Полуночная земля

Туман

— Если до утра он не вернется, дальше идем одни, — сказал Каэрден за ее спиной. Леу не обратила внимание; ее взгляд был прикован к темнеющим на фоне угасающего неба стенам города людей. Серый Луг, так, кажется, он назывался. Луга здесь, может быть, и были когда-то, но серого цвета хватало и теперь — раскисшая в кашу земля, редкие деревья, тянущие голые ветви к небу, жмущиеся к стенам строения. Мастерские кожевников и других мастеров, чье ремесло считалось слишком грязным или зловонным для города, загоны для скота, какие-то сараи, хлипкие лачуги, где, наверное, жили совсем уж нищие бедолаги — все темного, грязно-серого цвета, только на самих стенах алели точки то ли жаровен, то ли факелов, и неярко светились огни в высокой остроконечной башне посреди города.

Леу оторвалась от щели в дощатой стене полуразвалившейся хибары, где они укрылись, поежилась и вздохнула. Ей было неуютно, холодно и тоскливо. И, что хуже всего, Мартин до сих пор не вернулся.

— СэрКонор попросил меня передать послание, — сказал Мартин тогда, две ночи назад, после того, как разбойники скрылись в лесной чаще, — Монах, которого они захватили — очень важная персона. Епископ… глава ордена Рассвета в городе Серый Луг на севере отсюда, если проще. Сэр Конор попросил, чтобы я передал тамошним рассветным братьям, что они должны заплатить выкуп за его освобождение. Кого-то из своих людей он послать не может, говорит, что их могут узнать и схватить, шайка ведь в округе довольно известная. Я приду в городской собор, придумаю какую-нибудь историю — скажу, что я нездешний, шел через лес, а разбойники остановили меня и приказали доставить их послание. Отдам рассветным братьям перстень епископа и объясню, сколько денег хотят за него и куда нужно их доставить.

Каэрден тогда впервые снизошел до того, чтобы заговорить с ним.

— У нас нет на это времени, — кисло заметил он. Мартин покачал головой.

— Обещаю, господин, я вернусь как можно скорее. Думаю, все это не займет и нескольких часов. Кроме того, мы ведь все равно идем на север, так что не придется даже делать крюк.

Леу поддержала его. Сейчас она ругала себя за это последними словами, но тогда, два дня назад, это казалось хорошей идеей — хотя бы потому, что посланник королевы был против.

— Они разделили с нами еду и питье, — сказала она как можно равнодушней. — Не выполнить их просьбу — значит опуститься. То есть если тебе все равно, то и мне и подавно, просто буду знать, что Каэрден двора Эллет не может смотреть в лицо каким-то людям.

— Я их еды и питья не касался, — возразил тот. Леу думала, что Каэрден упрется и будет пререкаться и дальше, но он почему-то посчитал тему закрытой.

Через два дня, на рассвете, они вышли к Серому Холму и нашли заброшенную развалюху на самой окраине выселок, а Мартин отправился дальше, к городским воротам. В последний момент у Леу тревожно екнуло в груди.

— Будь осторожен, — окликнула она. Тот обернулся с улыбкой, успокаивающе поднял руку и зашагал дальше по хлюпающей от грязи дороге,

И не вернулся. Ни в полдень, ни вечером. Совсем недавно со стороны Серого Холма раздался хриплый колокольный звон, заставивший Леу вздрогнуть от неожиданности — двенадцать ударов, полночь — а Мартина все не было.

«Нужно было пойти с ним! Ну что я за дура⁈ Почему отпустила его одного⁈»

— Если до утра он не вернется, дальше идем одни. — сказал Каэрден.

— Нет, — возразила Леу. Она старалась разговаривать тем же спокойным голосом, что и посланник Высокого Престола. — Если не вернется, утром я отправлюсь в город и найду его.

— Ты этого не сделаешь.

— Сделаю.

— Я и так делаю твоему человеку одолжение. Сейчас мы должны были уже двигаться дальше на побережье к месту сбора, а не дожидаться его в этой дыре.

— Боишься, что твои приятели уплывут и оставят тебя здесь? — процедила Леу. Она прижалась лицом к холодным доскам, напрягла зрение, отчаянно надеясь, что из опустившегося на землю пропитанного влагой тумана вот-вот появится Мартин.

