Полутона

Глава одиннадцатая

Сивилла оказалась очень высокой (выше Ника на полголовы) сухопарой женщиной. Усталое лицо, тени, залегшие под глазами и очень заметные на тонкой светлой коже. Плохо расчесанные светло-русые волосы висели вдоль лица неаккуратными прядями.

– Вы сивилла?

Она окинула Ника подозрительным взглядом. Он мысленно чертыхнулся – так торопился к ней после долгого рабочего дня, что не подумал сменить пальто с нашивкой инспектора на обычное. Как и оставить дома кобуру с револьвером, которая с потрохами выдавала в нем агента Департамента.

– Я… по личному делу.

– Вижу, – буркнула она. – Твою силу что-то сдерживает. Колдовские оковы на ней стоят.

Ник поразился: разве сивиллам для ясновидения не нужны свечи и обряды? Она просто заглянула ему в глаза и увидела то, чего никто не видел… О чем он сам начал догадываться только несколько недель назад.

– Вы мне поможете?

В его голосе явственно прозвучала надежда. Была в этом некая доля лицемерия, ведь еще вчера Ник убеждал себя, что идея обратиться к сивилле – редкостная глупость.

– Помогу, отчего ж не помочь. Вот только я не ведьма и чары разрушить не сумею. Способов снять подобного рода проклятия только два: или это сделает сам проклявший, или это сделает любой колдун или ведьма…

– Любой?

– Но только в том случае, если он или она знает плетение чар заклинателя, – закончила сивилла. – Да, в городе полным-полно чародеев и целителей, которые за круглую сумму готовы избавить тебя от чего угодно. Даже от того, чего у тебя нет. Но если действовать вслепую, не зная истинного плетения чар, можно еще больше его запутать. Иначе говоря, велик риск сделать только хуже.

Ник нервно взлохматил пятерней волосы. Он и не думал, что будет легко. За время работы в качестве агента Департамента он нередко сталкивался с нешуточными последствиями наложенных на человека чар. Раз сивилла не советовала ему обращаться к целителям, значит, насланные на него чары были совсем не просты.

– Хотите сказать, исчезновение моего дара – дело рук сильного полуночного мага, который наслал на меня проклятие, рискуя оказаться под прицелом у Трибунала?

Ник покачал головой. Что-то не сходилось. За бывшими отступниками Трибунал продолжал следить и после того, как они получали свободу. По Кенгьюбери, переодетые в штатское, а потому неотличимые от обычных прохожих, сновали ищейки Трибунала. Каждый колдун знал о них и далеко не каждый готов был рискнуть и применить полуночные чары в пределах городской черты, как это делала до сих пор не пойманная им отступница. Но идти на такой риск только для того, чтобы насолить ему, забрав у него дар?

Сивилла, помедлив, сказала:

– Возможно, тому, кто наслал на тебя проклятие, и не пришлось делать это самому.

Пусть она и говорила с экивоками, Ник ее мысль понял.

– Подпольная торговля полуночными чарами?

Сивилла пожала плечами – дескать, кто знает. Ник вздохнул – напрямую о таком, конечно же, никто не хотел говорить. Вдруг решат, что ты имеешь к черному рынку самое прямое отношение? Неважно – как покупатель, продавец или снабженец, то есть тот, кто создавал и запечатывал в филактерий готовые к продаже полуночные чары. Все это одинаково незаконно.

Год назад Трибунал организовал крупнейшую операцию по обнаружению рынка черных чар, в которой Ник участвовал в качестве старшего агента. Владельца подпольного рынка поймали вместе с продавцами, чары изъяли. После того, как отступников лишили источника запрещенной магии, те на какое-то время затаились. Впрочем, глупо надеяться, что затишье будет продолжаться вечно. Отступники изворотливы по своей натуре. Они всегда найдут способ испортить кому-то жизнь или добиться поставленных целей, получить желаемое, будь то деньги, статус или власть.

Даже если этот способ трижды незаконен.

– Вы же понимаете: не в моих интересах действовать против человека, который может дать мне необходимую информацию. Вы – сивилла, а значит, такую мелочь, как местонахождение нового черного рынка, вам наверняка по силам узнать.

– Может, да, а может, и нет. Я прожила в Кенгьюбери достаточно времени, чтобы научиться никому не доверять. Именно это и позволило мне… – Она вдруг замолчала. Светлые глаза сверкнули – сивилле явно пришла в голову какая-то любопытная мысль. – Впрочем, возможно, мы сможем договориться.

– И как же? – осведомился Ник.

– Вы поможете мне, я – вам. Срок действия моей лицензии на оказание магических услуг истекает, а на новую денег у меня нет. Граждане Кенгьюбери, видишь ли, предпочитают изучать рассветные чары самостоятельно, нежели обращаться к сивиллам, которые, к их разочарованию, весьма ограничены в предсказаниях и не могут открыть им будущее.

