Постышев

9

Грузный управляющий паровозостроительным заводом Струков, обычно медлительный, не ходивший, а шествовавший по цехам, конторам управления, торопливо взбежал на второй этаж в свою приемную, с трудом переводя дыхание, спросил секретаря, кивнув на дверь своего кабинета:

— Там?.. Давно?..

— Только вошел с Брускиным.

— Не могли доложить с проходной, — сквозь зубы произнес Струков и, осторожно открывая дверь, будто входил в чужой, а не свой кабинет, меняя тон, промолвил: — Только сейчас узнал, Павел Петрович, что вы приехали. Я цеха обходил. Квартал начинается, своими глазами нужно все увидеть. Теперь ни один цех не отстает.

— Цехи не отстают, а директор стал отставать, — сказал Постышев.

— В чем же я отстаю, Павел Петрович? — встревожился Струков. — Все цехи у нас идут по нарастающей. — Он подошел к диаграмме, на которой линии поднимались вверх над названиями месяцев, — и пытливо взглянул на Постышева — Ни одного цеха под чертой.

— Расти можно по-разному — Постышев поднялся со стула, вынул из кармана брошюрку «Отчет Южного машиностроительного треста (ЮМТ), развернул диаграммы работы паровозостроительных заводов Украины — Это видел? — Он подал отчет Струкову.

— Мы такой отчет получили. С нашими данными расхождений нет. — Струков не мог понять, почему Постышев показывает ему этот отчет.

— Луганцы обгоняют нас и по выпуску и по себестоимости, — продолжал Постышев. — А ведь завод не хуже, оборудование новое получили, цехи строим. Коллектив в боевитости и слаженности луганцам не уступит?

— Коллектив не сам по себе работает, — вздохнул Струков, тяжело опускаясь на стул возле письменного стола — Его направляют.

— Это все так. — Постышев отошел от окна, сел у письменного стола напротив Струкова. — Только почему управляющему не прийти в окружком, не поговорить о том беспокойстве, что проявляют патриоты завода?.. Ведь проявляют? — Постышев взглянул на Брускина. — Прямо говорят: «Отстаем от луганцев».

— Мы собираемся поехать в Луганск. Посмотреть, как они работают. Осталось на завкоме делегацию утвердить. — Струков произносил слова неуверенно, отделяя паузами фразу от фразы.

— Долгие сборы, товарищ управляющий. Завком не за сто километров от вас. Ну, я не по этому поводу приехал к вам. Сейчас есть дела более срочные. Сколько на заводе готовых тракторов? — спросил Постышев.

— Около пятидесяти, так? — обратился к Брускину Струков и стал усиленно вытирать взмокревшую шею платком.

— Пятьдесят два на складах, — уточнил Брускин.

— Что же не отправляете? — спросил Постышев.

— Некому, совнархоз нарядов не дает. Заказов не выбирает, — уже расставаясь с растерянностью, говорил Струков. — Звоню в трест. Каждый день один ответ: «Подождите».

— Нужно искать потребителей, — заметил Постышев.

— У сельской кооперации денег нет, а частным лицам мы не имеем права продавать. Разрешили бы — в один день склад опустел бы.

— Кулацкие хозяйства снабжать тракторами не будем, — резко произнес Постышев. — Вы Дальневосточному крайисполкому предлагали тракторы?

— Они и слышать не хотят. Просят лицензию на покупку «клетраков». Наркомзем дал согласие.

— Далькрайисполком просит лицензии. Южмаштрест не выбирает заказы. Наркомсельхоз готов купить тракторы за границей, — перечислял Постышев, глядя не на директора, а на Брускина. — Что же дальше делать с выпуском тракторов? Производить их для склада?..

— Павел Петрович, здесь дело решенное, и ЮМТ с решением согласен. — Струков снял со стола объемистую папку. — Нужно либо весь завод переводить на выпуск тракторов, либо закрывать тракторное производство, есть экономический расчет… Все скалькулировали.

— Кто расчет делал? — полюбопытствовал Постышев.

— Самые видные специалисты Южмаштреста, — живо отозвался Струков — Если мы вложим в строительство новых цехов около миллиона рублей, получим возможность выпускать десять тракторов в день.

Постышев несколько минут молча лишь поглядывал на Струкова, выслушал его пересказ расчетов экономистов из ЮМТ, потом жестом руки прервал директора:

— То, что калькуляторы из ЮМТа народ близорукий, мне понятно: они учились в старой школе. Того, что происходит вокруг, не понимают. Может, считают все наши планы надуманными. Нам нужно каждый год не меньше ста пятидесяти тысяч тракторов получать. У нас другая калькуляция — социальная. Будем строить новый завод, а не пристраивать новые цехи к старым мастерским, тем… сараям, что без толку и плана нагромоздили на вашем заводе. А на вашем заводе станем строить тепловозы, электровозы.