— Конечно, мы предполагали, что некоторые могут задержаться, и договорились дать тем, кто не явится вовремя, несколько дней форы, — сказал посланник Высокого Престола. Как же Леу бесил его невозмутимый, снисходительный тон! — Но я не люблю опаздывать.

— Мне плевать. Если Мартин не вернется до утра, я пойду за ним.

— Не пойдешь.

Леу наконец обернулась, тяжело дыша и сжимая кулаки от гнева. Каэрден сидел у стены, издевательски улыбался.

— А то что? — выпалила она. — Свяжешь меня, чтобы не убежала⁈

— Хорошая идея, — сказал он. — И, наверное, лучше сделать это сейчас, не дожидаясь рассвета. С тебя станется улизнуть посреди ночи.

— Ну попробуй!

— Только вот веревки у меня у меня нет, — продолжал Каэрден как ни в чем не бывало. — Зато есть пояс. Привяжу тебя за руку. Будет неудобно, но ничего, потерплю.

Он снял с себя кожаный пояс, обмотал вокруг запястья, сделал петлю на другом его конце.

— Иди-ка сюда.

— Уже бегу, — презрительно фыркнула Леу.

— Не заставляй меня подниматься. Подойди сюда.

Она отступила назад.

— Ладно, ладно, успокойся. В этом нет нужды. Я никуда не убегу, обещаю.

— Почему-то мне в это верится с трудом. Подойди.

— Честно… — протянула Леу жалобным голосом. — Я не убегу. Не нужно меня привязывать.

— Девочка! Иди сюда! Сейчас же!

Леу всхлипнула. Опустив голову, сделала несколько неуверенных шагов к Кардену, который протягивал ей пояс.

— Пожалуйста, не надо. Честно, я…

— Руку!

Она покорно протянула руку. Посланник королевы подался вперед, чтобы затянуть петлю на ее запястье.

Сейчас.

Леу пнула его в лицо. Каэрден удивленно вскрикнул, прижал ладонь к переносице, а Леу метнулась к двери, распахнула ее настежь и нырнула в молочно-белый туман.

Ее первой мыслью было — как же здорово было наконец врезать этому высокомерному гаду. Второй — что делать дальше?

Леу успела отбежать, может, шагов на десять, когда за ее спиной хлопнула дверь лачуги, а оглянувшись, она разглядела размытый серый силуэт и две ярко-синие искры.

Глаза! Если не успокоиться и не взять себя в руки, глаза выдадут ее!

Она побежала дальше, стараясь ступать как можно легче — и налетела на угол какого-то сарая, не удержалась на ногах и покатилась на землю, в последний момент прикусив губу, чтобы не вскрикнуть. На мгновение Леу скорчилась в грязи, замерла и даже перестала дышать. Что, если Каэрден услышал?

Точно, услышал — до Леу донесся его тихий, звенящий от холодной ярости голос, зовущий ее по имени. Потом шаги, мягкие, почти неслышные, но приближающиеся с каждым мгновением. Она успела заметить, как из тумана снова выплывает его тень, и сжалась в комок, зажмурилась, опять затаила дыхание.

Он остановился совсем рядом с ней, помедлил какое-то время, потом раздраженно выдохнул: «светлая луна!». Судя по звуку, приоткрыл дверь сарая, заглянул внутрь, а потом шаги стали удаляться.

Леу, не веря своей удаче, еще немного полежала, не смея шевельнуться, потом поднялась на ноги и скользнула внутрь сарая. Не станет же Каэрден проверять дважды. По крайней мере, она на это очень надеялась. Тихонько прикрыла дверь, обернулась и тихо пискнула от неожиданности, увидев, как из темноты на нее таращатся несколько пар перепуганных глаз.

— Еще один… Небо, охрани, — хрипло прошептал чей-то голос.

Леу напрягла зрение. У дальней стены, закутавшись в какие-то тряпки, сжались четверо людей — длинноволосый бородатый мужчина со шрамом через все лицо, изможденная на вид, почти полностью поседевшая, хотя совсем еще не старая женщина, и двое детей — девочка постарше и малыш, почти грудничок, которому она зажимала рот. Из-под ладони девочки раздавался приглушенный кашель.

— Миледи, не трогайте нас, пожалуйста, — жалобно зашептала женщина. — Сейчас вот, только что, товарищ ваш заглянул, да и дальше пошел, и вы идите себе. Небом клянусь, мы эльфам в жизни зла не желали, и доносить на вас не станем, вот порази меня молния, если вру!

