Плоды мести

Глава 3

Раньше остров Мирас звался Миносом, но тауросу переиначили его на свой манер. Так сложением двух слов родилось общепринятое название этого воинственного народа — минотаур, позже ставшее минотавром.

Энциклопедия разумных видов

Стражник, с ног до головы закованный в добротные стальные латы, сквозь прищуренные веки наблюдал со стены спор двух чужаков, никак не решавшихся подойти к городу. Оба остановились футах в ста от поднятого моста и ожесточенно препирались о способах и необходимости проникновения внутрь. В шлеме слушать было неудобно, но снимать его не полагалось по инструкции. Впрочем, и обрывков доносящихся фраз хватало с лихвой. Разговор шел на повышенных тонах на всеобщем.

В стольный град им, как же! Такому отребью входа в Брестон нет и не будет. Вот приплыли бы с охранной грамотой по морю, как все нормальные торговцы, там бы уже портовые службы смотрели, пущать или не пущать. Но не по суше же! Это же явные шпионы, а то и вредители. Кто еще мог высадиться вне порта? Разведка уже оповещена и прочесывает побережье на предмет десанта других сомнительных личностей. Так что, гном пока не спешил звать подкрепление и продолжал наблюдать, время от времени фыркая себе в бакенбарды. Уж больно чудная парочка решила его развлечь сегодня.

Невысокий и стройный красавчик-эльф с соломенными волосами в потертом коричневом камзоле и легкой кожаной куртке поверх него то поправлял спадающий с плеча ремешок лютни, то теребил края холщовой котомки, то клал руку на рукоять меча на поясе, успевая при этом еще и жестикулировать. Он все время размахивал руками, указывал в сторону города и картинно хватался за сердце. С виду этот типчик походил на бродячего барда, но какая нелегкая судьба могла свести его с таким спутником?

Второй — совершенно зеленомордый верзила на полторы головы выше ушастика — орк с квадратной клыкастой нижней челюстью. Этот чужак яростно зыркал глазами цвета столь любимого местными гномами темного эля в сторону стражи и всем своим свирепым видом показывал, что в город идти не намерен. Тоже при оружии: пара мечей покоилась в богатых ножнах, украшенных драгоценными камнями и рунами явно волшебного происхождения. Ограбил кого-то, похоже. В самой середине кожаного нагрудника здоровяка зияла внушительная дыра, сквозь которую можно было рассмотреть кольчугу.

— Интересно, чем это можно такую дырищу пробить и еще выжить после этого? — спросил страж у коллеги.

— Я почем знаю? — недовольно пробурчал тот, присасываясь к глиняной бутыли с водой. — Ходют тут всякие по жаре. Им хорошо, они-то не в железе. Может, он ее сам пробил, а потом снял с того, на ком пробил.

Первый стражник не нашелся, что на это ответить.

Орк и эльф, добровольно идущие вместе в одном направлении. Без драки. Прям странствующий цирк какой-то.

Тем временем одному «шпиону», похоже, удалось в чем-то убедить второго, и они вместе с поднятыми руками пошли к воротам. Стражник сразу нахмурился и покрепче взялся за копье. Они-то, конечно, там внизу и в руках оружия не держат, а он на стене, но мало ли. А ну как колдуны?

— С миром или войной бу-пришли? — буркнул страж на всеобщем традиционное местное приветствие, сдобренное крепким словечком на кутарском,

В данном случае это следовало трактовать как «за каким лешим приперлись, недоделки ручной работы?».

— Пускай пиво не пересыхает в ваших кубках! Мы хотели поинтересоваться, проживал ли в этом городе когда-нибудь славный капитан по имени Каввель Исс-Брестон.

Добило стражника не упоминание пропавшего чуть больше года назад наследника и даже не личность задавшего вопрос. У гнома отвисла челюсть, потому что орк разговаривал на чистейшем литературном цвергском, также именуемым среди невежд подгорным, — языке гномов. Да, некоторые звуки звучали чересчур мягко, иные слова не соответствовали местному диалекту, который изобиловал заимствованиями из кутарского, но это все равно был самый настоящий цвергский. Который дикарю-орку знать не положено!

От изумления латник даже не сразу подобрал слова для ответа. Стоящая внизу странная парочка терпеливо ждала, но мрачная шрамированная рожа зеленокожего с приподнятым в полуулыбке уголком верхней губы предвещала неприятности.

Орку с виду все было ни по чем. Он деловито разглядывал каменную кладку стены и что-то насвистывал, грозя нашествием дворфов, если бы эти ярые противники свиста водились на острове. Эльф же напротив очень напряженно ждал ответа, задрав голову вверх, хотя этот-то наверняка гномьего наречия разуметь не должен.

— Д-да, — смог выдавить из себя страж. — Был такой.

— Чудесно, — чуть прищурил глаза орк. — А здравствуют ли нынче родители принца?

— В добром здравии, — сообщил стражник.

— Отлично, — просветлел лицом верзила. — Тогда у меня к вам просьба передать им, что их сын тоже жив и здоров. И, если они захотят услышать подробности его недавних приключений, то мы пока никуда не уходим.