– Вы правда этого не можете?

– Могу. Но только тогда, когда будущее является мне само.

Ник поморщился. Кажется, сивиллы питали слабость к туманным формулировкам.

– Я не могу контролировать то, что я вижу, – спокойно сказала ясновидица. – Никто не спрашивает, хочу ли я знать открывшуюся мне истину. Она или является мне при одном только взгляде на человека, или остается для меня такой же тайной, как и для всех остальных. Увы, дар современных сивилл весьма непредсказуем и ограничен. Наверное, именно поэтому времена, когда правой рукой всех правителей мира были сивиллы, способные предсказать те или иные события, верную тактику или даже исход войны, канул в прошлое. Далекое прошлое.

– Отчего же? – заинтересовался Ник.

Она пожала плечами.

– Смешение крови. А значит, и разбавление, ослабление дара, которого в каждой потомственной сивилле все меньше. Стихийно способность предвидения возникает очень редко, но именно тогда она наиболее сильна. Нам же, потомственным сивиллам, приходится довольствоваться жалкими крохами дара. С тоской вспоминать рассказы о наших предках, уважаемых королевских советниках и советницах, идти на опостылевшую работу и служить для жителей Кенгьюбери чем-то средним между показывающим фокусы клоуном и гадалкой.

Сивилла и сама поняла, что сказала лишнего. Резко замолчала, сквозь окно глядя вдаль. Возможно, представляла себя в королевских покоях, на месте могущественной сивиллы прошлых веков.

Спохватившись, она произнесла:

– Я помогу тебе, если принесешь мне печать-лицензию на оказание магических услуг. С твоей подписью.

– Вы же понимаете, что я рискую, ставя свою фамилию на лицензии, не прошедшей проверку, – начал Ник.

И тут же осекся, поняв замысел сивиллы.

– Да, и она не только поможет мне прокормить дочерей и сына, но и послужит гарантией того, что обо всем сказанном в этом доме никому не станет известно. Колдуны и ведьмы… мы все в этом городе друг с другом повязаны, инспектор. Все связаны нерушимыми узами молчания. Стоит нарушить негласный договор и потопить другого, и сам окажешься за бортом.

Ник резко выдохнул. Хитра, чертовка. Но был ли у него выбор?

Будь жив отец, сказал бы, что выбор есть всегда. Он вообще был непробиваемым оптимистом. А еще приверженцем строгих правил и ярым почитателем Трибунала. Второй его любимой фразой было: «Путь света длиннее и сложней, чем путь тьмы, грехов и нарушений запретов». Нетрудно было понять, как он относился к тем, кто нарушал закон из банального желания облегчить свое существование. Именно поэтому отец пошел в Департамент, мечтая однажды стать его главой. Не сумел. Просто… не успел.

И вот его сын, не кто иной, как младший инспектор Департамента, собирался нарушить закон. Где тонко, там и рвется, верно?

Стиснув зубы, Ник сказал самому себе: он делает это лишь для того, чтобы не лишиться должности и дела всей его жизни. Ведь если дар иссякнет окончательно (а именно к этому все и шло), ни инспектором, ни даже простым агентом быть он больше не сможет. Все, что ему останется – до конца жизни служить обыкновенным патрульным и с тоской вспоминать, кем он был и что потерял.

Иногда казалось, что дух отца витает за его спиной и постоянно наблюдает. И, размышляя, Ник будто вел с ним, Эдгаром Куинном, бесшумную беседу. Вот и после этого мысленного монолога он почувствовал себя лучше – словно оправдался за должностное преступление перед отцом.

Так глупо.

– Хорошо. Если я добуду для вас лицензию, то…

– Я назову тебе место, где можно добыть полуночные чары. Там у тебя будет шанс узнать, что именно за чары на тебя наложили – торговцы черного рынка разбираются в этом, как никто другой.

– На какое имя лицензия? – сдаваясь, спросил Ник.

– Аннет Брин, – широко улыбнулась сивилла.

Удивительно, как шла ее не слишком привлекательному лицу улыбка, прогнавшая усталость и заставившая глаза сиять.

Ник вынул из кармана мемокард. Прикоснулся к серебристой пластине, которая мгновенно облекла его мысли в слова «Сивилла Аннет Брин».

Уже по пути в управление амулет на его шее задрожал. Прикосновение, и в голове возник образ Меган Броуди.

– Ник, ты как?

Лицо бледнее обычного – ощущение такое, что плохо спала. Не из-за него, конечно, но плескающееся в карих глазах беспокойство все равно удивительным образом согревало. Все, что нужно человеку – разделить свои тревоги и беды с кем-нибудь другим.

