Полуночная земля

Праздник

Здания белого камня, обычного и с вкраплениями крошечных кристаллов, зеленых и синих, вспыхивающих в свете луны; чистые широкие улицы, мощеные покрытыми резьбой плитами, мосты над тихой мерцающей рекой, украшенные лентами и цветами; негромкая музыка, льющаяся из окон, голоса и смех; мягкая зелень парков, где в ветвях деревьев пели невидимые птицы и сияли золотистые и белые светильники — Тара так очаровала Леу своей строгой ненавязчивой красотой, что она и думать забыла о том высокомерном типе, который довел Найту до слез. Не вспомнила о нем и под конец дня, когда вернулась из города и встретила Мартина, который и сам недавно возвратился во дворец. Как и вчера, его с самого утра отвезли через всю Тару в место, которое местные фаэйри называли Залами Знания, и отпустили только когда башня с белого сменила цвет сияния на сиреневый и синий.

— Чего им от тебя нужно? — сердито спросила Леу. — На тебе лица нет. Они что, заставляли тебя камни таскать?

— Ох, лучше бы камни, — усмехнулся он. — То расскажи им всю историю людей, то свою собственную, причем со дня, как появился на свет, и очень огорчаются, когда ты не можешь вспомнить, что делал вечером двенадцатого дня дня весны, когда тебе было девять. То разглядывают глаза через какие-то кристаллы, то режут ладонь, чтобы изучить кровь…

— Ой, — вырвалось у Леу. Она сжала руку Мартина в своей, повернула ее ладонью вверх, чтобы взглянуть. Небольшой аккуратный порез, обработанный каким-то темно-красным снадобьем, который уже начал подживать.

Он пожал плечами.

— Это все полбеды. Переживу как-нибудь. Только вот сегодня им вздумалось полюбоваться на меня без одежды…

— Совсем? — возмущенно воскликнула она. Мартин покраснел.

— Да, совсем. Я чуть сквозь землю от стыда не провалился, среди здешних мудрецов ведь и женщины тоже есть.

— Я положу этому конец, — заявила Леу, чувствуя, как ее собственное лицо заливает краска. — Каэрден с его глупыми выдумками! Скажу ему, чтобы велел им оставить тебя в покое. Он сам заварил эту кашу, пускай теперь сам и…

— Не думаю, что его послушают, — возразил Мартин. — Каэрден хоть и не последний фаэйри своего двора, но вряд ли может приказывать подданным королевы. Он ведь и среди королевских посланников не был главным, так ведь?

— Тогда поговорю с Армайд. Завтра с утра и поговорю. Пусть прикажет им отстать от тебя!

Он улыбнулся.

— Ничего, переживу. Нужно доказать здешним, что люди не произошли от фаэйри и животных, чтобы вы смогли вернуться, помнишь?.. Ладно, расскажи лучше про город. Я его толком и рассмотреть не успел.

Назавтра с утра Леу встала с твердым намерением отыскать Армайд — ну да, она ведь, кажется, действительно была главой посольства, и кроме того принадлежала к королевскому двору — и потребовать, чтобы от Мартина отвязались. Или по крайней мере чтобы больше не заставляли смущаться и краснеть, как вчера. Даже не стала дожидаться завтрака, оделась, едва проснувшись, и выскользнула из своей комнаты.

Первым, на что обратила внимание Леу, была — не то чтобы суматоха, нет, дворцовые служители проходили мимо нее бесшумно, без лишней спешки, но все-таки вокруг ощущалось какое-то напряжение. Она даже не рискнула остановить кого-нибудь, чтобы спросить, где найти Армайд, чувствовала, что ей все равно не ответят. Ноги сами вынесли Леу во двор, и ей в глаза бросились яркие цвета, в уши — шелест развевающейся на ветру ткани. Она даже замерла на месте на несколько мгновений.

Знамена, два десятка или больше, узкие и длинные, плескались на высоких древках; плиты покрывала цветная ткань, вышитая замысловатыми узорами, а еще были лепестки цветов, которые горстями разбрасывали по ней несколько фаэйри. И воинов во дворе сегодня тоже было больше обычного… Леу недоуменно оглядывалась по сторонам, не понимая, что здесь происходит.

— О, госпожа, вот вы где.

