Полутона

Глава двенадцатая. Ник

Аннет выглядела довольной. Под торжествующим взглядом сивиллы Ник просветил ее кожу повыше запястья браслетом, имитирующим чары стражей портал-зеркал – так, чтобы нарисованные специальными чернилами личностные татуировки проявились, а после поставил печать-лицензию на свободное место. Теперь никакая проверка сивилле не страшна.

– Спасибо, – искренне сказала Аннет.

Ник натянуто ей улыбнулся.

– Постарайтесь не попадаться в руки Трибунала, ладно?

– Я осторожна, мистер Куинн. Я всегда осторожна. От этого зависит судьба моих детей. – Она потерла место печати, стремительно бледнеющее без специального браслета. – А теперь, как и обещала… На данный момент единственное место в городе, где процветает торговля черными чарами – это клуб «Дурман».

– «Дурман»? – поразился Ник.

Разумеется, он был наслышан о клубе. Интерес со стороны Департамента тот вызвал не случайно: ходили слухи, что в качестве танцовщиц в «Дурман» нанимали вейл – существ древней крови, невероятно красивых, стройных и гибких соблазнительниц, способных играючи очаровать любого. Их взгляд и чарующий голос обладали своеобразным гипнотическим действием. Поговаривали, что особо сильным вейлам достаточно заговорить с человеком, чтобы подчинить себе его волю и заставить совершать безрассудные поступки. Если это правда, неудивительно, что завсегдатаи «Дурмана» оставляли в клубе едва ли не все свои сбережения. Вот только ментальная магия, к которой относилась и магия вейл, была запрещена…

Позже слухи о танцовщицах-вейлах подтвердились. Однако с задачей выявить полуночные чары, которые применяли вейлы, не справлялись одна проверка за другой. Владелец клуба и по совместительству один из богатейших людей Кенгьюбери Леон Колдуэлл уверял, что его вейлы призывают на помощь природное очарование, харизму, но никак не магию. Инспектора злились, Трибунал рвал и метал, требуя доказательств, но даже регулярно патрулирующие улицы близ «Дурмана» ищейки ничего подозрительного не обнаружили.

И весть о том, что в клубе процветает торговля полуночными чарами, стала для Ника неприятным сюрпризом.

– Быть того не может. Инспекторы и трибуны не раз проверяли «Дурман» сверху донизу.

Сивилла покачала головой.

– Фактически верхние этажи Дурмана принадлежат Кенгьюбери. Там все чинно. А вот нижний этаж, скрытый от глаз посторонних, принадлежит Пропасти, и там рамки уже никто не соблюдает: разлитая в воздухе тэна, наркотики и… подпольный бизнес по продаже чар.

– И вот там-то вейлы не стесняются использовать свой дар, – пораженный догадкой, закончил Ник.

Аннет сразу как-то съежилась, взгляд стал колким и напряженным.

– Обещай мне… То, что я рассказала, должно остаться тайной. Если «Дурман» закроют, Колдуэлл начнет копать. С его связями, с мощными чарами в его распоряжении лишь вопрос времени, как скоро он найдет и меня, и тебя. И тогда мои дети останутся сиротами, а ослабевший дар покажется тебе наименьшей из бед.

Выбор не из легких. Если Ник придет к главе Департамента с новой информацией о «Дурмане», и трибуны найдут способ проникнуть на нижний этаж клуба, то повышение до старшего инспектора почти у него в кармане. Уж очень давно Лиам Робинсон мечтал поймать Колдуэлла на горячем.

Однако какой бы заманчивой ни казалась подобная перспектива, приходилось признать: подводных камней предостаточно. Во-первых, все, что связано с Пропастью, тяжело обнаружить и еще тяжелее доказать. Все, кто так или иначе имеет отношение к ней, связаны друг с другом своеобразным обетом молчания. Во-вторых, даже если план сработает и удастся доказать, что в обители Леона Колдуэлла вовсю используются полуночные чары, а также ведется торговля ими, этим Ник подставит не только себя, но и сивиллу. А судя по всему, никакими другими колдовскими талантами, кроме стихийно возникающего дара предвидения, Аннет не обладала, и в случае серьезной опасности не могла за себя постоять.

– Хорошо, – приняв решение, с тяжелым вздохом сказал Ник. – Я никому не расскажу о «Дурмане». Но попытки найти доказательства того, о чем вы мне рассказали, не оставлю. Нелегальная продажа полуночных чар – не шутка. Многие могут пострадать.

