Полутона

Глава двадцать восьмая

Перед дверью Шейлы Макинтайр Меган на мгновение застыла. Медленно выдохнула, удивляясь тому, насколько была напряжена. Если ее дикая версия верна… Это означало появление новой, невиданной прежде магии – или же существование магии, о которой прежде они даже не подозревали. Подобные открытия всегда будоражили Меган.

Шейла открыла дверь, бросила раздраженно:

– Ну что еще? Я уже все вам сказала.

– Я здесь не как агент Департамента.

Слова Меган удивили актрису, но нахальное выражение тут же вернулось на ее лицо.

– Значит, я могу просто выставить вас за дверь?

– Или я могу вызвать вас на допрос уже как агент Департамена.

Добрую минуту Макинтайр буравила ее взглядом, а затем сказала обреченно:

– Проходите.

С момента прошлого визита в доме актрисы не изменилось ровным счетом ничего. Казалось, и беспорядок, и затхлый воздух навеки здесь прижились. Меган опустилась в свободное от хаоса кресло, на самый его край, и жестом пригласила Шейлу последовать ее примеру – разговор предстоял быть долгим. Недовольно кривя губы, она села напротив.

– Я расскажу вам одну историю, – спокойно начала Меган. – Историю, которая любому другому человеку могла бы показаться безумной. Но, думаю, не нам двоим. История о двух сестрах – прелестном ангелочке и девочке, которая жила в тени своей сестры. Возможно, этой девочке даже казалось, что сестру любят больше, чем ее саму. А возможно, так оно и было. И тогда она решила пойти на отчаянный поступок. Желая прожить такую манящую, такую прекрасную жизнь сестры, она примерила на себя ее личину. Так ведь, Шейла? Или мне звать вас Эмили?

– Не понимаю, о чем вы, – выдавила бледная до серости «Шейла Макинтайр».

Вранье. Все она понимала.

– Вы заняли место сестры. Вот только я не понимаю… Это какая-то особая ветвь веретничества? Или нечто вроде переселения душ?

Хозяйка дома плотно сжала губы, словно отказываясь говорить. Меган подалась вперед, пытливо наблюдая за выражением ее лица.

– Вы ведь не сами это провернули, верно? Это какая-то сделка?

Эмили нервно сглотнула, выдавая себя с потрохами.

– С могущественным колдуном?

Она молчала. Меган откинулась на спинку кресла, побарабанила пальцами по подлокотнику.

– Нет, – задумчиво протянула она. – Если бы в Кенгьюбери был колдун, способный на нечто подобное, за десять минувших лет он непременно бы себя выдал. Рано или поздно он поддался бы соблазну и воспользовался собственной силой, чтобы занять место мэра города, например. Значит, это должен быть кто-то без явных амбиций… но со своей собственной выгодой. А раз это не колдун – значит, или существо древней крови с очень необычной магией…

На лице Эмили не дрогнул ни один мускул.

– Нет, тоже вряд ли. Древняя кровь поддерживает древнюю кровь. Существо с такой силой непременно взялось наводить в Кенгьюбери свои порядки. Восстанавливать свою собственную справедливость. Но тогда…

Глаза Меган расширились, с губ сорвался изумленный вздох.

– Остаются лишь жители мира теней. Демоны или… могущественные духи.

Эмили вся как будто обмякла и измождено прикрыла глаза.

– Это сделка с созданием мира теней, – потрясенно прошептала Меган. – Но кому из них под силу управлять душами живых?

Эмили упрямо молчала.

Меган подавила вспышку раздражения и призвала себя к терпению. Наседая, проклиная или требуя ответа, она ничего не добьется. Действовать нужно тоньше и мягче. Женщина, около десяти лет находящаяся под личиной Шейлы Макинтайр, почти уже сломлена последствиями своей сделки. Меган лишь нужно поддеть брешь в ее разуме, в ее душе и расшатать, словно готовый выпасть зуб.

