Плоды мести

Глава 31

«Наглость — обоюдоострое оружие. Ее нужно умело сочетать с осторожностью, чтобы случайно не порезаться самому».

— Сконм Железнорук III

Неприятная сухость, изнуряющая жара и всепоглощающая темнота. Гарб затруднился бы описать глубины Подземья другими словами. Темнота хотя бы немного разбавлялась мхом, а вот влаги определенно не хватало. Озера остались где-то далеко позади, а единственный родник, бьющий из скалы во внутреннем дворике замка хапугов, делал воздух приятнее только футах в десяти от себя.

— Вас проводят. Как отдохнешь, поговорим, — бросая слова, как дротики, сказал Сконм, и удалился, оставив гоблина с орком у входа в замок.

Гарб ожидал увидеть крупное поселение, но, кроме цитадели, ничего не было. Трудно представить, что многочисленное племя может ютиться в таком небольшом жилище, но другие дома попросту отсутствовали.

Здесь хапуги хотя бы пользовались освещением, очень похожим на эльфийское. На высоких столбах висели яркие шары, излучающие не слишком приятный для глаз синий свет. В шарах копошилось нечто живое, но оба компаньона твердо решили даже не пытаться выяснить, что там внутри.

Из замка к гостям выбежала человеческая женщина средних лет в скромном однотонном сером платье. Кожаный ошейник с металлическими заклепками, болтающийся на тонкой шее, не давал усомниться в ее статусе. Гарб предположил, что эта штука зачарована, и посмотрел внутренним зрением. Так и есть: рабов легко держать в подчинении, если чар на шее может просто задушить непокорного по команде хозяина.

— Прошу вас следовать за мной, господа, — позвала рабыня, не поднимая головы и уставившись в пол.

По-видимому, невольникам категорически запрещалось смотреть в глаза хапугам.

Вырубленными прямо в толще камня коридорами женщина провела путников в гостевое крыло замка. Роскошью здесь и не пахло. Никаких гобеленов и лепнины, никаких картин или ковров. Хапуги как будто специально убрали все, что противоречило духу аскетизма, царящему в их обиталище.

— Как в моем племени, — прокомментировал Аггрх очередной унылый каменный коридор, а потом подумал и добавил, — но там хотя бы звериные шкуры на пол стелили и украшения из зубов и костей делали. Женщины что-то ткали и плели, опять же…

— Здесь делают украшения из костей провинившихся, но они в основном хранятся на тренировочных площадках или в тронном зале, — прошептала женщина, не оборачиваясь. — Вам сюда.

— А где город? — спросил Гарб.

— С той стороны, — туманно пояснила женщина. — Когда отдохнете, ударьте, пожалуйста, в гонг. Сами никуда не ходите, а то потеряетесь.

С этими словами она удалилась семенящими шагами, так и не подняв ни разу головы.

— Ну что, сохраняем бдительность? — уточнил Аггрх.

Где им только ни довелось побывать за последнее время, но именно здесь ощущение опасности оказалось самым стойким.

— Да, — согласился шаман. — Я поставлю пару охранных заклинаний, но мне кажется, здесь есть как минимум пара хапугов, которые могут их снять или обойти.

— Может, я тогда с тобой побуду? — предложил зеленокожий. — Двоих тяжелее побороть, чем одного.

Гоблин издал нервный смешок.

— Не стоит, — Гарб передернул плечами, — а то еще заподозрят в чем-то нехорошем. У гоблинов не принято, чтобы самцы, не приходящиеся родственниками друг другу, отдыхали вместе. Это табу.

На том и разошлись. Орк скрылся в своей комнате, а Гарб наложил на его дверь столько защиты, сколько смог, и вошел в свою.

Возможно, именно ему оказали честь, но вместо ожидаемого каменного лежака половину просторной комнаты занимала вполне пригодная для сна большая деревянная кровать. Поверх нее лежал тюфяк, набитый соломой, а на него постелили белоснежную простыню и положили две большие подушки с легким одеялом. Такое как раз подходило к местному теплому воздуху. Окна хапуги считали излишеством, зато наладили освещение почти как у эльфов.

Шаман наложил заклятия на двери, приглушил желтый свет до тусклого и растянулся на кровати, сладко потягиваясь. Приятная истома навалилась на него. Бегство от эльфов и гонка по Подземью изрядного утомили.