– И я этого не хочу, – выдавила Аннет. – Просто дай мне время. Лицензия поможет мне скопить достаточно денег, чтобы уехать с семьей из Кенгьюбери.

Ник коротко кивнул и напоследок расспросил сивиллу обо всем, что та знала о «Дурмане». Покидая дом Аннет Брин, он отчего-то был уверен, что это не последняя их встреча.

Перед ним встала непростая задача: одеться так, чтобы не быть похожим на агента и вместе с тем хоть немного походить по образу и стилю на завсегдатаев «Дурмана». Чары на черном рынке наверняка стоили недешево, и приобрести их мог далеко не каждый обыватель.

С одной стороны, покупатели Колдуэлла строго соблюдали анонимность и рассказывали о клубе лишь доверенным лицам. С другой стороны, вряд ли темный делец знает в лицо всех посетителей «Дурмана». А кто-то из них мог спьяну сболтнуть о подпольной продаже чар своему собеседнику или обмолвиться об этом достаточно громко, чтобы его слова достигли ушей случайного слушателя.

Поразмыслив, Ник облачился в белые брюки с рубашкой, черный кашемировый плащ и кремовые туфли, которые Морриган, сморщив нос, непременно назвала бы «пижонскими». Нацепил на запястье золотые часы и – на всякий случай – закрепил невидимость личностных татуировок. Если у охранников Колдуэлла есть проявляющий браслет, им придется повозиться, чтобы рассмотреть на его руке знак младшего инспектора Департамента. Если ситуация станет патовой, это позволит Нику выиграть время.

Когда на Кенгьюбери опустился вечер, он воспользовался портал-зеркалом в нескольких шагах от дома и перенесся в центральный квартал – самый богатый и яркий, не спящий ночами и сверкающий сотнями огней.

У входа в «Дурман» дежурил амбал, который лишь скользнул по лицу Ника бесстрастным взглядом. Он в очередной раз порадовался тому, что не был инспектором, когда клуб подвергался бесчисленным проверкам. Иначе попасть внутрь в качестве обычного посетителя оказалось бы непросто.

Стоило миновать стеклянные двери, и его оглушило музыкой, этаким звуковым торнадо, ударившим по голове и заставившим сердце колотиться быстрее. Взгляду Ника открылся просторный зал с десятками столиков из темно-красного стекла и высокими металлическими стульями. Черные матовые стены исчерчены извилистыми линиями, которые время от времени вспыхивали алым. Настенные светильники со стеклянными плафонами горели ровным приглушенным светом, окрашивая полумрак в красноватый цвет. Создавалось впечатление, что Ник попал в логово вампиров – мрачное, но необъяснимо притягательное.

Народу немного – сказывался будний день. Ник занял свободный столик. Через мгновение к нему подлетела тонкая и гибкая, что осиновый прутик, брюнетка в черном платье. Ник заказал виски со льдом и, дождавшись, когда официантка уйдет, откинулся на спинку стула. Взгляд невольно застыл на одном из шести пьедесталов, на котором под ритмичную музыку, как кобра, извивалась танцовщица. Несомненно, вейла – никто из обычных людей не мог быть так одуряюще красив.

Подсвеченная красноватым светом лампы, она казалась истинно демоническим созданием, от красоты которого можно сойти с ума. Тонкие черты лица, которое так и хотелось запечатлеть, идеальная фигура: длинные ноги, тончайшая талия, пышная грудь. Ник тряхнул головой, прогоняя наваждение. Нарисовал на ладони рассветную руну – защиту от порчи и гипноза, которой обучали каждого стажера Департамента. Жаль только, от проклятия она его не спасла.

Вновь обретя трезвый рассудок, Ник внимательнее вгляделся в лицо танцовщицы и почувствовал укол разочарования. Красива, да, но той бездушной, холодной красотой, в которой нет ни изюминки, ни малейшего изъяна. От которой устаешь, как только к ней привыкаешь.

Потеряв к вейле интерес, он отвел взгляд. Вовремя – официантка принесла виски. Ник поболтал с ней, даже заставил ее рассмеяться. Подумалось мимолетно: не так красива, не так совершенна, но вызывает куда больше желания, нежели подобная ожившей ледяной статуе вейла. Возможно, попозже он спросит у официантки настоящее имя, чтобы связаться с ней и пригласить на свидание. Впрочем, он подозревал, что и эти, еще даже не начавшиеся отношения обречены на провал.