– Эмили… – вкрадчиво заговорила она. – Вы же понимаете, что доказательств у меня нет. Иаче вы уже были за решеткой. Понимаете, как абсурдно звучит моя версия – даже в мире, где магия пропитывает каждый атом воздуха. Понимаете, что без доказательств я не смогу убедить Трибунал. А значит, это дело я уже проиграла.

Меган говорила правду – неудобную для нее, но правду. Эмили с усилием кивнула.

– Вы в безопасности, но я должна знать, кто способен на столь мощные и уникальные чары. Мне нужно убедиться, что больше никто не пострадает. Помогите мне понять. Расскажите свою историю.

Она взывала не только к человечности Эмили – к тем жалким крохам, вытесненным эгоизмом и себялюбием, – но и к ее честолюбию. Эмили Гринч всегда хотела сиять. Всегда хотела быть на самой вершине. Стать ослепительной главной героиней оглушительной истории успеха – своей собственной сказки. Не вышло.

Меган же предлагала ей пусть и не идеальную, но альтернативу.

Долгая, долгая тишина. Она уже было решила, что ее просьба останется неуслышанной. Однако Эмили вдруг заговорила – глухо, отстраненно.

– Не знаю, в какой момент моя любовь к сестре превратилась в ненависть. Ей всегда доставалось все лучшее, а я – вы правы – лишь жила в ее тени. Я любила Дэна Макинтайра – самого красивого и популярного парня в нашей школе. Пусть это была лишь наивная, детская влюбленность, но год от года она становилась все сильней. А потом я поняла, что он общается со мной лишь для того, чтобы подольше находиться рядом с Шейлой. Это стало для меня ударом, но еще большим стала новость о том, что моя сестра и Дэн теперь вместе.

Эмили замолчала, комкая край домашней блузки. Пустой взгляд устремился в стену.

– А потом произошел тот случай с портал-зеркалом, – мягко подтолкнула ее Меган.

Эмили вздрогнула и с трудом сфокусировала на ней взгляд.

– Да. Я лишилась возможности ходить. Это… Это было ужасное время. Один непрекращающийся кошмар. Я жалела себя и ненавидела весь окружающий мир. Я срывалась на друзьях – тех, кто в отличие от меня, был полноценен. И ничего удивительного в том, что в какой-то момент их просто не осталось. Мне недоставало силы воли, упражнения, которые прописывали мне, не помогали, и я уже почти смирилась с тем, что остаток своей жизни мне придется провести в инвалидном кресле. И словно решив меня добить, Шейла и Дэн Макинтайр сыграли свадьбу. У сестры вообще все складывалось удачно, пока моя жизнь летела под откос. Посудите сами: она – успешная актриса, любимица миллионов, замужем за первым красавцем школы, в которого я была влюблена всю сознательную жизнь. Я понимала, что начинаю ненавидеть сестру все больше, хотя она, в общем-то, не виновата. А потом, когда моя ненависть достигла точки кипения, я… Да, вы правы, я заключила сделку с миром теней. Я действительно верила в то, что восстанавливаю справедливость, что расставляю все по своим местам.

«Справедливость? В том, чтобы отнять у сестры все, чего та достигла собственным трудом и талантом?»

Однако вслух Меган спросила совсем другое:

– Как вы сумели связаться с миром теней? Прибегли к полуночной магии?

– Этого не потребовалось. Я росла странным ребенком, – тихо сказала Эмили, отводя взгляд. – Слышала в своей голове чужие голоса. Тихие поначалу, глухие, словно… потусторонние.

– Вы – медиатор, – поняла Меган.

Медиаторы, проводники, посредники – редкость среди колдунов. Они с детства не только чувствовали близкое присутствие мира мертвых, но и… слышали его. Их энергия, таящаяся в них сила, действовала на духов и демонов словно магнит. Создания мира теней тянулись к ним, нашептывали им в уши. Те, кто поддавался этому призыву, кто был не в состоянии создать в своей голове ментальные заслоны, чаще всего просто сходили с ума. Их собственный разум им больше не принадлежал. Их сознание стало проходным двором, в котором царило вавилонское столпотворение.

