Полуночная земля

Мид

Люди, те, что не успели убежать в луга, собрались у дома городского головы. Они были в ужасе, голосили, причитали и плакали, и Леу, которую попросили выйти к ним и успокоить, в первые несколько мгновений растерялась и даже испугалась немного — даже несмотря на то, что ее сопровождал Каэрден и несколько воинов фаэйри.

— Вас никто не обидит! — она старалась говорить погромче, но толпа взволновалась еще сильней. Леу попыталась снова — ее не слушали. Люди падали на колени, тянули к ней руки. Похоже, они даже не расслышали слов Леу, только увидели, что она говорит на понятном им языке. Горожане не унимались еще долго, пока наконец вперед не вышел пожилой человек в поношенной, но чистой одежде, низко поклонился и дрожащим голосом попросил разрешения обратиться к благородным господам эльфам.

— С вашего позволения, а Алпин, писарь при господине городском голове, — он прижимал шапку к груди и глядел себе под ноги, не осмеливаясь поднять взгляд. — Он сам, извольте видеть, сбежал, а люди вот хотят просить вас, господа… раз уж вы по-нашему говорите… и вот, значит, меня выбрали…

— Говори, — кивнула Леу. — Я слушаю.

Писарь сгорбился, будто ему на плечи давил тяжелый груз.

— Мы, значит, нижайше просим, миледи, — прошептал он. — Чтобы женщин и детей пощадили. Мужиков можете убивать, нам жизни не жалко, а только если бабам с детишками жизнь сохраните, мы до последнего вздоха небо за вас молить будем.

Леу недоуменно взглянула на него.

— Никто не собирается вас убивать. Ни мужчин, ни женщин с детьми. Что за глупость!

Люди вначале совсем затихли, так, что можно было слышать, как в одном из ближайших домов скрипит под порывами ветра настежь открытая дверь, затем стали перешептываться, а потом зашумели пуще прежнего, снова плакали и заламывали руки, но теперь уже от радости. Каэрден нахмурился и вопросительно взглянул на Леу, но прежде чем она успела объяснить ему, что происходит, писарь заговорил снова:

— Так ведь, миледи… — на этот раз он осмелился поднять глаза на стоящих на ступенях дома городского головы фаэйри, моргал и растерянно улыбался. — Говорят же, эльфы вместе с бунтовщиками с юга идут, не щадят никого, целые деревни вырезают под корень. Господа из Венардии и говорят… вот даже отряд арбалетчиков на помощь нашим прислали, на всякий случай… А что ж нам делать сейчас, уж не гневайтесь?

Леу перевела слова Альпина Каэрдену, выслушала ответ и снова повернулась к писарю:

— Мы не собираемся обижать вас и не пробудем здесь долго. Расходитесь по домам.

Потом она вместе с Мартином до позднего вечера помогала допрашивать сдавшихся венардийских солдат. Точнее местных, набранных в городке и окрестных деревнях, из тех, кто пытался остановить фаэйри на берегу. Из отряда арбалетчиков, который пришел из самой Венардии, не уцелел никто. Пленные уже приготовились к пыткам и смерти, поэтому узнав, что им сохранят жизнь и отпустят на все четыре стороны, с готовностью рассказывали все, что знали. Сведений у них удалось добыть не то чтобы много, ведь простым копейщикам-простолюдинам их командиры мало что объясняли, а новости с юга сюда доходили редко, с опозданием, и успев обрасти слухами, но это было лучше, чем ничего.

— Ну как… всю зиму, говорят, в Эйрии народ бузил, — говорил один. — Венардийцы-то в городе тамошнем, бойню устроили, Серый Лог зовется, кажется… Ну и понеслось, эйрийцы ведь они люди покладистые, пока их не обидишь, но раз уж обидел, то все, копай себе могилу. Народ и так ворчал, что, мол, власти святых людей притесняют, монастыри закрывают и прочее, а тут и Серый Лог этот еще, вот и полыхнуло, в общем. Сначала в Эйрии, а потом дальше на север перекинулось, — Я слыхал… господин капитан говорил, что это все вранье, конечно, которое враги короны распространяют… только говорят, что в Карлейне их король объявился, — добавил другой пленник. — Он вроде к братьям Чистого неба ушел, как венардийцы гоблинов прогнали. А потом их монастырь рассветному ордену отдали, монахов в темницу бросили, а он, король, сбежал, значит, людей вокруг себя собрал. В общем, в Карлейне тоже заполыхало, да и у нас по окраинам восстания было начались.

