Полутона

Глава четырнадцатая. Ник

День не задался с самого начала.

Все утро Ник провел в размышлениях, как именно подать информацию о Колдуэлле, но при этом не подставить сивиллу. Пришел к выводу, что лучше всего убедить Лиама включить Аннет Брин в программу защиты свидетелей. Правда, существовал риск, что во время процедуры вскроется, кто именно помог Аннет получить лицензию на оказание магических услуг. Но если выбирать меньшее из двух зол…

Слишком важно рассказать Лиаму о Колдуэлле – теневом дельце, находящемся под протекцией (если это, конечно, не пустые слухи) самого мэра.

Однако прежде, чем Ник успел договориться о встрече с Лиамом, его вызвали на дело. Ищейка почуял всплеск тэны у одного из домов на Окраинах. Все, что требовалось от Ника – пройти по Следу и арестовать колдуна, нарушившего закон Трибунала.

Проблема в том, что впервые в жизни он не почувствовал разлитой в воздухе тэны.

Ищейка – энергичный парень лет семнадцати – нетерпеливо переминался с ноги на ногу в ожидании, когда Ник пойдет по Следу. А он стоял, беспомощно таращась в пространство перед собой. Он словно ослеп.

«Может, ищейка ошибся? Может, никакого всплеска тэны не было вовсе?»

Такое могло произойти. Такое уже происходило. Однако события последних недель заставляли Ника в первую очередь сомневаться в самом себе. И Алана, как назло, не оказалось рядом – он был на встрече с отцом. Досадное совпадение, ставшее для Ника роковым. Ведь, будь с ним старший агент, он мог бы повернуть случившееся в свою пользу. Заставить Алана соткать След, назвав это внеплановой тренировкой.

А драгоценные минуты утекали, лишая Департамент шанса поймать отступника. Ник не придумал ничего лучше, как связаться с Лиамом и объяснить ситуацию. Выслушав его, глава Департамента мрачно сказал:

– Оставайся на месте. Пошлю к тебе Томаса.

Ник скривился. Томас, как и он, был младшим инспектором, вот только старше его лет на пять. А еще одним из тех, кто, по мнению Меган и Раска, охотно судачил о том, что Лиам Робинсон уж слишком сильно потакает сыну своего умершего друга Эдгара Куинна.

Конечно, ищейка не ошибся. Конечно, Томас, прибывший на место всплеска несколько минут спустя, без труда отыскал отступника. И конечно, по возвращению в Департамент Ника вызвали к его главе.

Он знал, что рано или поздно это случится. С того самого дня, когда дар следопыта перестал ему подчиняться, карьера Ника висела на волоске.

И вот теперь над ним, опираясь о стол обеими ладонями, нависал Лиам – воплощение тихого, тщательно сдерживаемого гнева. И, что больнее всего, разочарования.

– Я пытался закрывать глаза на то, что с тобой происходит. А это, поверь мне, было нелегко. Но ты с треском провалил самое пустячное дело! Ты, следопыт и младший инспектор, не смог найти отступника, который скрывался в доме в нескольких шагах от тебя!

– Мне жаль, Лиам.

– Мистер Робинсон, – отрезал тот.

Ник отвел взгляд. Дело плохо.

Лиам резко опустился в кресло – едва ли не рухнул в него.

– Рассказывай, – отчеканил он. – Все. В деталях.

– Что я должен рас…

– Все, что с тобой происходит.

Ник медленно кивнул со сжатыми губами. Лиам прав. Так не может продолжаться вечно. И к тому же… лучше прослыть проклятым следопытом, нежели плохим детективом. И сыном, который подвел своего отца.

Он рассказал Лиаму все с самого начала. Рассказывал, глядя в стену напротив, в окно, в стол – куда угодно, только не на него. Стыд жег щеки изнутри. Он давно должен был во всем признаться. Вместо того, чтобы отыскивать все новые и новые способы замаскировать свою беспомощность.

– Проклятье, Ник! – вспылил Лиам. – И ты молчал?

Один из тех удобных вопросов, на которые ответ и не требуется.

– Почему, Балор тебя забери, ты молчал?

А вот это уже сложнее.

– Мы же с твоим отцом знакомы с самого детства. Я тебя знаю с пеленок, Ник!

– Именно поэтому, – не поднимая глаз, тихо отозвался он.

Для одного человека – своего почившего отца – Ник уже стал разочарованием. И на какие бы ухищрения он ни шел, настала очередь Лиама.