— Тогда нужно свертывать производство тракторов? — Струков выжидательно взглянул на Постышева.

— Видно, управляющий заводом на это настроился. Будем расширять. Чубарь, Сухомлин, Шлихтер — все, кто занят хозяйственными делами, голосуют за расширение цеха. И главное не то, что он будет давать триста тракторов в год. Это опытная лаборатория тракторного машиностроения, академия по воспитанию кадров для того гиганта, что будет построен в Харькове. Отсюда выйдут и технические руководители, и начальники цехов, и мастера… А сейчас нужно доказать Далькрайисполкому, что наш «Коминтерн» не хуже «клетраков».

— Дальневосточники и слышать не хотят о наших машинах. — Голос Струкова совсем сник. — Требуют дать «клетраков». Напишем еще раз. Дадим телеграмму. Если нужно, я в Москву съезжу к наркомземовцам. Только писали, Павел Петрович, уже не раз. Их никакими доводами не прошибешь.

— Прошибем! — сказал Постышев. — Сегодня же, товарищ Брускин, отправьте в «Харьковский пролетарий» то письмо, что я слесарей попросил написать. Я посоветуюсь с членами бюро окружкома, как дальше действовать. У Чубаря побываю. С Власом Яковлевичем вы беседовали по этому вопросу? Он у вас ведь на партийном учете. Кстати, читал статью Шлихтера «Поэзия тракторных колонн»? — обращаясь к Струкову, спросил Постышев.

— Кажется, просматривал.

— Такие выступления не просматривают, а наизусть заучивают. Шлихтер экономическую поэму написал. Знаете, сколько на Украине безлошадных хозяйств? Больше двух миллионов. Для них лошадей вырастим мы только на таких конных заводах, как ваш цех. Не задерживайте письма вашего отдела в «Харьковский пролетарий», — прощаясь, напомнил Постышев Брускину.

— Давно он на заводе? — спросил Струков Брускина, когда Постышев вышел из кабинета.

— С начала смены. Я пришел в цех, вижу, беседует со слесарями. Потом стал меня расспрашивать о том, сколько у нас тракторов. Прошел на склад, посмотрел, как хранятся. Потом сказал, что слесари хотят в газету написать открытое письмо ВСНХ.

1927 год, декабрь

В Харькове начата постройка велосипедного завода.

Митинг, посвященный пуску Волховстроя. Выступал Чубарь. Его выступление было своеобразным экономическим очерком. Влас Яковлевич увлеченно рисовал пейзаж огромного индустриального узла на берегах Днепра, на предприятиях которого будут из глинозема выплавлять «голубой» металл — алюминий, качественные стали. Чувствовалось, что идею использования Днепра председатель украинского Совнаркома вынашивал многие годы. Он говорил о плотине, генераторах, будущих цехах с увлеченностью и волнением. Необычный митинг, скорее похожий на колоссальный лекторий.

1928 год, февраль

Разговорились в редакции о действенности материалов и пришли к грустному выводу, что проверкой действенности занимаемся от случая к случаю, главным образом тогда, когда этого потребует Постышев. У него контроль налажен; возник вопрос об организации приемных дней, через три месяца требует — организуйте рабкоровские рейды, посмотрите, как проходят приемные дни на предприятиях, нет ли формализма; создали лавочные комиссии — через определенный срок снова напоминание — проверьте результаты обследований в лавочных комиссиях. Сам находит время знакомиться то с работой конвейера на «Серпе и молоте», то с выполнением решений производственных совещаний, этих «школ управления».

Все больше появляется в учреждениях выдвиженцев. Многих из них выявил Постышев в своих систематических поездках по району, округу и городу. После того как Постышев примером показывает, как разыскивать людей инициативных и преданных делу партии, сами коллективы настаивают перед партийными организациями на выдвижении умелых, опытных, одаренных людей. Кандидатуры их обсуждаются на рабочих собраниях.

Редактор передал нам поручение Постышева — дать живые корреспонденции о том, как выдвиженцы отчитываются на своих предприятиях «Не справляются, нужно помочь, — заявил Постышев — Если убедились, что не справился, пусть отзывают. Мало быть честным, доверенным лицом — нужно быть пытливым, повышать свою квалификацию, учиться. Не желает учиться — не достоин доверия людей».

