Прасковья Ангелина

ВСТУПАЯ В ТРИДЦАТЫЙ СЕЗОН…

Несколько дней подряд шел дождь. Потом ветер переменился, прояснилось небо, похолодало.

В этот декабрьский день Паша неожиданно почувствовала себя плохо и слегла в постель Врачи посоветовали срочно вызвать детей.

В Старо-Бешево примчались Светлана и Валерик. Светлана из Москвы, где она училась на пятом курсе филологического факультета МГУ, Валерик из Днепропетровска.

После окончания десятилетки Валерик пришел в тракторную бригаду. Мать не создавала для своего единственного и любимого сына «тепличные» условия. Нет, Валерику было трудно «выбиваться в люди» у бригадира Прасковьи Никитичны. Она, как говорится, вгоняла его в десять потов. Заставляла и сено стоговать, и возить горючее, и копать землю лопатой, и вилами вгрызаться в навозную жижу, и так мчаться с поручением на рыжем скакуне, «чтоб в ушах звенело». Только через год перевела Валерика на более ответственный участок — на работу прицепщиком.

Валерик не раз грозился уйти, чтобы «найти себе дело по душе». Его тянуло на большой завод, к станкам. Мечтал стать токарем. Но мать считала, что он должен унаследовать от нее самое заветное и самое дорогое — любовь к земле.

С поразительной энергией Прасковья Никитична готовила себе достойного преемника, хотя здоровьем была еще крепка и не думала так скоро оставлять работу.

Потом Валерик, уже будучи трактористом, поступил учиться в Днепропетровский институт механизации сельского хозяйства.

…Светлана, Валерик и младшая дочь Сталинка пять дней и пять ночей ни на минуту не покидали дом. Их мать впервые так тяжело заболела — лежала с высокой температурой. Врачи ей запретили подниматься с постели.

Прасковья Никитична нервничала. Как некстати подошла болезнь! Несколько дней назад, когда она находилась в поле, ей стало известно об Указе Верховного Совета СССР. За выдающиеся заслуги в сельском хозяйстве она была удостоена второй Золотой Звезды. Потом на областной партийной конференции ее избрали делегатом на XXI съезд Коммунистической партии.

Сколько дел навалилось сразу! Бригада получила новые мощные гусеничные тракторы и комбайн новой конструкции на резиновом ходу. Посмотреть бы новую технику! Отец вчера сказал ей, что навестить ее придет Дмитрий Лазаревич. Обещал приехать с планами и графиками и Антон Дмитриев. Но Коссе все не шел. Не было и Антона. Антон, конечно, застрял в мастерских — заканчивает ремонт тракторов «ДТ». Он и не уйдет, пока не испытает машины.

— Батя, вы не знаете, чем сейчас заняты мои трактористы? — спросила Паша.

Никита Васильевич молча прошел через комнату, остановился у стола, за которым сидели Светлана, Валерик и Сталинка.

— Не представляю, чтобы они сидели без дела. Ясное дело — работают.

— Выходит, одна я бездельничаю, — печально улыбнулась Паша.

— С детьми? Ты ведь с ними как в раю.

Паша посмотрела на детей. Ей, правда, было с ними чудесно. Казалось, что и болезнь в их присутствии не так мучительна.

— Зима пролетит незаметно, а весной поведешь свои тракторы в поле, — успокоил ее Никита Васильевич.

— Весной, — повторила Паша. — В апреле будет мой тридцатый сезон… Подумайте, батя, тридцать лет на тракторе!

Она замолчала, поглядела на отца, и внезапно лицо ее изменилось, чувствовалось, что она очень страдает. Все в доме знали, что болезнь ее очень опасна, но она сама и думать об этом не хотела. Она была уверена, что встанет на ноги, что нет такой силы, которая могла бы оторвать ее от трактора, от работы.