— Идите себе, — подхватил мужчина. Он старался казаться решительным и грозным, но получалось у него так себе. — Идите, миледи, а то ведь нам есть чем защититься.

Он поднялся на нетвердых ногах, вытащил из-за пояса нож из плохого, побитого ржавчиной железа.

— Байл! — испуганно вскрикнула женщина. Девочка молчала, только глядела на Леу расширившимися от страха глазами. Малыш захныкал, потом снова закашлялся.

— Если хотите Гэлиш или детей обидеть, вам придется сначала меня убить!

Светлая луна, ну зачем они так шумят? Каэрден услышит, вернется, и…

— Тише! Ну тише, пожалуйста! — шепотом взмолилась Леу.

— Так вы по-нашему понимаете! Так я еще раз вам повторю, миледи, будь вы хоть трижды эльфа, если тронете жену или детишек, я жизни не пожалею, а…

Этот Байл говорил все громче, почти кричал хриплым надтреснутым голосом. Ну как же заставить его замолчать⁈

— Прикуси язык, а то заколдую! Нашлю проклятие на всех четверых! Превратитесь в… в зайцев! — прошипела Леу, и выбросив вперед руку с растопыренными пальцами, нараспев произнесла несколько фраз на языке фаэйри. Совсем безобидных — куплет из песенки, которую пела ей мать, когда Леу была совсем маленькой. «За руку меня возьми, лес тебе шепнет — усни. Ветер колыбель качает, тихо песню напевает» — кажется, так. Мужчина захлопнул рот, издал горловой звук, будто поперхнулся чем-то, и в панике обернулся к семье, словно проверяя, не обернулись ли они зайцами.

— Сядь! Сядь, кому говорю! — приказала Леу. — Убери нож! И не шумите, а то…

Байл, белый, как молоко, выронил оружие и отступил к стене. Гэлиш тихонько заплакала:

— Ну за что такая напасть… Жили себе тихо и мирно, небо почитали, не обижали никого! Ну за что? Сначала Алан захворал, теперь вы еще…

Ребенок все кашлял и еле слышно скулил.

— Малыш? — уточнила Леу. — Что с ним?

Байл подавленно молчал, его жена плакала, спрятав лицо в ладонях. Ответила девочка:

— Не знаем, миледи, только кашляет все время и лихорадкой мучается. У нас в деревне жил один человек, что лечил больных, но летом его люди шерифа забрали, сказали, что он раньше синим монахом был и с эльфами и гоблинами сговаривался… ох, простите, миледи, я… я не хотела…

Она осеклась и испуганно взглянула на Леу. Та кивнула.

— Ничего страшного. Продолжай.

— Родителииспросили у господина барона разрешение сходить в город. Нам сказали, здесь Солнечные сестры лечебницу держат, хотели Алана им показать. — девочка грустно вздохнула. — А по дороге услышали, что будто бы в Сером Лугу за сестрами сейчас чуть не охоту устроили, так что вряд ли с ним есть кому возиться. Говорили еще, что тут есть лекари, которые благородных господ пользуют, только не знаю, хватит ли у нас на таких денег.

Леу нахмурилась.

— Много у вас денег?

— Тринадцать медных звездочек, — буркнул мужчина, не поднимая глаз. — Господа лекари, наверное, меньше луны не берут, но попробую их уговорить. А нет — найду работу, хоть самую черную, Гэлиш на городской площади побираться посажу. В переулке какого-нибудь богатея подстерегу и кошелек отберу, пусть потом вешают, молния их порази…

Она на миг задумалась. Потом подошла к дверям, прислушалась. Снаружи вроде бы было тихо, только где-то слышались шаркающие шаги. Леу чуть не запаниковала, но сумела взять себя в руки. Это не Каэрден. Тот не стал бы так волочить ноги. Пять шагов в одну сторону, пауза, потом пять в другую. Наверное, сторож охраняет какой-нибудь амбар или хлев.

— Сидите здесь и не шумите, — приказала она. — И не думайте сбежать. Я наложила на всех вас проклятие, помните? Ослушаетесь меня — превратитесь в зайцев.

Девочка часто закивала, прижимая к себе брата.

