Плоды мести

Глава 34

«Пора взрослеть».

— Гарб, жрец Бирканитры

Созданный пуджаром портал выплюнул из своего вращающегося чрева троих.

Гарб стоял, полируя посох, и рассматривал лежащую перед ним долину с раскинувшимися на ее просторах земляными курганами. Развороченные верхушки холмов бесстыже выставили напоказ свое нутро. Складывалось впечатление, будто изнутри что-то рвалось наружу, но в последний момент сдалось перед неподъемной толщей грунта. Нервы никак не желали успокаиваться, ведь где-то здесь можно найти четвертый бир. Скоро свершится.

— Что скажешь? — спросил Сконм.

Аггрх разместился позади них обоих и успел обнажить мечи. Липкое чувство опасности пыточным крюком ворошило внутренности, подгибало ноги и заставляло волосы на загривке шевелиться. Такого количества нежити вблизи он не видел за всю жизнь, и это не на шутку пугало.

— Загадка, однако, — потер подбородок шаман.

— Тут гадать нечего, — сказал орк. — Валить надо за подкреплением.

— Твой друг на редкость благоразумен, — Сконм не стал скрывать сарказм. — Он точно не гоблин? Или это знакомство с тобой так развивает чувство самосохранения? Может быть, мы и уйдем, ничего не добившись, как я делал это уже раз десять. Но, поскольку мы все-таки здесь, надо попытаться найти хотя бы вектор силы, которая способна поднять такое невообразимое множество скелетов.

— Каких скелетов? — удивился Гарб, поставив спутников вопросом в тупик.

— Так этих же, — Аггрх указал мечом на колышущуюся стену вооруженных костей футах в тридцати прямо перед ними.

Те стояли, почти не шевелясь и не делая попыток выйти за невидимую границу, но как будто наблюдали.

Зрачки гоблина удивленно расширились. Он нахмурился, наклонил голову и перевел взгляд с орка на хапуга. Тот прищурил глаза и кивнул.

— Не вижу, — пробормотал Гарб и воскликнул. — Кажется, я понял! Это очень мощная иллюзия, а на меня она не действует, потому что у меня в лапах Гобмобом.

— Эта «иллюзия» едва не стоила мне и сотне моих подданных жизни, умник, — проворчал Сконм. — Хотя мысль интересная. Может, они тебя с посохом и пропустят. Спускайся ко второму кургану справа. Мы предупредим, если они двинутся в твою сторону, раз ты их не видишь.

Гарб осторожно пошел вперед к спуску в долину. Аггрх потянулся было следом, но Сконм остановил его жестом.

— Смотри внимательно, — шепнул хапуг.

Орк заворожено следил, как его друг бредет к кажущейся неминуемой гибели. Вот только нежить расторопно расступилась, когда носитель посоха приблизился, и снова сомкнулась за его спиной.

— Да! — Сконм радостно взмахнул согнутой в локте рукой со сжатым кулаком. — Не зря я вас проверил еще у деревяшек. Даже неполный посох работает.

Аггрх фыркнул.

— Если ты про подвал, то там твою мертвечину уложил не Гарб. Перед ним никто не расступался, как здесь. Это наш эльф чего-то накудесил.

— Раам ка бета! — ругнулся хапуг, за время тирады орка сделавший какие-то неприятные для себя выводы, и тут же принялся колдовать.

Аггрх посерел, сообразив, что гоблин попал в переплет. Гарб тем временем шел и шел, глядя на холм. Он не видел причин для испуга, и все его мысли были только о навершии.

— Назад! — крикнул орк во всю мощь своих легких, от чего хапуг рядом недовольно заворчал, едва не испортив заклинание от неожиданности.

Колдовство Сконма рассыпало в труху добрую сотню скелетов, открывая проход обратно. Гоблин обернулся.

— Что случилось? — крикнул шаман. — Что-то с вашими невидимыми скелетами?

— Беги! — услышал он дружный ответ.

Присущая всем гобхатам склонность сначала спасаться бегством, а уже потом искать источник опасности, взяла свое. Гарб рысью припустил обратно, но ему сразу пришлось остановиться, когда он уперся в невидимую преграду. Скелеты возродились из праха и преградили путь непроходимой стеной.

— Меня что-то не пускает! — крикнул он, но его голос вдруг перестал доноситься до остальных.

Аггрх приложил руку к уху, показывая, что не слышит. Сконм же замычал что-то на гобхатском и обхватил когтистыми руками лысую голову.