В понедельник Паша почувствовала себя лучше. На следующее утро ей уже разрешили вставать, и несколько дней спустя, когда Валерик и Светлана уже уехали, секретарь областного комитета партии позвонил ей по телефону и сказал, что надо готовиться в Москву, на съезд партии. А до начала съезда еще столько работы!

Еще в прошлом, пятьдесят седьмом, году Паша обратилась с призывом ко всем трактористам страны максимально механизировать возделывание кукурузы, сахарной свеклы, подсолнечника и картофеля. Сама она накопила ценнейший опыт комплексной механизации. Ею были созданы механизированные звенья, которые вели и пахоту, и посев, и уборку кукурузы и подсолнечника без применения ручного труда. Звено в составе двух механизаторов с трактором «Беларусь», с набором навесных машин и комбайном самостоятельно обрабатывало до двухсот гектаров кукурузы.

Это был большой, невиданный доселе успех. Центральный Комитет партии Украины поддержал замечательный почин Прасковьи Никитичны. Во многих колхозах и совхозах по примеру ее тракторной бригады начали создаваться механизированные звенья. К тому времени, когда Паша собиралась на XXI съезд партии, на Украине было уже до пятнадцати тысяч механизированных звеньев. Несколько месяцев назад к ней домой из Москвы звонил Никита Сергеевич и поблагодарил за отличную инициативу. Нужно ли говорить о том, как счастлива была Прасковья Никитична после душевного разговора с Первым секретарем Центрального Комитета партии, с какой энергией стала она «вербовать новых энтузиастов», как советовал ей Никита Сергеевич.

Сперва Паша отправилась в соседние колхозы и совхозы, затем перебралась в отдаленные от районного центра деревни и села. Всюду выступала в защиту комплексной механизации, включала в это новое движение все больше и больше новых механизаторов и колхозников. По неделям не возвращалась она в Старо-Бешево. От деревни к деревне, от одного тракторного стана к другому мчалась на машине или верхом.

Каждая встреча звала и поднимала людей. Все, кому доводилось ее слушать, поражались ее глубоким знаниям в сельском хозяйстве, ее умению доходчиво объяснять самые сложные вопросы сельского хозяйства. Но с каждым часом ей становилось все труднее разъезжать по деревням и селам…

Все острее чувствовалась боль в почках. То ли от бессонницы, то ли от тяжелого недуга под глазами легли у нее черные круги. Но ни один человек, с кем она беседовала, не чувствовал, что она торопится закончить разговор или что она переносит такую боль… И при этом она не только рассказывала о механизированных звеньях и о комплексной механизации, но внимательно выслушивала (тут уж как депутат) каждого собеседника, вникала в разные семейные дела, которые на первый взгляд никакого отношения к сельскому хозяйству не имели.

Особенно горячо разъясняла она председателям колхозов, бригадирам полеводческих и тракторных бригад, как важно помогать механизированным звеньям, чтобы при возделывании кукурузы и других пропашных культур на больших площадях исключить ручной труд.

…Декабрь стоял холодный, бесснежный. В середине января начались ветры со снегопадами. Но какое дело трактористам до погоды! Пусть буйствует, ревет, шумит, сердится! Им что? Для них главное — ковать, шлифовать и ставить детали на трактор, главное — добиваться чистоты и порядка в мастерских. Все силы — ремонту. Когда работаешь рядом с Пашей Ангелиной, нельзя поступать иначе.

Тридцатый сезон на тракторе. Тридцать лет в боевом строю. И Паша темпераментно, как будто в первый год, ведет ремонт.

К открытию XXI съезда надо выпустить из мастерских все тракторы и одновременно подготовить навесные и спаренные прицепные агрегаты.

Почему Паша отдает предпочтение навесным и спаренным прицепным агрегатам? Потому, что ими выгоднее всего сеять и культивировать посевы. Опыт подсказывает, что затраты труда при работе с навесными машинами значительно ниже, чем с прицепными, так как в первом случае тракторист обслуживает агрегат без прицепщика. Экономичны также спаренные прицепные агрегаты: если на два отдельных агрегата надо ставить четырех человек, то на один спаренный — двоих, да и тракторы при этом лучше используются.