Ник пригубил напиток, с ленцой разглядывая танцовщиц. Усиленно изображая завсегдатая, он опасался смотреть по сторонам. Ближе к полуночи в клуб начал подтягиваться народ. Людей его возраста оказалось немного, и наверняка большая часть – сыновья богатых дельцов Кенгьюбери.

Украдкой наблюдая за посетителями «Дурмана», Ник увидел, как один из них скрылся в коридоре в противоположной от уборных стороне. Показавшись через несколько минут, незнакомец и вовсе покинул клуб. Спустя полчаса в том же коридоре исчезла и молодая блондинка. Вернулась, застегивая замок на модном клатче, и была такова.

Ник нашел, что искал. Пора действовать.

Он вышел в коридор. У кожаного диванчика, на котором вейла, кокетливо накручивая на палец длинную прядь, болтала с посетителем клуба, повернул направо. И уперся в широкую грудь охранника, своим внушительным торсом закрывающего покрытую красным лаком дверь.

– Чего надо?

Следуя придуманной им легенде, Ник, изображая нервозность и нетерпение, произнес:

– Мне сказали… В общем, вы можете помочь… – Облизнув губы, он оглянулся на мило беседующую на диване пару. Понизил голос до шепота: – Чары… Особые… Понимаете, да?

Охранник окинул Ника бульдожьим взглядом. Просветил браслетом его руку и лишь потом открыл перед ним дверь. Однако недоверие с его бульдожьего лица не исчезло. Только дай ему повод, он тут же ринется на защиту хозяина. И обидчику тогда несдобровать… В охраннике ощущалась какая-то сила, но ее источник от Ника ускользал.

Он переступил порог и оказался в небольшой, со вкусом обставленной комнате, служащей чем-то вроде кабинета. Вся мебель – резной стол с фигурными ножками, над которым порхала сущность света, стулья, шкаф с коллекционными книгами в дорогих переплетах – была сделана из красного дерева. На стенах – вишневые панели и множество картин, изображающих морскую стихию в различных ее проявлениях: от спокойной тихой глади с нежными бликами на воде до бушующих штормовых волн среди потемневших вод.

Ник до последнего надеялся, что Колдуэлл лишь приглядывает за клубом, поручая продажу чар доверенному лицу. Но нет. У распахнутого настежь окна, впускающего в кабинет прохладный вечерний воздух, вполоборота стоял мужчина, облаченный в темные брюки и рубашку. Резкие черты лица, светло-голубые, почти прозрачные глаза и волосы такого светлого, почти белоснежного оттенка, что каждый раз, глядя на его спектрографию (а Леон Колдуэлл не так часто попадал на страницы газет) Ник задавался вопросом: неужели тот балуется иллюзией?

На холеном лице Колдуэлла при взгляде на него промелькнул холодный интерес. Так ученые смотрят на лабораторную мышь, которую препарируют.

– Кто вы такой?

– Марк МакКинли, – сказал Ник первое, что пришло в голову.

Тот, чьим именем он назвался, был первым арестованным им отступником.

– И что же вам, мистер МакКинли, понадобилось в «Дурмане»? – с насмешливой ноткой в голосе спросил Колдуэлл.

Ник пришлось решать. Или вести тонкую игру, в которой ставкой была правда, а средством ее достижения – ложь, и надеяться, что хозяин клуба не выведет его на чистую воду. Или же говорить прямо.

Он выбрал последнее.

– Произошла… м-м-м… неприятная ситуация. Кто-то наслал на меня полуночные чары, которые, признаюсь, портят мне жизнь.

Странный прищур и пришедший ему на смену расслабленный взгляд Колдуэлла убедил Ника в правильности выбора. Кажется, его только что проверяли. Проверку он прошел, когда Колдуэлл распознал на нем печать проклятия. Это не просто чары – для их призыва Колдуэлл не сделал ни единого движения. Это дар. Те, кто обладали подобным, обычно шли в агенты и трибуны. Леон Колдуэлл своим даром распорядился иначе.

– Вы наверняка разбираетесь в чарах, – как можно невозмутимее продолжил Ник. – А значит, сможете подобрать для меня некий… антидот. Чары, зелье – все, что угодно.

