Полутона

Глава восемнадцатая

Вслед за Калленом Ник шел по узкой, замусоренной улице, пока не добрался к самому симпатичному из встреченных им здесь домов – с фонарем, освещающим целое крыльцо с резными периалами и аккуратную черепичную крышу. Оглянувшись на него, Каллен постучался.

– Маол, это я! – крикнул он через дверь.

Через дюжину мгновений та отворилась. На пороге оказался колоритный человечек, чья макушка доходила Каллену до пояса. В нем не было диспропорциональности, присущей карликам – крепкий, хорошо сложенный, он просто отличался очень маленьким ростом. Вся его раса, если быть точней.

В Маоле, однако, с какой-то другой явно была смешана и ирландская кровь, на что намекали ярко-рыжая борода, волосы и брови. Этим он очень походил на лепрекона. Но те не расставались с зеленой одеждой и отказывались снимать с головы цилиндр. Ситалось, что их облачение придает им колдовских сил. Маол же был одет в кожаные штаны и жилетку и рубаху из светлой ткани.

– Вы гном? – изумился Ник. Смущенно почесал нос. – Простите мою нетактичность.

– Цверг, – выпятив мощную грудь, гордо ответил Маол.

Что ж, достаточно близко.

Происхождение и принадлежность к существам древней крови объясняло не только рост, но и наличие у него колдовских сил. Когда-то цверги ковали для викингов и берсерков волшебное оружие. Однако времена меняются. Маол, судя по всему, не остался в стороне от модных веяний и стал кем-то вроде колдуна-татуировщика.

Необычный выбор профессии. Но не Нику его судить.

– Маол, я…

– Для вас – Маолгфхогмхэйр, – с достоинством ответил тот.

– Я попытаюсь запомнить, – пообещал Ник, глядя на цверга честными глазами. – И поговорить нам все-таки надо.

Цверг взглянул на Каллена. Тот пожал плечами с чуть виноватым выражением лица.

– Ну поговорим, раз надо. Проходите.

Вслед за хозяином дома Ник прошел в гостиную. Мельком успел увидеть и комнату, в которой Маол занимался искусством рисования на чужой коже. Иглы, баночки с краской на столе, кресло и что-то вроде койки.

Ник опустился на диван напротив другого, низенького, предназначенного для Маола. Каллен, словно охранник, стоял за спиной цверга. Показалось, что глаза аспида смотрели прямо на Ника и угрожающе поблескивали.

– Итак, о чем вы хотели поговорить? – осведомился Маол.

– О вашем мастерстве. О ваших татуировках.

– Я не сделал ничего плохого, – ворчливо сказал цверг. – Я просто хотел дать людям немного надежды. Исполнить их мечты… так, как могу. Люди здесь… Они ведь не видят нормальной жизни. Они отвергнуты обществом, забыты. Их боятся, на них ставят ярлыки – из-за происхождения или из-за того, что их родиной стали Ямы.

– Откуда в вас эта способность? – полюбопытствовал Ник. – Дар оживлять нарисованное?

Цверг пожал широкими плечами.

– Я не знаю. Он был со мной с самого детства. Как и многие дети, я любил рисовать. И фантазией обладал немалой. В какой-то момент мой рисунок ожил. Как сейчас помню, это был большой такой лохматый пес. Я тогда порезался о лист бумаги. Капля крови попала на рисунок. А в следующее мгновение на столе передо мной оказался пес. – Маол утробно хохотнул. – Я был так взбудоражен, что начал оживлять все рисунки подряд. Ох и намучилась же со мной матушка… Она была ирландкой. Как только ушла от отца, перебралась сюда. Не знаю, почему. Наверно, надеялась, что в столице найдет свое место. Да только здесь чары, которыми она промышляла на родине моего отца, были запрещены. Ей пару раз хорошо влетело от Трибунала. Чаровать матушка бросила, и мы начали голодать. Пришлось продать дом, чтобы расплатиться с долгами. Я пытался заработать нам на жизнь, притворялся кем-то вроде фокусника, пока не привлек внимание Трибунала. Когда мы уже оказались здесь, продавал задешево картины. Так и перебивались, пока матушка не захворала.

На лицо Маола легла тень.

– Чего это я… Вы не о том спрашивали, – буркнул он.

– Я знаю, что такое – лишиться семьи, – негромко сказал Ник. – И сочувствую вам.

– Спасибо, чего уж там, – проворчал Маол. Выглядел он смущенным. – В общем, я остался в Ямах совершенно один. Да еще и чужак, хоть и с ирландской кровью. Со смешным акцентом – это сейчас я говорю уже без него. Думал, погибну здесь. А нет, выжил. Благодаря таким как Каллен, Рори и остальные. И я… Я захотел отплатить за их доброту. Как джин, знаете? Спросил, чего бы они хотели. Я попытался оживить для них несколько рисунков, но вышло так себе. Хлеб наколдовывать оказалось бессмысленно, никакого вкуса он не имел, организм не питал. Деньги – тоже. Трибунал не дурак, давно уже придумал эти умные машины. Фальшивку сразу бы разгадали.

