Полуночная земля

Эмрис

Леу потеряла счет времени, которое она простояла перед массивной двустворчатой дверью покоев Эмриса.

— ЛордЭмерик отказывается разговаривать со мной, — сказала ей Армайд. Она была подавлена случившимся, говорила растерянным тихим голосом. — Я хотела просить его повременить с поединком, дождаться возвращения Ее Величества…

Армайд тяжело вздохнула.

— Королева милосердна и справедлива. Лорд Эмерик знает это. Знает, что она разобралась бы во всем, отменила поединок, может быть даже наказала его отпрыска. Лорд сам не жалует сына, но он считает, что задета честь семьи. Поэтому он не стал даже слушать меня.

Все из-за меня, уже в который раз подумала Леу. Из-за моего треклятого упрямства, из-за того, что затащила Мартина на этот праздник, чтоб ему пусто было. Он погибнет по моей вине.

Фаэйри по природе своей более ловкие и быстрые, чем люди. Она помнила, как Каэрден легко, просто играя расправился с десятком венардийских солдат — именно что солдат, здоровых громил, которые не вчера взяли в руки оружие и уж точно умели с ним обращаться. Мартин не воин, боевому мастерству не обучался. Этот Эмрис убьет его, и виновата с этом будет она, Леу.

— Я сама пойду к вашему лорду, — сказала она. — Попробую уговорить его. Буду ползать на коленях, если потребуется. А если у него так руки чешутся кого-нибудь наказать за то, что обидели его сынка, пусть наказывает меня.

— Леу, ты думаешь…

— Только Мартину не говори, хорошо?

— Я и не видела его после праздника, — ответила Армайд. — Слышала, что совсем рано Каэрден явился и увел твоего друга куда-то… Леу?

— Да? — обернулась она.

— Будь осторожней, пожалуйста, — попросила Армайд.

С наместником ей, конечно, поговорить не удалось. Не то, чтобы поговорить — даже увидеть его, хотя бы издалека.

— ЛордЭмерик очень занят, — объяснил Леу вышедший к ней служитель. — Он никого не принимает. Сожалею, но тебе придется уйти.

— Я могу подождать…

— Тебе придется уйти. — вежливо, но твердо повторил он и удалился, а стоило Леу шагнуть следом, как двое стражей закрыли ей дорогу скрещенными копьями.

— Погодите! — выкрикнула она вслед служителю. — Это очень важно!.. Это…

Он продолжал идти, не оглядываясь, и спустя мгновение двери за ним закрылись.

— Пожалуйста!

Леу яростно выругалась. Стражи так и замерли с непроницаемыми лицами, не давая ей пройти и глядя куда-то поверх головы Леу, а она сжимала кулаки от бессилия и была готова кинуться напролом, прямо на их копья. А что еще оставалось делать? Леу не знала.

Хотя нет, знала, но гнала эту мысль от себя. Уж очень не хотелось снова видеть эту ухмыляющуюся смазливую рожу, не говоря о том, чтобы унижаться и просить о чем-то…

«Мартин. Я пытаюсь спасти Мартина».

Она вздохнула, тряхнула головой и отправилась на поиски покоев Эмриса.

Нашла их на удивление быстро. О ней доложили, и из-за закрытых дверей раздался его голос — нарочито громкий, чтобы Леу услышала:

— Кто? А, эта дикарка… Надо же. Ну, пусть ждет. Я занят.

Из покоев доносились звуки неторопливых шагов, насвистывание. Явились несколько слуг с питьем и едой, вышли, через некоторое время вернулись, чтобы забрать грязную посуду.

Вскоре у нее начали затекать ноги, но Леу не двигалась, стояла, впившись взглядом в украшенную резьбой и золотом дверь, и ждала.

Снова шаги, потом сынок наместника принялся напевать и бренчать на каком-то инструменте. При других обстоятельствах она, может, и оценила бы игру — у Эмриса выходило неплохо, да и пел он красиво, но сейчас Леу было не до этого.

«Издевается. Вот же гад.»

От кипящего в груди гнева Леу было трудно дышать. Она на мгновение закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов…

Время шло. Она ждала.

Когда дверь открылась, Леу даже вздрогнула от неожиданности. Эмрис быстро прошел мимо, даже не взглянув на нее, и исчез в конце коридора. Она растерялась. Что теперь? Бежать за ним? Остаться и продолжать ждать?

В конце концов она решила ждать. Должен же он когда-нибудь вернуться. От долгого стояния на одном месте у Леу уже болели не только ноги, но и спина, и она удивлялась, как стража, что охраняет дворец, умудряется вот так долго стоять без движения.

