Предатель. Ты врал мне годами (СИ)

Глава 38. Ненавижу

Квартира у Кристины — большая и просторная. Не хрущевка, и рядом с Покровской. Наверное, комнаты три-четыре.

Хозяйка встретила нас с высокомерным молчанием.

На несколько секунд опустила взгляд на мой живот, хмыкнула и снисходительно посмотрела на

Богдана, который что-то не бросился ее обнимать и целовать.

Сейчас она сидит в кресле перед нами, грациозно закинув ногу на ногу. На ней шелковый кокетливый халатик и домашние тапочки на каблучках.

— Какая пара, — усмехается она, — но как-то счастья в ваших глазах маловато.

— Кристина, — Богдан откидывается назад, — давай ты тон сменишь.

Так с любимой женщиной не говорят.

— Можно узнать, зачем ты пришла? — Кристина переводит на меня взгляд.

Хороший вопрос.

Для начала, посмотреть в ее глаза, и Кристина смотрит на меня все так же, как и тогда, когда она была мелкой провокационной девочкой.

Она все так же ненавидит меня.

— А где твоя… — кладу руки на живот, который подозрительно спокоен, будто малыш внутри внимательно слушает наш разговор, — ваша дочь?

— А зачем ей присутствовать?

— За тем, что все с нее и началось, — пожимаю плечами и сдержанно улыбаюсь.

— Где она? Она ведь так хотела, чтобы о ней я узнала. Может, я хочу с ней познакомиться поближе.

— А, может, тогда мне к твоим детям прийти, м? — с вызовом спрашивает Кристина. — Тоже потребовать встречи и поближе познакомиться?

— Крис, — коротко и строго говорит Богдан и смотрит на Кристину прямо и напряженно. — Ты правда этого хочешь?

Кристина переводит на него яростный взор, и по ее лицу пробегает мелкая судорога, от которой дергается левое нижнее веко.

— Ты зачем ее притащил?! Чтобы что?! Она мне тут не нужна! Я и так натерпелась, а ты решил меня еще больше унизить?! Столько лет…

— Где Доминика? — Богдан перебивает Кристину.

— Гуляет с друзьями.

Богдан смотрит в сторону окна. Над бровью пульсирует венка гнева, а челюстикрепко сжаты.

Кристина врет.

Доминика прячется? Играет бедную-несчастную жертву, которую я избила? Или причина того, что она не торопится показываться нам на глаза, кроется в другом?

Она боится гнева Богдана?

— Доминика! — гаркает Богдан так громкой и зло, что я и Кристина обе вздрагиваем. — Выходи! Я

знаю, что ты дома! Ты сегодня никуда не выходила!

У меня на загривке волосы привстали от громкого гнева в голосе Богдана. Он разъярен, и у него кончается терпение.

Я даже хочу отодвинуться от него и вжаться в угол дивана, как маленькая девочка.

— Не ори в моем доме!

— Замолчи! — Богдан вскидывает в ее сторону рук и прищуривается. — Если ты не заметила, то я пришел сюда не сюсюкаться, ясно? Даже до моей беременной жены дошло, что сейчас лучше затихнуть.

Я прижимаю пальцы к переносице. Какая прекрасная похвала и сколько в ней снисходительности ко мне.

Даже моя беременная жена.

Но Богдан прав. Я прекрасно осознаю, что сейчас нет никакого смысла кричать, что оборзел в край. Я же не хочу, чтобы он взорвался, ведь взрывной волной и меня накроет.

Я слышу тихий щелчок, что идет из глубины квартиры, а затем раздаются тихие шаги.

— ты не имеешь никакого права так поступать со мной и с нашей дочерью… — шипит Кристина. —

Это унизительно…

Затем она всхлипывает и прикрывает глаза.

Она сейчас честна в своих эмоциях, или это игра, чтобы разжалобить меня. И у нее получается. Во мне дергается женская солидарность. Да, нелогично, но у меня же гормоны, которые диктуют свои правила.

Задумываюсь над тем, что все эти годы Кристина любила Богдана. Любила с детства, но он выбрал не ее, а меня.

Сердцу не прикажешь и не объяснишь ему, что кого-то не надо любить, а безответная любовь делает больно.

На протяжении многих лет Кристине было больно, а боль, ревность и отчаяние звращает душу.

Я для нее — враг, который лишил любви и возможного светлого будущего с Богданом, но этого мне оказалось мало, и я пришла беременная к ней, будто в насмешку, что я все равно ее победила.

Я хочу встать и уйти, потому что мне становится противно от всей этой ситуации, в которой я пыталась показать свое превосходство через статус жены.

В проеме замирает бледная Доминика.

На ней цельная плюшевая пижама-панда, капюшон которой накинут на голову. Руки за спиной, а взгляд — исподлобья.

И направлен он не на меня, а на Богдана. В нем много обиды и злости, которая меня пробирает дрожью до самых костей.

Мне даже кажется, что будь у нее сейчас нож в руке, то она бы могла кинуться на Богдана в желании ему отомстить за то, что посмел привести меня в ее дом.

— Дони, — Кристина приглаживает волосы у виска двумя пальцами, — иди к себе в комнату. Это не твой разговор, зайчик.

Я не должна была приходить. В груди что-то трескается при виде Богдана и его дочери в одной комнате.

Я вижу, как они похожи, но самое главное — я сейчас чувствую ненависть девочки-подростка, которая была лишена полной семьи.

— Привет, Доминика, — Богдан улыбается, но в его улыбке нет ласки. — Присоединяйся к нашей увлекательной беседе.

— Ненавижу тебя, — шепчет она и по ее щеке катится слеза. — Ненавижу тебя, твою жену, твоих детей… всех вас ненавижу…