Но… не в этом случае. Ник просто не мог рассказать Меган, на что собирался пойти. Она не сдала бы его, он был в этом уверен – ему попросту было стыдно. Как и многие в Департаменте полиции Кенгьюбери, Меган знала его отца. И тут Ник, его сын, будучи не в состоянии решить проблему самостоятельно, обращается к сивилле и… помогает ей, сам преступая закон. Обманывая – и кого? Департамент. Трибунал. Эдгар Куинн на его месте в наручниках притащил бы сивиллу Аннет в допросную, пригрозил ворохом проблем или их устроил, но докопался бы, откуда ей известно о черном рынке. Он определенно нашел бы иное решение проблемы, чем идти на поводу у потенциальной отступницы (ведь она же откуда-то знала о подпольной торговле чарами)…

Однако Ник, глядя на Аннет, видел лишь уставшую от непростой жизни женщину. Что это – человечность или слабость с глупостью пополам?

– Все хорошо.

– Есть какой-нибудь прогресс? – Меган не рисковала говорить прямо.

– Нет, боюсь, что нет.

Она покусала губы.

– Очень жаль. Если наткнешься на какую-нибудь ниточку – расскажи мне. Может, придумаем выход вместе.

– Ладно. – Ник тепло улыбнулся.

Они помолчали – говорить им сейчас было не о чем. Посторонние темы не отвлекут от осознания, что совсем скоро его дар следопыта может вовсе исчезнуть. Что будет тогда с его репутацией? Карьерой? С жизнью, которой он уже не представлял без нашивки инспектора?

Так и вышло, что за теплыми улыбками последовало неловкое прощание. Амулет потух, а Ник, остановившись посреди улицы, какое-то время задумчиво смотрел в пространство перед собой. Тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и направился к портал-зеркалу, чтобы несколькими мгновениями спустя уже ступить на тротуар Центрального квартала.

В здании Департамента царило привычное оживление. Не обращая внимания на переговаривающихся над ухом инспекторов и царящую вокруг суету, Алан с напряженным видом изучал рассыпанные перед ним мемокарды.

«А лучше бы тренировался ткать След», – с легким неудовольствием подумал Ник. Сдавалось ему, Алан упорно игнорировал его наставления уделять больше внимания тренировкам. Что ж… ему-то потеря должности точно не грозила.

По общему мнению (которое, впрочем, высказывалось всегда исключительно за глаза), Алан был слишком молод для того, кто полгода назад получил повышение до старшего агента и уже метил в младшие инспекторы, для чего и был приставлен к Нику. Никакого чуда или сверхъестественных способностей. Просто отец Алана был заместителем главы Департамента полиции Кенгьюбери.

Ему не нужно лезть из кожи вон, чтобы произвести впечатление на старших коллег. Не обязательно становиться умелым следопытом или образцово-показательным детективом. Пройдет всего пара-тройка лет, и следующее повышение окажется у него на ладони. Даже если Алан совместно с напарником не раскроет ни одного дела.

«А к этому, – хмуро подумал Ник, – все, похоже, и шло».

Впрочем, бесконечно предаваться мрачным мыслям не в его привычках. Мысли ничего не меняют, лишь задают курс. Меняют действия.

Ник решил сдержать обещание и все же помочь сивилле. Если он сумеет проникнуть на черный рынок, то или найдет того, кто купил чары с проклятием ослабления дара, или узнает, что таких чар в Кенгьюбери не продавали. Во втором случае станет ясно, что проклятие наслал практикующий колдун. Ник слышал о колдунах (разумеется, полуночных, так как подобного рода магия находилась под строжайшим запретом Трибунала), способных вытягивать чужой дар и присваивать его себе. Вот только прежде никогда с ними не сталкивался.

На то, чтобы сделать печать-лицензию на магические услуги для Аннет Брин, и времени, и усилий ушло немного. Другое дело, что Нику пришлось поставить на ней свою фамилию и подпись. И если агенты Трибунала нагрянут к Аннет с проверкой, сопоставят факты и поймут, что Департамент выдал ей лицензию, не получив предварительно согласия Трибунала, голова Ника полетит с плеч. Не в прямом смысле, к счастью, но наказание будет не из приятных. И снова – хорошо, если его просто понизят в должности, а не уволят с концами.

Повертев в пальцах готовую печать, Ник покачал головой.

Представить только: Николас Куинн, сын бывшего главы Департамента Эдгара Куинна – нарушитель закона. Как глупо и, наверное, смешно, что он, молодой мужчина, который пытался наладить свою жизнь, нарушая при этом с детства вбиваемые в голову принципы, мысленно произнес: «Прости, папа».