Поэзия периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет

Утром, незадолго до привала,

Возле незнакомого села

Пуля парня в лоб поцеловала,

Пуля парню брови обожгла.

По снегу шагали батальоны,

Самоходки выровняли строй.

Покачнулся парень удивленно

И припал к проталине сырой.

И винтовка тоже, как живая,

Вдруг остановилась на бегу

И упала, ветви задевая,

Притворившись мертвой на снегу...

Похоронен парень у Дуная,

До него дорога далека,

Но стоит винтовка боевая

В пирамиде нашего полка.

1949

В село приехав из Москвы,

Я повстречался с бывшим ротным.

Гляжу: он спит среди ботвы

В зеленом царстве огородном.

Зашел, видать, помочь жене,

Армейский навести порядок

И, растянувшись на спине,

Уснул внезапно между грядок.

Не в гимнастерке боевой,

Прошедшей длинную дорогу,

А просто в майке голубой

И в тапочках на босу ногу.

Он показался странным мне

В таком наряде небывалом.

Лежит мой ротный на спине

И наслаждается привалом.

Плывут на запад облака,

И я опять припоминаю

Прорыв гвардейского полка

И волны мутного Дуная.

В тяжелой мартовской грязи

Завязли пушки полковые.

«А ну, пехота, вывози!

А ну, ребята, не впервые!..»

Могли бы плыть весь день вполне

Воспоминанья предо мною,

Но я в полнейшей тишине

Шаги услышал за спиною.

И чей-то голос за плетнем:

— Простите, что побеспокою,

Но срочно нужен агроном... —

Я тронул ротного рукою.

...Мы пили с ним два дня спустя,

Вина достав, в его подвале,

И то серьезно, то шутя

Дороги наши вспоминали.

Потом уехал я домой,

Отдав поклон полям и хатам,

Остался славный ротный мой

В краю далеком и богатом.

И снится мне, как за окном

Деревья вздрагивают сонно.

С утра шагает агроном

По территории района.

По временам на большаке

Пылит пехота —

взвод за взводом,

Да серебрится вдалеке

Гречиха, пахнущая медом.

1949

Полк деревья валил для блиндажных накатов,

Полк упрямо работал и ночью и днем.

Мы пилили на пару с бывалым солдатом,

Но у нас плоховато пилилось вдвоем.

И товарищ, пилотку на лоб нахлобучив,

Говорил, под сосной отдыхая в тени:

— Ты москвич-то москвич, а пилить не обучен,

Ты не дергай пилу, осторожней тяни...

Я тянул осторожней. Пилотка от соли

Стала твердой, как жесть. Побелела в три дня,

Я набил на руках кровяные мозоли,

На земле засыпал, не снимая ремня.

Но была оборона готова, и сразу

По дороге прямой от села до села,

Запевая «Катюшу», согласно приказу

Наша рота на новое место ушла.

Где ты, ротушка-матушка? Снова горнисты

На широком плацу протрубили подъем.

И шагают ребята путем каменистым,

Очень трудным, но очень почетным путем.

Наше ль дело солдатское — вялой походкой

Портить строй батальона, не в ногу идти?

Спорить нечего, трудно служить первогодкам,

Но ведь нам потрудней выпадали пути.

Я сегодня ищу подходящее слово,

Я стихами высокую службу несу.

Мне дороже всего похвала рядового,

С кем когда-то мы сосны валили в лесу.

1950

Зашел боец в избу напиться,

И цедит из ковша.

Свежа студеная водица.

Хозяйка очень хороша.

Напился, закурил устало.

Она глядит на синий дым.

Муж у нее чудесный малый,

Ей хорошо, должно быть, с ним.

Бойцу ж ни холодно, ни жарко,

Его-то дело — сторона,

Вот разве что немного жалко

Бойцу, что замужем она.

1950