

Острая черная кромка скользнула к ткани и легонько поддела ее, вспарывая дюйм за дюймом. Сначала голова.

— Хм, любопытно, — с профессиональным равнодушием опытного гаруспика-вивисектора произнес Гарб.

В ответ глаза подопытной беспокойно забегали. Если бы не паралич, реакция была бы куда серьезнее, потому что жутковатое черное лезвие обсидианового ножа, скользящее в такой опасной близости от тела, никого не может оставить равнодушным. Особенно если этот кто-то находится в абсолютно беспомощном состоянии.

Пара точных надрезов, и из ткани показалась милая курносая мордашка с высокими скулами, усыпанными конопушками, сильно контрастирующими с почти прозрачной алебастровой кожей, напрочь лишенной загара. Если это личико так редко видит солнце, то откуда тогда на нем веснушки? Синяя жилка на тонкой шее учащенно билась, выдавая сильное волнение. Собранные на затылке в две тугие короткие косы каштановые волосы несколько растрепались, и одна непокорная вьющаяся прядь торчала в сторону. Точно девчонка, только пока непонятно, какого рода-племени и возраста. В зависимости от расы можно на вид дать от пятнадцати до пары сотен лет.

«Только бы не эльфийка!» — мысленно взмолился орк, стоящий позади шамана и внимательно наблюдающий за процессом.

Он успел переговорить с Михелем, узнал все подробности злоключений гоблина и несколько страшился нового срыва.

«Хотя… не похожа», — продолжил он ход мыслей. — «У тех черты лица более острые, а у этой щечки пухленькие такие, прямо ням-ням».

Слегка заостренные, чуть оттопыренные треугольные ушки, покрытые с внешней стороны полупрозрачной каштановой шерсткой, освободились из ткани и дерзко выставились наружу. Аггрх облегченно выдохнул: не эльфийка. Впрочем, этот вариант ненамного лучше.

— Я такие уже где-то видел, — прокомментировал зеленокожий, скаля и без того торчащие клыки, что иногда случалось с ним во время предчувствия неприятностей.

— И не один раз уже, — откликнулся Гарб, не переставая орудовать ножом. — Особенно много их было во время осады Льонаса. Только их обладатели мне казались куда уродливей.

Он уже нацелился резать вниз от шеи, когда девица запунцовела и открыла рот.

— Если так хочется меня раздеть, можно ведь просто аккуратно все снять! — громко возмутилась она. — Одежду-то зачем портить?! Такое очень тяжело сшить и зачаровать!

Шпионка молчала ровно до тех пор, пока чужие наглые лапы не начали подбираться к местам, в которых им были вовсе не рады. Первый испуг прошел и сменился праведным девичьим гневом. Гоблин от неожиданности вздрогнул и резко отпрянул, едва не задев лезвием щеку девушки. Он-то думал, что усиленная версия заклятия должна была лишить цель в том числе и речи хотя бы на полчаса.

— Полегче с острыми предметами, нарушенный!

— Извини, — оторопел от такого отпора шаман.

Аггрх не знал, то ли ему смеяться, то ли звать на помощь. Гоблин сжимал нож в лапе и вопросительно смотрел то на орка, то на симпатичную хапугу. Девица лежала и бросала снизу вверх весьма неласковые взгляды на обоих.

Сомнения разрешил топот множества ног за дверью. Раздался настойчивый стук.

— Открой, а то выломают еще, — посоветовал Гарб.

Орк с ворчанием пошел отпирать. Что-то в происходящем попахивало нереальностью, а его собственная пассивная роль как-то даже обижала.

Ключ повернулся в замке, и внутрь хлынули ощетинившиеся копьями гномы. Офицер стражи, отличавшийся от остальных только знаками различия на доспехах, вошел первым и окинул цепким взглядом комнату.

— Охранная система дворца сработала, — сообщил он. — Это причина есть?

Гарб кивнул.

— Покушение? — уточнил офицер.

Шаман пожал плечами.

— Удалось задержать до начала агрессивных действий, — доложил на цвергском орк.