«Я должна спасти Мартина. Я должна.»

Стражников у дверей в покои Эмриса сменили новые. Потом явился и он сам, все так же не обращая внимание на Леу быстро прошел мимо и исчез за дверью.

Леу ждала.

Снова принесли еду. Из покоев раздался голос Эмриса:

— Когда придете за посудой, потише там. Я, пожалуй, вздремну немного.

«Скотина. Я убью его. Сверну шею голыми руками.»

Ноги болели так, что Леу пришлось закусить губу, чтобы не захныкать. Она представляла себе, как врывается в покои этого слизняка, хватает длинную двузубую вилку, которой он подцепляет с тарелки кусок мяса, и втыкает ему в горло. Подходит к нему, пока он спит, развалившись на вышитых простынях, берет подушку и прижимает к его лицу, да еще наваливается сверху.

Потом и злость прошла, остались только ноющая боль и усталость.

«Я должна спасти Мартина,» — повторяла Леу про себя, отстраненно разглядывая золотые узоры и резьбу. — «Я должна спасти Мартина.»

— Эта… как ее… все еще там? Пусть заходит, я приму ее.

Она вздрогнула и замигала, как будто сама только что проснулась. Один из стражей слегка кивнул Леу и открыл перед ней дверь.

Большая комната, скорее зала, тонула в полумраке. Окна были плотно занавешены тяжелой тканью, в спертом воздухе запахи каких-то цветов и масел; свечи в массивных кованых подсвечниках бросали дрожащие тени на стены и плиты пола. Леу, почему-то робея, переступила порог. Дверь за ней неслышно закрылась.

Она огляделась раз, другой. Хозяина нигде не было видно. Что за…? Леу неуверенно сделала шаг, еще один, и только сейчас разглядела его. Эмрис сидел в полукруглом низком кресле, вытянув ноги, разглядывал Леу и насмешливо улыбался.

Тут Леу пожалела, что за все время ожидания снаружи не придумала, что будет говорить. Может, стоило заранее заготовить какую-нибудь речь, потому что в этот момент все мысли вылетели у нее из головы. Как вообще к нему обратиться? С чего начать? «Пожалуйста, отмени поединок»? «Прости Мартина»? «Прости, что оскорбила тебя»?

В тишине еле слышно потрескивало пламя свечей. Эмрис все смотрел на нее, ухмылялся, и наконец прервал молчание:

— Ну, зачем ты явилась? Просто постоять здесь? Если я решу поставить у себя чучело, то прикажу сделать его из волка или оленя. Из чего-то, на что приятно смотреть.

Леу глубоко вздохнула.

— Послушай…

— Нет, так не пойдет, — оборвал он ее, подняв ладонь. — Ты обращаешься к родичу королевы всех фаэйри, не к кому-то из своих неотесанных лесовиков. Поклонись и изволь называть меня лордом Эмрисом.

— Ты не лорд, — сказала Леу. Спохватилась, что нужно было бы прикусить язык, но было поздно. Сынок наместника нахмурился.

— Пошла вон. У меня есть чем заняться, кроме как выслушивать дерзости от всяких…

— Нет! Постой, я…

Она снова вздохнула и поклонилась.

— Я прошу…

— Ниже! — прикрикнул Эмрис. — Ниже кланяйся!

Леу скрипнула зубами. Склонилась в глубоком поклоне так, что волосы упали вперед и коснулись пола.

— Так-то лучше. Ну, говори, чего тебе нужно.

— Я… я хочу попросить прощения за то, что оскорбила тебя. Я не…

— «Вас»! — закричал он и ударил ладонью по подлокотнику кресла. — «Вас»! «Прошу прощения за то, что оскорбила вас, лорд Эмрис»!

— Прошу прощения за то, что оскорбила вас, лорд Эмрис, — повторила Леу. — Тогда, во дворе, и во время вчерашнего праздника. Я… вы правы, я всего лишь дикарка и не привыкла разговаривать с благородными господами вроде вас. Я виновата и смиренно прошу простить меня.

— Уже лучше, — скучающим голосом заметил он. — До настоящих искренних извинений далеко, но мы над этим еще поработаем. Ты только за этим пришла?

Леу на всякий случай поклонилась еще раз.

— На празднике Мартин просто заступился за меня. Ничего из того, что произошло, не случилось бы, если бы я держала язык за зубами. Все это моя вина, и поэтому…

— Не вихляй, — перебил ее Эмрис. — Говори уже, чего ты хочешь.

