Полуночная земля

В дороге

Да чтоб тебя!

В самый последний момент заяц метнулся в сторону и пустился наутек, но далеко уйти не сумел. Негромко свистнула стрела, и он почти незаметной тенью с глухим шорохом повалился в траву, так и не успев издать ни звука. Каэрден бросил на Леу снисходительный взгляд, от которого она разозлилась еще больше, и усмехнулся.

— Ну, что стоишь? Сходи, принеси зайца. И свою стрелу заодно, если отыщешь.

«Хоть на это ты способна?» — говорили его глаза. Леу почувствовала, что ее распирает от злости, даже дышать стало трудно. Еще миг — и она бы точно сорвалась и подробно объяснила этому высокомерному типу, куда он может воткнуть и ее стрелу, и все свои тоже. Вместо этого она глубоко вздохнула и двинулась к чернеющей под кустом тушке зайца.

Что она сделала не так? Длинноухого зверька заметила первой, подкралась бесшумно и незаметно, выждала, когда налетит ветер и зашелестят редкой не облетевшей листвой деревья вокруг, чтобы скрыть звук спускаемой тетивы, и рука у нее не дрожала! Охотиться Леу уже давно привыкла, и уж точно не переживала так, как в первые несколько выездов вместе с господами. Да, тогда она была совсем девчонкой, мазала, а подстрелив в первый раз дрозда, плакала от жалости над птицей, которая беспомощно била крыльями по земле и широко раскрывала клюв, пока наконец не затихла. Но это было давно! Сейчас Леу знала, как подстрелить добычу так, чтобы та погибла мгновенно и безболезненно.

Она подобрала зайца, поискала глазами и нашла в десятке шагов свою стрелу. Может, зверька спугнул отблеск лунного света на острие? Леу подняла взгляд. Да нет, конечно! Третьи сутки небо было затянуто тяжелыми тучами — ни солнца, ни луны, ни звезд.

Все из-за этого Каэрдена. Точно. То ли он каким-то заморским колдовством сделал так, чтобы она промахнулась, то ли хватило одного его присутствия. Светлая луна, как же он злил Леу!

Вот как сейчас — стоял, опершись на лук, ухмылялся, а когда Леу, приблизившись, швырнула ему вытащенную из тушки стрелу, поймал ее небрежным движением, почти не глядя.

«Сейчас скажет что-то вроде 'в следующий раз иди лучше со своим человеком собирать ягоды, больше пользы будет» — мрачно подумала она.

— Глаза, — сказал Каэрден.

— Чего?

— У тебя светились глаза. Несильно, но достаточно для того, чтобы спугнуть зайца и чуть не оставить нас без завтрака. Стреляешь ты хорошо, а вот контролируешь себя — не очень. Имей это в виду на будущее.

Он развернулся и зашагал прочь. Леу, возмущенно фыркнув, последовала за ним. Вокруг темнели невысокие холмы, покрытые редколесьем, под ногами шелестела пожухлая трава, морозный воздух щипал щеки. Здесь, на севере земель, которые раньше назывались Эйрией, а теперь стали частью венардийского королевства, было холодно — холодней, чем в ее родном лесу. А ведь зима еще даже не наступила! Леу вздохнула и свободной рукой поглубже натянула капюшон плаща на лицо.

Может быть именно потому, что всю жизнь она провела в уютном мирке Чертогов Под Зеленой Крышей, окруженном густым лесом, с самого начала путешествия Леу чувствовала себя растерянной, уязвимой — чуть ли не голой, что ли. Ей было не по себе от открытых пространств, равнин, заросших травой, кустарником, редкими перелесками, по которым лежал их путь. Может, летом и весной эти места и были красивыми, но сейчас везде царили унылые серые, черные и бурые цвета. Путешествовали они по ночам, стараясь держаться подальше от человеческих деревень и хуторов, днем отдыхали. Леу не понимала, к чему такая секретность. Сойти за людей было легко, достаточно набросить капюшон или просто распустить волосы, чтобы скрыть уши, человеческую одежду им сшили в деревне беженцев, теплую, как раз для надвигающейся зимы, а что Каэрден от нее брезгливо отказался, так это его забота. Леу немного говорила по-эйрийски, да и Мартин был с ними, а значит, мог здорово помочь в общении со встречными людьми. Леу подозревала, что Каэрден просто не хочет лишний раз сталкиваться с презираемыми им созданиями. Он ведь даже с Мартином за все время пути ни разу не заговорил. Игнорировал его, как будто парня и не существовало вовсе. Хорошо еще, что тот не обижался.