Ник кивнул, подтверждая его правоту. В разоблачении чар, так или иначе связанных с иллюзиями, воплощением несуществующего и сотворением чего-либо из пустоты, Трибунал преуспел. В конце концов, именно эти чары предпочитало большинство колдунов.

– Поначалу я по старинке сначала рисовал что-то, а потом оживлял нарисованное. Одному приятелю я тигра подарил. Тот давно хотел, как он говорил, большого кота.

– Так вот откуда взялся тигр в Кенгьюбери, – поразился Ник.

– Ага, это я его создал, – сияя от гордости, признался Маол. – Ну и еще всякие штуки по мелочи.

– Крылья для Ангела, например?

– Ага. – Цверг осекся. – То есть… Кто это вам сказал?

Ник вздохнул.

– Никто. Сам догадался.

Каллен заволновался, Маол подался вперед.

– Слушайте, Ангел хорошая девочка. Бедовая немного, как и все здесь. Но хорошая. Когда я спросил, чего она хочет, она сказала… что с детства мечтала уметь летать. Глупо звучит, но она сказала это так проникновенно… Мы ведь все здесь словно за стальной решеткой или за проволокой.

Ник вздрогнул. Слова цверга напомнили о том, как в детстве он представлял себе Ямы.

– Словно дикие звери в вольере или… пленники в тюрьме.

– Пленники или преступники? – негромко спросил Ник.

Маол открыто встретил его взгляд.

– Вам спокойнее думать, что вторые, верно? Так о чем это я… Мы все хотим выбраться отсюда, но Ангел… Она и впрямь хотела летать, как птица. Я не был уверен, что смогу исполнить ее желание, но все-таки попробовал. Набил крылья на ее спине – большие, красивые крылья. А потом, пока ранки еще не зажили, капнул в них своей кровью, как сделал это с Калленом.

– А дальше, я так понимаю, в дело вступала воля самого человека?

– Верно понимаете. Просто оживить крылья я мог, но они такими бы и остались. Не прошло бы и пары дней, как Трибунал забрал Ангелочка. Тогда мне пришлось поработать над чарами. Понять, как сделать так, чтобы включать их и выключать.

Деталями и секретами мастерства делиться Маол не хотел – замолчал, плотно сжав губы. Однако с магическими преступлениями и чарами разной степени изощренности Ник был связан с самого детства, с самых первых рассказов отца. Потому ему не составило труда догадаться, что позволило Маолу усовершенствовать собственные чары.

– Кто-то из колдунов помог вам создать особые узы, которые связывали вас, заклинателя, и источник ваших чар – тех людей, на коже которых вы набивали зачарованные древней кровью татуировки.

– Тоже мне, умник нашелся, – проворчал цверг.

Ник обезоруживающе улыбнулся.

– В целом верно, – отозвался Маол. – В общем, я велел Ангелочку сосредоточиться и представить, что крылья напитываются моей силой – древней силой – и распускаются за ее спиной. Оживают. Верите, нет, не у каждого получалось. У Ангелочка вышло. Какой счастливой она тогда была! Я уговаривал ее попрактиковаться в чарах. С низа начать, понимаете, не с верха? Но той же ночью она поднялась на крышу многоэтажки в самом центре города. И прыгнула с нее. Потом рассказывала мне, что никогда еще не испытывала такого восторга. – Цверг улыбнулся. – Мне и впрямь удалось сделать ее счастливой. Она ведь всегда хотела летать…

– Рад за вас обоих, – сухо сказал Ник. – Вот только ваша хорошая девочка по прозвищу Ангел за минувшие дни ограбила несколько квартир.

– Так вот откуда у нее деньги, – изумился Каллен. – Она нам их раздала. Ну, не только деньги. Цацки всякие. В смысле… украшения.

Маол растерянно потер нос. На его пальце красовался толстенный перстень с рубином. Еще один подарок от благодарного «Ангелочка»? Ник покачал головой.

«Тоже мне, крылатый Робин Гуд».

– Деньги и драгоценности, которыми вас одарила ваша благодетельница… Она украла их у законных владельцев, понимаете?

Каллен хмуро кивнул.

– Мы все вернем. Ну, то, что не потратили.

– Я поговорю с ней, – добавил Маол. – Скажу, что так делать не стоит. Ангелок поймет. Правда поймет.

– Послушайте, Маол… Маолгхогхэйр. Эм… нет?

– Достойная попытка, – широко улыбнулся цверг.

– Может, вы и впрямь хотели помочь изгоям и отщепенцам. Вот только многие из тех, кому вы помогли, воспользовались вашими чарами… своеобразно. Человек, недавно ограбивший банк… Чары на нем – ваших рук дело?

– Ограбивший банк?

Ник вздохнул.

– Его назвали бессмертным. В него выстрелили в упор, а он остался жив.

Маол помрачнел.

– Не бессмертный он больше. Рори захотел иметь два сердца. Одно, вероятно, уже не бьется, а второе остановится, если мои чары иссякнут. И если я умру, умрет и он. – Цверг покачал головой. – Не знаю, зачем он влез во все это.

