21

Двухнедельник коллективизации трудно взбирался на подъем.

В окружком круглые сутки непрерывно шли почта, донесения, оперативные сводки.

На многих конвертах были фельдъегерские пометки — «три креста». На телеграммах синели наклейки «молний». Порою от скупых телеграфных донесений, рапортичек веяло дымом пожаров. Нередко слова доносили выстрелы обреза в ночи. Шли тревожные сообщения о гибели селькоров, активистов…

Стоило только Постышеву на небольшое время уехать из окружкома, как на его письменном столе вырастали вороха корреспонденций из сел. Сейчас, вернувшись из Совнаркома, он просматривал сводки из районов о коллективизации, телеграммы, письма. Ставил на них свой гриф — писал короткие резолюции. Две телеграммы он отложил в сторону, нажал кнопку звонка.

— Всю эту почту по отделам, — сказал он вошедшему в кабинет помощнику, — и вызови Дзюбенко, редактора, Блата, Марченко.

— Блат сейчас в окружкоме, у Марченко, — доложил помощник. — Он больше часа ждет вас. Говорит, что нужно срочно видеть.

— Зови, зови. — Постышев снова взял со стола одну из отложенных телеграмм. В ней сообщалось о тяжелом ранении селькора, председателя сельсовета Дерегуса.

Перечитывая телеграмму, Постышев вспомнил безвозвратно ушедших друзей и соратников — наставника ивановских большевиков, ленинца, ткача Афанасьева — «Отца», убитого черносотенцами в дни первой русской революции. Память воскресила облик лучшего друга-сопроцессника Павла Гусева. Где-то на владимирском тюремном кладбище сравнялся с землей могильный холмик каторжанина… Зримо явились один за другим милые сердцу образы Сережи Лебедева, командира иркутских красногвардейцев, Ивана Постоловского, комиссара Щепетнова, соратника по иркутскому подполью и первым дням революции Гаврилова, казненных калмыковскими бандитами, сожженного в топке героического романтика революции Сергея Лазо.

Стук в дверь вывел Постышева из раздумья: в кабинет сразу вошли редактор окружной газеты, заместитель Постышева Марченко, начальник окружного отдела ГПУ Блат, секретарь окрисполкома Дзюбенко.

Постышев молча кивнул, пригласил жестом сесть.

— Павел Петрович, в Ивановых Братах кулацкое восстание, — продолжая стоять, доложил Блат.

— Ты там был, в этих Братах? — Постышев пристально взглянул на Блата. — Садись, чекист. Пока сам не убедишься, что происходит, с чужих слов никогда не говори. Я тоже получил телеграмму о том, что два твоих сотрудника улепетнули из села.

— Павел Петрович, я убежден, что нужны особые меры, — начал доказывать Блат, — там все кипит.

— Послать войско на деревню? — иронически оборвал его Постышев. — Никаких особых мер не нужно! Они всегда вызывают контрмеры.

— Это определенно кулацкий бунт, — настаивал на своем Блат.

— Это кулацкая провокация, товарищ Блат. И только, — уверенно заявил Постышев. — Кто-то затеял драку на собрании. Работникам вашего отдела показалось, что начинается восстание, и черт их унес из села. Ты Ивановы Браты знаешь? — спросил Постышев Дзюбенко.

— Знаю.

— Там что, крепкие хозяева живут? — допытывался Постышев.

— Разные есть, Павел Петрович. Больше однолошадников и безлошадников, — сообщил Дзюбенко.

— Вот что, старый чекист, немедленно выезжай туда, — приказал Постышев. — Разберись, что произошло. Блат нас убеждает, что там началось восстание. Разберись на месте. Сколько дать людей в охрану?

— Я не генерал-губернатор Шебеко, — рассмеялся Дзюбенко. — Тот на охоту со взводом казаков выезжал.

— Слышал? — Постышев взглянул на Блата. — Никакой охраны. Так и нужно поступать. Когда Дзюбенко вернется, попроси его, он расскажет, как вдвоем с товарищем ездили махновский полк разоружать. Что в редакции известно о Дерегусе? — уже обращаясь к редактору, спросил Постышев.

— О каком Дерегусе? — Редактор переглянулся с Марченко.

— О вашем селькоре, — резко произнес Постышев. — Сидит в районе ваш собственный корреспондент — там ранили активиста, председателя сельсовета, а он хлопает глазами. Нужно дать в номер фотографию Дерегуса, подробности покушения на него. Товарищ Марченко сейчас свяжется с прокуратурой. Пусть расследуют, кто организовал покушение. О здоровье Дерегуса сообщать ежедневно в печати.