Кто-то легонько коснулся ее локтя. Леу обернулась и увидела служанку, которая приносила ей поесть.

— Я ищу вас по всему дворцу, госпожа, — она говорила, как обычно, тихо и почтительно, не поднимая глаз. — Ваш завтрак ждет, и еще я должна помочь вам…

— Погоди, — перебила Леу. — Как тебя зовут?

— Эссилт, госпожа.

Она тоже назвала себя и попросила называть ее по имени.

— Я не выше тебя по положению, так что нет нужды звать меня «госпожой». Серьезно, каждый раз, когда ты так ко мне обращаешься, я оборачиваюсь, чтобы посмотреть с кем ты разговариваешь.

Эссилт сдержанно улыбнулась.

— Как прикажете.

— Что у вас здесь происходит? — спросила Леу. — Королева возвращается, что ли?

— Ее Величества не будет еще несколько дней. Сегодня — праздник в вашу честь, вы разве не знали? В Таре соберутся главы всех дворов, чтобы приветствовать наших братьев и сестер, приплывших из-за моря. Сейчас все готовятся и их прибытию. А я должна помочь вам выбрать праздничный наряд. Пойдемте со мной, пожалуйста…

Леу совсем забыла о том, что собиралась найти Армайд. Сначала из-за платья — Эссилт принесла их дюжины две, не меньше, и после долгих примерок и мучительных раздумий (у Леу даже голова заболела), они остановились на серо-серебристом, с высоким воротником и узкими рукавами, украшенными маленькими белыми жемчужинами. Леу только примерила платье и тут же отложила в сторону, так боялась помять или испачкать его. После того, как Эссилт ушла, она еще долго любовалась платьем, с опаской проводила пальцами по мягкой как пух мерцающей ткани, но снова надеть так и не решилась. Пока, по крайней мере.

Потом снаружи раздались звуки труб. Леу выглянула с окно и увидела, как во двор въезжает целая кавалькада — колесница, забранная красным, синим и белым, за ней всадники, одетые в те же цвета, и флаг, который вился над головой одного из них, тоже был синим, с рассекающей его широкой белой полосой, обрамленной красным. Сошедшую с колесницы пару, богато одетую и с тонкими золотыми обручами в волосах, встретили дворцовые служители в зеленом и проводили внутрь.

Дальше гости прибывали один за другим, и у Леу стало рябить в глазах. Цвета и эмблемы дворов сменяли друг друга — красный цветок на белом поле, раскинувшая крылья птица, серебряная на сиреневом, скрещенные копья на фоне плывущего в темно-синем небе золотого месяца, снова птицы, белая и черная, поддерживающие крыльями зеленый лист…

Она хотела уже отойти от окна, когда заметила вчерашнего красавчика — он почти бегом кинулся к очередной колеснице, которая въехала во двор. Почтительно поклонился стоящему на ней фаэйри в черно-красном, но помогать ему сойти не стал, оставив это спешащим следом слугам, а сам обернулся к всаднице, которая сопровождала колесницу. Леу напрягла зрение — высокая, с полными губами и спокойными, даже холодными глазами, в черных волосах поблескивает серебром обруч. Красавчик снова поклонился, поднес к губам полу ее плаща и протянул руку, чтобы помочь спешиться, но та сама легко спрыгнула на землю. Слегка улыбаясь, что-то сказала ему, красавчик рассмеялся — громко и визгливо. Леу поморщилась. Ну его! И эту девицу туда же. И вообще, она же собиралась поговорить с Армайд, а вместо этого сидит и пялится в окно. Тьфу ты!

Леу долго бродила по коридорам, даже успела заблудиться, и хотя дворец, кажется, кишел народом, Армайд она так и не нашла. Стала спрашивать о ней попадавшихся навстречу слуг, но и тут потерпела неудачу. А когда Леу совсем было упала духом, та как по волшебству появилась в дальнем конце длинного холла — быстро шла навстречу, а с ней Артио и Роана, которым Армайд что-то объясняла на ходу. Увидев Леу, она приветливо улыбнулась ей, но выслушав ее просьбу, нахмурилась и покачала головой.