— Отмените поединок, лорд.

— Тогда его казнят.

— Вы можете… вы можете сказать вашему отцу, что прощаете Мартина, Не будет нужды ни в поединке, ни в казни. — Леу сжала руки. — Прошу вас, лорд Эмрис, если вы…

Он одним движением поднялся с кресла и шагнул на свет. Подошел к ней, улыбаясь тонкими губами.

— Вот ты как заговорила, шваль? Грязная невоспитанная дикарка! Раньше строила из себя невесть кого, вела себя непочтительно и дерзко. Болтала своим грязным языком, считала себя умнее всех, а теперь пришла просить за своего ручного зверька? Боишься за него, да?

— Лорд, я… — прошептала Леу, опустив глаза. Если поднять их, то он поймет, как сильно она старается не вцепиться ему в горло. Нужно держать себя в руках, Ради Мартина. Она здесь, чтобы спасти Мартина. — Прошу вас…

— Правильно делаешь, что боишься. — сказал Эмрис. Он хлопнул в ладоши и позвал: — Грейн!

Вошел один из воинов, несших караул за дверью.

— Копье, — приказал Эмрис. Страж, поклонившись, протянул ему свое оружие. Он бросил взгляд на Леу, снова ухмыльнулся, и вдруг сорвался с места, взмыл в воздух так, что полы его кафтана взлетели как крылья.Еще не приземлившись, он взмахнул копьем, и наконечник с еле слышным свистом снял фитиль с одной из свечей.

Ноги Эмриса мягко коснулись пола и он снова пришел в движение, как будто танцуя закружил по зале, быстро и ловко вращая древко между пальцами, заставляя копье выписывать в воздухе причудливые фигуры. Острие, вспыхивая, вспарывало дрожащие язычки пламени, и свечи гасли одна за другой, пока не осталось всего две. Эмрис небрежным движением бросил оружие стражу и знаком приказал ему удалиться.

— Я могу убить этого зверя с закрытыми глазами, — сказал он, снова подходя к Леу. Эмрис дышал быстро и часто, глаза горели синим. Он расстегнул пуговицы на воротнике кафтана. — Убить его так быстро, что он не успеет понять, что уже мертв. Хотя я скорее всего заставлю его перед смертью помучиться. Так будет веселее.

— Не делайте этого, — взмолилась Леу. — Не… Лорд, пожалуйста, простите Мартина!

— А почему ты вообще так сильно переживаешь за него? Он ведь даже не фаэйри. Я тоже привязан к моим псам, но не стал бы так унижаться ради них. Это ведь просто животные. Ты… — тут он осекся и прищурил глаза. — Ты что, любишь этого… это существо?

Эмрис рассмеялся.

— Серьезно? Ты любишь его, так ведь? Ну, я должен был догадаться. Чего еще ожидать от дикарки, как ты? Ну ладно… Хочешь, чтобы я проявил милосердие? Тогда проси как следует.

— Ч-что? — выдавила Леу.

— Унижайся, — потребовал он. — Умоляй. Проси на коленях.

Она на мгновение закрыла глаза. У нее кружилась голова, щеки пылали, кровь глухо стучала в ушах. Потом Леу медленно опустилась на колени.

— Пожалуйста, лорд, — горло сдавило так, что слова вылетали еле слышным шепотом. — Будьте милостивы. Прошу вас, лорд Эмрис. Умоляю. Простите его.

— Что? Не слышу!

— Простите Мартина, пожалуйста. Если без этого не обойтись, наказывайте меня, не его. Умоляю вас.

— Встань, — приказал он вдруг. Леу растерянно взглянула на него снизу вверх.

— Лорд?

— Встань!

Леу поднялась на ноги.

— Повернись на месте, — потребовал Эмрис.

— Зачем?

— Делай, что я велю!

Она подчинилась. Эмрис оглядел Леу с головы до ног, поглаживая подбородок, потом кивнул сам себе.

— Хорошо. Я не стану убивать его. Выколю твоему дружку оба глаза и будет с него.

— Что? — она не поверила своим ушам. — Ты сказал, что проявишь милосердие!

— Ну да, жизнь-то я ему сохраню. Что тебя не устраивает?

— Ты… Я думала…

— Хочешь, чтобы поединок не состоялся? Тогда придется сделать еще кое-что. — заявил он.

Леу нахмурилась. Что еще? Падать ниц, снова умолять? Ладно, она справится.

— Чего ты хочешь?

— А ты не поняла? Ох, вы там в Диком пределе отупели вконец, — покачал головой Эмрис. — Снимай платье.

