Постышев

13

— Вот и отыскался след Тарасов, Павел Петрович, — конструктора Карпенко, — сказал директор «Серпа и молота» Соловьев, входя в кабинет Постышева с пожилым, но еще крепким, высоким украинцем.

Карпенко остановился выжидательно у двери. Он словно что-то взвешивал перед тем, как сделать еще один шаг по комнате.

— Проходите, товарищ Карпенко, — выходя из-за стола и протягивая руку конструктору, сказал Постышев с той деловой строгостью, которая располагает больше, нежели формальная приветливость.

— Простите, куда это разрешите положить? — сорвавшимся от волнения голосом произнес Карпенко, пожимая руку Постышева и крепко держа левой рукой большую папку.

— Чертежи?.. Вот здесь мы «душу инженера» и положим, — взял папку из рук Карпенко Постышев. — А ты убеждал меня, — обратился он к Соловьеву, — что товарищ Карпенко отошел от сельхозмашиностроения. Настоящий инженер со своим делом не может расстаться. Я видел, как в тюрьме люди на бересте набрасывали эскизы.

— Я прошу выслушать меня, Павел Петрович, — сказал Карпенко. — Перед тем как пойти к вам, я собирался письмо написать о том… как тогда… во время забастовки все получилось.

— Экую старину ворошить! Было — быльем поросло! — Постышев сел за небольшой стол у стены и пригласил рядом с собой Карпенко. — Простите за прямой вопрос: что задержало вас в Харькове? Могли же вы уехать из города… Разные пути тогда были открыты в разные страны.

— Одно задержало, — и Карпенко приложил руку к груди, — не мог от родной земли его оторвать. Были у меня грехи…

— Без нужды каяться, без числа согрешить, говорят мои земляки. Поделитесь-ка лучше, над чем работаете?

Карпенко раскрыл папку, стал показывать эскизы, наброски, расчеты новых плугов, борон, других сельскохозяйственных орудий.

— А над машиной с тракторным приводом вы не раздумывали? — спросил Постышев.

— Волновала меня такая идея, — горячо сказал Карпенко. — Был я еще студентом, предлагал конструкцию молотилки на шестьсот оборотов. Для экономии. Но только с приводом от локомобиля. От моего проекта отказались — все ведь привозили из-за границы. У нас собирали лишь нехитрые машины.

— Скажите, какую за границей тракторную молотилку вы считаете лучшей?

— Хороших немало, судя по журналам, — сказал Карпенко. — Но нужно посмотреть в работе. Для нашей степной полосы, по-моему, они плохо приспособлены. Машину нужно смотреть в работе, а не в прейскуранте, и в работе на больших массивах, а не на опытном поле.

— Слышали, какие генераторы ГЭЗ выпускает? А сельскохозяйственное машиностроение не отстанет, надеюсь. Нужно готовить хорошую молотилку с тракторным приводом для хозяйств в пять-шесть тысяч гектаров.

— Да ведь таких хозяйств нет у нас, — удивился Карпенко.

— Нет, но будут, — уверенно сказал Постышев. — Жизнь заставит создать. В тех колхозах да совхозах, что имеют по пятьсот-шестьсот гектаров, товарной продукции не получишь. Приходилось вам бывать в помещичьих экономиях?

— Как же, каждый год весной и во время уборки, — ответил Карпенко.

— Погостить ездили? — спросил Постышев. — На охоту?

— Посмотреть, как наши машины работают, — ответил Карпенко. — Ведь если от новинок отстанешь, склад продукции забьешь. По Украине и агенты Мак-Кормика и немецких фирм колесили — набивались со своей продукцией, предлагали ее в рассрочку.

— Наматывай на ус, директор, — сказал Постышев Соловьеву. — Сидите сиднями, даже не знаете, как используют ваши бороны, веялки.

— У нас на складах ничего не лежит, — сообщил Соловьев, — не хватает нашей продукции.

— Других ведь нет машин — возьмете, мол, то, что предлагают, — улыбнулся Постышев. — Пора уже и на заграничные рынки выходить — в Турцию, Болгарию, Иран… Ну, рассказывайте, товарищ Карпенко, как пахали, сеяли, убирали в больших экономиях. — Постышев подошел к письменному столу, взял блокнот и, слушая рассказ Карпенко, заносил в него цифры, названия сортов пшеницы, проса, гречихи, цены разных продуктов, марки, мощности машин.

— Вам бы у Юрьева побывать, — посоветовал Карпенко. — Тот — живая история зернового хозяйства.

— Были у него с Павлом Петровичем не один раз, — сказал Соловьев.