— Мудрые знают, что делают, — сказала она. — Я уверена, у них в мыслях не было обидеть твоего друга. Если они считают, что им необходимо осмотреть его, то, наверное, так и надо. И в любом случае, у меня нет над ними власти. В Залах Знаний свои правила.

— Я думала, королева поставила тебя главной, — разочарованно проговорила Леу. Армайд кивнула.

— Ее Величество поручила мне возглавить посольство в Дикий предел, да. Но сейчас-то моя миссия выполнена, так что я снова просто одна из ее приближенных. — и, видя огорчение Леу, добавила. — Я не могу приказывать мудрым. Могу только просить. Если хочешь, завтра я поговорю с ними, но не обещаю, что ко мне прислушаются.

— Ох, спасибо, — обрадовалась она. — Прислушаются, я уверена. А нет, я сама отправлюсь в эти их Залы и потолкую с ними по-своему.

Армайд рассмеялась звонко и переливчато.

— Увижу Мартина на празднике, — продолжала Леу. — Скажу ему, чтобы поблагодарил тебя. Он… Что? Что не так?

Улыбка исчезла с лица Армайд, она снова озабоченно нахмурилась.

— Я… Я не думаю, что твой друг приглашен.

— Как так? — возмущенно воскликнула она.

— Мартина не пригласили? — подал голос Артио. — Без него будет скучно.

— Это праздник в вашу честь… в честь фаэйри изгнанных дворов. О нем речь ни разу не заходила.

— Почему⁈ Мартин недостаточно хорош для вашего дурацкого праздника⁈

— Леу, — Армайд дотронулась до ее руки. — Пожалуйста, не сердись. Я уверена, это не со зла. Просто о нем не подумали.

— Ну конечно! Он годится только для того, чтобы резать ему руки, тянуть кровь и разглядывать, как животное какое-то, так получается?

— Леу…

— Мартин спасал мне жизнь, рисковал собой! Если бы не он, меня, может, сейчас здесь не было бы! Знаешь что? Раз его не пригласили, то и без меня как-нибудь обойдутся!

Армайд совсем растерялась и даже отступила на шаг.

— Ты не придешь на праздник?

— Без Мартина не приду!

— Леу, ты не понимаешь, — огорчилась она. — Там будут главы всех дворов Полуночной земли, и они будут смотреть, слушать и все примечать. Решение о вашем возвращении примет королева, но и их мнение она тоже будет учитывать. Ты должна произвести на них хорошее впечатление. От тебя зависит судьба всего двора Финнат!

— Вот и хорошо! — выпалила Леу. — Королеве я и расскажу, почему не пришла на праздник! А если она решит, что я поступила неправильно, может нам и не стоит возвращаться!

Армайд вздохнула.

— Хорошо. Пока Ее Величества нет в городе, Высокий Престол занимает лорд Эмерик, ее двоюродный брат. Я попрошу его о твоем друге. Подожди здесь.

Из Леу словно выпустили весь воздух. Злость улеглась, кулаки, которые она яростно стискивала, разжались, и ей стало совестно, что так набросилась на Армайд. Она-то, если подумать, ни в чем не виновата.

— Конечно, я… Прости пожалуйста, — пробормотала она.

— Ничего, — мягко ответила та, — Я понимаю. Сделаю что смогу, но не расстраивайся, если у меня ничего не выйдет. Лорд Эмерик не очень жалует изгнанников. В открытую он об этом говорит нечасто, но все и так знают…

Она оставила Артио и Роану с Леу и ушла. Малыши принялись расспрашивать ее о городе,

Роана похвасталась платьем, которое наденет на праздник, а потом Армайд вернулась — так быстро, что у Леу заныло под ложечкой от плохого предчувствия. Ей отказали. Наверное, даже до конца не выслушали. Вот же…

— Твой друг может прийти на праздник, — улыбаясь, сказала Армайд. Леу даже растерялась.

— Правда?..

— Лорд Эмерик не стал возражать, — ответила она. — Вернее, даже не успел ответить, как вмешался его сын, Эмрис. Сказал, что это замечательная идея, и что Мартин, конечно, должен быть на празднике. Даже обещал лично подыскать ему место. Лорд Эмерик просто пожал плечами и согласился.

Уже тогда Леу стоило сообразить, что что-то здесь не так.