— Надо бы раздеться, — подумал гоблин, проваливаясь в сладкую дремоту.

Юный жрец спал чутко, как спит волк, знающий, что неподалеку от его логова есть полная охотников деревня. Именно поэтому еле слышный скрип открываемой двери подействовал не хуже ведра ледяной воды на голову. Как шаман и предполагал, заклятия кто-то аккуратно удалил, открыв в комнату свободный доступ.

Гарб скатился с кровати, сцапал посох и вскочил, чтобы встретить опасность мордой к морде. В довольно узкую щелочку впорхнула худенькая молодая самочка, аккуратно притворила дверь за собой и повернулась. Испуг застыл на ее смазливой мордашке, когда она увидела перед собой изрезанного шрамами огромного гоблина со страшным посохом в лапах. Девчушка дернулась к выходу, но потом словно что-то вспомнила, обреченно прижала уши к голове и передумала убегать. Внутренняя борьба продолжалась пару секунд, но Гарб уже успел изучить гостью.

Рост чуть меньше пяти футов — ему едва до груди. Худые, еще подростковые босые ножки с острыми коленями мелко дрожат под неприлично короткой ситцевой юбкой. За попытку напялить подобный срам вне дома любая мать в их племени не пожалела бы розг для спины даже самой любимой дочурки. Карие, слегка раскосые глазенки так и бегают в поисках опасности. Маленький чуть приплюснутый носик мило морщится, а изящные розовые ушки нервно прядут, выдавая страх. Чудная шелковистая шерстка орехового цвета виднеется там, где тело не прикрыто шелковой накидкой. Мордочка же напротив лишена всякой растительности, как это обычно бывает у самок.

Шаман потянул носом — так и есть: тот же самый запах, что исходил от Рати. Смола, хвоя, травы и еще нечто, пахнущее домом, сводящее с ума и вызывающее самые непристойные желания. Вдруг пришло узнавание.

— Крохотыря? — не поверил своим глазам гоблин.

Узнать ее было сложно. Девочка из его родной деревни, из-за которой все и началось, подросла и еще больше похорошела. Теперь она стояла и шмыгала носом, готовая расплакаться. Услышав свое имя, Тыря недоверчиво уставилась на громадного дядьку, которого ей приказали во что бы то ни стало соблазнить. Любой ценой и под страхом самой мучительной смерти в случае неудачи. «Если хочешь жить», — слова все еще звучали колоколом в ушах.

Ей уже целых тринадцать лет — по гоблинским меркам самый сок для любителей «молодого мясца» вроде престарелого верховного вождя. Год назад крошка Тыря, сидя у открытого окна в своем тереме в женской половине дома, мечтала, как красивый молодой шаман выкупит ее у родителей, уведет в свой дом и сделает женой. Вместо красивого и молодого на ее прелести позарился старый и страшный. Он и приказал убить Гарба, когда родители несговорчивой невесты пожаловались на чувства дочери к шаману. Любимому удалось бежать, а ее связали, уложили на повозку и повезли в столицу, как какую-то бессловесную скотину на продажу.

Не довезли — к счастью или к сожалению: по дороге кто-то напал. Тыря все время пролежала на дне повозки и не видела, кто это был, а потом потеряла сознание и пришла в себя уже в подземной цитадели хапугов. С тех пор девушка жила здесь, прислуживая этим отвратительным грубиянам, постоянно отпускающим сальные шуточки и норовящим побольнее ущипнуть за попу при каждом удобном случае. Хапуги не делают из других гоблинов рабов, считая их почти равными себе. Таким, как она, уготована судьба стать верной законной женой одного из уродов.

Не самая завидная участь, сказала бы Крохотыря, если бы кто-то удосужился поинтересоваться ее мнением. Пока спасало то, что избалованные прелестями эльфийских наложниц местные мужчины не спешили звать ее замуж. Ждали, что она еще немного подрастет. Девочка уже почти смирилась со своей судьбой, пока не настал сегодняшний день.

И сейчас он стоял перед ней, почти такой же красивый, как прежде, почему-то сильно выросший и очень мужественный. Этого не может быть! Это сон!

— Гарбуша? — слезы потекли из глаз, когда Тыря поняла, что он никуда не собирается исчезать.