В овраге между холмами потрескивал костер, укрытый в обложенной камнями ямке. Мартин устроился рядом, грел руки, а услышав их приближение, поднял взгляд и улыбнулся — как показалось Леу, с облегчением. Взял у Леу зайца и принялся свежевать его, потом насадил на обструганную ветку и установил ее над огнем.

— Чистить и разделывать у меня хорошо выходит, — заметил он, словно извиняясь. — На кухне в монастыре научился, а вот к самой готовке меня особо не допускали. Правда, видел, как готовят другие. Так что надеюсь, что выйдет не слишком несъедобно.

Леу устроилась у костра и только сейчас ощутила, как устала. Не хотелось ни разговаривать, ни даже есть, несмотря на поднимавшийся от костра вкусный запах. Она закуталась в плащ и смотрела через полуприкрытые веки, как Каэрден уткнулся в свою карту, как Мартин поворачивает зайца над огнем и, озабоченно хмурясь, то и дело проверяет, не подгорел ли он.

Хорошо, что Мартин все-таки пошел с нами, сонно подумала Леу. Мог бы и отказаться, и хотела бы она тогда посмотреть, как посланник королевы заставил бы его. Силой потащил бы, что ли? Но Мартин тогда не колеблясь сказал, что конечно отправится с ними в Полуночную землю. Даже не подумал о том, что с ним будет после того, как мудрецы фаэйри, которым грозился показать него Каэрден, удовлетворят свое любопытство! Об этом вовремя спохватилась Леу, и Каэрден, снисходительно улыбаясь, пообещал, что Мартина вернут назад целым и невредимым. Никто не захочет, чтобы человек свободно разгуливал по земле фаэйри.

— Это ты так говоришь, — не сдавалась она. — А если ваши решат, что Мартин теперь знает слишком много и убьют его?

— Думаю, что раз уж несколько дворов заставили забыть о Полуночной земле, то с памятью одного-единственного человека наша магия справится, — сказал Каэрден. — Хотя гораздо более весело было бы полюбоваться, как он убеждает других людей, что побывал в королевстве фаэйри на далеком севере, и найдутся ли глупцы, которые ему поверят. Я бы посмотрел на такое представление.

Мясо не прожарилось до конца, но было вполне съедобным. Оставалось немного хлеба, захваченного из Чертогов, а еще были красные и темно-синие осенние ягоды, которые собрал Мартин, и родниковая вода, и концу позднего ужина — или это был очень ранний завтрак? — глаза у Леу стали слипаться. Она свернулась на ложе из наломанных веток, пахнущих хвоей, поплотнее закуталась в плащ и почти сразу заснула — успела только заметить, как темное небо на востоке начинает еле-еле светиться розовым.

Когда стемнело, они снова двинулись в путь. Холмы перешли в низину, голую и продуваемую ветрами; вдалеке тускло замерцали огоньки одинокого строения, и Каэрден, конечно, повернул в противоположную сторону, подальше от них. Леу ежилась и вздыхала. Она успела отдохнуть, да и холод, в общем, терпеть пока было можно, но светлая луна, к чему вся эта скрытность, блуждание в темноте и сон на сырой мокрой земле? Только из-за того, что Каэрден не хочет иметь дело с людьми?

— Могли бы зайти ненадолго, хотя бы чтобы взять попить чего-нибудь горячего, — буркнула она, ни к кому не обращаясь. За время путешествия Леу успела усвоить, что много огоньков скорее всего означают деревню, несколько — ферму или хутор, а такие вот два-три мерцающих во мраке светляка — почти всегда расположенный у дороги постоялый двор.

Шагающий впереди посланник Высокого Престола ответил, не соизволив обернуться:

— А у тебя есть человеческие деньги? Не знал. Или ты собираешься расплачиваться за питье как-то по другому? Танцем, например?

Каэрден не стал добавлять «глупая девчонка», но Леу была уверена, что он точно так подумал.