Леу отступила на шаг.

— Ч-что?..

— Только не воображай, что ты мне понравилась, — сказал он. — Просто тебе нужно преподать хороший урок, чтобы знала свое место и в следующий раз сто раз думала, прежде чем дерзить такому как я. Ну, что встала?

— Ты… У тебя же есть подруга, — прошептала Леу пересохшими губами. Эмрис ухмыльнулся.

— Ну, сейчас ее здесь нет. Кроме того, не думаю, что она была бы против. Я же сказал, ты мне не нравишься, не льсти себе. Просто собираюсь преподать тебе урок… Ну, давай, хватит ломаться. Со своим зверьком ты уже наверное делала это много раз, так что нет нужды строить из себя…

Леу звонко хлестнула его по лицу, так что Эмрис пискнул от неожиданности и прижал руку к щеке. Его глаза загорелись злобой, он оскалил зубы, хотел было прошипеть что-то, но в это время дверь распахнулась.

— Эмрис, — низкий спокойный голос, в котором сквозило едва заметное удивление. Леу обернулась. Морана, снова вся в черном, глядела на них, слегка наклонив голову и приподняв бровь.

— Отец приглашал нас отужинать с ним, — невозмутимо сказала она. — Я пришла напомнить тебе, вдруг забудешь.

Эмрис через силу улыбнулся.

— Я помню, конечно помню, — проговорил он. — Видишь ли… эта… эта тварь пришла просить меня отменить поединок… я отказал, конечно… ей… то есть этому ее дикому зверю нужно преподать урок. Пошла вон, ты…! И не думай, что можешь…

— Замолчи. — перебила Леу. Она была в такой ярости, что даже не кричала, говорила ровным ледяным тоном, и теперь уже Эмрис попятился от нее. — И берегись. Если Мартин не убьет тебя, я сделаю это сама.

Развернулась и вышла, ничего не видя перед собой, кроме застилающего глаза красного тумана. Поворачивала сама не зная куда, налетала на кого-то, отталкивала их с дороги и шла дальше.

«Гад. Ублюдок. Мерзкий слизняк. Я убью его.»

Горло все еще сдавливало так, что было трудно дышать. Звук собственных шагов отдавался в ушах оглушительным грохотом.

«Скотина. Убью его. Убью своими руками.»

Кажется, кто-то окликнул ее по имени. Леу не обратила внимание.

«Пусть только попробует тронуть Мартина. Пусть только попробует. Я…»

А он попробует. И судя по тому, как Эмрис обращается с оружием, больших трудностей у него не возникнет. Она шла к нему, чтобы убедить отменить поединок, и с треском провалилась. Они будут драться, и…

Леу стала замедлять шаг и наконец остановилась. Гнев постепенно проходил, туман перед глазами стал таять, только легче ей не стало. Сжатые в кулаки руки разжались и задрожали. Все тело дрожало, как будто она вдруг очутилась на морозе. Колени подогнулись, и она прислонилась к стене, чтобы не упасть.

— Леу!

Точно, кто-то звал ее, но силы вдруг оставили Леу. Она даже обернуться не могла. Все, на что ее хватало — это дрожать, как осенний лист на ветру, и стараться не соскользнуть на пол.

— Леу!

Перед глазами, расплываясь, появилось лицо, доброе и встревоженное. На плечи легли чьи-то ладони. Она растерянно повела головой, оглядела стены коридора, не понимая, как оказалась здесь. Потом попыталась сосредоточиться на лице. Армайд. Кажется, это Армайд.

Рыжеволосая фаэйри даже не стала спрашивать, удалось ли Леу уговорить Эмриса. Поняла все без слов, вздохнула и обняла ее, стала укачивать, терпеливо ожидая, пока не уймется дрожь.

— Я говорила с Эмрисом. Я не… он… у меня ничего не вышло, — наконец глухо проговорила Леу. — Я не смогла ничего сделать.

Армайд погладила ее по волосам.

— Не мучай себя. Ты сделала, что могла. А Эмрис… не следует мне так говорить о родиче Ее Величества, но этого мерзавца с трудом выносят даже собственные близкие. Я ведь говорила тебе. Лорд Эмерик устал от жизни и давно бы ушел по лучам, но не делает этого, потому что тогда главой семейства станет Эмрис…

— Мартин. Хочу увидеть Мартина.

— Конечно, — сказала Армайд. — Оказывается, он с Каэрденом весь день был в дворцовом парке. Это совсем недалеко. Пойдем.