Паша сама берется за инструмент — у нее под руками пилы, ключи и молотки. Вместе с ней работают и другие трактористы — Антон Дмитриев, Павел Тохтамышев, Степан Коссе. Тут же бригадиры полеводческих бригад Иосиф Пефтиев и Николай Лефтеров. Паша показывает им, как сподручнее ремонтировать агрегаты, как по-новому упрацдять ими, чтобы уменьшить применение ручного труда.

В такой обыденной, не бросающейся в глаза, но и не прекращающейся ни на миг упорной борьбе за высокие урожаи накапливался у нее и ее друзей огромный опыт.

По просьбе ученого совета сельскохозяйственной академии здесь же, в Старо-Бешеве, решено провести очередную сессию. Со всей Украины и из соседних с Украиной областей съехались в Старо-Бешево академики, агрономы, трактористы. С докладом выступила Прасковья Никитична. Она говорила о борьбе за двухсотпятидесятипудовые урожаи пшеницы и комплексной механизации при возделывании кукурузы.

Председательствовал на сессии Трофим Денисович Лысенко. Он теоретически обобщил и научно обосновал практический опыт работы тракторной бригады Ангелиной. Цифры и факты, которые приводил академик Лысенко, были разительны. Все, что видели участники сессии здесь, в Старо-Бешеве, все, что слышали от трактористов и колхозников, подтверждало вывод: «Двести пудов пшеницы вкруговую — налицо. Будет и двести пятьдесят!»

После сессии Ангелина беседовала с Лысенко. От него она узнала о том, что земледельцы соседнего Константиновского района тоже начали борьбу за двухсотпудовые урожаи пшеницы.

Константиновцы? Паша не удивлена. Ведь там председатель райисполкома Брызгалов, тот самый Брызгалов, который много лет жил в Старо-Бешеве. Он хорошо образован в сельском хозяйстве, знает приемы выращивания высоких урожаев. Брызгалов — человек дела! Поставит перед собой цель — на полпути не остановится.

— Мои земляки-донбассовцы не подведут, — говорит Паша Трофиму Денисовичу. — Видимо, они хорошо подготовились для такого взлета. О, теперь я понимаю, почему Брызгалов в разгар уборочной страды провел у нас в степи две недели. Хитер мужик! За всем нашим присмотрел — и за хорошим и за плохим. Нет, за константиновцев нечего опасаться. Вот боюсь, что я слово не сдержу. Ведь не шутка — двести пятьдесят пудов вкруговую! Но как бы хотелось осилить, взять этот новый рубеж!..

— Победите, обязательно победите, Прасковья Никитична.

Трофим Денисович верит, что такой урожай, о котором он сам мечтал в молодые годы и за который борются все его коллеги, будет завоеван в донецкой степи этой неутомимой колхозницей-механизатором.

— Вы понимаете, Паша, — говорит он, — как важно всем нам думать и работать именно в этом направлении. Ваш превосходный опыт надо распространить по всей стране. Все колхозы могут и должны взять у земли богатые урожаи. Да что я говорю, вы понимаете это не хуже меня. Но все же на XXI съезде я намерен рассказать обо всем виденном у вас в Старо-Бешеве.

В воскресенье Паша никуда не выезжала. Решила посвятить день разбору почты. Писем и телеграмм было видимо-невидимо. Писали трактористы — они применяют на полях опыт глубокой пахоты и обработки посевов. «Тебе, Паша, за твой крестьянский труд спасибо!» Писали шахтеры, сталевары, тракторостроители, инженеры — они крепко жмут руку женщине-трактористке, мастеру высоких урожаев.