Первым, что она увидела, вместе с остальными войдя в ярко освещенный праздничный зал, были флаги, огромные полотнища на стенах с вышитыми на них гербами дворов Полуночной земли. И длинные столы под ними — тот, что по правую руку, был занят гостями и придворными (она заметила Каэрдена и еще нескольких фаэйри рядом с ним, все с деревом и запутавшимся в его ветвях месяцем на одежде), тот, что слева, пустовал, а третий, на возвышении посередине, был совсем небольшим, и увидев сидевших за ним, Леу почувствовала неприятный холодок в груди.

Двое в зеленом и золотом, мужчина и женщина, красивые, холодные и надменные, в огненных волосах вспыхивали украшенные изумрудами венцы; а рядом с ними тот тип, с которым у нее вчера вышла стычка, та девица в черной одежде, и фаэйри, которого она сопровождала — отец ее, что ли? Леу на мгновение сбилась с шага. Во время пиров в Чертогах на таком вот возвышении сидели госпожа Дайну и Диан. Если и здесь заведено так же, то эти двое в венцах — здешние правители. Что там Армайд говорила? Пока королева отсутствует, трон занимает ее родич. Значит…

— Леу? Что случилось?

Мартин, шедший рядом, тронул ее за плечо. Ответить она не успела — этот момент заиграла музыка, разносясь по залу эхом, торжественно и громко. Отбивающие медленный ритм барабаны и протяжные трубы все равно заглушили бы ее, поэтому Леу просто улыбнулась в ответ. Да и незачем зря волноваться, подумала она, разглядывая его. Мартина одели в белое, и Леу казалось, что этот цвет ему идет. Все будет хорошо. И почему я не могу просто радоваться празднику, а постоянно беспокоюсь о чем-то?

Служители проводили их процессию к пустующему столу и помогли рассесться. Леу пропустила Найту вперед, скользнула следом, обернулась было, чтобы жестом позвать Мартина и увидела, как один из слуг вежливо придерживает его за локоть и что-то объясняет. Мартин удивленно взглянул на него, а слуга указал куда-то и поманил его за собой.

Леу привстала со скамьи и вытянула шею. Что происходит?

Мартина отвели в угол зала и просто оставили там. Он озадаченно огляделся по сторонам, поймал взгляд Леу и пожал плечами. Она растерялась. Хотела было окликнуть кого-нибудь, чтобы спросить, что это значит, но в это время музыка смолкла. Поднялся со своего места за главным столом фаэйри в золотом венце.

— От имени Высокого Престола Полуночной земли я, Эмерик, на время отсутствия королевы Эриу держатель трона, а вместе со мной моя подруга Лайну, мой сын Эмрис и весь двор Эйл приветствуем вас, наши братья и сестры из-за моря, — он говорил вежливо и отстраненно, глядя поверх голов собравшихся, рассуждал о том, что старые обиды должно предать забвению, что те, кто в прошлом восстал против законной наследницы, конечно, за долгие лунные круги поняли свою неправоту и тысячу раз раскаялись, что Ее Величество милосердна и справедлива и, он почти уверен, дарует изгнанникам свое прощение и позволит вернуться домой… Когда он закончил, встал фаэйри в черном и красном.

— Я, Амергин, а вместе со мной моя дочь Морана и весь двор Балар приветствуем вас, — произнес он, а потом один за одним стали подниматься остальные гости — «я, Брикрен и весь двор Ивейн…», «я, Клеона, и весь двор Туирет…». Некоторые, казалось, говорили искренне, некоторые — как королевский наместник, холодно и даже не глядя на тех, к кому обращаются.

Снова музыка. На столах появилась еда на золотых блюдах — дымящаяся дичь, зелень под ароматным маслом, хрустящий горячий хлеб; принесли вино в сосудах цветного стекла. Леу все ерзала на месте, ища глазами Мартина. Почему его отвели в сторону и там и оставили? Что, ему места не нашлось? Или…

К Мартину подошел один из слуг, вручил ему деревянную миску с какими-то ошметками мяса и костями, и удалился.

Что⁈ Леу вскочила.

— Да что тут творится⁈ Вы издеваетесь, что ли⁈ Эй!

Ее возмущенные крики заглушила музыка. Леу рванулась было, чтобы выбраться из-за стола, но Найта поймала ее за подол платья. Она с удивлением глядела на Леу, что-то спрашивала — наверное, не могла сообразить, в чем дело.