Девушка сделала шаг навстречу, но ноги все еще дрожали и не хотели слушаться. Тыря споткнулась и чуть не упала, а сильные лапы подхватили ее и подняли в воздух. Ух, всю жизнь бы так носили!

Гарбу пришлось бросить посох, чтобы освободить лапу. Он попытался бережно уложить девушку на тюфяк, но не тут-то было. Тыря обвила его шею и не желала отпускать. Пожалуй, он сам так крепко не держал посох, когда его кто-то пытался отнять.

— Эм, ты не могла бы… — смущенно пробормотал шаман.

— Для тебя все, что угодно! — мило улыбнулась девчушка, заглядывая в его желтые глаза, а ее щеки запылали.

— … отпустить меня.

Крохотыря поспешно разжала лапки, и он наконец смог сгрузить ношу на тюфяк. Гарб покопался в торбе и нашел нужную склянку с успокоительным.

— Выпей.

Девушка послушно отхлебнула вязкую жидкость и закашлялась.

— Горько, — пожаловалась она.

— Ничего, — сказал Гарб и присел рядом. — Зато сейчас станет легче.

Он случайно коснулся лапки девочки. Касание обожгло, будто огнем, и лапу пришлось спешно отдернуть. Снадобье действует быстро. Сейчас она успокоится и уснет, а он сможет подумать в тишине.

— Я люблю тебя! — дрожащими губами произнесла Тыря, и все сразу стало сложнее.

Ее учили, что говорить, но это признание не было ложью, отчего далось с еще большим трудом. Кажется, вышло даже как-то неискренне. Девочку терзало жгучее чувство стыда. Самка не должна такого говорить, тем более первой, тем более любимому! Что на это сказала бы мама? Ай, к чертям маму. Она все равно уже, наверное, в мире духов, а он здесь рядом. Такой большой, теплый и сильный. Такой привлекательный.

Гарб плотно сжал губы и застонал. Еще одна. «Что же вы со мной делаете?!» — подумал он.

«Надо ему все сказать, чтобы он не подумал, что я такая доступная», — подумала Тыря, тяжело дыша и глядя на любимого снизу вверх. — «Может, сам догадается, что я не по доброй воле к нему пришла? Вряд ли, мама говорила, самцы же не умеют думать, когда рядом красивая самка».

А ведь именно об этом ей велели молчать. «Ты сама пришла, сама призналась в любви, сама… все сама. Он не должен узнать. Не справишься — умрешь».

Между тем, морда Гарба превратилась в каменную маску, чем немало напугала Тырю, но потом черты разгладились.

— Тебя послал Сконм, — заговорил шаман своим скрипучим голосом спустя минуту.

Он просчитал все возможные варианты, откуда в его комнате могла взяться девушка из его деревни, и нашел только один правдоподобный. Наложенные заклинания мог убрать только повелитель хапугов. У остальных бы просто не хватило сил, либо они сделали бы это слишком топорно и оставили следы. Тыря точно не знала, к кому ее отправили, но обрадовалась и одновременно испугалась, когда узнала. Значит, подумала, что может навредить своим заданием. Сконм наверняка знает, что жрец Бирканитры обязан хранить целомудрие. Это или очередное испытание или ловушка. Или и то, и другое.

Тыря робко кивнула и снова заплакала.

— Он убьет меня!

— Это будет последнее, что увидит эта крепость, — решительно пообещал Гарб.

Здесь он был готов идти до конца и похоронить под толщей камня всю эту банду, если они хоть как-то заденут его друзей или эту девчушку. Самочка все еще всхлипывала, и он не придумал ничего лучше, чем обнять ее и погладить по голове.

Так она и уснула — зелье наконец подействовало. Шаман накрыл Крохотырю одеялом и сполз на пол. Ему безумно хотелось лечь рядом. Однако чувство, что он может не удержаться и поддаться соблазну, заставило его разместиться на полу прямо на постеленной тут шкуре какого-то неведомого, но очень крупного и пушистого зверя. Котомку гоблин положил под голову и спустя какое-то время уснул.

Совершенно бесшумно — щедро смазанные петли не скрипят — дверь приоткрылась, чтобы впустить еще одну особу с непослушной каштановой прядью, постоянно выбивающейся из-под маскировочного костюма.