– Одержимой, – с кривой усмешкой поправила ее Эмили.

Меган понимающе кивнула. В особенно религиозных семьях к дару медиаторов относились с опаской и стойкой неприязнью. Эмили еще повезло, что ее не отдали в Церковь Дану на своеобразное… перевоспитание.

– И знаете, это действительно порой походило на одержимость. Голоса сводили меня с ума. Я резала руки, пытаясь заглушить их. Мне казалось, что так мне станет легче. Не знаю, как объяснить… Словно я могла вскрыть кожу и выдавить этот яд, эту заразу. Но шла лишь кровь. Она приманивала новых духов… или демонов, я не знаю… Но это желание причинять себе боль… Я не могла от него избавиться. И не знала, как избавиться от сидящих внутри меня голосов. Однажды даже хотела покончить с собой, но смелости не хватило. А потом все изменилось.

Меган пыталась не выдать охватившего ее нетерпения. Сохраняя на лице маску вежливого интереса, она жадно вслушивалась в каждое слово Эмили.

– Среди всех этих голосов один голос звучал громче прочих. Чем больше я завидовала сестре, чем больше причиняла себе боли, тем он становился настойчивее. Он словно питался моей бедой, моими отрицательными эмоциями. Он сказал, что у него много имен. Я запомнила только два из них – Иблис и Азазил. Он сказал, что существует вне миров… что бы это ни значило. Когда я назвала его демоном, Иблис рассмеялся и сказал, что он – джаннаи.

– И что это значит, вы тоже не знаете, – с усмешкой предположила Меган.

Слова Эмили отпечатались в ее сознании. Она знала, что проведет десятки часов в Архиве, у цеури и у колдунов-ясновидцев. Она должна узнать, что представляет собой создание, с которым довелось столкнуться Эмили… чего бы ей это ни стоило.

Та покачала головой.

– Иблис обещал помочь мне все исправить. Убеждал, что Шейла заняла место, которое по праву должно было принадлежать мне. Что она взяла себе мою жизнь. Джаннаи предлагал заключить сделку. Я отказалась – поначалу. Но потом… Я уже и не помню, что послужило причиной. Наверное, какая-то глупая ссора с сестрой. Я была зла, я изрезала себе руку и выла от боли, и Иблис… он выбрал правильный момент. Десять лет и пять месяцев назад я согласилась на сделку с ним. То, что он предлагал… Я до последнего не верила, что это возможно. Но на следующее утро я проснулась в теле Шейлы… со своей душой.

– И что же произошло после того, как вы взяли себе личину сестры и примерили ее жизнь? – сухо спросила Меган.

– Ничего хорошего. Я все загубила. Все, что дал мне Иблис. Да вы и сами видите. Меня не мучили угрызения совести, наоборот, я думала: «эй, Шейла, каково тебе там, в теле немощной сестры-инвалида»? Какое-то время я пыталась наслаждаться жизнью. Я снова могла ходить, и Дэн, моя первая любовь, был моим мужем. Но карьера актрисы не задалась. У меня просто не хватило таланта. Я думала, мне ничего не стоит сыграть какую-то там охотницу на нечисть – кожаный костюм, роскошная внешность Шейлы Макинтайр, и успех сестры мне обеспечен! Но и режиссер, и зрители, были недовольны. Говорили, я играю без души. – Эмили сопроводила свои слова горькой усмешкой. – Неудивительно. Ее я продала Иблису.

– Простите, что? – поперхнулась Меган.

– Моя сделка с ним… Он дал мне десять лет на новую жизнь, чтобы потом взять под контроль мое тело, чтобы моими глазами увидеть мир.

Она ошеломленно покачала головой. Выходит, часть сделки и впрямь составляли веретнические чары.