«Дорогая Паша! Я с Вами лично не знаком. Но мысленно всегда с Вами. Вот уже двадцать пять лет внимательно слежу за Вашей деятельностью и радуюсь Вашим героическим трудом. Вы в крови земледелец! Чувствуется, что никому и никогда не оторвать Вас от земли, от трактора. Такой советской женщине не стыдно поклониться. Кланяюсь и я Вам, простой советский человек из далекой Сибири, Ефим Егорович Киселев.

Извините уж, пожалуйста, но хочу посоветоваться. У меня есть дочь Мария. Ей исполнилось девятнадцать лет. Здоровая, красивая и бойкая девушка. Посоветовал я ей пойти учиться на тракториста. Смеется, слушать не хочет. Говорит, что неприлично молодой девушке в наше время напяливать на себя комбинезон и отравлять девичий организм бензином. Мол, я, то есть Ефим Егорович, отсталый человек, ежели равняю тридцатые годы на конец пятидесятых. Правильны ли такие взгляды молодых на современную жизнь? Скажите, Паша, как бы Вы поступили на месте моей Марии?»

«Как бы я поступила на месте Марии, будь мне девятнадцать лет?» — повторила про себя Паша. И тут же написала ответ. Пусть Ефим Егорович прочитает своей «здоровой, красивой и бойкой девушке».

«Если бы нашелся человек, — писала Паша Ефиму Егоровичу Киселеву, — который сказал бы мне: «Вот твоя жизнь, Паша, начни свой путь сначала», — я, не задумываясь, повторила бы его с первого до последнего дня и только лишь постаралась бы идти путем еще более прямым…»

Она не слышала, как отворилась дверь и вошел отец. Комната была полна теплым, мягко-золотистым предсумеречным светом. Лицо Паши было ярко освещено.

Никита Васильевич долго стоял в дверях, не решаясь потревожить ее. Но вот она обернулась, подняла глаза, улыбнулась.

— А, батя, это вы!

— Паша, к тебе просится один человек — отбоя от него нет.

— Кто?

— Сергей…

На секунду ей показалось, что почва уходит из-под ног. Сергей?! Да, пятнадцать лет прошло с тех пор. Даже вспомнить трудно, какой он из себя. Со слов друзей она знала, что Сергей живет где-то в Донбассе с другой семьей. Жена, дети… Был на ответственной работе, но опять накуролесил и его освободили.

Пятнадцать лет! Целая вечность. Светлана, Валерик и Сталинка росли без отцовской ласки и заботы. Несмотря на исключительную занятость, Паша сама их выходила, воспитала и вывела в люди. Хоть бы раз пришел Сергей и спросил: «Паша, а не трудно ли тебе одной с детьми? Может, в чем помочь?»

Нет, он не приходил, не интересовался ни Пашей, ни детьми. Зачем же явился сегодня? Ведь прошлого не вернуть. Чужой он для детей, родителей и друзей. Не сможет она смотреть прямо ему в глаза, говорить с ним, слушать его.

Да, собственно, о чем говорить? Опять вспоминать старое, ушедшее? Какое сердце надо было иметь, чтобы разбить такую жизнь, какая у них начиналась! Он растоптал самое святое на земле — любовь. А Паша любила его. Он отнял эту любовь и ожесточил ее против себя.

Она долго молчала. Отец стоял не шевелясь. Казалось, он забыл, что там, у входа на веранду, стоит и ждет его возвращения Сергей. Потом он словно очнулся и обнял дочь.

— Так позвать его в дом? Отчаянно просит, хочет повидаться с тобой…

— Зовите… — сказала она тихим, изменившимся голосом, — но только не ко мне. Это выше моих сил. Я не могу и не хочу встречаться с ним. Принимайте, если считаете нужным, его сами. Все же он отец моих детей. Да, кстати, чтобы не забыть… дайте денег на дорогу, если попросит. Зарплата моя лежит в шкафчике, в левом углу на верхней полке.

Никита Васильевич ушел. Паша опять занялась чтением писем. Но кто из людей, пишущих ей и радовавшихся за нее, знал о ее личной семейной трагедии?