Глава 15. Ты не дура, Люб

Обреченно наблюдаю, как Богдан входит в двери кафе. Высокий, широкоплечий и строгий.

Бариста у кофемашины с его появлением даже втягивает голову в плечи, ‘будто не хочет, чтобы его заметили.

А официант у двери с подносом в руках отступает с его пути с тихим и напряженным:

— Здравствуйте.

Сейчас я смотрю на мужа, как не на родного и близкого человека, в котором вижу любовь и нежность.

Я смотрю на него сейчас, как на чужого человека. Как на незнакомца.

Мы же с ним выросли, и я упускала из вида, что он такой большой, высокий и мрачный. С

тяжелым взглядом и размашистым напряженным шагом.

И во мне вспыхивает искорка страха, потому что я сейчас вижу моего мужа без идеализации влюбленной дурочки, которая воспринимала своего мужа сначала как любимого мальчика, а потом как сытого домашнего и ласкового котика.

Нифига он не котик. И давно уже не мальчик.

Только я как-то упустила этот момент.

— Пап! — Света оглядывается и поднимает руку. — Мы тут!

Богдан кивает в ответ.

С каждым новым его шагом я все больше хочу вскочить с диванчика, обитого, мягким велюром, и бежать без оглядки.

Но я не бегу.

Я делаю глоток остывшего чая, а Богдан уже у нашего столика.

— Привет, моя хорошая, — наклоняется к Свете и целует ее в щеку, а после отстраняется и настороженно всматривается в заплаканные глаза.

Хмурится.

— Ты плакала?

На виске тут же проступает пульсирующая венка.

— Да, — Света шмыгает, — мама довела.

Богдан кидает на меня напряженный взгляд, и я в нем успеваю уловить вспышку гнева, которая быстро тухнет.

Он же не идиот. Если бы я все разболтала, то разговор с дочерью прошел иначе.

— Помнишь, как мы с Аркашей вам завтрак готовили?

У меня опять сердце сжимается и не разжимается обратно, будто застыло перед громким ударом.

Богдан вновь смотрит на Свету и шепчет:

— То королевский бутерброд?

— Да, — по щеке Светы катится слеза, а я задерживаю дыхание.

— Помню, — Богдан смахивает слезу с щеки Светы, — конечно, помню, — целует в лоб.

Задерживает губы на ее коже, на пару секунд прикрыв глаза.

Какой любящий отец. Смотрю на его игру, и почти верю в нее, потому внутри все переворачивается от тоски по прошлому, в котором я была счастлива.

— Все, я успокилась, — сипит Света.

Я жду, что Богдан сядет со Светой, но он опускается на диван рядом со мной. Мягко приобнимает и целует в висок.

Когда его теплые и сухие губы касаются меня, я на мгновение будто обращаюсь в камень, который затем идет глубокими трещинам отвращения и злобы.

Как он смеет?

— Привет, милая, — его шепот обжигает ухо, а терпкий древесный парфюм душит.

— Как ты себя чувствуешь?

Он все еще обнимает меня, и я чувствую тепло его тела. Нет. Я бы сказала, что я чувствую жар его тела.

— Хорошо, — сдавленно отвечаю я и затем разворачиваюсь к нему, чтобы заглянуть в его лживые глаза, — а ты как?

Может, сыграть в его игру, чтобы узнать, какой он на самом деле?

Да и выбора у меня сейчас нет.

Пинок. Кладу руку на живот, и Богдан накрывает мою ладонь своей. Взгляда не отводит, мерзавец.

Он в этой игре годами, а я всего пару часов. Есть ли у меня шанс не то, чтобы выиграть, а хотя сохранить свой разум в целости?

— Как обычно, — тихо отвечает, а у меня от его голоса мороз по коже, — проблемы, но… —

делает небольшую паузу, немного щурится, — все решаемо. Нервы, конечно, подергали, но я сейчас тут, и остальное, — делает акцент на последнем слове, — неважно.

Его ладонь — тяжелая.

— Блин… — Света с обеспокоенным шепотом вскакивает, прижимает салфетку губам, — блин… —

бежит прочь, — я в уборную!

О, нет.

Я не хочу оказать наедине с Богданом, который обхватывает мое запястья и мягко его сжимает, продолжая изучающе и пытливо всматриваться в мои глаза.

Я чувствую себя кроликом в силках.

Улыбается лишь уголками губ и говорит:

— Правильное решение, Люба. Все же ты не дура.

Загрузка...