— Отпусти! Посмотри, что они выдумали! Отпусти, говорю!

Мартин недоуменно смотрел на объедки на своей тарелке. Потом сжал губы — понял, что над ним издеваются — поставил ее на пол и замер, скрестив руки на груди.

Взгляд Леу метался по залу. Она поймала растерянные, виноватые глаза Армайд, потом обернулась к столу, за которым восседал наместник с семьей.

Красавчик Эмрис глядел прямо на нее и ухмылялся.

— Ты! — закричала Леу. — Ты, мразь! Тебе смешно⁈ Тебе это кажется смешным⁈ Я сейчас…

— Сядь! — взмолилась Найта. — Леу, да что с тобой? На тебя же все смотрят. Сядь, пожалуйста!

Она чуть ли не силой заставила ее усесться назад.

Музыка все играла. Барабаны и трубы сменили лютни, арфы и свирели, выводя одна за другой грустные нежные мелодии. Потом их сменили певцы, потом несколько девушек в дымчатого цвета накидках танцевали, двигаясь плавно и грациозно, как парящие в небе птицы.

Леу не притронулась ни к еде, ни к питью. Она сидела, кипя от гнева, и все пыталась встретиться взглядом с Мартином, но тот замер, как статуя, не двигался, даже не моргал. А за столом лорда Эмерика его сынок уплетал мясо, налегал на вино и бросал обглоданные кости лежащим тут же у стола длиннохвостым полосатым псам. Время от времени от наклонялся к этой Моране (ворона вороной, подумала Леу) и что-то говорил ей, хихикая, а та сидела с непроницаемым лицом и только кивала изредка.

Один из правителей дворов поднялся с места и снова завел какую-то речь. Леу даже не стала вслушиваться. Скорее бы закончился этот идиотский праздник! Бедный Мартин, стоит там и, наверное, чувствует себя глупее некуда! И ноги у него, наверное, устали. А все на него пялятся и никто даже слова не скажет, чтобы прекратить это издевательство!

Правитель все говорил и говорил, и вдруг осекся, округлив глаза. В тишине раздался икающий смех Эмриса, потом глухой влажный звук, будто от удара.

— Эмрис, перестань, — женский голос, наверное его матери, опять смех.

Леу вскочила. Мартин все еще стоял неподвижно, только зубы сцепил так, что на скулах вздулись желваки, а на груди его белого кафтана темнело жирное влажное пятно. Красавчик, скаля зубы, подцепил со своей тарелки полуобглоданную кость и швырнул в него. На этот раз он промахнулся, и та со стуком приземлилась на плиты у ног Мартина.

— Да брось, матушка, чем он хуже Саэнга или Тайли? Ему тоже полагается пара костей… Ну, возьми! Подбери, не бойся!

— Ты, скотина! — закричала Леу. Найта снова попыталась удержать ее, но она вырвалась, перемахнула через стол и бросилась к возвышению. По залу пронесся гул. Гости вставали с мест, кто-то, кажется Армайд, звал ее по имени, но Леу не обращала на происходящее вокруг внимание. — Прекрати, или я эту кость тебе в горло засуну!

Все еще ухмыляясь, Эмрис поднялся ей навстречу.

— Очаровательно. Дикарка заступается за своего ручного зверька. Вы все это видите? Мы позволили ей привести его на праздник, и вот благодарность.

— Ты извинишься перед Мартином. Сейчас же, а не то…

— А не то — что? Ты мне угрожаешь? — издевался он. — А даже если бы я и хотел с ним заговорить, как он поймет меня? Наши псы, может, и поняли бы, но ведь он тупее любого пса.

— Извинись! — процедила Леу, подходя к нему вплотную. Эмрис скорчил гримасу.

— Не стой так близко, дикарка. От тебя воняет. Эй, кто-нибудь, — он обернулся к обступившим их фаэйри. — Выведите эту шваль отсюда. Она портит все веселье. Она…

Леу не успела ответить. Мартин возник словно ниоткуда, заслонил ее собой и толкнул Эмриса в грудь обеими руками так, что тот попятился, поскользнулся и упал бы, не подхвати его стоящие сзади.