В этот раз она готовилась основательно. До сих пор только одному самцу удалось ее обнаружить, причем дважды. Третьему разу не бывать! Вернулась с задания — и сразу за подготовку. Это будет приятный сюрприз: она незаметно подкрадется сзади, обнимет и поцелует. А если он будет лежать, то можно прилечь рядом и лизнуть в нос или ухо. Может быть, он все-таки оттает хотя бы на этот раз.

Красться пришлось еще тише, а запахи нещадно смыть, чтобы ничем себя не выдать. Получилось! Кажется, не заметил. Дрыхнет зараза… на полу. Почему на полу-то? А это еще кто на тюфяке?

Чтобы не издать яростный вопль, пришлось сильно прикусить губу. На секунду нельзя оставить одного! Вот, значит, как ты благодарен за спасение!

Она задохнулась и выскочила обратно в коридор. Прикрыла дверь, сделала пару шагов, сорвала с головы капюшон и уткнулась пылающим лбом в прохладный камень. Почему все вечно идет не так?

— Гадхе! — стукнула хапуга кулаком по стене.

Капелька крови потекла по подбородку, а во рту стало солоно, но это заботило девушку меньше всего на свете. Внутри нее словно что-то оборвалось, а жгучее чувство обиды и ревности застилало глаза красной пеленой.

— Да что он о себе возомнил? — зарычала она в ярости и замахнулась кулачком еще раз. — Променять меня на эту…

Дверь рядом с ней резко открылась. Защитные заклинания на ней рассыпались, но увидеть это могли бы только колдуны, которых поблизости не оказалось. Огромные зеленые лапищи бесцеремонно перехватили руку за запястье, зажали рот и потащили внутрь.

— Ты что себе позволяешь, недоделок? — зашипела хапуга, когда ее наконец отпустили. — Ты в моем доме!

На этот раз нож она не забыла, и его острие сразу уперлось орку в живот. Верзила как будто не заметил угрозы.

— А ты? — хладнокровно поинтересовался он басом. — Опять лазишь, куда не просят?

Кольчужная рубаха, надетая под обычной, защитит от любого клинка, и Аггрх снова чувствовал себя хозяином положения. Довольно дружелюбный тон орка заставил Рати немного остыть.

— Я ему сюрприз готовила, а он… — сбивчиво заговорила она и убрала лезвие от тела зеленокожего.

Аггрх клыкасто улыбнулся, но расслабляться не стал.

— Открой глаза наконец! — он решил быть безжалостным. — Парень только делает первые шаги на любовном поприще. Дай ему время освоиться.

— Предлагаешь мне терпеть всех баб, которые окажутся рядом с ним, пока меня нет поблизости?

— А он там не один? — округлил глаза воин. — Надо же, мальчик делает успехи. Когда только успел? Ну, если так ставить вопрос… то почему нет? С каких пор он стал твоей собственностью?

Рати нахмурилась. Формально Гарб не соглашался стать ее парой. Что ж, это легко исправить. Надо только попросить брата-отца благословить их союз, и тогда этот прохиндей не отвертится. Ее награда — любое желание, вот она и пожелает. И эта маленькая дрянь тоже свое получит. А пока нужно как-то сбросить напряжение… Хапуга оценивающе посмотрела на орка: в целом самец привлекательный, хоть и другого народа. Крепкие бугры мышц, мужественные шрамы, насмешливый взгляд карих глаз из-под далеко выступающих надбровных дуг пробуждает ответный интерес.

— Что? — на всякий случай воин сделал шаг назад.

— Ничего, — вдруг передумала Рати и собралась выскользнуть наружу.

— Погоди-ка, — удержал ее орк. — Давно хотел спросить. Чего ты тогда у минотавров дернулась, когда Гарб ответил на мой вопрос как спалось?

— Он сказал, что спал с удовольствием, — ответила хапуга с кислой физиономией.

— И что? — не понял Аггрх.

— Рати переводится на всеобщий как удовольствие, это мое имя, — сказала хапуга и добавила жалобно. — А он на полу всю ночь спал!

Девушка смутилась и выбежала, хлопнув дверью.

Орк зажал челюсть, выждал пару секунд, а после уткнулся в тюфяк, хрюкая от смеха. Ему стало смешно впервые со смерти сына.