— Было такое, — кивнул первый. — У нас тут быстро порядок навели, и Карлейн усмирили, правда король их, говорят, спасся и в Убру бежал. Наших ведь… то есть не наших, простите, миледи, венардийцев я хотел сказать, оттуда выбили окончательно осенью еще. А Эйрию утихомирить так и не смогли, так что там у них всю зиму невесть что творилось. Я слыхал солдаты тамошние, из тех, что среди местных набирали, целыми отрядами на сторону мятежников переходить стали. А потом, ближе к весне, миледи, такое началось…

Он робко взглянул на Леу и даже втянул голову в плечи.

— Вы не гневайтесь только, миледи, и господам этим переведите, чтобы не обижались, я ж только что слыхал повторяю… В общем, вроде бы эльфы из лесов да из холмов повыходили, и не только в Эйрии, а вроде как и на юге, и в Венардии самой. Говорили, королевские войска осенью еще смогли их колдовство обмануть и один из дворов под корень вырезали, вот остальные мстить и вышли. Господин капитан говорил, что на востоке, в Венардии, эльфов обратно загнать удалось, и с остальными тоже скоро разделаемся, но пока нужно быть начеку, потому что, говорил, они совсем звери, с людей кожу живьем сдирают, кровь пьют, ни женщин не щадят, ни малышей. Не обижайтесь только, небом прошу, я ж что слышал, то и повторяю! Вот, миледи, а потом Апрай снова войну начал. Они ведь как, после прошлого раза южные земли за собой сохранили, а сейчас прознали, что в Эйрии неспокойно, и на север двинулись, а с ними офранийцы, этранцы и даже эльфы тамошние. Венардийцев выбили, в Эйрию вошли, а там с мятежниками соединились. Совсем недавно вот гонца присылали, он, правда с господином капитаном говорил, но мы так поняли, что сам король Карл идет из Венардии, чтобы апрайцев и эйрийцев с эльфами разбить, пока они не стакнулись с убрийскими танами. Его Величество, гонец говорил, совсем рядом, в седьмине пути отсюда…

Потом пленным позволили уйти. Леу и Мартина тоже отпустили с наказом постараться отдохнуть, но когда они вышли из дома и Леу обернулась, свет в окне второго этажа все еще горел. Командиры дружин фаэйри и не думали расходиться.

Некоторое время они шли молча. Леу вдруг осознала, что страшно устала, да и шума и разговоров за этот день ей хватило, наверное, на несколько лунных кругов вперед. Звуки разбивающихся о берег волн и крики птиц, вскоре сменившиеся пением стрел, лязгом стали о сталь и воплями раненных и умирающих, потом причитания и отчаянный плач жителей городка, которые были уверены, что фаэйри пришли,чтобы убить их — все это смешалось в ее голове, и теперь Леу просто хотелось немного тишины.

Они миновали площадь, на которой горели разожженные фаэйри костры, миновали несколько темных улочек и совсем скоро вышли к утесу, который нависал над морем. Внизу тихо шелестела вода, в вышине перемигивались звезды, мягкая трава под ногами и совсем рядом — плечо Мартина, на которое можно опустить голову, закрыть глаза и позволить себе ненадолго забыть обо всем, что случилось сегодня. Она вдруг поняла, что этим вечером впервые за долгое время они оказались одни. На корабле по пути из Полуночной земли вокруг постоянно кто-то был, а сейчас…

Леу споткнулась обо что-то, но Мартин вовремя подхватил ее. Тихонько ругнувшись, Леу наклонилась и пошарила в траве. Щит. Большой щит одного из венардийских арбалетчиков. Тела успели похоронить, оружие собрали, а его, наверное, проглядели.

Она вздохнула, уселась на землю и принялась растирать ушибленную ногу. Мартин присел рядом.

— Сильно болит?

— Переживу, — ответила Леу и невольно улыбнулась.

— Лучше бы тебе было остаться в Полуночной земле, — сказал он после недолгого молчания. — Видишь ведь, как тут все закрутилось, пока нас не было.

— Мартин, ну в самом деле!

— Ты можешь постоять за себя, я знаю. Просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Ты же слышала, что рассказывали эти ребята. Раз фаэйри вышли из-за завесы…

— Артио, кажется, говорил, что перед тем, как сдаться, они отправили гонца к другим дворам, — кивнула Леу. — Может, пытались позвать на помощь. Или просто хотели, чтобы остальные узнали что произошло.