– Значит, срок, отпущенный вам Иблисом…

– Подходит к концу, да. – Эмили помолчала, нервно царапая ногтем потертую обивку дивана. – В общем, в конце концов меня вышвырнули из «Дикой охотницы», а потом перестали давать нормальные роли. А я ведь только-только вошла во вкус роскошной жизни… Растратила все деньги Шейлы, по уши влезла в долги. Чтобы хоть как-то их закрыть, снялась в дешевом фильме, чем, как выяснилось, окончательно загубила свою карьеру. А значит, у меня появился новый повод жаловаться на жизнь. В какой-то момент Дэн не выдержал моих вечных истерик и ушел. Хорошо хоть, не к сестре. Этого я бы точно не пережила.

Эмили надолго замолчала, уставившись невидящим взглядом куда-то поверх плеча Меган, поэтому пришлось снова ее подтолкнуть.

– А как на все происходящее отреагировала Шейла? Наверняка она была в шоке и ярости, когда поняла, что собственное тело ей больше не принадлежит.

– Я избегала ее, конечно же, но боялась того, что она расскажет Трибуналу обо всем. Она не рассказала. Может, боялась, что ей не поверят, а может, не хотела обрекать меня на суд. Говорят, большинство судов над людьми, которые прибегают к помощи мира теней, закачиваются казнью.

Меган не стала ее разубеждать. Так и не дождавшись ответа, Эмили неохотно продолжила:

– Несколько лет мы вообще не пересекались. Я ведь в тот момент была в Бале-Аха-Клиах, пыталась – смешно представить – построить карьеру актрисы. А потом моя жизнь полетела в тартарары. Журналисты с удовольствием смаковали наш развод с Дэном, не стесняясь в выражениях, обсуждали мои последние роли… С карьерой было покончено, и мне ничего не оставалось делать, как вернуться в Кенгьюбери. Однажды Шейла вдруг появилась на пороге моего дома. Она стояла на ногих… никакого инвалидного кресла. Помню, как меня это тогда поразило. И выглядела она отлично: поменяла прическу, образ, а на пальце сверкало обручальное кольцо.

Даже сейчас в голосе Эмили звучала неприкрытая зависть. Она так и не смогла простить сестру за то, что та была талантливее и сильнее духом. Так и не смогла перестать ее ненавидеть. И никакая магия помочь ей в этом не могла.

– Шейла сказала мне, что поначалу хотела мстить. Это помогло ей вытерпеть дни, полные боли и страха – от того, что, здоровая еще вчера ночью, она вдруг оказалась в инвалидном кресле. Помогло подниматься каждое утро, чтобы делать выматывающие и болезненные упражнения. И в конце концов она встала с инвалидного кресла. Встретила будущего мужа – Рори Махоуни, который стал любовью всей ее жизни. Написала книгу, чтобы вдохновить тех, кто столкнулся с той же бедой. – Эмили помолчала, глаза ее блестели. – Я до сих пор помню ее последние слова, сказанные мне тогда. «Я благодарна тебе за все, что ты сделала. Ты предпочла жалеть себя, а я – действовать. Моя прежняя жизнь была фальшивкой. Только сейчас я наконец обрела себя». И она ушла, оставив меня в одиночестве задыхаться от злобы и ненависти.

На долгое время в доме Эмили, прячущейся в теле Шейлы Макинтайр, повисла тишина. И если Эмили думала о собственном прошлом, то Меган – о том, кто смог сделать его реальным. На что еще способен тот, в ком так много неизведанной, чуждой им колдовской силы?

– Я знаю все свои грехи, детектив Броуди, – хрипло сказала Эмили. – Но я не убивала Шейлу. Клянусь, я бы никогда этого не сделала! Я очнулась, а мои руки были в крови. – Голос ее дрожал. – В крови моей сестры, в крови Шейлы. Я не помню, что было потом. В следующую минуту я уже сидела в своем доме, уставившись в стену. Опустила взгляд – а руки чисты. А потом пришли вы и рассказали об убийстве. Клянусь, из моей памяти выпала целая ночь. Но я… Я никогда бы не убила Шейлу.

Меган была склонна поверить ей. Не в чистоту помыслов, не в любовь к сестре, а в слабость Эмили. Ей бы не хватило духа, чтобы убить сестру.