– Может, потому, что людей не изменить? И сила, которая попадает им в руки, лишь показывает их истинную натуру?

– Да вам бы в философы, а не в агенты, – проворчал Маол. – Но судите вы однобоко. Чего вы ждете от пылкой молодежи, выросшей в Ямах? Они меняют мир так, как могут. Так, как их научила жизнь.

– Вы считаете это правильным?

– Нет. Скорее неизбежным. – Цверг вздохнул. – Вы вряд ли поймете, но мы… Мы семья. Странная, ущербная, но семья. А по-настоящему близкие люди защищают друг друга до последнего. И не отворачиваются от тех, кто совершает ошибку.

Ник какое-то время молча смотрел на Маола.

– Я не могу арестовать вас за то, что вы творили древнюю магию.

Несмотря на частицу «не», Каллен напрягся при слове «арестовать». Пальцы его впились в спинку дивана. Взгляд сощуренных глаз сосредоточился на лице Ника. Тот спокойно продолжал:

– К полуночной магии она не относится и не является запрещенной – потому что Трибунал не знает о ее существовании. Но так будет продолжаться лишь до тех пор, пока один из ваших… м-м-м… один из членов вашей семьи не попадет в руки трибунов. Маол… Я верю, что вы хотели хоть немного изменить к лучшему этот мир, привнести в него что-то хорошее, исполнив мечты людей, которые вам не безразличны. Но вы должны понять: любой дар – это власть. А власть безграничной не бывает, и всегда имеет свои последствия. Вы даете людям силу, наделяя и их властью, превращая и их самих в колдунов. На этом пути они, не имеющие наставников и желающие или отомстить, или доказать что-то всему миру, непременно совершат немало ошибок. И однажды кто-то может серьезно пострадать. Не просто потерять все, заработанное честным трудом, но и лишиться жизни – или потерять того, кто ему дорог. Ведь близкие люди и семья – какая бы они ни была – есть не только у вас.

Каллен буравил Ника взглядом, Маол хмуро молчал. Он, существо древней крови, наверняка прожившее не один десяток лет (а то и перешагнувшее за столетие), к Рори, Ангелу и Каллену относился как к своим детям – неразумным несмышленышам, делающим в этом мире свои первые шаги. Он хотел дать им самое лучшее, жаждал оградить их от всей боли, которую могла причинить им сама жизнь, готов был защищать их от любой угрозы… Неважно, верно ли они поступали по отношению к другим или нет.

Правильно ли это? Нет, но, как и сказал Маол, неизбежно.

– Подумайте еще вот о чем… В Трибунале идиотов не держат. Рано или поздно они вычислят вас как создателя особых, уникальных чар. Привлекут или таких же исключительных ищеек, или разработают новые чары, или создадут очередное «умное» изобретение. Но однажды вас найдут. Вы, конечно, будете сопротивляться аресту. А если и нет, такие, как Каллен, в обиду вас не дадут.

Тот серьезно, мрачно кивнул.

– И если сочтут, что вы представляете для трибунов и мирных жителей угрозу, церемониться с вами не станут. Протокол Трибунала предписывает открывать огонь на поражение, используя оружие или чары. И представьте, что в этот момент ваш прекрасный Ангелок поднимется на крышу или на высокую гору, что она так любит делать, ведь она всегда так хотела летать… И в момент, когда пуля войдет в ваше сердце или чары остановят его, летящая вниз Ангел поймет, что не чувствует за спиной крыльев. В этот же момент Каллен останется без защиты своего аспида. А искусственное сердце Рори перестанет биться.

Воцарилась долгая тишина. Настолько плотная, что казалась осязаемой.

– Я услышал вас, – глухо проронил Маол. – Буду развлекать малышню своими рисунками… и на этом все. Рори больше не будет соваться в пекло, Каллен… все, чего он хотел – уметь постоять за себя и защищать своих близких. Ангел улетит. Туда, где ее не найдет ни Трибунал, ни, простите, Департамент.

Ник резко поднялся. Говорить им больше было не о чем.

– Мистер… – Маол хмыкнул. – Я ведь даже не знаю вашей фамилии.

– Куинн.

– Мистер Куинн… Если вам когда-нибудь понадобиться особая помощь, от меня или от ребят из Ям… обращайтесь. Мы поможем.

– Мне, инспе… агенту Департамента? – скептически хмыкнул Ник. – Почему?

Маол развел руками с широкой усмешкой.

– Вы хороший человек, я это чувствую. Люблю помогать таким.

Ник покидал Ямы со скребущим душу чувством неудовлетворенности и разочарования в самом себе. Он, конечно, мог попытаться отыскать Ангела или неудачливого грабителя Рори. Однако что-то подсказывало, что его затея с самого начала обречена на провал. С губ сорвался тяжелый вздох. Ник устал чувствовать себя неудачником. Устал один за другим проваливать дела.

Колдун, наславший на него проклятье, расшатал фундамент, и по кирпичику начал рушить его жизнь. Ник должен найти его. Должен во что бы то ни стало снова взять в руки собственную судьбу.