— Теперь планы изменятся. — сказал Мартин и неуверенно пожал плечами. — Я не смыслю в таких делах, конечно, но зачем сейчас разделяться и пытаться маленькими отрядами пройти к землям ваших дворов? В мирное время это было бы возможно, но сейчас идет война. Опасно, да и все ваши мужчины ушли сражаться. Может быть, сейчас мы постараемся соединиться с армией, которая идет с юга. Апрайцы, фаэйри, и остальные…

Леу нахмурилась; сердце тревожно кольнуло. Фаэйри Чертогов, должно быть, тоже ушли на войну. Госпожа Дайну, конечно, осталась в лесу — у нее ведь, если Леупосчитала правильно, уже должен был появиться малыш — но вот Диан… и отец тоже! Он уже был ранен тогда, давно, после того, как люди, разбив вместе с фаэйри войско гоблинов, предали своих союзников и напали на них. А вдруг и сейчас…

— Э… простите, господа, если мешаю…

Леу вскочила, крутанулась на месте. Рука сама взлетела к поясу, чтобы выхватить кинжал. Человек, который умудрился незаметно подкрасться сзади, испуганно отшатнулся и выставил перед собой руки.

— Ох, небо грозовое!.. Миледи, пожалуйста, я ничего худого не замышляю!

Это оказался один из только недавно отпущенных пленников, невысокий патлатый парень совсем ненамного старше Мартина. Он хлопал глазами и переминался с ноги на ногу.

— Я наоборот, предупредить хотел, — сказал он. — Только кроме вас никто из господ эльфов по-нашему не говорит, ну и спросить где вы не выходит. Я вот отправился искать, и значит…

— О чем предупредить? — перебил Мартин. Он встал рядом с Леу, положив руку ей на плечо.

— Да вот… Понимаете, милорд, я как домой шел, разговоры слышал. Наши-то все еще в себя прийти не могут, радуются, что их не тронули, даже грабить не стали… Альпин вроде бы как даже собирается завтра со всего города съестное собрать и вам поднести, вроде как дар значит…

— И что?

— Простите, неба ради, — спохватился парень. — Вечно меня заносит, вот и прозвали Кадди-Болтун. Я не о том, само собой. Разговоры я слышал, да… Ваши ведь, не злитесь только, на берегу наших ребят все-таки положили. Я не в упрек, бой честный бой, но только у наших, у убитых, семьи остались… ну, не у всех, у некоторых… в общем, я к чему, народ радуется, а есть все-таки, кто на вас, господа эльфы, обиду имеет. Вы и их поймите, вот так вот брата или мужа потерять, это, конечно…

— О чем ты хотел предупредить?

— Да! Простите, миледи, снова я языком болтаю… В общем, слышал, что отец Юэна, которого ваши на берегу зарубили, как народ с площади разошелся, на коня сел и поскакал королевское войско встречать. Войско-то венардийского короля тут рядом совсем проходить будет. И, в общем, я к тому, что вам уходить нужно, а то это ж целая армия, всяко больше и сильнее вашего отряда…

Они переглянулись.

— Нужно сообщить Каэрдену и остальным, — сказал Мартин. — Пойдем скорей. Спасибо, Кадди.

— Да мне-то за что, — пожал плечами тот. — Это ж как… вы, господа, нам жизнь сохранили, грех мне вас не предупредить. И это… я, как подходил, случайно ваш разговор услыхал, вы не сердитесь только, вот небо мне свидетель, что случайно! Так вот, я о чем… если господа эльфы на запад пойдут, навстречу апрайскому войску, нельзя ли мне с вами? А то ведь венардийцы придут, станут спрашивать, почему почти весь гарнизон полег, а ты, Кадди, жив остался? А о чем тебя эльфы спрашивали, а что ты им рассказал? А ну примерь-ка петлю на шею! Я бы просто в бега подался, благо семьи у меня нет, только далеко вряд ли уйду, а в округе здесь меня каждая собака знает. — он шмыгнул носом и несмело взглянул на них. — Если бы вы начальников ваших за меня попросили…

Этот Кадди, а вместе с ним еще трое уцелевших солдат, которые решили уйти вместе с фаэйри, потом выбивались из сил, но не отставали, когда дружины Полуночной земли, почти не останавливаясь на отдых, двигались на запад через зеленые равнины Мида.