Тот, помедлив, с усилием кивнул.

– Ладно, я понимаю. Не одобряю, заметь, но отчасти понимаю. Но и ты пойми… Своим молчанием ты подставил Департамент под удар. Дело, которое ты ведешь, вот-вот превратиться в висяк. А все потому, что отыскать убийцу ты, будем смотреть правде в глаза, сейчас неспособен.

Лиам сделал паузу, словно давая Нику возможность возразить, оправдаться. Он промолчал.

– Алана я назначу к Томасу. Парень делает успехи, но ему нужна твердая рука наставника.

– Успехи? – Ник вскинул бровь.

– В эти выходные он самостоятельно отыскал застарелый След давнего преступления и даже вышел на отступника. Тот уже во всем признался.

Бровь Ника поднялась еще шире. Они точно говорили об одном и том же Алане? Том самом, который не только не слишком-то проявлял интерес к расследуемым им делам, но и никак не проявил себя за все эти недели совместной работы с Ником?

– Я передам им твое дело.

Речь, конечно, шла о деле отступницы, крадущей чужую красоту. Ник помрачнел. Из всех агентов Департамента, из всех старших инспекторов проваленное им дело досталось именно Томасу. Разумеется, Ник хотел, чтобы отступницу поймали. Однако успех Томаса означал для него новый виток пренебрежения и насмешек.

Его руки, лежащие на коленях, на мгновение сжались в кулаки и тут же расслабились. Не страшно. Он это переживет.

– Ты должен понимать… После всего случившегося я не могу оставить тебя в старших инспекторах.

Этот кивок дался Нику нелегко. Но он знал, что Лиам прав. Знал, что виноват, поэтому принял наказание – понижение в должности. Самый унизительный момент за всю его жизнь.

– Есть еще кое-что, – начал Ник.

Открыл рот, и понял, что продолжить не может. Физически. Из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Откашлявшись, Ник попытался снова.

– Чары… Полуночные… – все, что он сумел выдавить из себя.

Лиам нахмурился.

– Ты напал на след какого-то преступления?

– Да… Нет, не совсем.

Слово «торговля» что в связке с полуночными чарами, что само по себе никак не желало сходить с его уст. Не говоря уже о словах «Леон Колдуэлл» или «Дурман». Со стороны его жалкие попытки рассказать полученную информацию выглядели, наверное, очень смешно: Ник пыжился так, что покраснел, таращил глаза и разевал рот, как выброшенная на берег рыба. Однако ни единого звука, кроме хрипа, выдавить не смог.

И смеяться ему что-то совсем не хотелось.

– Ник, с тобой все в порядке? – в равной степени озабоченно и озадаченно спросил Лиам.

Он помотал головой, закрывая лицо руками. Проклятье… Да что с ним такое? Теперь он разучился выговаривать простейшие слова?

Нет. Дело в том, что именно Ник пытался произнести. Еще несколько отчаянных попыток показали: все, что было связано с Леоном Колдуэллом, черным рынком и продажей полуночных чар, упорно не желало становиться озвученным, произнесенным. Несомненно, это были весьма хитроумные, наверняка сложные и многосоставные чары, наведенные на него самим Колдуэллом.

Вот отчего теневой делец был так бесстрашен и откровенен. Вот отчего его до сих пор никто не смог поймать.

– Ник, тебе нужно отдохнуть.

Лиам по-отечески накрыл отнятую от лица руку Ника. Он мотнул головой. Последнее, чего ему хотелось сейчас, когда вся его жизнь летела в самые глубины мира теней, это отдыхать. Он должен со всем разобраться.

Освобождая стол от своих вещей, Ник молча выслушивал колкие реплики рыжеволосого верзилы Томаса. Огрызаться, острить в ответ не хотелось. Алан, сменивший наставника, был здесь же. Казалось, он смущен таким поворотом дел.

С вещами Ник прошел в одну из комнат для старших агентов, расположенную на одном этаже с Архивом. Главной ее особенностью были картотечные шкафы, заполненные мириадами мемокардов – свежих, в отличие от самого Архива. Эта «коллекция» постоянно – ежечасно, ежеминутно – обновлялась. Ящики выдвигались и задвигались снова. Своеобразная мелодия, гимн младших и старших агентов.

В комнате с Ником работали еще четверо. Один из агентов, склонившийся над столом с рассыпанными по нему мемокардами, его появление проигнорировал. Еще один поприветствовал его равнодушным кивком. Двое понимающе переглянулись с многозначительными ухмылочками.