— Павел Петрович, принято обычно сообщать о здоровье государственных деятелей, — заметил редактор.

— Дерегус — это государственный деятель, это человек, который умеет отвечать за все государственные дела на своем незаметном посту, незаметном, но очень важном. Это герой. Его не запугали кулаки. Внимание к нему ободрит других активистов. Каждый день приходят телеграммы — поджигают овины, избы, палят из обрезов. Это вызов нам, но мы не позволим заварить смуту, пролить кровь. На кулацкие провокации поддаваться не будем. Кулаков мы сломим нашей организованностью, сплоченностью.


Из записок Барвмнца

1929 год, ноябрь

За эти недели, которые я провел в Кириковском районе, изменился Харьков Мне кажется, город помрачнел У продовольственных магазинов очереди. В столовых уже нет выбора блюд Появилась конская колбаса, ее никогда не ели на Украине.

И, несмотря на то, что хуже стало с продовольствием, каждый день богат трудовыми подвигами. На «Серпе и молоте», на паровозостроительном во время перерывов разговоры не об очередях, не о том, что все скуднее становится еда в столовой, а о проекте тракторного завода, о закладке турбогенераторного.

Монтажники, уже побывавшие в Краматорске, Мариуполе, Луганске, на Днепрострое, с гордостью рассказывают о небывалых стройках.


Пятьсот восемнадцать — это число новостроек первой пятилетки — стало лозунгом, и паролем, и маяком.

Записывал сегодня беседу с главным инженером паровозостроительного завода Бондаренко.

Это уже инженер советской формации. Был красногвардейцем, член партии с первых дней революции. Один из первых советских инженеров в Харькове, работал мастером, начальником цеха.

Бондаренко рассказывал, что люди не уходят из цехов домой, работают двое-трое суток подряд, лишь бы выполнить заказы вовремя. Невиданная героика, героика массовая.

Бондаренко рассказывал о том, как начали на заводе осваивать мощный двигатель в шестьсот лошадиных сил. В том топливном цехе, где раньше производили «нефтянки» в пятьдесят-сто лошадиных сил.

Это целая повесть. Заграничная фирма «Зульцер», которая выпускала монопольно такие двигатели, сперва заключила договор, потом заплатила неустойку и предложила лишь рабочие чертежи осваивайте, мол, технологию сами. Надеялась, что паровозостроители споткнутся и придется выдавать лицензии на закупку мощных двигателей. Двигатели, оказывается, нужны для больших военных судов, для танкеров, большегрузных судов и лайнеров. Ведь мы держава морская.

Я записывал всю эту историю освоения технологии производства «Зульцера» и радовался — сама жизнь подсказала великолепный сюжет. Бондаренко предупредил: «В беседе только не пиши, что это инициатива руководителей завода. Взяться за освоение «Зульцера» нам посоветовал Влас Яковлевич Чубарь. Он приехал на партийное собрание в свою организацию. Когда зашла речь о работе цеха топливной аппаратуры, Влас Яковлевич рекомендовал нам попробовать силы на выпуске мощных машин. Техническое бюро стало разрабатывать нормали, вести опытную работу. А Павел Петрович, как только узнал, что мы начали над «Зульцером» работать, так в топливный цех стал наведываться почти каждую неделю».


На заводах продолжают энергично отчислять средства на эскадрилью «Разрыв». Наверное, через десятилетие историки будут писать об этом сборе средств на оборону страны так же, как сейчас пишут о том, как нижегородцы жертвовали всем, лишь бы создать ополчение.


В редакцию приходят письма с предложением организовать соревнование за сплошную коллективизацию Харьковского округа. Редактор сообщил, что на бюро окружкома партии Постышев заявил, что в округе сплошную коллективизацию можно осуществить лишь в тех районах, где заложены МТС. Косиор, Чубарь, Затонский и другие члены Украинского Политбюро против пожарных сроков коллективизации, против сплошной коллективизации без технической базы.


Снова в Кириковском районе. Работники райкома партии, уполномоченные по коллективизации растеряны. В ноябре на Пленуме ЦК партии Косиор предупреждал против перегибов в проведении коллективизации, против ускоренных темпов ее, погони за процентами. Пришла «Правда» с выступлением Сталина на конференции аграрников. Он упрямо требует ускорения темпов кооперирования.

Вслед за «Правдой» пришло письмо ЦК КП (б) У. Снова напоминают райкомам и окружкомам о необходимости осторожности, чуткости и гибкости в проведении коллективизации.

Загрузка...