Леу осторожно высунула нос наружу. Туман сгустился еще больше, так, что поднеси она ладонь к лицу — и то еле смогла бы рассмотреть. Несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы совсем успокоиться. Несколько минут назад Леу казалось, что она сумела взять себя в ркки, и пожалуйста — стоило ей ступить в сарай, как эти люди узнали в ней фаэйри. Уши она спрятала под волосами, значит ее выдали глаза. Ладно…

Леупостаралась вспомнить, где стояла развалюха, в которой они остановились, и медленно двинулась вперед. Она ступала осторожно и по возможности тихо, выставив вперед руки. Сердце в груди стучало часто-часто. Проклятый туман! Если Каэрден где-то поблизости, Леу может налететь на него прежде, чем поймет, что произошло. Хотя с другой стороны и он может пройти в шаге от нее и не заметить. Так что…

Из молочно-белой мглы медленно возникла высокая тень. Она двигалась прямо на Леу, ступая мягко как лиса. На короткое мгновение она обрадовалась, почему-то подумав, что это наконец вернулся Мартин, но, конечно, это был не он. Слишком высокий, шаги звучат иначе, и глаза еле-еле, но поблескивают синим. Леу затаила дыхание, чтобы не выдать себя, застыла, как была — посреди шага, на одной ноге. Что за невезение!

Каэрден сделал еще шаг в ее сторону. Остановился, кажется, совсем рядом, стоит ему протянуть руку — и он коснется лица Леу — потом дернул головой, словно услышал что-то, и вдруг бесшумно нырнул в туман и исчез.

— Спасибо, луна, — тихонько выдохнула Леу, как только снова обрела дар речи. Вот это везение! Второй раз этот надутый спесью пузырь был совсем рядом — и не заметил ее.

Их домишко оказался совсем рядом. Она приоткрыла дверь, шагнула внутрь, снова успев почувствовать короткий укол надежды — а вдруг Мартин все-таки вернулся, ждет внутри и недоумевает, куда все делись? Но нет, в лачуге было пусто. У Леу не было времени огорчаться. Она бросилась в угол, быстро перебрала их вещи, и почти сразу нашла, что искала — набитый монетами мешочек, который дал Мартину разбойничий вожак. Крепко сжала его обеими руками, чтобы не звенел, и быстрым шагом, почти бегом, направилась к дверям.

— Миледи, — потрясенно прошептал мужчина, округлившимися глазами глядя на тускло поблескивающие в кошельке монеты. — Миледи, грех так издеваться над бедными людьми. Небо вас накажет.

— Что? — не поняла она. К Байлу подошла его жена, с таким же ошеломлением переводила взгляд с Леу на бархатный мешочек и назад.

— Эльфы металла боятся, это всем известно, — сказал он. — Стало быть, здесь, в кошельке, всяко не монеты. Это вы на нас какой-то морок навели, а утром окажется, что это не серебро, а камешки или сухие листья.

Леу чуть не выругалась от досады. Вместо этого она, поискав глазами на грязном полу, подняла брошенный Байлом нож, взяла его за лезвие — совсем дрянное, тупое и ржавое — и покрутила им перед глазами мужчины.

— Хватит дурака валять. Берите сколько вам нужно, пока я не… эй, ты что?..

Гэлиш упала на колени, обливаясь слезами, и стала целовать руки Леу.

— Небоблагослови вас, миледи… До гроба благодарны вам будем…

— Хватит! Перестань! Перестань, ты!.. — Леу не знала, куда деваться от смущения.

— Услышуеше от кого-то хоть одно дурное слово об эльфах, глаза ему на месте выцарапаю, — всхлипывала женщина — Байл, дурень, чего ты рот раскрыл⁈ В ноги миледи падай, благодари ее!

Она наконец смогла освободить руки.

— Не вздумай! А ты встань! Встань сейчас же!

Байл дрожащей рукой сдернул с головы шапку и низко поклонился Леу.

— Простите дурака, миледи. Если мы можем как-нибудь за вашу доброту отплатить, только скажите. Мы, правда, люди небогатые, но что имеем — все ваше. Вы, может быть, голодны? У нас с собой хлеб есть, овощи, даже мяса немного… ну и выпить, конечно…

Она перевела дух и застенчиво улыбнулась, вдруг почему-то почувствовав себя не в своей тарелке:

— Скажи, а может у вас молоко есть?