«Давайте, переглядывайтесь, – с веселым вызовом подумал Ник. – Надолго я здесь не задержусь».

Он уже становился однажды старшим инспектором. Повторит этот трюк еще один раз. Закрепит, так сказать, навык. Дело за малым: разобраться с насланным на него проклятием. Найти его корень и безжалостно разрубить.

Не успел Ник толком разложиться, как к нему заглянула Меган. Постучала костяшками пальцев о дверь, привлекая его внимание, а затем кивнула в сторону коридора. Они замерли у большого, во всю стену, окна с видом на центральную улицу Кенгьюбери.

– Пришла тебя проведать, – улыбнулась Меган. Помолчала, покусывая губы. – Что думаешь делать?

Что делать? У Ника было всего два пути: смириться или бороться. И первый, пожалуй, совсем не про него.

– Я подумал… Может, зря я зациклился на мысли, что эта месть предназначалась только мне одному? Вернее, что я единственная жертва проклявшего меня колдуна? Вдруг есть и другие? Вряд ли колдун, промышляющий подобным, остановится на одних-единственных чарах, на одном-единственном проклятии.

Да, Колдуэлл усиленно намекал, что кто-то заказал поразившее Ника проклятие именно у него. И этот источник информации с исчезновением Илэйн из Кенгьюбери для него был потерян. Но ведь эти чары должны были откуда-то взяться. Кто-то же должен был их создать. И если Ник отыщет заклинателя, он заставит его расплести чары.

– Ник, ты не хуже меня знаешь, что едва ли не треть всех наших дел связана с проклятиями.

Он кивнул. Не каждые полуночные чары, направленные на человека, можно было отнести к ним. Однако очень многие. Отступники не всегда прибегали к убийственным чарам. Куда чаще в качестве орудия мести посредственные колдуны (или имеющие доступ к филактериям с готовыми чарами обыватели) выбирали проклятия.

– Это же все равно что искать иголку в стоге сена, – со вздохом закончила Меган.

– А что еще мне остается? – взглянув ей в глаза, негромко спросил Ник.

Меган послала ему улыбку.

– Я знала, что так легко ты не сдашься. Если бы я могла тебе чем-то помочь…

Ник покачал головой.

– Вряд ли сейчас хоть кто-то на это способен. Легкого решения мне не найти. А значит, я буду методично перерывать весь Архив в поисках похожих проклятий. И может однажды выйду на нужного мне колдуна. – Он улыбнулся, сглаживая горечь своих слов. – И походя раскрою пару дюжин других дел.

Меган рассмеялась.

– Рада, что ты не унываешь. – Ее улыбка увяла так быстро, что показалось, будто ее не было вовсе. – Путь к справедливости может быть очень долгим. Но когда достигаешь его конца, понимаешь, что ожидание того стоило.

Она стояла, обхватив себя руками за плечи, и глядя вдаль. Ник затаил дыхание, невольно проникнувшись ее тоном, ее словами. Невольно ловил себя на мысли, что и по сей день Меган Броуди остается для него загадкой.

Таковой она была для него с тех самых пор, как только он пришел в Департамент. Они часто пересекались по работе и очень быстро нашли общий язык. Но иногда ее взгляд становился таким отрешенным… словно бы погруженным внутрь себя. Глядя на Меган тогда, Ник гадал: что она видела? Какие воспоминания так бередили ей душу?

Он ведь почти не знал Меган. Родилась ли она в Кенгьюбери или в свое время переехала сюда? Кто ее родители? Встречалась ли она с кем-то из Департамента? Была ли замужем? Они вроде дружили (или приятельствовали), но что-то мешало ему расспрашивать Меган о личном, а ей – открыться ему самой. И вряд ли дело здесь в разнице в возрасте. Скорее – в некой невидимой стене, которую Меган Броуди выстроила между собой и всеми другими.

Со временем Ник, конечно же, узнал о ее семье. В тесном коллективе слухи – особенно такого рода – неизбежны. Несправедливость и тяжелая судьба шли рука об руку со многими агентами, но Меган это коснулось сильнее прочих. Не потому ли она была так закрыта и так неохотно впускала в свою жизнь других?

Она отправилась по делам, оставив в коридоре шлейф свежих и вкусных, совсем не приторных духов. Ник водил носом и вдыхал их, словно кот – запах рыбки. Встряхнулся и направился в кабинет.

Колдун, что пустил его жизнь под откос, сам себя не найдет.