Плоды мести

Глава 25

Эльфы предпочитают именовать себя лусидами — пресветлыми. Название говорит само за себя, ведь большая часть этого народа обладает светлой кожей. Также большинство из них пепельные блондины, и только малая доля может похвастаться светло-русым оттенком волос.

Энциклопедия разумных видов

Наверное, во вселенной в этот момент не было более счастливого существа, чем де Кошон. Лейтенант довел сопровождаемых до ворот, передал c рук на руки городской страже и от избытка чувств пустился в пляс. Перед уходом он высоко подпрыгнул и в воздухе дважды щелкнул каблуками сапог друг о друга.

— Всем прекрасного дня! — радостно воскликнул он и резво припустил в сторону леса.

Караульные переглянулись. За открытыми воротами гостей встречало целое подразделение ушей в триста. Длинные прямые мечи наголо, отливающие золотом и серебром доспехи, щегольские сапоги и не закрывающие лица шлемы с выступами для ушей отличали простых пехотинцев. Лучники расположились на стене и внимательно наблюдали за пришельцами сверху. Два эльфа стояли особняком и перешептывались. Оба брезговали доспехами и из одежды предпочитали роскошные камзолы, куртки с рукавами до локтя и кружевными воротничками, расшитые драгоценными камнями и украшенные бантами перевязи со шпагами, и широкополые фетровые шляпы с традиционными прорезями для ушей.

— Он не собирается идти на доклад к королю? — нахмурившись, спросил заместитель у начальника поста.

На его перевязи название должности было вышито серебристыми рунами.

— Мне могло это показаться, но, скорее всего, у любезного мусье Галлиру возникло сильнейшее воздушное опьянение от постоянной беготни по дикой природе, — с немного невежливым смешком ответил начальник. — Он передавал совершенно нелепые донесения. Прошу заметить, он также не остался для написания отчета. Может быть, собирается выслать письмом? Я так соскучился по его прелестному почерку.

Старшинство командира наглядно демонстрировали уши, торчащие на добрых полтора дюйма выше, чем у заместителя. На каждом треугольнике в верхней части висело по серебряной серьге с крупным рубином. Украшения немало весили, и под их тяжестью острые кончики органов слуха нелепо загибались книзу. Такие массивные висюльки вышли из моды лет двести назад, так что начальник караула выглядел для подчиненных излишне старомодным.

Оба эльфа оценивающе посмотрели на компаньонов, стоящих перед ними, и одинаково неприязненно поджали губы при виде троу.

— Имею честь представиться. Я виконт Леон де Монер, а это мой командир граф Фрей де Шак. Теперь, когда формальности соблюдены, прошу вас сдать оружие, — как показалось Гарбу, заместитель обратился к нему даже чересчур любезно.

Похоже, Кошон отправил весточку в столицу во время проверки патрулей, так что гоблину теперь оказывали повышенное внимание как главарю банды.

Шаман сдержал презрительную усмешку и даже не обнажил клыки, но зрачки сами собой сузились в вертикальные щелочки.

— Какое оружие? Это просто палка, чтобы я не падал при ходьбе, а колдовать можно и одними лапами. Вашему ли народу прирожденных волшебников этого не знать?

— Полноте, мы осведомлены, что у ваших спутников есть другое, — не сдался эльф.

Гарб повернул голову к компаньонам и внимательно осмотрел каждого, а затем снова повернулся к Леону.

— Я заметил у человека меч в ножнах. Не возражаю, если он его сдаст.

Остальное оружие гоблин распорядился сложить в волшебную котомку еще на привале, так что теперь при всем желании стража бы ничего у них не нашла. Даже Адинук согласился спрятать лук и лютню в сумку к Милене.

— Мне рога сдавать? — фыркнул бычок.

Эльфы покосились на говорящую скотину. Выдержка у них оказалась не чета следопытской — железная, но лица все равно слегка вытянулись.

— Не приврал, — бесстрастно заметил де Шак, — а я думал, он опять переел тех странных грибов.

— Немедленно оповестите Его Величество, что развлечение прибыло, — с ухмылкой отдал распоряжение де Монер.

Вестовой сорвался с места и побежал вглубь города. К воротам уже начали стекаться зеваки, чтобы поглазеть на дивных пришельцев.