Гарб ощупал препятствие и убедился, что оно действительно состоит из костей, которые, впрочем, не проявляют враждебности. Просто не дают вернуться. Решив, что поколдовать он всегда успеет, а навершие само себя не найдет, он развернулся и пошел обратно к кургану. Чем ближе он подходил, тем больше вибрировал посох в лапах. У самого холма Гобмобом проявил собственную волю и воткнулся в почву.

Толща земли осыпалась вниз, заставив гоблина отскочить в сторону. На уровне глаз открылся глубокий темный провал. Гарб оглянулся в поисках поддержки. Аггрх встревоженно следил за его действиями, а Сконм уселся на землю и что-то сосредоточенно чертил на ней прутиком. Шаман жестом показал, что собирается спуститься, а орк пожал плечами.

Набрав на всякий случай в грудь побольше воздуха, жрец Бирканитры отправился на поиски своего сокровища.

Земля словно поглотила молодого шамана, как только он сделал первый шаг по возникшим из ниоткуда под ногами земляным ступеням. Провал поприветствовал гостя могильным холодом и сыростью. Звуки внешнего мира тотчас исчезли, как будто наверху не пели птицы и не шумел ветер. От этого места веяло тоской и безнадежностью так сильно, что захотелось немедленно выбежать наружу.

Гарб переборол это чувство и пошел дальше. Его манера горбиться на сей раз пригодилась: так голова не цеплялась за низкий свод. Сгибать спину пришлось чуть больше обычного, но серьезного неудобства это не доставило. Сложнее стало по другой причине.

Темная чужеродная магия ощущалась здесь особенно сильно. Там возле кургана ее присутствие почему-то не беспокоило гоблина, но сейчас щит наколдовался как-то сам собой. Вряд ли он поможет, но так спокойнее. Близость опасности давила, заставляя судорожно полировать посох ладонью. Посох, богиня… Точно, сейчас самое время помолиться.

— О Великая Праматерь, я возношу тебе хвалу, — начал жрец, и злое присутствие как будто отступило.

Ободренный Гарб с чувством исполнил остаток хвалебного гимна-молитвы. Это придало гоблину сил и уверенности. В голову закралась странная мысль: он, потенциальное воплощение Быр-Хапуга, возносит хвалу своей сестре. Считается ли это нормальным среди богов? Такие размышления помогли окончательно отвлечься.

Шаман даже не заметил, как темный извилистый проход вывел его в помещение с высоким потолком, где получилось выпрямиться. Тусклое подобие красного света озаряло большой каменный алтарь, испещренный древними рунами, на котором лежала четвертая часть посоха. Она отличались от трех других наличием наконечника в виде непонятной фигуры. Присмотревшись, Гарб опознал в ней вытянутый когтистый палец. Выточенный из цельного драгоценного камня размером с кулак символ светился тем ярче, чем ближе подходил гоблин с посохом. Кроме того, он расплывался перед глазами, как только шаман делал попытку рассмотреть его получше.

— Наконец-то! — чуть дыша, прошептал Гарб.

Еще немного, и мытарства наконец закончатся. С собранным посохом никто не посмеет встать у него на пути, а с ним и у всего народа гобхатов.

— Мы пройдем железным маршем по Лумее, и все народы падут перед нами ниц, а проклятым ушастым выскочкам только смерть!

Шаман издал мерзкий каркающий смешок. Ему почудилось, что в воздухе что-то беззвучно захохотало ему в ответ. Осмотр внутренним зрением не показал ничего необычного, но безудержное желание скорее взять навершие и соединить его с посохом показалось гоблину странным. Он, конечно, очень хотел собрать все части воедино, но такая тяга была слишком уж противоестественной.

— Стоять! — окрикнул себя Гарб.

Это немного отрезвило. «Давай успокоимся. Во-первых, это точно не твои мысли», — обратился к нему внутренний трус. — «Ты ведь не хочешь никого завоевывать или уничтожать. Значит, что-то на тебя воздействует. Самое время проявить твое лучшее качество — осторожность. Вспомни, сколько раз мы бросались вперед без оглядки, и как сложно потом было выбираться из передряг».

— Согласен, — кивнул жрец собственным мыслям и решил осмотреться, хотя лапы так и тянулись к манящему навершию.