— Только в этом дело? — огрызнулась она. — Я могла бы настрелять птиц или еще кого, и заплатить дичью. За одного вчерашнего зайца нам бы дали…

— Не думаю, что это хорошая идея, — заметил Мартин. — Закон запрещает простолюдинам охотиться в королевских землях, помнишь, я как-то рассказывал? Даже разгуливать с луком, как у тебя или Каэрдена, опасно, а если явиться на постоялый двор с подстреленной птицей, на тебя могут донести. Может, все и обойдется, конечно, но я бы не стал рисковать.

Леу возмущенно уставилась на него. Было обидно, и обидно вдвойне — потому что не догадалась об этом сама, и из-за того, что Мартин в этом споре принял не ее сторону.

— Ну, как знаете, — пробормотала она. — Простите, что хотела облегчить всем нам жизнь.

— Леу, — примирительно начал было Мартин, но она не стала слушать и ускорила шаг.

Некоторое время они шли в тишине. По дороге — или скорее широкой тропе — все чаще и чаще стали попадаться деревья, небольшие рощицы, которые становились все гуще и гуще, и вскоре Леу обнаружила, что их окружает лес.

Снова лес! Она будто снова оказалась дома, даже настроение улучшилось и дышать стало немного легче. Многие деревья уже облетели, но на некоторых еще желтела листва. Можно будет соорудить шалаш, а не спать на открытом месте, скрючившись и пытаясь укрыться от ветра под плащом. Ветви нависали над тропой, закрывая небо, в воздухе знакомые запахи. Леу шла, вдыхала полной грудью прохладную свежесть, даже щурилась от удовольствия. А есть ли леса в Полуночной земле? Госпожа Дайну рассказывала о большой приморской равнине, родители говорили о каменных городах и башнях над ними, а вот леса…

Каэрден на мгновение замер прислушиваясь.Леу, кажется тоже успела расслышать что-то, кажется, топот ног, глухой и мягкий, а потом посланник королевы крутанулся на месте, прежде чем Леу успела понять, что происходит, схватил ее и дернул за собой — за ствол ближайшего дуба, в сторону от тропы.

Потом все стало происходить быстро. Мартин в растерянности застыл, завертел головой — наверное, еще не расслышал приближающиеся шаги, а Леу даже не могла позвать его, предупредить, потому что от резкого рывка Каэрдена из ее легких вылетел весь воздух.

— Помогите! Помогите, кто-нибудь!..

Из-за поворота показалась темная, расплывчатая фигура. Она неуклюже бросалась из стороны в сторону, взмахивала руками, широкие рукава взлетали и падали, как птичьи крылья. Голос надтреснутый и задыхающийся.

— Небо, спаси! Небо…

Леу сама замерла от недоумения, даже не попыталась вырваться из рук Каэрдена, который крепко сжимал ее плечо. Мартин, наоборот, заметил приближающегося человека, сделал несколько шагов навстречу, тревожно окликнул его, спрашивая, что случилось. Тот тоже увидел парня, сбился с шага и чуть не упал, потом кинулся к нему, уже не крича, а издавая сиплые всхлипы:

— Хвала Небу… спаси меня… пожалуйста…

Подбежал к Мартину, не удержался и все-таки упал на четвереньки, все еще умоляя спасти его. А Мартин вдруг остановился и попятился, даже руки поднял, как будто не желал прикасаться к этому человеку.

Да что тут творится⁈

Леу наконец пришла в себя, решительно дернула плечами, освобождаясь от хватки Каэрдена. Тот что-то прошипел, но Леу не стала слушать. Она шагнула на тропу, и тут наконец разглядела странного человека и поняла, что происходит.

Он был невысокий, с жесткими коротко остриженными волосами, с узким худым лицом, изрезанным морщинами и складками. Леу все еще не совсем разбиралась в том, как люди взрослеют и стареют, но этот был примерно одного возраста со старшим монахом из мартинова монастыря, может даже немного младше. И еще одно сходство — на этом тоже была ряса, правда не синяя, а красная.

Монах ордена Рассвета. Леу взглянула на Мартина. У того лицо окаменело, он пятился назад, а монах полз к нему на четвереньках, сипел и задыхался.

— Спаси меня… они там… они…

По белому от страха лицу рассветного брата катился пот, из глаз бежали слезы. Он упал вперед, словно из последних сил вцепился скрюченными пальцами в куртку Мартина.

— Умоляю…!

И снова все закрутилось очень быстро.

Каэрден что-то шипел из тени за их спинами.

Мартин замешкался, остановился, и помедлив мгновение, попытался помочь монаху в красном подняться.