Пресветлый Миримон, возможно, и не отличался терпением. Зато других черт в его характере наличествовало в изобилии, о чем знал самый распоследний придворный. Не все из них можно было назвать положительными, но одна затмевала собой остальные — переменчивость. Короля за это даже прозвали ветрогоном, но называли так, разумеется, только за глаза и шепотом.

Еще мгновение назад Его Величеству немедленно требовалось лично увидеть таинственных незнакомцев, посмевших вторгнуться в его владения. В следующую минуту он уже решил устроить себе послеобеденный сон и распорядился расселить гостей по комнатам в гостевом крыле дворца, пока монаршее тело изволит почивать.

Компаньоны валились с ног после долгого похода. Так что, когда гостям предложили сразу пройти к комнатам для отдыха, никто не протестовал. Только Каввеля сперва попытались разместить в конюшне.

— Ах вы прилипалы подкилевые! — возмущенно заревел он. — Вы точно хотите оскорбить тауросу королевских кровей? А копытом в глаз?

Внезапно заговоривший на всеобщем бык в короне подействовал на слуг едва ли не сильнее, чем правота его слов. Травяная подстилка в считанные минуты появилась в одной из комнат, а рогатому господину в качестве извинений предложили сделать укладку шерсти, массаж тела и полировку копыт. Минотавр великодушно отказался.

Длинные, утопающие в красных коврах полы коридоров, гобелены на стенах и золотые канделябры для свечей показывали богатство хозяина замка. А в какой-то момент компаньоны не сдержали удивленных возгласов: им предложили не идти по бесконечным лестницам, а воспользоваться подъемником. Гарб его даже сперва принял за большой склад без окон, когда «склад» распахнул перед ним двери с тихим шипящим звуком.

— Вы, вероятно, такого не видели в иных землях. Это называется асонсер или просто грузовой подъемник, — пояснил низкорослый эльф, стоящий внутри. — Он поднимет нас к вашим апартаментам.

— У дворфов такими в шахтах пользуются, — улыбнулся Адинук.

— Эта конструкция не упадет? — опасливо уточнил Гарб.

— Его зачаровывали опытные маги, — пожал плечами остроухий. — Я только умею им управлять, но при мне за тысячу лет аварий не было.

«Будут», — подумал Аггрх, глядя на гоблина, и улыбнулся половиной рта. Эльф увидел орочьи клыки, побледнел и на всякий случай ускорил шаг.

Просторная кабина вместила их всех вместе с быком и проводником. Места при этом осталось еще на несколько таких компаний. Остроухий назвал в полую трубку на стене номер этажа, и подъемник взмыл к небесам, на секунду вызвав в животах компаньонов необычное ощущение пустоты.

— Особенно не расслабляйтесь, — напутствовал всех Гарб перед разделением группы, кивая на пару десятков вооруженных до зубов стражников, занявших позицию возле лестницы и рядом с подъемником. — Мы не в гостях, а в почетном плену. Пока почетном. Если что, сразу кричите.

Аггрх кивнул и первым удалился в свою комнату в поисках ванной. Он очень обрадовался, когда нашел целый бассейн с подогретой розовой водой и полным набором принадлежностей для мытья и бритья в своих покоях. Еще в коридорах орк заметил парочку довольно симпатичных эльфиек, которые пожирали глазами его статную фигуру и, кажется, особенно интересовались шрамами. Небось, крепких зеленокожих парней сюда редко завозят, а на экзотику остроухие барышни всегда были падкими. Он смело смотрел на них в ответ и подмигивал, а девицы стыдливо отводили взгляды и вспыхивали ярким румянцем. Значит, пришла пора подготовиться к свиданию-другому и привести себя в порядок.

Могара расположилась в соседних с Каввелем апартаментах. Принцесса очень радовалась, когда он заговорил в четвероногом обличье. Вот только теперь, когда девушка оказалась в одиночестве, в голову полезли странные мысли. Например, что делать, если он таким останется навсегда? Можно ли в принципе думать о замужестве, если тебе нравится принц в теле быка? Сам минотавр наконец решился пожевать хотя бы траву. Она показалась ему достаточно аппетитной. Пират наклонил рогатую голову, аккуратно поддел губами одну травинку и слизал ее длинным языком. Распробовав, он сразу принялся довольно чавкать. Оказывается, это вкусно! О менее приземленных материях с пустым брюхом ему думалось плохо.