Нежданных гостей очень скоро проводили во дворец по нешироким извилистым улочкам Брестона. Аггрх и Адинук ожидали, что папаша Каввеля лично примчится их встречать, памятуя об импульсивности рогатого компаньона. Только они не знали о многочисленных местных кодексах, расписывающих поведение всего населения от монарших особ до простолюдинов с рождения и до смерти. И воинский кодекс, о котором друзья что-то слышали от Каввеля, был лишь одним из многих.

Владыке острова не пристало бегать галопом для встречи каких-то неизвестных голодранцев. Даже если те принесли важные сведения о пропавшем любимом ребенке, который не перестал быть любимым даже после жестокого убийства брата и проклятия богов. Церемониальный кодекс велел в таких случаях дожидаться вестей, сидя на опостылевшем троне.

Сам предмет мебели гномы некогда переделали из медной части тарана первого флагмана Турона и установили на постаменте. Трон изготовили в форме бычьей головы так, чтобы рога служили подлокотниками, а приоткрытая пасть сидением. Возвышение обеспечивало занимавшему его королю, которого здесь чаще именовали Сыном неба или Дланью богов, отличный вид на тронный зал.

— Бу, — выругался Турон, топая копытом по пробковому полу, положенному тут специально для приглушения таких звуков.

Темпераментом Каввель в отличие от покойного брата пошел в отца, который терпением никогда не отличался. В усталых глазах монарха светилась надежда. Наследник жив! Где же носит этих проклятых вестников?

Супруга венценосца — необъятных размеров дама — топталась возле своего места по левую руку от трона и время от времени шумно вздыхала. Присесть ей не позволяла тревога, а броситься навстречу нежданным гостям дворцовый кодекс. Полный грусти взгляд вкупе с бычьей мордой, делали ее похожей на буренку, отбившуюся от стада и решившую встать на задние копыта, чтобы осмотреться. Однако внушительная грудь, плохо скрываемая складками традиционного женского халата тауросу нежного персикового цвета с вышитыми синими цветами, высоко вздымалась и не давала шансов спутать ее с домашним животным. Жемчужная диадема в пышных смоляных волосах только подчеркивала различие.

Наконец после соблюдения всех положенных процедур безопасности гномы-привратники распахнули двери, и глашатай объявил прибытие «досточтимых лейтенантов его королевского высочества принца Каввеля, путешествовавших с ним на протяжении долгих месяцев мучительных испытаний и невзгод». Турон едва не привстал с места, вызвав шепотки среди придворных. Так ведь можно и лицо уронить! Впрочем, когда головы остальных повернулись от трона в сторону дверей, многим из присутствующих стало не до кодексов.

— Не понял! — нахмурил косматые седые брови король, и его серые глаза стали наливаться кровью.

Ничего не поняли и придворные. Они ожидали увидеть минотавра с гномом или в крайнем случае пару гномов. Как-то в общей суматохе посыльные не удосужились подробно описать внешность прибывших чужаков. Да и сама новость затмила подробности, которые теперь вошли в тронный зал во всей своей неприглядности.

— Я ж говорил, он на маму больше похож! — толкнул Адинук локтем в бок Аггрха. — Два щелбана после аудиенции.

Орк в ответ шикнул на эльфа. Церемониймейстер старательно объяснил гостям правила поведения, но его слова бард, похоже, в своей обычной манере попросту пропустил мимо остроконечных ушей как несущественные.

Сейчас Адинук несмотря на запреты вовсю рассматривал Сына неба, пока они с орком шли по мраморному полу через коридор из придворных. Минотавр как минотавр, только в короне. Голова бычья с широко расставленными рогами и рыжей бородой, торс человечий, в плечах фута три будет, ноги рыжие, мохнатые, огромные, как колоды, и с копытами. Убери бороду с короной и одень в доспехи — вылитый Каввель будет. Только этот в отличие от сына то ли халат какой-то на себя напялил, то ли вовсе ковер, судя по пестрой расцветке. Тоже мне король. Вот слегка изогнутый клинок с приделанным к нему длинным древком в крепких мускулистых руках, тот внушает уважение. Наверное, символ власти такой.

Быстро дав оценку монарху и его жене, эльф переключился на остальных. Кроме их величеств, в зале присутствовало множество разодетых в шелка, бархат, кружева и парчу гномов и гномих. Местные гномы ростом и комплекцией превосходили сородичей, которых компаньонам уже доводилось видеть на материке в эльфийском Льонасе. На головах придворных торчали нелепые белые парики почему-то с косичками сзади, а шеи украшали такие же несуразные воротники из белых кружев.

Тут же за спинами гномов высоченными башнями нависали десять тауросу в халатах, как у короля, только однотоннее цветом и скромнее материалом. Из ножен на поясе каждого выглядывали рукояти мечей. И не боится же монарх пускать к себе кого-то с оружием! У гостей клинки тоже не отобрали. То ли в знак доверия, то ли из презрения к их способности хоть как-то навредить хозяевам.