Пользуясь их связью, подобной веретнической, это сделал Иблис. Но очень… аккуратно. Ему было невыгодно, чтобы Шейла Макинтайр попала в тюрьму, ведь тогда его сосуд лишился бы свободы передвижения. А он, пленник мира теней, не мог не ценить свободу. Не мог не жаждать ее.

Тот, кто называл себя джаннаи, хотел окончательно сломить Эмили. Возможно, чтобы вселиться в чужое тело, ему нужна подавленная, истерзанная, слабая душа. И Эмили идеально подходила на эту роль.

– И что теперь будет? Что будет со мной? – со страхом спросила та.

Порывисто поднялась, не в силах усидеть на месте. Ходила из угла в угол, как раненый зверь.

– Вы заключили сделку с созданием мира теней, – отрывисто сказала Меган. – С явно могущественным созданием. Вы не могли не знать, что наступит тот час, когда Иблис придет за своей платой.

– Да, но тогда мне казалось, что десять лет – это целая жизнь. Я думала, я успею выжать из этой сделки все… Сумею насладиться тем, что…

«Заберу у сестры», – хотела сказать Эмили. Но не сказала.

– Вышло как вышло, но теперь… – Она взглянула на Меган полными слез глазами. – Теперь я не хочу умирать.

Меган нечего было ответить, и сдерживать презрение к Эмили с каждой минутой становилось все сложней.

Она заперла душу сестры в собственном искалеченном теле. Ее зависть и ненависть привели к смерти Шейлы Макинтайр – женщины, которая сумела справиться со всеми уготованными ей испытаниями. Женщины, действительно достойной уважения. Но даже то, что Эмили опорочила имя сестры и разрушила все, что та создавала долгие годы, а после и вовсе ее убила, пусть и следуя чужой воле, не заставило ее осознать свои ошибки. Все, о чем она могла думать сейчас – о своей несчастной судьбе.

– Ничем не могу вам помочь. Все, что я могу вам посоветовать – возьмите себя в руки и сопротивляйтесь, – отчеканила Меган. – Если Иблис вселится в ваше тело, когда истечет отпущенный вам срок… Я буду наблюдать. Я непременно замечу в вас перемены. И тогда…

– Что тогда? – со страхом спросила Эмили.

– Я сделаю все, чтобы Трибунал вас нейтрализовал. Все, чтобы убедить их в том, что вы опасны для окружающих – а судя по тому, какой силой владеет джаннаи, я не погрешу против истины. Я не позволю вам причинить вред кому бы то ни было еще.

– Вы убьете меня? Лишите меня шанса отвоевать душу у Иблиса?

Меган подалась вперед, неотрывно глядя в заплаканные глаза.

– А вам это под силу?

Та сглотнула и отвела взгляд.

– Вот и ответ.

Меган покинула дом Эмили-Шейлой, предоставив ей возможность самой решать собственные проблемы. Опасения Ганса оказались не напрасны: дело наверняка отложат в долгий ящик из-за недостатка улик. Однако за свою репутацию Меган не волновалось – это лишь один проигрыш в длинной череде ее побед.

***

Судьба все же предоставила ей шанс отыграться. И, что куда важнее – шанс проредить список убийц… хоть и ценой еще одной жизни.

Последней жертвой ненавистника древней крови стал берсерк. Быть может, убийца действовал, исходя из чуждой ирландцам присказке «каждой твари по паре», может, хотел сравнять счет… Как бы то ни было, это стало еще одним поводом желать ему смерти. Искрой, что подпитывала горящий внутри Меган огонь – жажду отыскать убийцу во что бы то ни стало.

Наверняка он был уверен, что неуловим. Ведь, как и в прошлые разы, он не оставил на месте преступления ни отпечатков, ни тэны, и не воспользовался чарами, чтобы отнять чужую жизнь. Потому убийца был столь ошарашен, когда Меган – спокойная, собранная – вошла в его дом. Для этого ей пришлось сломать печать на его двери призванными из филактерия чарами. В правой руке она сжимала револьвер.