Гарб тщательно проверил все стены на предмет ловушек и подслушивающих заклинаний. К его удивлению, ничего обнаружить не удалось. Он наложил пару заклятий на дверь и оба окна, после чего рухнул на кровать в изнеможении. В эльфийском городе он чувствовал себя, как на раскаленной сковородке. Постоянное напряжение вместе с почти физической болью не давало расслабиться. Его мысли вернулись к Рати. Скоро девушка доберется до своего племени, и тогда эльфам несдобровать. Другого исхода он себе и не мыслил.

Все компаньоны, кроме Адинука, удивились мебели. Здесь она была деревянной, как и на всей остальной Лумее, где в изобилии растут деревья. Отличием служили молодые веточки с зеленой листвой, бодро лезущие из каждой кровати или стула. Любой стол или табуретка имел корни, уходящие куда-то в пол, так что переставить их было бы проблематично.

Сам же бард, к которому вернулось вдохновение, последним прикрыл за собой дверь и сразу погрузился в сочинительство. Он не обращал внимания на такие мелочи, как листва в комнате, и даже не понял, почему вдруг стало темно, а руки и ноги перестали слушаться.

В себя троу пришел уже в каком-то подземелье без окон. Три нещадно коптящих факела освещали мрачное убранство пыточной. Обнаженного барда привязали толстыми веревками за запястья и лодыжки к узкому деревянному ложу, стоящему у одной из стен. Ноги и руки покоились на валиках, к которым тянулись свободные концы веревок. Сбоку виднелось отполированное руками палача деревянное колесо с несколько неуместной здесь зеленью листьев.

Адинук порылся в памяти и вспомнил, что такое устройство именуется шевале. Тем же словом эльфы называют подставку, на которой художники размещают холсты и краски во время работы. Какая ирония, если сейчас какой-нибудь неуклюжий детина действительно примется разукрашивать лежащее в неудобной позе худощавое тело своими грубыми инструментами.

Перед шевале пустовал стул с высокой спинкой, приставленный к столу. Волшебная сумка Адинука лежала здесь же вместе с пергаментом, пузырьком с чернилами и парой перьев. На стене перед бардом красовался огромный плакат с изображением плахи, топора и рунической надписью «Церион Сансон — пятьсот лет безупречной работы».

— Эй, есть тут кто? — позвал троу на эльфийском.

— Очухался, голубчик, — ласково отозвались откуда-то из левого угла хриплым голосом.

Раздалось кряхтение, и в поле зрения троу появился заспанный эльф в коричневом мясницком фартуке, сильно заляпанном бурыми пятнами. Этот предмет одежды был напялен прямо на голое тело, словно остроухий обожал демонстрировать развитые грудные мышцы и жилистые безволосые руки с почти расплющенными костяшками тонких пальцев. В отличие от большинства лусидов он не носил длинных волос, стянутых в косу или ниспадающих на плечи. Короткий пепельный ёжик подчеркивал высокий лоб без единой морщинки, а бледно-голубые глаза смотрели печально и устало.

— Судя по некоторым признакам, этому эльфу за тысячу, — улыбнулся Адинук, ерзая на дыбе.

Руки немного затекли и просились на волю.

— Сансону уже за полторы осенью стукнет, — тяжело вздохнул палач и пальцем почесал длиннющее ухо, рассматривая жертву. — Ну что, соколик? Сам расскажешь, откуда такой дерзкий, или с тобой поработать?

— А чего тут рассказывать, — шевельнул ухом бард. — Я даже спеть могу. Эту балладу я сочинил одной из первых.

— Ты у меня скоро и так запоешь птичкой, — пообещал лусид, разминая пальцы и двигаясь в сторону стола.

— Уткой или воробьем? — серьезно уточнил троу.

Церион остановился и потянул за ручку, выдвигая из стола ящик с пыточными приспособлениями.

— Хочешь уткой, хочешь зайцем, — не менее серьезно ответил палач. — Вы черноухие только через боль нормально разговаривать начинаете, а без этого только дерзить старшим и умеете.

— Дяденька, никакой я не черноухий! — широко улыбнулся Адинук.

— Вот, и еще врете постоянно, и выкручиваетесь, гады подземные, — забубнил Сансон, проверяя заскорузлым пальцем заточку наугад вытащенного из ящика стального крюка.