— Благодарю за содействие, — сказал гном, жестами отдавая команды подчиненным. — Мы ее забираем. Вас позовут на королевский суд как потерпевших и свидетелей.

Гномы проворно схватили задержанную, которая все еще не могла двигаться, и потащили к выходу.

— До скорого, — попрощалась девушка, и Аггрху в ее словах послышалась скрытая угроза.

Орк и гоблин проводили процессию взглядами и заперли дверь.

— Что скажешь? — спросил зеленокожий, пряча меч в ножны.

— Каввель с вами? — уточнил гоблин и, увидев в ответ энергично мотающуюся из стороны в сторону клыкастую голову, расстроился. — Надо найти. Я много анализировал его рассказы о проклятии, сопоставлял факты… В общем, он обязательно понадобится для сбора посоха, и только участие в этом мероприятии поможет ему избавиться от вероятности превращения обратно в неразумное животное.

Орк отошел на шаг назад и критически осмотрел ловца духов.

— Выздоравливаешь, — одобрительно крякнул он, снова подходя ближе и хлопая друга по плечу.

— С чего ты взял? — погрустнел гоблин и сильно наморщил лоб.

Сам он не ощущал особых изменений, а тоска где-то внутри только усилилась.

К чему вся эта суета? Ради богини? Бирканитра, конечно, рассчитывает на своего жреца, но могла бы как-то лучше помогать. Так, чтобы ее единственная надежда на свободу и самое выживание не попадала регулярно в череду немыслимых неприятностей, от которых можно запросто погибнуть или тронуться умом и стать кем-то вроде Адину… От одной мысли об эльфе шаман едва не впал в бешеную ярость, но сдержался. Этот полубезумный бард ни в чем не виноват. К нему судьба тоже наверняка была не слишком милосердна, учитывая его состояние, но он хотя бы продолжает радоваться жизни. Попытка понять чужие чувства помогла, и Гарб задышал ровнее. Все-таки Михель молодец, что начал учить всю их компанию монашеским практикам с первых же дней знакомства.

Аггрх сосредоточенно смотрел на ушедшего в самокопания гоблина и не торопился отвечать. Когда грусть шамана стала куда менее очевидной, а мордочка прояснилась, зеленокожий ухмыльнулся.

— По-моему, ты уже сам что-то понял. Я-то делаю выводы по словам. Раньше ты всегда выражался вот так вот витиевато и немного заумно, а там на пристани в основном короткими словами сыпал. Раз ты снова говоришь, как прежде, значит, тебе уже полегчало. Нам всем нужно держаться вместе. После гибели Бурбалки особенно, так что постарайся больше не нападать на остроухого. Ладно?

— Я постараюсь, — довольно легко пообещал Гарб.

Путь предстоит трудный, но он справится. Орк вовремя напомнил о дружбе, и гоблин твердо решил сделать все, чтобы хотя бы друзьям ничего больше не угрожало. А для этого нужно собрать этот проклятый посох и освободить эту глупую богиню, которая своей опрометчивостью заварила такую кашу.

Наступали сумерки, и Гарб отправил орка спать. Тот, позевывая, нехотя согласился оставить пост возле дверей друга. Пришлось уверить, что сам шаман будет начеку. Однако в одиночестве гоблину побыть не дали. Стоило зеленокожему удалиться, как его место тут же занял Михель. Монах бесшумно выскользнул из сумрака плохо освещенного коридора и легонько постучал костяшками пальцев в дверь.

— Я войду?

— Тебе я всегда рад, — улыбнулся шаман, обнажая свои чуть заостренные передние зубы.

Человек вошел, осмотрел комнату и прикрыл веки, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

— Я слышал, хапуги успели устроить на тебя покушение, — сказал он.

— Скорее, за мной следили, — ответил Гарб, не видя смысла приукрашивать. — Если бы хотели убить, убили бы, пока я валялся без сознания. Тут была девчонка моих лет примерно.

— А сколько тебе, кстати? — осведомился монах.

— Почти семнадцать, — смутился гоблин, вжимая голову в плечи.