Адинук перевел взгляд дальше. Позади трона находилось большое окно с разноцветными стеклышками, сложенными в рисунок. Витраж изображал ревущего минотавра в золотой короне — такой же, как и у сидящего на троне человекобыка. Яркий солнечный свет, проходящий сквозь картину, больно резал глаза. На стенах под высоким потолком висели громадные портреты минотавров всех мастей. Их свирепые морды скалились со всех сторон, а фоном к каждой голове непременно служило изображение какого-нибудь морского судна.

Не дойдя до трона с десяток шагов, Аггрх остановился и наклонил голову в знак почтения, а затем легким тычком локтя в бок напомнил эльфу о хороших манерах. Тот ойкнул и последовал примеру напарника.

— С миром или войной? — процедил сквозь зубы монарх на всеобщем.

Суровый правитель сдерживал кипевшую в нем ярость изо всех сил. Либо его сын якшается со всяким отребьем, либо это отребье имеет наглость приносить ему лживые сплетни.

— С миром и покорностью, Ваше Величество, — отчеканил орк, чем моментально заслужил одобрение Турона. — У нас вести о Каввеле Исс-Брестоне.

— Поведай же мне, чужак, о моем сыне, — глаза минотавра все еще не покинула красная пелена, что не ускользнуло от внимания Аггрха.

Орк начал свой рассказ, очень осторожно подбирая слова.

— Как вы знаете, — сказал зеленокожий, — вашего сына постигла кара богов за некоторые прегрешения.

Турон засопел, но ничего не сказал, ожидая продолжения.

— Сейчас он уже прошел половину пути искупления своей вины и, как мы считаем, находится где-то в нескольких днях пути отсюда.

— Как он вас не… — оставил вопрос невысказанным Турон. — Я хочу знать все.

Аггрх поведал подробности предыдущих приключений их маленького отряда, где-то опуская ненужные детали, а где-то приукрашивая деяния славного отпрыска древнего рода правителей Мираса. Придворные молча внимали рассказу, не смея отвлечь правителя даже тишайшим шепотком.

— Значит, ему потребовалось пройти через десятки унижений по воле богов? — вдруг улыбнулся король, хлопнув себя свободной рукой по бедру. — Вот так чудо. Как же он все это вытерпел? И насмешку в виде тела быка, и, как вы говорите, дружбу с гоблином…

— И даже с двумя людьми, орком и эльфом, — поддакнул Адинук. Барду уже надоело рассматривать портреты и захотелось почесать языком. — Он как ураган, запертый в бутылке: гудит, но не греет.

Непонимание на морде Турона сменилось плохо скрываемым раздражением.

— Я был почти готов поверить вашим россказням, — глухо пророкотал минотавр, — Признаться, я и сам заключал сделки с людьми. Но дружба с презренными остроухими за гранью моего понимания. У них ни чести, ни совести, а мой сын никогда не был эльфолюбом вроде проклятых фаруконцев.

Придворные загалдели, спеша согласиться с королем, мол, это уж совсем никуда не годится.

— Стоит ли тогда рассказывать, что я урожденный троу, — ничуть не смутился Адинук. — Это, наверное, будет шоком для всех? Великий воин путешествует в компании ничтожного предателя. Ведь все троу — предатели, да? Темная кожа, темные мысли…

— Он немного сумасшедший, как и все барды, — поспешил прокомментировать слова эльфа Аггрх, — но говорит чистую правду. Он действительно темный. Точнее был еще с месяц назад. Просто у нашего спутника гоблина есть чар, который своим касанием может творить самые настоящие чудеса. Вот стоит одно из них.

У венценосного тауросу отказали голосовые связки. Он хватал ртом воздух, но никак не мог озвучить то, что хотел сказать. Неловкую ситуацию разрядила супруга короля.

— Мой сын не с вами. Что с ним сейчас? — от слов дородной матроны повеяло такой искренней нежностью, материнской заботой и печалью, что Адинук невольно прослезился.

— Мы расстались буквально вчера, когда вместе выбирались из Бездны через врата в Эфире. Там еще страж был такой смешной, как… — не успел закончить бард.

— Всех прошу удалиться! — неожиданно громко сказал Турон, заставив Аггрха вздрогнуть и опустить правую руку на рукоять меча.

Придворные, стараясь не терять достоинства и не выказывая удивления, сразу поспешили к выходу.

Его Величество дождался, пока двери тронного зала захлопнутся за гномами, а места у выхода займет парочка тауросу. Затем он почти ласково обратился к орку, игнорируя эльфа.

— А сейчас вы расскажете мне всю правду, или клянусь копытами Торгарона…

— Подожди, дорогой, — ладонь матроны мягко легла поверх его дрожащей мускулистой руки, вцепившейся в набалдашник на подлокотнике. — Оставь свою нетерпеливость для битв и спальни. Мы же не нарушим законы гостеприимства без веской причины? Гости сами все охотно расскажут. В конце концов, они здесь именно за этим.

С этими словами она подмигнула спутникам своего сына. Эльф сразу расслабился, а орку все это показалось слишком подозрительным. Впрочем, он сам согласился сунуть голову в пасть минотавру и ждал чего-то такого.