Римский говорит: «До приезда Постышева, когда мне говорили, что партийная работа — призвание, я считал это утверждение просто красным словцом. А глядя на то, как работает Постышев, вижу, что это действительно призвание. Это своеобразная лепка характеров людей, формирование их убеждений».

Познакомился с молодым режиссером Леонидом Луковым. Луков учится на вечернем рабфаке, работает грузчиком на фабрике. Он один из членов группы «Кинорабмол». Группа возникла по инициативе ЦК комсомола Украины.

Ребята из окружкома комсомола познакомили участников группы с Постышевым. Постышев поддерживает «кинорабмольцев». На днях руководители Всеукраинского фотокиноуправления, несмотря на то, что считают «Кинорабмол» надуманной организацией, вынуждены были отпустить несколько тысяч метров пленки на съемку первого фильма студии.

Луков едет снимать фильм о шахтерах Донбасса.

Он часто приходит в редакцию, приглашает журналистов участвовать в сценарной группе, писать сценарии.

Энергичный, жизнерадостный парень.

На харьковских заводах, в учреждениях одобрительно повторяют слова Чубаря на XII харьковской окружной партийной конференции. Он рассказал, как троцкистская оппозиция хочет выбросить из нашего гимна одну строчку: «Никто не даст нам избавленья — ни бог, ни царь и не герой», как оппозиционеры раздувают культ их вождя, культ Троцкого. Труженики Харькова слышали дифирамбы Троцкому в выступлениях Раковского, Лобанова и других лидеров троцкистской оппозиции. Их попросту выставляли с собраний. Люди труда ненавидят любой культ — вождя, героя. Они ненавидят тех, кто старается разбить рабочий класс на лагери и группы. У них твердое желание — жить по Ленину.

На собрании комсомольского актива Краснозаводского района выступал первый секретарь ЦК комсомола Украины Саша Мильчаков. Это был своеобразный отчет ЦК комсомола накануне VII украинского съезда. Но отчет живой, передающий опыт лучших людей комсомола и его «парторгов». Мильчаков рассказывал, как председатель Всеукраинского Центрального Исполнительного комитета Григорий Иванович Петровский помогает работникам комсомольского ЦК нацеливаться на главное в жизни деревни. Восторженно рассказывал Мильчаков о Постышеве. Оказывается, как только Мильчаков начал работать в Харькове, Постышев посоветовал выдвинуть его в состав одного райсовета для того, чтобы секретарь ЦК комсомола был повседневно связан с буднями рабочего класса, его молодежи. Рассказывал Мильчаков и о том, как добродушно высмеивал Постышев комсомольских работников, стремящихся «поднять цифры роста» организации. «Работу ячейки нужно проверять по тому, как комсомольцы работают на производстве».

В Краснозаводском районе комсомольцы хорошо знают, как Постышев знакомится с их работой, поправляет, когда начинается шумиха, парадность. У него есть среди иронических эпитетов один меткий — «верхогляд».

Мильчаков рассказал, как Постышев наставляет его и всех работников ЦК комсомола чаще встречаться с людьми труда, прислушиваться к их критике и рассчитывать на их помощь — самую верную помощь.

Слушая Мильчакова, я вспомнил рассказ бывшего секретаря партийной организации Харьковского паровозостроительного завода Пискарева. Был на заводе случай, когда начальник цеха член партии занимался приписками в отчетах о выполнении плана. На партийном бюро его строго осудили, но рабочим цеха не объяснили, почему начальник переведен на другую должность, на соседнее предприятие. Постышев через несколько дней узнал об этом, приехал на завод, посоветовал созвать общерабочее собрание и сообщить о проступках начальника цеха.

— Павел Петрович так сказал, — рассказывал Пискарев. — «В ту минуту, когда руководитель задумает что-либо скрыть от масс, от коллектива, он перестает быть руководителем по доверию. Он становится руководителем по назначению. А ты должен знать, что таким просто не доверяют. Вы что, боялись подорвать авторитет партийной организации? Наоборот, только укрепили бы этим». Я, конечно, попытался оправдаться: мол, иногда не с кем посоветоваться. «У нас есть великий совет Ленина — один для всех, — пояснил мне Павел Петрович, — слушать классовую совесть. Я в восемнадцатом году был назначен председателем Ревтрибунала в Иркутске. Законов нет — наших, советских! Послал я в Москву письмо, попросил разъяснить, чем руководствоваться. Ленин лично ответил: слушайте свою классовую совесть».