— Не смей так разговаривать с Леу.

— Вы видели⁈ Вы все видели⁈ — завопил сын наместника. — Этот зверь бешеный! Он опасен! Стражу сюда! Стражу!

— Мартин! — ахнула Леу.

Лорд Эмерик вскочил на ноги, мать Эмриса тоже; Морана не шевелилась, только слегка приподняла бровь и бесстрастно наблюдала за происходящим.

— Стража! — продолжал кричать Эмрис. — Убейте это животное! Ну, скорее!

— Не трогайте его! — Леу сжала руку Мартина в своей. — Вы все видели, что здесь произошло, вы видели, что этот слизняк издевался над Мартином. А теперь зовет стражу, трус!

— Я трус⁈

— Ты! Ты и со мной бы сразиться побоялся!

Эмрис тяжело дышал, потом взял себя в руки и снова ухмыльнулся.

— Я убил бы тебя с закрытыми глазами, дикарка. Благодари луну, что я не бьюсь с женщинами. Они слабы, медлительны, не умеют обращаться с оружием. Много чести мне это не принесет… Не обижайся, любимая, — бросил он, оборачиваясь к Моране. — К тебе, наверное, это не относится, но ты не станешь спорить, что…

— Я сражусь с тобой, — негромко произнес Мартин.

Он удивленно моргнул.

— Что?

— Я сражусь с тобой. Если не боишься, конечно.

Эмрис захихикал. Потом захохотал, мотая головой и утирая глаза.

— Светлая луна, ты шутишь?… Нет? Ты серьезно?.. Ох, давно меня никто так не смешил… — он огляделся. — А почему бы и нет? Стража, я вижу, до сих пор где-то ошивается… Ладно. Я сам убью это животное. Слышишь, ты? Я принимаю вызов.

— Нет! — вырвалось у Леу.

Лорд Эмерик тем временем прошел сквозь расступающуюся толпу и встал рядом с сыном.

— Отец, — обратился тот к нему. — Ты все слышал? Дикий зверь бросил мне вызов и я его принял. Ты позволишь мне биться с ним?

Леу хотела было взмолиться, чтобы наместник отказал ему, но ее оттолкнули в сторону.

Это оказался Каэрден.

— Лорд, не делайте этого. Не нарушайте закон гостеприимства. — сказал он. — Человек — гость Высокого Престола, ему нельзя причинять вред. Кроме того, мудрые ещё не закончили изучать его. Если он погибнет, мы никогда не узнаем…

Наместник некоторое время молчал, хмурясь и поджав губы.

— Я думаю, его поступок и так доказал, от кого он происходит. А Высокий Престол сейчас представляю я, — наконец сказал он. — Закон гостеприимства работает в обе стороны. Гость не может безнаказанно оскорблять хозяина. Что бы ни происходило до этого, он первым напал на моего сына. Он оскорбил двор Эйл. Более того, оскорбил мою семью. Поэтому человек будет казнен либо будет сражаться с Эмрисом.

— Лорд Эмерик, прошу вас, — это, кажется, Армайд. Ноги Леу словно приросли к полу, не было сил даже обернуться.

— Пусть выбирает сам. Казнь или поединок.

— Поединок, — все так же спокойно произнес Мартин.

— Глупец, — фыркнул сын наместника. — Ты умрешь в любом случае. Стоило выбрать казнь, тогда твоя смерть была бы быстрее и легче.

— Посмотрим. Может, я смогу побить тебя.

Эмрис снова рассмеялся.

— Светлая луна! Отец, а может быть я не стану его убивать. Как следует подпорчу ему шкуру, а как отлежится, сделаем его шутом. Он умеет развеселить… Побить меня, безмозглое ты создание? Ну если такое произойдет, мы отдадим тебе меч двора Эйл. Такой герой, как ты, будет ему более достойным хозяином!

Лорд Эмерик на мгновение закрыл глаза и еле заметно покачал головой.

— Довольно, — сказал он. — Поединок состоится. А сейчас праздник будет продолжен. Все.

Кто-то, наверное Армайд, обнял Леу за плечи, попытался увести, но она не могла заставить себя сдвинутся с места.

«Из-за меня. Мартин умрет из-за меня. Светлая луна, что же я наделала?»