— Юрьев — это клад для нашего сельского хозяйства, — как бы раздумывая вслух, произнес Постышев. — Урожайность на его селекционных участках зачинается. Не понимают этого только иные головотяпы. То ассигнования срежут, то техникой обойдут. Кляузы начали строчить: мол, имел свое поместье, и сейчас у него только приближенные работают. Побольше бы таких приближенных! Так будем готовиться к выпуску мощных тракторных молотилок? — снова возвращаясь к волновавшей его теме, спросил Постышев. — Как, товарищ директор и товарищ конструктор? Большое зерновое хозяйство мы создадим. Карликовые колхозы объединим. Первый большой совхоз заложим на десять тысяч гектаров в Лозовой.

— А какой конструктор откажется создать такую мощную машину? — живо произнес Карпенко.

— Значит, нужно приступать к делу. С Соловьевым договаривайтесь обо всем: сколько людей должны работать с вами, какие средства нужны. За год можно спроектировать такую машину? — пожимая руку Карпенко, интересовался Постышев.

— Думаю, что за полгода, — после недолгой паузы ответил Карпенко. — У меня только одно: нельзя ли машину проектировать на ХПЗ, где я работаю? На «Серпе и молоте» есть старожилы. По-разному могут люди воспринять мое возвращение на завод…

— Партийная организация разъяснит, почему мы пригласили Карпенко. Вас в обиду не дадим, — ободрил конструктора Постышев. — А ты без напоминаний сообщай, как движется проектирование, и создай обстановку для нашего конструктора, сказал Постышев Соловьеву, как-то душевно выделяя слово «нашего».

1928 год, сентябрь

На ГЭЗе начала работать поточная линия по производству моторов. Постышев требует от партийных работников, чтобы они организовали экскурсии производственников для знакомства с этим потоком, рассказывали о нем на производственных совещаниях. Сам Постышев часто приезжает на цеховые производственные — «слушать наказы», как говорит он. Директора предприятий уже хорошо знают, что, встречаясь с Постышевым, нужно доложить, что предложили рабочие, кем рассмотрены их предложения, сколько внедрено.

Брал интервью у председателя окружной плановой комиссии о новостройках Харькова в пятилетке. Уже готовы проекты завода подвесных дорог, станкостроительного завода, завода тракторных деталей и многих других предприятий. Пятилетка входит в Харьков. Но еще не решен вопрос о строительстве тракторного завода. «Чубарь, Постышев, Сухомлин, — рассказал предокрплана, — ни на день не оставляют в покое Всесоюзный ВСНХ. Настаивают, чтобы приехал в Харьков Куйбышев. У нас в Госплане сторонник, Глеб Максимилианович Кржижановский — он хозяйство Украины отлично знает. А Шлихтер дал все экономические обоснования строительства тракторного завода в Харькове». Оказывается, задумывают завод, который будет выпускать пятьдесят тысяч тракторов в год. Пятьдесят! Я попросил обрисовать хотя бы в общих чертах этот завод. «И умозрительно не представишь этой громады. Это гигант больше паровозостроительного завода в несколько раз. Но дело не только в масштабе предприятия. Его хотят построить за полтора года Путиловский завод строился почти полвека. Форд свои предприятия расширял до современного уровня двадцать лет. Сроки фантастичные по сжатости у нашей будущей стройки».

Навестил брата. Оказывается, Постышев приезжал на Новоселовку, обходил улицы, дворы, беседовал с людьми.

— Новоселовцы его окружили, — рассказывает брат, — кое-кто начал критиковать райсовет. А Постышев говорит: «Плохо критикуете, мало претензий. Улицы у вас неблагоустроены, водопровод не проложен, в некоторые дома не подведен свет. А вы с этим смирились». Потом спросил, кто из наших новоселовцев депутат горсовета. У нас два депутата. Как раз оказался там Нагаенко, Степан Павлович. Мы его представили товарищу Постышеву. Постышев спрашивает Нагаенко «Что же вы, Степан Павлович, не посмотрите, кто в городских квартирах живет, кто их занимает. Почему в рабочем городе в лучших домах живут нэпманы, а рабочие ютятся на задворках? Вы меня поддержите Я этот вопрос на очередной сессии подниму. А женщин попросим, чтобы они на учет каждый дом взяли». Часа два с нами разговаривал. Увидел, ребята играют в домино во дворе, стал расспрашивать, почему не идут в клуб. Узнал, что за вход в сад при клубе берут плату, и пообещал, что в садах снимут заборы, сделают их доступными для всех. Через несколько дней после его приезда взялись за Новоселовку: прокладывают водопровод, освещают улицы. Наших ребят в комиссию выделили по обследованию лучших домов в городе. Степан Павлович — председатель комиссии. Скоро наши многосемейные будут переселяться на центральные улицы.