Он старался поменьше распространяться о своем возрасте, но не ответить на прямой вопрос не мог. Похоже, пришла пора всем в отряде узнать о том, что они доверили лидерство желторотому юнцу.

— Что ж, это открывает тебя с неожиданной стороны, друг мой, — мягко ответил Михель, почесывая двумя тонкими пальцами небритый подбородок. — Я пришел не только охранять тебя, но и по важному делу. Хочу знать, что случилось с Бурбалкой и где это произошло.

Наступила гнетущая тишина. Секунды стремительно бежали, а правильный ответ все не находился.

— Я вижу, что ты не хочешь меня огорчать, но мне очень нужно это узнать, — поторопил с ответом монах. — Это вопрос жизни и смерти.

— Меня не было рядом, когда это произошло, — сказал Гарб и поджал губы.

— Он правда стал порождением тьмы? — с надеждой произнес Михель.

На его лбу выступили капельки пота.

— Да, — сказал гоблин, — но откуда ты знаешь? Ты не должен этого помнить!

Бровь Михеля взмыла вверх. Шаман спохватился, но неосторожные слова уже слетели с языка.

— Пробелы в моей памяти мы уже обсуждали, — сухо заметил монах. — Скажи, зачем ты это сделал? Я вряд ли сам попросил стереть мне память.

— Я хотел как лучше, — пролепетал Гарб, съеживаясь так, что казалось, будто теперь невысокий человек смотрит на гоблина-переростка сверху вниз, а не наоборот. — Ты был убит горем.

Человек закрыл глаза и стал раскачиваться с носка на пятку и обратно, шевеля при этом губами. Черты лица исказились и никак не напоминали маску безмятежности, которую монах обычно носил. Он пытался успокоиться, но получалось с трудом. Гарб это увидел и испугался. Таким всегда спокойного и уравновешенного Михеля ему видеть еще не доводилось.

— Это моя память! — рявкнул он так, что жрец Бирканитры машинально вцепился в посох и рефлекторно выставил щит мага.

Не то чтобы это могло как-то помочь против разъяренного мракоборца.

— Это, должно быть, больно. Извини, пожалуйста, — жалобно пробормотал Гарб.

— Извини? — еще больше взъелся монах. — Что ты хотел сказать этим словом? Вот если я тебя сейчас ткну пальцем в глаз, а потом извинюсь, тебе же сразу станет от этого легче? Да, клянусь Все… м святым, это больно.

Гарб растерянно стоял, не зная, что ответить, но монах неожиданно смягчился. Он по старой привычке едва не помянул Вседержителя, от которого отрекся. Это остудило гнев.

— Можешь вернуть то, что забрал?

Гоблин неуверенно покачал головой.

— Боюсь, слишком много времени прошло. Можно попробовать вернуть во времени заклинание с помощью посоха, но ты же знаешь, как он непредсказуемо функционирует в таких случаях. Может вообще стереть память начисто.

Михель тяжело вздохнул.

— Тогда хотя бы расскажи, но предупреждаю, если ты утаишь хоть что-то, я тебе больше не друг.

Гарб поколебался секунд десять, но под тяжелым взглядом человека сдался и его прорвало. И он рассказал про Бездну, и кто такая Хиенна, и как Михель влюбился в нее без памяти, про превращение Каввеля и про борьбу с древним титаном Минору, который оказался совсем не титаном. Он все говорил и говорил, а человек внимательно слушал, усевшись на мягкий ковер со скрещенными ногами и подперев ладонью подбородок. В подробностях описав гибель Бурбалки, шаман всхлипнул и шмыгнул носом.

— Вот так мы и выбрались оттуда, — закончил он. — Будешь со мной дружить? Если не будешь, я пойму, только не бросай нас.

— Значит, я ее любил, а она умерла, — отрешенно пробормотал Михель. — Это кое-что объясняет, но не все. Не брошу я вас, даже не надейтесь.

Ловец духов едва не разрыдался, но глубоко вздохнул и задержал дыхание. Затем медленно выдохнул. Помогло.

