Предатель. Ты врал мне годами (СИ)

Глава 62. Поступить по совести

— Ты мне жизнь разрушил! — верещит Кристина. — А теперь дочь отбираешь?!

Быть хорошим человеком — сложно, но с Любой может быть только такой.

— Рот прикрой и не ори на меня, — стараюсь говорить спокойно и делаю решительный шаг к

Кристине. — Я у тебя не отнимаю Веронику, но… правду мы не утаили, Крис. Она узнала обо мне, узнала о брате и сестре, и, нравится нам это или нет, но ее тянет к ним.

— Она моя дочь!

— Она ею и останется! — рявкаю я. — И в твоих интересах сейчас затихнуть и бороться против нашей семьи!

Слышу, что в глубине квартиры скрип дверных дверей, уверенные шаги и в гостиную заходит

Доминика. Скрещивает руки на груди и шумно выдыхает через ноздри.

— Появился папочка, так мамочка побоку, да? — Кристина зло смотрит на нее. — Ему все эти годы было насрать на тебя.

— Мне тоже на него насрать, — шипит Доминика и щурится на Кристину, — пусть обеспечивает меня. Это его обязанность.

Напоминаю себе, что я хороший человек, а хороший человек терпелив к капризам обиженных подростков и понимает, что надо быть мудрым в такие моменты.

— Но если я решу, то я буду общаться с братом и сестрой, — твердо говорит Доминика.

— Они тебе не брат с сестрой! — взвизгивает Кристина.

— А ты еще не решила? — уточняю я и напряженно кошусь на Доминику.

— Нет, — переводит на меня колючий и гневный взгляд. — Взвешиваю все за и против.

— А какие именно за и против? — недоуменно спрашиваю я.

— А третий кто будет? — игнорирует мой вопрос. — Мальчик или девочка?

Пытаюсь уловить в ее голосе угрозу или нехорошую злую обиду, которая может аукнуться нашему третьему малышу, но слышу только напряженное любопытство.

Кристина громко всхлипывает и падает в кресло, накрыв лицо руками:

— Я воспитала предательницу.

— Мальчик.

— Лучше бы была девочка, — Доминика щурится на меня.

— Но будет мальчик.

— нянчится не буду.

— Никто и не просит.

— Вот и не проси, козел.

Выдыхаю и сжимаю переносицу. Я не чувствую в ней свою дочь, пусть у нас с ней одна кровь. Во мне нет той нежной привязанности и любви, которые помогали мне с Аркашей и Светой выносить их агрессию в подростковом возрасте.

— Я не жду, что ты будешь звать меня папой, — поднимаю взгляд, — но и козлом я не буду.

— Ты уже козел, — фыркает.

— Прекрати.

— А то что?

— Другого ничего не придумала?

— Нет, — вскидывает бровь. — И что дальше, а?

— Мы можем друг к другу относится вежливо и отстраненно, — медленно проговариваю я. — Да, я ответственен за твое рождение…

— Я хочу пойти на конный спорт, — Доминика резко перебивает меня и разворачивается ко мне всем телом, продолжая держать руки скрещенными у груди. — Я люблю лошадей, Богдан… как тебя по отчеству?

Я приподнимаю бровь:

— Алексеевич.

В Доминике тоже нет ко мне любви и привязанности. Если она для меня чужая девочка, то я для нее — чужой дядька, который может оплатить конный спорт.

Все логично и закономерно.

— За деньги продаж родную мать… — начинает поскуливать Кристина.

— Ты ради денег меня родила, — Доминика всматривается в мои глаза и не моргает, — у меня подружка записалась на конный спорт, и я хочу с ней.

— А кто твоя подружка?

— А тебя колышит?

— Колышит, если ты требуешь деньги на конный спорт, — щурюсь я. — И давай-ка оформи свое предложение отправить тебя кататься на лошадках через подробную заявку, дорогуша.

— Что?

— В заявке указываешь сумму, адрес ипподрома, расписание занятий, имена и контакты директора и преподавателя, имя подружки, ее и ее родителей номера телефонов…

— Ты серьезно, Богдан Алексеевич?

— Да. Мне деньги с неба не падают, — четко и безапелляционно отвечаю я. — Просто так совать тебе деньги не буду.

— А Света и Аркаша также тебе писали заявки.

— Я так писал своему отцу заявки, — скрещиваю руки на груди. — Вот с тобой протестирую.

— Да пошел ты, — разворачивается и уходит.

— тебя Света на свадьбу пригласила! — рявкаю я.

— Я не приду! Там будешь ты! — возвращается, опять прищуривается и выдает. — Она из жалости меня пригласила, а меня жалеть не надо.

Я не отвечаю, потому что мне этого не дает сделать стыд. Мне стыдно за то, что мне будет проще, если Доминика действительно откажется от предложения Светы.

— Кстати, и тебя на моей свадьбы не будет, — Доминика усмехается.

— Понятно.

Смотрит друг на друга. Чужие и непримиримые.

— Будет тебе заявка, Богдан Алексеевич, — окидывает меня презрительным взглядом и опять смотрит в глаза. — И еще. Не хочу я твою фамилию и отчество.

Стискиваю зубы то тихого скрипа. Вот упрямая и мелкая стервозина, и мне нечего ей возразить, но я все же говорю:

— Ты понравишься моему отцу.

— Он знал обо мне? — взгляда не отводит, и я киваю. Цыкает и угрюмо заявляет, — вот и пошел он в жопу.

— Я так и передам ему.

— Все, досвидос, — встряхивает волосами и оставляет меня наедине с Кристиной.

Хлопает дверью.

— Доволен? — зло шепчет Кристина. — А я тебя любила, ждала… А ты окончательно втаптываешь меня в грязь…

Смотрю на закрытую дверь. Кристине не удастся манипулировать Доминикой, у которой уже четко сформировался свой взгляд на жизнь.

Упрямая и сильная девочки, и она сдержит свое обещание. Не назовет мне отцом и не пригласит на свадьбу.

Где-то в глубине сердца вздрагивает черная точка сожаления. Сильная и упрямая девочка лишь по крови мне дочь, но не по любви.

— Я ненавижу тебя, Богдан.

— Не топи ее, — мрачно смотрю на Кристину, — не надо. Она потом тебе ответит так, что будет больно. Отомстит.

Кристина замолкает и затем шипит:

— Это она в тебя такая. Кровь не вода… Вот она и тянется к вашей проклятой семейке.

— И ты не будешь против, — говорю четко. — Иначе потеряешь все, Крис. Я не в восторге от всего этого, но я, наконец, поступаю по совести.