Мартин оказался прав. На ночном совете было решено двигаться на соединение с наступающими с юго-запада апрайцами и их союзниками, а рано утром фаэйри выступили в путь. И оказалось, вовремя, потому что венардийское войско действительно было близко — в паре дней пути, и медленно, но верно нагоняло их. Пока что фаэйри выручало то, что королевская конница не хотела бросать своих пехотницев, иначе их настигли бы меньше, чем за сутки.

Потом луга и редкие перелески сменились холмами, а зелень травы — белым, сиреневым и розовым под бледно-голубым небом, Вереск, догадалась тогда Леу. Как Мартин рассказывал когда-то. Наверное, они уже были в Карлейне. Она остановилась бы и полюбовалась как следует, если бы было время, но командиры торопили свои дружины, и фаэйри, почти не отдыхая, продолжали идти на запад.

Вперед высылали разведчиков; об апрайской армии вестей не было, но зато они предупреждали о попадающихся на пути заставах и деревнях, где стояли венардийские гарнизоны. Еды еще хватало, а вот воды почти не осталось, поэтому одну такую деревню пришлось захватить, просто чтобы добраться до колодца. Венардийцев перебили, местных, конечно, не тронули, и, как и в прошлый раз, около дюжины крестьян упросили позволить им присоединиться к фаэйри.

— В том году мы уж пытались этих ублюдков на вилы поднять, — говорили они. — Тогда не вышло, но может небо нас и уберегло, чтобы еще раз попытались?

Сейчас на горизонте, там, где осталась эта деревня — Леу и названия ее не запомнила — поднимались столбы густого черного дыма и издалека, еле-еле слышно, доносились крики, ржание коней, лязг железа. Венардийцы, наверное, все-таки оставили своих пехотинцев, чтобы поскорей настигнуть отступающих фаэйри.

Леу даже не успела растеряться, так быстро все стало происходить. Паники никакой не было, командиры дружин спокойно и четко отдавали команды, и вскоре воины Полуночной земли поднялись на лежащий неподалеку высокий холм и выстроились, приготовившись к бою. Сомкнулись круглые щиты с гербами дворов, лучники втыкали стрелы в землю перед собой, чтобы не терять время, выуживая их из колчанов. Леу вдруг поняла, что сама-то она, можно считать, безоружна — вряд ли от ее кинжальчика в предстоящем бою будет много толка. Она повертела головой и совсем недалеко от себя увидела отряд из присоединившихся к ним людей — солдаты из мидского городка, с копьями и в кольчугах, успевшие избавиться от сюрко с золотым венардийским орлом, карлейнские селяне, с потемневшими лицами глядящие на дымные столбы вдалеке. У них в руках были длинные пики — даже не пики, а колья с обожженными наконечниками, на поясах — у кого топор, у кого нож, а у одного за спиной висел лук. Леу обрадовалась. Стрелять и колоть пикой одновременно этот человек все равно не сможет, а вот ей лук в сражении ой как пригодится!

Тот выслушал ее просьбу и не споря передал Леу оружие. Стрелы у него тоже были, целых две связки, и…

— Что ты делаешь?

Мартин хмурился и протягивал руку, чтобы отнять у нее лук. Леу недоуменно взглянула на него.

— Я буду сражаться. А ты что думал?

— Леу, не нужно. Здесь достаточно воинов, тебе незачем геройствовать.

— Я не собираюсь отсиживаться у вас за спинами! — возмутилась она. — И я могу за себя постоять, ты же знаешь!

Его лицо смягчилось, но все еще оставалось встревоженным.

— Знаю. Но сейчас против нас не какие-нибудь разбойники или крестьяне. Это рыцари, в латах и на конях. Я видел на что они способны еще на турнире в Беломосте, и… Леу, пожалуйста. Я боюсь за тебя.

— А я за тебя, думаешь, нет? — она заставила себя улыбнуться и легонько сжала ладонь Мартина. — Значит, будем бояться вместе.

— У тебя даже кольчуги нет. — покачал головой Мартин. Сам он был одет в кольчугу, снятую с убитого в деревне венардийца. Такую же предлагали и Леу, но та отказалась — слишком неудобно и тяжело. — Возьми мою.

Вдалеке, нестройно перекрывая друг друга, заревели рога, и раздался пока что негромкий, но нарастающий с каждым мигом рокот.