— Остались белые пятна в моих воспоминаниях, которые твой рассказ мне не раскрыл, — человек напряженно морщил лоб, видимо, силясь вспомнить что-то еще. Что-то важное.

— Чего ты не помнишь? — осторожно спросил Гарб.

— Я не помню, за каким бесом я подался в послушничество, — стукнул по ковру кулаком Михель.

— Ты говорил, что пошел искать к монахам помощи из-за незакрытого портала в склепе твоего деда, — напомнил гоблин.

— Да, я такое вам говорил, — согласился монах. — но это была не единственная причина. Я же еще с женушкой тогда поругался, но решительно не помню, из-за чего. И я не все помню из своего обучения. Какие-то навыки всплывают сами по себе, но в памяти нет ничего о том, как я этому учился. Есть какие-то предположения, с чем это связано?

Гарб глубоко вздохнул, окунулся в собственный разум и вдруг стал как бы гномьей счетной машиной, только живой. Эта способность впервые проявилась еще в детстве в подвале горящего дома. Затем напомнила о себе в трюме во время пыток и помогла выдержать то, от чего рассудок иначе бы непременно повредился. В таком состоянии гоблину раньше иногда удавалось доходить до сути вещей своим умом, если хорошенько перебрать все доступные сведения. Гарб, однако, старался не злоупотреблять этим умением: слишком уж много сил оно отнимало.

Мордочка гоблина в этот момент могла бы напугать даже не слишком впечатлительного Аггрха, но монах остался нечувствителен к такой метаморфозе.

— Перебираем факты и ищем причину, — принялся загибать когтистые пальцы шаман, обхватив посох подмышкой, чтобы не мешал. — Я стирал тебе память точечно — это раз. Точками приложения энергии Дэ было все, что тебя могло расстроить, то есть Хиенна и смерть Бурбалки — это два. Надежно стерлось, похоже, все, что с ними связано, включая все события в Бездне, — это три. Значит, то, что ты не помнишь, связано с гибелью нашего друга или с суккубой. Не должен помнить, но кое-что помнишь. Значит, кто-то успел вернуть тебе часть воспоминаний. Смерть Бурбалки с очень низкой долей вероятности могла повлиять на память из далекого прошлого, остается Хиенна. Если учитывать тот факт, что ты ругался с женой непосредственно перед уходом в монастырь, можно с восьмидесятисемипроцентной вероятностью предположить, что суккуба к тебе являлась раньше. То есть вы были в некотором роде знакомы еще до нашего попадания в адские миры. Если принять это за доказанное событие, то почти гарантированно ты ушел в послушники именно из-за визита к тебе суккубы. На этом анализ завершаю, потому что больше фактов нет.

Зрачки ловца духов вернулись в свою вертикальную норму, и он настороженно посмотрел на монаха. Тот молча встал и в порыве чувств обнял Гарба.

— Ты настоящий друг, извини, что я так, — сказал он, отстраняясь. — Теперь мне надо подумать.

— Не за что, — рассеянно отозвался Гарб, еще не до конца отойдя от усиленной работы мозга.

Человек порывисто отпрянул и вышел из комнаты так же бесшумно, как и вошел.

— Эй, а кто тебе память-то вернул? — запоздало спохватился гоблин, но вопрос не нашел ответа.

Оставшись в одиночестве, шаман еще некоторое время в задумчивости постоял в центре комнаты, потом запер дверь и обессиленно уселся в одно из кресел возле стола. Он чувствовал себя выжатым, как лимон. На еле уловимый ухом шорох сбоку гоблин среагировал уже почти привычным движением, выпуская заготовленное заклинание. Раздался звук падающего тела.

— За добавкой пришла, дуреха? Неужели понравилось? — не разлепляя век, спросил Гарб с улыбкой и получил в ответ с дюжину отборных гоблинских проклятий, приглушенных ковром. Видимо, хапуга упала лицом прямо в ворс. Пусть полежит, ей полезно.

Надо сказать гномам, чтобы вязали крепче, а не просто в клетку сажали. И дверь надо бы открыть, а то точно кто-нибудь выломает.