— Триединым клянусь, что я такой же лусид, как и вы! Возьмите мою сумку и произнесите над ней волшебные слова «Миленочка, драга иес ла плимбаре!».

Палач поразмыслил над сказанным и решил проверить слова узника.

— Учти, — сказал он, — если взорвется или там какая-то ловушка, ты так и умрешь тут от голода.

Дождавшись поощрительного кивка, он взял сумку и произнес нужную фразу. Услышав приглашение прогуляться на языке троу, Милена не замедлила вылезти наружу.

— А-а-а! — заорал Церион при виде прущей прямо на него черной туши, размером почти с половину пыточной.

Паучиха возмущенно щелкнула жвалами, схватила начинающего терять сознание эльфа клешней и поискала глазами хозяина. Троу учил ее, что нельзя сразу убивать, а нужно сперва обездвижить жертву и дождаться команды, если хозяин рядом.

— Легкий для сна, — подсказал ей бард.

Милена послушно надкусила Сансону одну из рук и впрыснула малюсенькую капельку яда.

— Освободи меня, только не порви веревки, — попросил троу, — а этого легковерного болвана пока положи на полу. Да смотри башку не повреди, он мне еще нужен.

Когда питомица справилась, Адинук потрепал ее по голове и попросил вернуться в сумку. Затем заказал оттуда пару особых эликсиров: черный и золотистый. Волосатая лапа услужливо доставила их из недр бездонного хранилища. Второй троу выпил сам, а содержимое первой склянки влил в рот палача.

Фартук эльфа бард нацепил на себя, а потом с трудом доволок бесчувственное пока тело до дыбы, взвалил его на ложе и привязал за руки и ноги. С довольным смешком он оценил результат своих трудов и уселся на стул ждать пробуждения жертвы. Минут через десять Церион разлепил веки и застонал: у него раскалывалась голова.

— Что происходит? — возмутился он. — Кто вы и почему я привязан?

— Очухался, голубчик! — радостно улыбнулся Адинук. — Сам расскажешь, зачем проник в наш светлый град или с тобой поработать?

— Это какое-то недоразумение! — заерзал на дыбе палач. — Я только что допрашивал пленника, а потом мне привиделся жуткий кошмар… и вот я почему-то здесь.

— Хватит мне врать, сволочь красноглазая! — рявкнул троу, отчаянно пытаясь сохранить серьезное выражение лица.

— Кто? Я? — лицо Сансона перекосилось от ужаса, а потом исказилось от негодования. — Зачем вы надели мой фартук?

Цериону показалось, что этот невысокий светлокожий парнень лет двухсот с небольшим от роду, чем-то похож на того пленника. Он попытался найти в нем хоть одно черное пятнышко. Тщетно! Заостренные черты лица, благородная бледность кожи, тонкий аристократичный нос с горбинкой, вьющиеся волнистые соломенные волосы до плеч и насмешливые зеленые глаза прямо-таки кричали, что перед ним один из самых прекрасных представителей народа лусидов. «Наверное, какой-то заезжий маркиз с окраин королевства решил меня так жестоко разыграть», — горестно подумал Сансон.

— Здесь я задаю вопросы, — ощерился бард так страшно, как сумел, тыча в лицо Цериону карманным зеркальцем, предварительно извлеченным из сумки. — Прекращай бредить и говори, а то я начну вращать колесо!

Палач увидел в отражении черную кожу, красные перепуганные глаза и разрыдался. Паника и растерянность нарастали с каждой секундой. Быть того не может, это какой-то трюк! Слезы такими ручьями потекли по щекам старого эльфа, что в какой-то момент троу даже начал его жалеть.

— Значит, будем молчать? — надавил Адинук, многозначительно похрустел пальцами и взял со стола перо и пергамент. — Предлагаю рассказать добровольно, как ты сюда попал.

— Я ничего не сделал! — запричитал несчастный Сансон. — Я просто всегда тут сижу, а эти двое, де Шак и де Монер, приволокли мне работу.

— Подозреваемый пытается опорочить доблестных офицеров Его Величества, — заскрипел пером Адинук, выводя аккуратные руны и проговаривая запись вслух.

— Что? Я не…

Троу пристально посмотрел в красные глаза палача.