Желание немедленно собрать посох и насладиться его силой пришлось душить целую минуту, но все же осмотрительный Гарб взял верх над порывистым. Внимание привлек светящийся символ. Он как будто звал, притягивал и очаровывал одновременно. Облако. Только это слово приходило на ум при взгляде на навершие. «Облако тьмы», — добавил основной внутренний голос, отобрав у труса слово. — «Как если бы что-то одновременно было чернее ночи, но в то же время светилось, а тебя тянет к этому свету без света, как мотылька к факелу».

Гарб попытался вспомнить, знает ли он что-нибудь про облик четвертого Бира. Копание в памяти ничего не дало. Даже из видения про гибель Быр-Хапуга ничего выудить не удалось. Точно мог знать Сконм, но он остался снаружи и вне досягаемости. Тогда шаман снова начал сопоставлять факты.

«Меня сюда пустили только с посохом», — начал он загибать пальцы. — «Даже Сконм и Сандро сюда не смогли проникнуть несмотря на всю их силу. Курган охраняют мертвецы. Если бы это были проделки Умбры, тут было бы полно теней, но их нет. Светлым эльфам такая темная магия противна, а троу так далеко на поверхность выбираться не любят. Кто остается?»

А ведь Сконм говорил про нечто страшное в этом месте.

— Думай! — приказал себе гоблин.

Что может быть страшнее мира теней? Что может напугать даже Сконма? Ответ все не приходил, но чем дольше Гарб размышлял над этим, тем меньше ему хотелось брать лежащий на алтаре чар.

Шаман осмотрел чашу алтаря. Раньше он не замечал из-за темноты, но теперь отчетливо увидел: то, что раньше он принимал за алтарный постамент, оказалось огромным саркофагом. Рисунки, украшающие его поверхность, заставили шевелиться волосы на затылке. На всех изображались сцены жертвоприношений, а в роли жертв аватары богов. В том, что изображены именно они, сомнений не было.

Вот Прекрасноликий Триединый — почти такой же, каким его изображают в эльфийских храмах, — только выражение лица у этого испуганное, длинные уши обвисли, и он тщетно молит о пощаде, стоя на коленях. Левее изображен какой-то дворфийский божок, который со связанными руками дерзко смотрит куда-то вверх, а над его горлом бесплотной рукой уже занесен нож. Там по выдающемуся носу легко узнать Румпеля — бога гномов. Острые шипы разрывают его тело, а в глазах застыла мука и нежелание покоряться. Были там и другие, имен которых шаман не знал. И это только те, которых удалось рассмотреть.

Гарб попятился. На саркофаге явно оставили место для нанесения других сцен, и это пугало едва ли не больше, чем все остальное. Кому понадобилась кровь богов и кому можно принести настолько страшную жертву? Ритуал с таким сильным компонентом должен сотрясать основы вселенной. Одновременно пришло понимание, что навершие может оказаться фальшивкой.

— ОСТАНЬСЯ! — больше почувствовал, чем услышал жрец, но у него заложило уши, как от громкого крика.

Выход просто исчез. На его месте возникла сплошная стена земли, лишая пути к отступлению. Чем бы ни была сущность, хозяйничающая в этом кургане, ее возможности устрашали.

Гарб понял, что надо выбираться любым способом и воззвал к силе посоха. Молитва как раз должна была добавить ему сил.

— Получай! — в этот удар он вложил все свои знания и умения.

Ослепительная волна разошлась в стороны, заливая ярким светом пространство перед алтарем и сплавляя песок и землю в однородную стеклянную массу. Гарб предусмотрительно зажмурился. Когда он открыл глаза, то обнаружил себя стоящим перед совсем не пострадавшим алтарем в окружении множества своих отражений в зеркальной поверхности стен.

— ГЛУПО, — почувствовал он.

Похоже, хозяин или хозяйка кургана облекает в слова эмоции и передает их собеседнику. Жахани делают так же, но пользуются мысленными образами.

— Ага, — поднял шаман вверх когтистый указательный палец, прикидывая шансы.

Раз эта тварь не пострадала от прямого удара, значит, она и не находится прямо здесь. Придется бить по площади.

Удар посоха на время выключил любую магию, кроме магии самого Гарба, в радиусе десяти миль. Снаружи осыпались на землю безжизненными кучками костей поднятые скелеты, внутри перестало мерцать облако на магическом навершии, погружая пространство в полную темноту. Где-то там заверещал от испуга Сконм, который еще никогда не лишался магии полностью. Его нынешнее тело имело слишком много эльфийской крови, чтобы без страданий перенести такое испытание.