У Леу в голове вдруг пронеслось: «Они? Кто это — они?». А еще — хорошо, что она успела натянуть тетиву на лук. Надеялась, что скоро они остановятся на привал и ей удастся подстрелить что-нибудь на ужин. Больше она ничего не успела, ни сбросить лук с плеча, ни потянуться в кожаный колчан на поясе за стрелой.

— Благослови вас небо, — выдохнул монах. Перевел глаза с Мартина на Леу, взглянул ей в лицо снизу вверх и побледнел еще больше. «Эльфийка!» — прошептал он и отшатнулся назад.

А мгновение спустя снова повалился вперед, едва не сбив Мартина с ног, хрюкнул, судорожно дернулся и застыл. Из его спины торчала стрела.

Двое — нет, трое показались из-за поворота. Лиц не видно в темноте, но все как один здоровые и широкоплечие; у одного в руках лук, у другого дубина, у третьего что-то вроде широкого тесака.

— Лайл, полоумок, по ногам стрелять нужно было! — надсадно дыша проговорил тот, что с дубиной. — На кой он нам мертвым сдался?

Лучник отмахнулся.

— Одним больше, одним меньше — какая разница?

— Вот сэр Конор тебе объяснит сейчас, какая разница, — проворчал тот. Лайл снова махнул рукой.

— Это раньше он сэром был, а сейчас такой же мужик, как я и ты. Захочет мне что-то сказать — я ему сначала рот закрою, а потом глаза. Так что… ох ты, а там у нас кто?

Все трое приблизились — те, что с тесаком и дубиной, ступали осторожно, а лучник шагал широко, глухо топая по промерзшей земле.

Леу скосила глаза. Мартин впился взглядом в надвигающегося разбойника, а его рука шарила на поясе, пытаясь нащупать нож. Ее собственные пальцы обхватили рукоять лука, скрытого под плащом, и от волнения слегка подрагивали. Это плохо. Нужно…

— У нас нет денег, — окликнул Мартин. — Честно, если бы были, мы отдали бы вам, вольные братья. Но мы простые крестьяне, так что…

— А давай-ка я все-таки проверю, -гоготнул лучник, подходя ближе. — Глядишь, найду монетку-другую.

— Лайл, ослабони! — подал голос его товарищ. — Знаешь ведь, мы местных не трогаем. Сэр Конор тебе…

— А где ты тут местных увидал? Вот козлоперы вы тупые, что ты, что Кормак! Выговор не здешний, так на севере разговаривают. Честное слово, три седьмины как я в вашей шайке, а уже вижу, что вы слюнтяи пустоголовые, а не вольные братья… Ладно, пацан, выворачивай карманы. И ты там, в плаще, тоже.

Он сделал еще один шаг вперед.

— Стой на месте! — крикнула Леу. Ей наконец удалось перебросить лук с плеча в руку, но в последний момент он зацепился за край плаща. Вот же!.. И где этот треклятый Каэрден⁈

Лайл осклаился. Подошел еще ближе, так, что теперь Леу ощущала исходящий от него запах — грязь, пот, еще какая-то гадость.

— Ух ты, да это цыпа. Чур, моя. Слыхали, козлоперы? В лагерь ее приведем, чтоб никто ее не касался. Я сам ей…

Следующие слова она не поняла, да и времени вслушиваться в болтовню этого борова не было. Он подошел совсем близко — свалявшиеся светлые космы, заросшее щетиной широкое лицо, щербатый рот, облезлая куртка с кусками грязного меха. Его товарищи что-то орали за спиной у Лайла, тот ухмылялся и тянул к Леу толстые кривые пальцы.

Проклятый лук совсем запутался в складках плаща, никак не хотел отцепляться. Она лихорадочно дергала его, даже забыла, что может просто сбросить плащ вместе с капюшоном. Мартин шагнул вперед, замахнулся, разбойник с кряканьем взмахнул рукой в ответ, и того отшвырнуло в сторону. Леу успела различить топот ног — из-за поворота приближались новые люди, судя по звуку, никак не меньше десятка, а потом из темноты за ее спиной вылетела стрела и с глухим звуком вонзилась в грудь Лайла.

Разбойника перекосило от боли, он споткнулся, изумленно выкатил глаза и мешком рухнул на землю.

— Сюда! — с холодным бешенством в голосе крикнул Каэрден. — Глупая девчонка! Быстро ко мне!