— С какой же целью так могли поступить два столь достойных мужа? Не вижу логики. Пропажу гостя сразу бы заметили.

— Де Шак еще с войны ненавидит всех подземников, — признался лусид. — Де Монер просто попал под его влияние. Они собирались обставить это, будто гость сам пошел шнырять по дворцу, а его поймали и он под пытками во всем признался. Я не виноват! У них большие связи при дворе!..

Адинук ненадолго задумался, щекоча себе пером подбородок.

— Стихни! — перебил продолжающего причитать палача бард. — Допустим, я поверю, что ты, черноухая дрянь, работаешь в королевском замке. И ты утверждаешь, что двое офицеров принесли тебе бесчувственное тело, а ты даже не спросил, кто это и откуда взялся? То есть, ты признаешься, что стал соучастником преступления, приняв участие в нападении на гостя Его Величества?

Темная кожа палача приобрела синюшный оттенок от страха. «Мне это снится», — подумал он. — «Это просто сон». Однако наваждение и не думало прекращаться.

— Ты знаешь, как пресветлый Миримон может наказать тех, кто покушается на его гостей?

— Вырезанием роньо и изгнанием, — пролепетал насмерть перепуганный палач.

Адинук хмыкнул. Орган, называемый этим словом, есть только у эльфов. Он позволяет накапливать в организме большие запасы Дэ, за счет чего у остроухих сложилась репутация непревзойденных магов. Удаление роньо приводит к долгому и мучительному угасанию любого лусида.

— Жестоко, правда? — ласково поинтересовался бард и мечтательно добавил. — А ведь еще можно просто оставить тебя в таком виде. Сюда скоро вернется де Шак, увидит одинокого черноухого на шевале… Они же все для него на одно лицо, не так ли?

Пока Адинук говорил и доставал из сумки еще один пузырек, палач то яростно кивал, то отрицательно мотал головой с округленными от ужаса глазами.

— Если не хочешь такой участи, выпей вот это.

Церион покорно проглотил противное пойло. Минуты через две его взгляд расфокусировался, а глаза остекленели.

— А теперь ты сделаешь все, как я скажу.

Послеобеденный сон Его Величества обещал продлиться почти до ужина. Гости успели и отдохнуть, и привести себя в порядок. В немалой степени это получилось благодаря помощи пары сноровистых брадобреев, которые гладко выбрили тех, кому не шла борода, и привели прически в состояние, когда их уже не стыдно показывать в высшем свете. Времени, между тем, оставалось еще много. В комнату к каждому деликатно постучались и настойчиво рекомендовали воспользоваться услугами портного.

— А успеете? — скептически уточнил Гарб, когда до него дошла очередь.

— Я профессионал! — манерно оскорбился мастер, сам разодетый в шелка и бархат. — Тут делов-то на три взмаха иглы. Вам совсем новое платье или эти лохмотья обновить?

Гарб осмотрел свой сильно обветшавший за время странствий кафтан.

— Давайте этот подлатаем, — предложил он, приглашая мастера в комнату.

Эльф тяжело вздохнул, но спорить не стал. Волшебная игла пчелкой запорхала, залатывая прорехи, и вскоре получился почти приличный походный наряд. Портной критически осмотрел полученный результат и заявил, что эту рванину все равно нельзя надевать на королевский банкет.

Гарб колебался, но все же согласился на новое платье, хоть и непременно с таким же количеством карманов.

— Момент, — радостно сказал портной и, даже не снимая мерки, сразу приступил к работе. В коридоре уже ожидали несколько початых рулонов материи разных цветов и оттенков.

— Мне кажется, вам подойдет сочетание синего и золотистого, — пробормотал эльф.

Шаман не стал возражать, потому как мастер очень точно попал в тон мантии Бирканитры. Прятаться в такой одежде, конечно, сложно, так ведь сейчас это и не требуется.

С нарастающим удивлением гоблин наблюдал, как ловкие пальцы делают маленькие аккуратные стежки. Минут через пять портной остановился, прочитал заклинание и дотронулся до всех швов на одежде.

— Вуаля! — сообщил мастер. — Готово. Не забудьте всем сказать, что наряд вам шил сам маэстро Фингольфини.

Сунув Гарбу в руки новенький кафтан, он уже стучался к следующему клиенту.