— Убираем из всех этих самые вонючки, — заявляет Богдан, стоя перед столом с розами, которые флористы успели заменить на свежие. — А из остального делаем красиво.
Переводит взгляд на девушку-флористку и немного щурится:
— Справитесь?
— Так… Эмм.
— она убирает со стола один сорт роз за другим, — вот эти пахучие, И эти…
— Ты мой вопрос не услышала? — строго спрашивает Богдан, и флористка испуганно замирает.
— Услышала. Да, мы сделаем все красиво, — медленно кивает.
Теперь Богдан разворачивается к нам. Света усиленно рассасывает карамельку.
Немного причмокивает.
Интересно, сколько она еще будет скрывать свое интересное положение?
— Это было несложно, — говорит Богдан. — Правда?
Тебе было и несложно нам врать столько лет, так что цветы — для тебя ерунда ерундовая.
Сколько ты мне их передарил, м?
— Свет, я приехал, — в зал вбегает Андрей. — Что-то случилось?
— Я просто соскучилась.
Света встает, со слезами семенит к недоуменному Андрею и вешается ему на шею, громко всхлипывая.
Андрей — красивый парень. Высокий, с правильными чертами лица, в котором еще нет мужицкой суровости прожитых лет. Свете двадцать один, а ему — двадцать два.
Тоже ранний брак, но я, помня о том, как восприняли наше с Богданом решение пожениться, не стала фыркать.
Ведь я думала, что у меня в семье все хорошо и что ранние браки тоже могут быть очень крепкими и счастливыми.
— Добрый день, Богдан, — Андрей здоровается с моим мужем, приобняв Свету, — точно ничего не случилось?
— Привыкай к женским эмоциям, — как-то опечаленно вздыхает Богдан и пробегает пальцами по одному из белых бутонов, и оглядывается на Андрея, — как отец?
— Мама его затерроризировала, — тот в ответ смеется, — все никак платье выбрать на свадьбу не может, — переводит на меня взгляд и заговорщическим шепотом поясняет, — она с вами, Люба, соревнуется. Хочет вас затмить.
Я лишь немного вскидываю бровь.
— А ты будешь мою маму мамой называть? — Света отстраняется и заглядывает в недоуменное лицо будущего мужа. — А то твоя мама ждет, что я ее буду мамой называть…
Боковым зрением замечаю, что Богдан выуживает из кармана брюк смартфон, а потом сосредоточенно хмурится на него.
Я та самая жена, которая никогда не заглядывала в телефон мужа без его присутствия и не видела ничего сомнительного в том, что ему постоянно звонят и пишут.
Он же деловой человек. К чему ревность?
Я была в нем уверена, как в самой себе.
Дура.
— Цветы выбрали, — я поднимаюсь на ноги, придерживая живот, — папа дал указания, чтобы все было красиво… — поправляю шелковый шарфик на шее, — и мы можем вас оставить, — делаю один спасительный шаг к выходу, — и мамой меня не надо называть. Я такое не люблю.
— Я тоже, — Света с вызовом смотрит на Андрея, — у меня уже есть мама, и вторая мне не нужна.
— Да я в первый раз это слышу, Свет… Я, вообще, не в курсе…
— Я тебя предупредила. Па, вы домой? — Света оборачивается на Богдана, который с мрачной рожей прячет телефон в карман.
И вот так он жил все эти годы? Что это за жизнь такая была, в которой ты ни с одной женщиной полностью не вовлекаешься в заботы и тревоги?
— Мама домой, а я…
— Мама, — перебиваю я Богдана, который удивленно приподнимает бровь.
Взгляда не отвожу, — мама к дедушке Алексею, — я тоже выуживаю из сумки смартфон, — он просил заехать к нему на днях, чтобы поболтать.
Алексей — это мой свекр, и в прошлом телефонном звонке, который был с моей стороны лишь вежливостью, он повздыхал, что было бы неплохо перед свадьбой любимой внучки вживую встретиться и поболтать, а то я… какая-то отстраненная стала. Он же волнуется.
— Выпьем чаю, — прикладываю к уху телефон, не спуская взгляда с Богдана. Если он не дает мне ответов, то пусть это сделает его отец, — а то я, правда, с твоим отцом как-то холодна.
Гудки обрываются низким голосом свекра:
— Слушаю, Любаш, — рявкает на кого-то, — да осторожно вы! Меня жена живьем сожрет, если вы эту вазу разобьете! Аккуратно! Вот так… Поставили и ушли быстро!
— понижает голос до приветливой мягкости, — извини, Любаш. Мне Катюша решила в кабинет купить новую вазу, а то у меня тут как в морге.
— О, я бы на нее с удовольствием посмотрела, — беззаботно отвечаю я, продолжая буравить недобрым взглядом Богдана, который поднимает бровь выше.
— Вы не против? Я сейчас приеду.
— Как я могу быть против? Приезжай, вместе полюбуемся на мою новую вазу.