Поэзия периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет

Расквартированный на лето,

где ели сшиблись в тесноте,

полк поднимался до рассвета,

а спать ложился в темноте.

Свое он помнил назначенье —

фронт управлял его судьбой.

Поход, на местности ученье

чередовал он со стрельбой...

Но это — дела половина!

Нужны траншеи в полный рост, —

берешь кирку: земля не глина,

а камень, брат, не так-то прост!

Скалистый пласт искрит под ломом,

рубашка сохнет на траве,

удар наносишь по изломам —

он отдается в голове...

Но это — дела половина!

На лесопилке склад пустой,

берешь пилу, а лес — махина,

кондовый спелый древостой!

Такое дерево повалишь,

что обнимаешь ствол вдвоем,

но ты ругаешь, а не хвалишь

его в усердии своем...

Но это — дела половина!

Хлеб осыпается в полях,—

берешь косу, покос — лавина

и на тебя идет впотьмах!

Росой унизанный шиповник

шумит у леса под луной,—

не отличил бы и полковник

овса от пыли водяной...

Косить все горше без рубахи —

свет блещет резко, как стекло...

А хлеб такой, что только взмахи

видны идущему в село.

На горизонте гаснут скалы,

стекает с них последний блеск,

и косы на плечах усталых

уносит полк в еловый лес.

И та дорожка полевая,

которой в сумерки брести,

стремится в сердце, как живая,

навеки место обрести.

Ты самой долгою любовью

преисполняешься к земле,

где камень ставишь в изголовье

и спишь под елями в тепле.

Не высыхает пот соленый

в той академии наук,

куда под твой шатер зеленый

не залетает с фронта звук...

Но это — дела половина!

Другая в тыщи раз трудней —

дойти до самого Берлина

с пехотной выкладкой своей!

1956