По-птичьи склонив голову, Колдуэлл изучал его своими странными прозрачными глазами.

– По-вашему, я похож на торговца зельями?

– Нет, но вы – торговец чарами. Уверяю вас, притворство ни к чему. Мне нужна помощь. Сколько это будет стоить?

Глаза Колдуэлл сузились.

– Разве ваши друзья не говорили?

– Они предпочитают об этом не распространятся, – быстро сориентировавшись, бросил Ник. – Все, что я слышал от них: «Плата немалая, но она того стоит».

Колдуэлл довольно хохотнул.

– Я просто вас проверял. Можете расслабиться. Что до платы… она будет зависеть от того, какого рода чары вам требуются.

Он подошел ближе и прикоснулся тремя пальцами ко лбу Ника. Что-то странное произошло с глазами Колдуэлла – светло-светло-голубая радужка залила белки, а зрачок исчез вовсе. Длилось это несколько секунд, после чего на Ника накатило сильное головокружение. Тэна комнату не заполонила – магия исключительно рассветная. Довольно иронично, если знать, кто перед тобой стоит.

– Ослабляющие чары? Редкий вид проклятия, – с видом знатока сказал Колдуэлл. – Обычно люди используют более сильное орудие мести. Смертельную болезнь, высасывающую жизнь до последнего вздоха, или заклинание, способное убить человека на расстоянии. – Он осклабился. – Разумеется, я не утверждаю, что могу им с этим помочь…

«Ну конечно, мастер конспирации, ну конечно».

Ник с тихим изумлением пытался понять причину, по которой Колдуэлл был так расслаблен. Почему так спокойно говорил незнакомцу о вещах, о которых другие боялись даже шептать за закрытыми дверьми родного дома. Вряд ли дело в том, что слова Ника о проклятии оказались правдивы. Тогда в чем же? Казалось, у Колдуэлла нет ни малейших опасений, что его могут поймать на горячем. Неужели его покрывал кто-то из Департамента или самого Трибунала? Неужели его теневой бизнес кому-то был на руку?

Или Ник слишком накручивал себя, злясь, что видит перед собой самого что ни на есть настоящего отступника, но не может отправить его за решетку? Во всяком случае, не сейчас…

– А теперь скажи мне, что тебе нужно? – вкрадчиво спросил Колдуэлл, резко переходя на «ты».

– Что? – На мгновение Ник растерялся.

– Ты хочешь снять проклятие или же получить имя того, кто не так давно купил у меня чары ослабления? Конечно, имя наверняка вымышленное, как и твое… Но, возможно, по описанию ты узнаешь человека из своего окружения.

Ник вскинул бровь, пытаясь не выдать своей заинтересованности. Выходит, кто-то и впрямь покупал у Колдуэлла подобные чары.

– Разве это не конфиденциальная информация?

Ответом ему была широкая ухмылка и слова:

– Для некоторых клиентов я могу сделать исключение.

Да уж, вопрос явно не по адресу. У таких, как Колдуэлл, нет ни чести, ни честности.

– Хорошо. Если я хочу узнать, кто наложил на меня чары…

– За особые услуги я требую особую плату. Тебе придется кое-что сделать для меня.

Разумеется. Иначе и быть не могло.

– И что же? – осведомился Ник.

Колдуэлл оперся о стену у окна и сложил на груди руки.

– Неделю назад от меня сбежала танцовщица. В Кенгьюбери слишком мало вейл, чтобы разбрасываться ими направо и налево. Хочешь получить то, за чем пришел – найди и приведи вейлу обратно. Ее зовут Илэйн Уайтхед.

– Где она живет?

– Понятия не имею, – небрежно отозвался Колдуэлл. – Только имя на татуировке и видел, остальное мне без разницы.

– С чего вы взяли, что Илэйн все еще в городе?

– Она определенно находится в городе – это все, что тебе нужно знать. А теперь будь добр – убирайся из моего кабинета и приведи мне мою вейлу. Разрешаю даже порасспрашивать ее подружек в клубе – может, и выведаешь то, что мои тупоголовые охранники упустили.

Кабинет Колдуэлла Ник покидал, находясь в полном раздрае. Как так вышло, что из законопослушного гражданина и служителя закона он превратился в помощника теневого дельца?