— Но Мартин…

Парень все еще пытался подняться, пошатываясь и мотая головой. Похоже, полученный удар оглушил его.

— Брось его! Иди сюда!

— Нет!

Двое оставшихся людей, с дубиной и тесаком, ошалело переглядывались, стали было пятиться назад, но из-за поворота появились их товарищи. Их было с дюжину, некоторые с топорами, некоторые с копьями, палицами и ножами, у двоих-троих в руках тускло поблескивали мечи. На мгновение все замерли, глядя друг на друга, а потом Каэрден шагнул из мрака, обнажая свой собственный меч, узкий и прямой, покачал головой, проходя мимо Леу, будто укоряя ее за глупость, и легко зашагал навстречу разбойникам.

— Светлая луна! — в отчаянии закричала она, рванула, и наконец сумела освободить свой лук. Двое — один с окованной железом палицей, другой с ножом, выступили навстречу эльфу, но их растолкал в стороны третий разбойник, огромный как медведь. Он замахнулся топором, но прежде, чем широкое зазубренное лезвие столкнулось с клинком Каэрдена, Леу спустила тетиву.

Голова и лицо великана не были защищены ни шапкой, ни капюшоном. Она легко могла поразить его в глаз, в горло, вогнать стрелу ему прямо в лоб, между спутанными медно-рыжими кольцами волос, но в последний момент не сумела заставить себя сделать это. Тетива взвизгнула, острие стрелы клюнуло разбойника в плечо. Тот взревел, и, не замедляя шага, сорвал с себя пробитый плащ. Под ним оказалась выцветшая зеленая накидка-безрукавка с изображением, кажется, кубка, а под ней…

Кольчуга. Светлая луна! Ну что за…

Великан одним движением выдернул стрелу, отшвырнул ее в сторону и перехватил свой топор обеими руками.

Мартин возник словно ниоткуда, бросился между разбойником и фаэйри, подняв руки. Он появился так неожиданно, что Леу вскрикнула и выронила лук.

— Сэр Конор! Конор Слейт, рыцарь Чаши! Пожалуйста, сэр, опустите оружие!

Каэрден оттолкнул его, Мартин снова упал, но тут же вскочил и снова встал между ними. Леу, сбросив оцепенение, кинулась ему на помощь, повисла на руке королевского посланника. Она не была уверена, что задумал Мартин, но если он знает способ предотвратить побоище…

— С дороги, щенок! — проревел рыжий великан.

— Сэр, — взмолился Мартин. — Это недоразумение, сэр. Просто недоразумение! Вам незачем драться! Мы простые крестьяне, с нас нечего взять.

Тот заворчал.

— С вас, может, и нечего, а вот у этого щеголя знатный меч, я вижу. Я уложу его и заберу меч как трофей. К тому же кто-то из вас прикончил Лайла. Он, конечно, был засранцем, но моим засранцем! Отойди в сторону, парень, не мешай!

— Он хотел… он хотел обидеть эту девушку, — возразил Мартин. — Вы благородный человек, вы сами знаете, что за такой гнусный поступок карают смертью. Кроме того, сэр, зачем вам этот меч? Ведь ваше оружие — топор. Я помню, как вы сражались им на турнире в Беломосте, и…

Конор Слейт опустил топор и недоверчиво взглянул на него.

— Тебе-то откуда знать? Это было давно и вообще далеко на севере. В Карлейне, кажется.

— Я был там, сэр. Подменял оруженосца Уилмота Мшанского. Он еще рассказал мне, что вы — один из сильнейших бойцов Эйрии. Вы сражались на второй день турнира и в финальной схватке уступили… — Мартин на мгновение зажмурился и пощелкал пальцами, вспоминая. — сэру Карвеллу, кажется. Имя точно не помню, но он был в черном сюрко, на щите — три белых холма на черном.

Великан уставился на него, свирепо нахмурившись, а потом вдруг рассмеялся и хлопнул Мартина по плечу так, что тот еле удержался на ногах.

— Теперь я знаю, что ты не врешь. Я-то, как вернулся, рассказывал домашним, что тот бой выиграл. Стыдно было признаваться, что тот хлюпик меня вышиб из седла. А те уже по всей Джинтри разнесли… Эх, ладно… — он утер выступившие на глазах слезы. — Похоже, подраться сегодня не удастся. Но хоть трапезу разделить с нами изволите?