Исключительно на всякий случай.

Меган не рисовала в голове портрет убийцы и все равно как будто обманулась в ожиданиях. Это был щуплый мужчина с каким-то бесцветным лицом… Должно быть, он сгорал от ненависти к существам древней крови – тем, кто был сильнее и ловчее, кто обладал способностями, недоступными ему, превосходящими человеческие. А может, просто самоутверждался за их счет. Убивая, как бы говорил им: «И что? Спасла тебя твоя древняя кровь?»

Впрочем, Меган пришла сюда не для выяснения его мотивов. Ее вела вполне конкретная цель.

При взгляде на нашивку и револьвер глаза убийцы расширились. Он вскочил с кресла, на котором сидел, лениво щелкая пультом от экфовизора.

– Как вы… Как вы м-меня нашли? – запинаясь, пробормотал он.

Бедолага от неожиданности забыл, что выдавать себя агенту Департамента не стоит. Хотя, конечно, в его словах не было и прямого подтверждения вины.

– Ты думаешь, ты первый, кто, убивая древнюю кровь, позаботился о том, чтобы замести следы? Нет. Далеко не первый.

Судя по нервному облизыванию губ, в словах Меган ему почудилась угроза. Впрочем, он быстро вернул себе невозмутимый вид.

– Трибуналу никогда не доказать мою вину. Я не оставил ни единого отпечатка.

– Да, в первом ты совершенно прав, – признала Меган. – Но во втором ты ошибаешься. Один отпечаток на теле жертвы все же есть.

Убийца продолжал смотреть на нее, и в его глазах появился вызов. Дескать: «Ну давай, скажи мне. Удиви меня».

– Запах.

Она и впрямь его удивила.

– Видишь ли… – протянула Меган. – У меня есть знакомые среди существ древней крови.

Лицо убийцы начало медленно сереть. Какая же знакомая картина…

Никому и в голову не приходило пустить на место преступления вервольфа. Что же… ей пришло. Карли была в ужасе, безошибочно распознав в огромном, заросшем щетиной детине создание древней крови. Несколько… диковатое создание.

Нюанс в том, что чем дольше существа древней крови жили среди людей, чем меньше пользовались особыми талантами, которыми наградила их природа, тем сильнее «тупились», ослабевали их инстинкты и способности.

Потому Меган вполне понимала потрясение Карли, когда едва, исключительно для приличия, одетый вервольф подошел к телу берсерка и, склонившись над ним, втянул широким носом воздух. Выглядело это дико, что ни говори.

Возможно, поползут слухи. Да плевать. Меган устала быть безукоризненной, безупречной. Той, кто никогда не нарушает правил.

Быть может, окостеневшему в своем неуклонном следовании традициям Трибуналу и, в частности, Департаменту требовалась встряска. Перемены. Возможно, она будет той, кто их принесет. Ее методы поначалу, конечно, примут в штыки. Так случается с каждым вестником перемен, с каждым новатором и вольнодумцем. Но однажды и у нее появятся последователи.

– Что ты… Что ты собираешься делать?

Меган склонила голову набок.

– Я говорила, что у меня есть знакомые среди существ древней крови? Ах да, говорила.

По-прежнему стоя в дверном проеме, она сделала едва заметный знак рукой.

Их было шестеро. Простой, но элегантный символизм. Двое вервольфов, двое бааван-ши и двое берсерков… вернее, ульфхеднаров. Друзья Хьелля, которые безмерно уважали Меган Броуди. Ту, что всегда их защищала. Про существ древней крови можно сказать многое… но за добро они почти всегда платили добром.

Убийца отшатнулся назад. Нелепо взмахнул рукой, наткнувшись на кресло, в котором безмятежно сидел несколько минут назад.

– Ты не можешь…

– Не могу? Отчего же? Я лишь восстанавливаю справедливость. Так, как считаю нужным. Так, как могу.

Меган покинула дом убийцы, плотно закрыв за собой дверь.

Древняя кровь осталась.