Гарба подобные мелочи сейчас вряд ли бы побеспокоили. Все его органы чувств сфокусировались на одной цели: не пропустить ответ. Созданный щит засиял в темноте, сверкая разноцветными волшебными искорками по внешнему контуру.

Больно резануло по ушам потусторонним воплем, в нос набилась пыль, а в лапы и ноги словно впились миллионы маленьких ядовитых игл.

— НЕ СМЕЙ! — яростный крик проник в сознание, ломая волю и вырывая с корнями остатки самообладания.

Все-таки, оно не посмело напасть, а только закричало. Ему больно и, кажется, страшно, но оно не побеждено, а только немного присмирело.

— Ничья? — несмело предложил шаман.

— ПОКА ДА, — пришел ответ.

— Тогда не кричи, пожалуйста, — Гарб зажег слабый шарик света на посохе, который тут же многократно отразился от стен.

Теперь освещение стало привычным, и огромный алтарь с саркофагом больше не казался настолько страшным.

— Я постараюсь.

— Кто или что ты? — спросил гоблин.

Существо промедлило с ответом, словно подбирая слова.

— Абсолютная смерть и новое начало.

— Ух ты! И чего ты хочешь от меня? Имей в виду, я умирать не хочу.

— Тебя сюда привела моя воля. Твоя кровь один из ключей к свободе. Освободи и живи.

— Один? Нужны другие? — с ужасом поинтересовался жрец.

— Да, еще двух или трех хватит, наверное.

— И что ты будешь делать, когда освободишься?

Последовало долгое молчание. Гоблин даже начал надеяться, что существо впало в спячку на пару тысяч лет.

— Разрушу все, что натворил Део. Пускай все сгорит в очищающем пламени! Я создам новый мир. Хороший.

— А чем тебя не устраивают миры Део? — несмотря на шевелящиеся от ужаса волосы на затылке, Гарба начало распирать от любопытства.

Шаман непроизвольно подался вперед к алтарю, как будто ответы шли оттуда.

— Разве ты не видишь, во что превратились его творения? Кругом боль, несчастье, несправедливость. БЕЗ МЕНЯ ВСЕ НЕ ТАК, КАК ДОЛЖНО БЫТЬ! — кошмарное ощущение от этого гневного крика проникло в каждый дюйм тела, наполнив его страданием.

Гарб усилием воли оторвал себя от пола, оперся на посох и с трудом поднялся. Из носа потекла густая черная кровь. Одна из капель сорвалась и полетела вниз — прямо к алтарю. Гоблин не успел подставить ладонь, все еще ощущая слабость после потрясения, и подношение достигло жертвенной чаши, но упало не на нее, а на навершие. Кровь с шипением исчезла, взметнув вверх короткую струйку дыма.

— Слабая! — в этом слове шаман почувствовал безмерно горькое разочарование и упрек. — Ты не аватар! Но ты используешь посох, слышишь меня, говоришь со мной, даже почти не боишься. Кто ты?

Шаман улыбнулся и промокнул кровь платком, мимоходом отметив, что она действительно черная. И она не сможет выпустить этот кошмар на волю, что безмерно радовало.

— Я всего лишь скромный жрец Бирканитры, — вдохнув затхлый воздух, ответил он. — И мне нужна четвертая часть ее посоха.

— Глупый малыш, но всего второй, кто захотел дать ключ добровольно, — эти слова оставили ощущение жалости и даже почти материнской теплоты. — Бери смело, пользуйся с умом. Вернись, когда повзрослеешь. Поговорим. У тебя есть будущее, хороший мальчик.

После этих слов земля за спиной гоблина с шумом разверзлась, открывая выход.

— Откуда у тебя навершие? — спросил жрец. — И почему я не видел нежить?

Он разрывался между желанием немедленно убежать и любопытством.

— Приманка для каждого своя, и я привлекаю многих, — последовал ответ. — Иди и возвращайся.

— Кто же ты?

— Повзрослеешь — расскажу. Не всем нужно это знать.

— А если я не вернусь?

— ВСЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ.

Гарб сцапал с алтаря навершие и немедленно без лишних раздумий дал деру.

На постаменте медленно начала проявляться новая сцена: капля крови, летящая на алтарь из широкого приплюснутого носа высокорослого гоблина.